Александр Райн
Катрин
Катрин родилась в семье, где пустую пивную бутылку выкидывали прямо из окна. В туалете их дома всегда стоял аромат крепких сигарет «Rothmans Royals», который по вытяжке разносился на несколько этажей выше, вместе с руганью, что была в этой семье стандартом нормального общения.
Отец Катрин не работал уже несколько лет. Вся его деятельность заключалась в курении на скамейке возле подъезда, а также в уборке придомовой территории, которую он сам же и загаживал, кидая куда попало окурки и бутылки. За это ему доставалась символическая плата от местного домоуправления, но он даже и не думал о том, что эти деньги ему включают в квитанции для оплаты жилья. А оплачивает эти квитанции его жена. Так что, по сути, она спонсировала уборку собственного мусора, а заодно и алкоголь, которым муж регулярно затаривался в местном магазине, так гармонично расположившемся в соседнем доме.
Катрин росла сама по себе. Чувство родительского долга у её матери просыпалось лишь ближе к ночи или ранним утром, когда у неё бывало не самое хорошее настроение, и поэтому она срывалась на дочь по поводу и без.
Катрин было лет двенадцать, когда однажды субботним вечером её мать перебрала «отвёртки» со своей подругой. Случайно заметив помаду на губах дочери, она буквально взорвалась: устроила пьяный скандал, сыпала грязными ругательствами, но, увидев безразличие на лице девочки, не придумала ничего лучше, как со словами: «Проститутка малолетняя!» ткнуть тлеющим окурком дочери прямо в глаз. С тех пор Катрин этим глазом видела лишь наполовину. Мать чудом не лишили родительских прав. Она напугала дочь, сказав, что ту отправят в детский дом, где она умрёт голодной смертью, если расскажет правду, и зашуганная Катрин наврала комиссии по опеке. В итоге всё спустили на тормозах.
Алкоголь пришёл в жизнь Катрин на четырнадцатом году жизни, тогда же пришёл и первый секс, а через год она втайне от родителей сделала аборт. И всё бы шло по накатанной – тысячи подобных историй всегда имеют один и тот же сценарий, один и тот же финал. Девочка увязла в этом болоте ещё до появления на свет, и было бы наивно надеяться на то, что эта соблазнительная топь так легко отпустит её из своих тёплых тёмных вод.
Но однажды в их подъезд въехала новая соседка, и по болоту пошла непривычная рябь…
* * *
Катрин поднималась по лестнице на родной третий этаж, громко топая по бетонным ступеням всякий раз, когда свет в подъезде гас. Датчики шума срабатывали, и подъезд заливал тусклый жёлтый свет. Девочка возвращалась после очередной гулянки с местной шпаной, с которой проводила бо́льшую часть своего свободного времени. Ещё не преодолев последний лестничный марш, она заметила на площадке мебель, совершенно не вписывающуюся в местный колорит. Большинство людей, живущих в этом доме, принадлежали к не самым успешным слоям общества. Они ютились большими семьями в холодных бетонных квартирках с совмещённым санузлом, и когда Катрин увидела массивный деревянный стол, занимающий половину прохода, то она не смогла пройти мимо. К тому же этот исполин стоял прямо напротив её двери.
Запах благородного дерева был таким насыщенным, что перебивал аромат жареных пельменей, доносившийся из квартиры Катрин. На столе идеально ровной стопкой лежала колода карт, рядом с ней – несколько упитанных книг в толстых кожаных переплётах, вес которых можно было ощутить одним лишь взглядом, и стояли вытянутые фужеры для вина. Катрин без лишней скромности провела по столу подушечками пальцев – на них не осталось ни пыли, ни плёнки жира, как это обычно бывает со столами у них дома. Затем девочка взяла в руки колоду карт с какими-то чудны́ми картинками, бесцеремонно её перетасовала и, сложив в безобразную пирамидку, бросила назад. Оставив без внимания книги, она потянулась к фужерам.
– Я попрошу тебя не трогать фужеры своими грязными пальцами, мне потом из них пить, – обратился кто-то к ней так резко, что от неожиданности Катрин отскочила от стола и больно ударилась о ручку собственной двери.
Свет погас. На площадке этажом выше светилась оранжевая точка. Катрин топнула, датчик звука послушно щёлкнул, и единственная лампа озарила подъезд своим унылым светом. Там стояла незнакомая девушка в тёмном платье с поясом. Платье имело довольно откровенный вырез. Девушка была младше матери Катрин, но значительно старше самой девочки – она вполне сгодилась бы ей в тётки. Тонкое лицо, припухшие губки, аккуратный носик, ямочки на щеках, тщательно уложенные волосы угольного цвета – все эти черты идеально подходили друг к другу и ужасно бесили неидеальную Катрин, подростковая кожа которой была покрыта угрями и ненавистными с детства веснушками. Острый нос раздражал её чуть меньше, чем тонкие губы и маленькие глазки, которые не могла спасти никакая подводка. Растрёпанные волосы, доставшиеся в наследство от матери, походили на прелую солому и не могли сложиться в какую-либо причёску, зато прекрасно прикрывали незрячий глаз, который Катрин прятала под чёлкой.
Девушка стояла боком, руки её были скрещены на груди, в одной руке тлела тонкая сигарета, её приторный дым вылетал в приоткрытое окно.
– Пф-ф, – фыркнула Катрин и, нервно покрутив ключом в замочной скважине, исчезла за дверью.
В течение всего дня из подъезда доносились звуки тяжёлой ходьбы и крепкий мужской мат. Грузчики таскали мебель на этаж и заносили её в квартиру новой соседки. Пришедшая с работы мать Катрин, не успев перевести дух, прямо с порога, во весь голос, так, чтобы её слышала вся лестничная площадка, заявила:
– Не, ну вы вида́ли?! Весь подъезд заставили своим хламом! Видите ли, у нас новые жильцы! А то, что старым с сумками ни пройти ни проехать, им уже наплевать! Дальше что от таких вот ждать?!
Эти слова не были адресованы кому-то конкретно. Они должны были быть услышаны, приняты соседями во внимание и расценены как знак недовольства, которое в лицо не высказывают, но обсуждают вслух, якобы «за своими стенами говорю, что хочу».
Катрин не любила эти показушные замашки, но в чём-то была солидарна с матерью: новая соседка её беспричинно бесила.
Следующий день был выходным. Родители Катрин были заняты каждый своим делом: отец спал до ужина после утренней попойки, а мать шаталась по рынку в поиске самых дешёвых туфель. Ответственной за обед осталась Катрин. Обычно это были макароны с дешёвой варёной колбасой или яичница из десятка яиц. Вот и сейчас «повар» топил в подсолнечном масле кашу из переварившихся спагетти и ломтиков «докторской». Катрин собиралась добавить в блюдо чёрный перец и перемешать, когда её внимание привлекли голоса из коридора. Девочка убавила огонь и подошла к двери. Прислонившись ухом к облезлой обивке, она затаила дыхание и прислушалась.
– Это от сглаза. Порошок нужно принимать ровно в полночь каждые третьи сутки, начиная с первой полной луны, то есть со вторника. А это засунете ей под дверь.
Катрин узнала голос, который принадлежал их новой соседке.
– А поможет? – этот сомневающийся голос был явно чужим.
– Если не поможет, я дам вам кое-что посильней.
– Сколько я вам должна?
– Думаю, мы сочтёмся в следующий раз.
«Что она ей там втюхивает?» – заинтересовалась Катрин.
Будет неудивительно, если это окажутся наркотики. В прошлом году одного из соседей уже накрыли с его домашним «гербарием». Скоро сто́ит ожидать шприцы по всему подъезду и дырявые бутылки. За размышлениями Катрин не заметила, что квартиру быстро заполнил горький дым от подгоревшей еды.
– Спасибо, спасибо большое!
Через несколько секунд послышались быстрые удаляющиеся шаги.
– Любишь подслушивать? – вдруг громко спросила соседка, явно адресовав свой вопрос Катрин.
Та отшатнулась от двери и на цыпочках побежала назад на кухню. Увидев почерневшее месиво, она выключила газ и накрыла сковороду крышкой. Юное сердечко от волнения колотилось как сумасшедшее. Катрин уселась на табурет и, затаив дыхание, стала ждать. Через секунду в подъезде раздался звук хлопнувшей двери. Катрин выдохнула, затем налила в стакан воды и выпила залпом.
«Как она меня услышала?» – стучало у неё в голове.
Остаток дня прошёл как обычно. Катрин умела быстро приходить в себя, поэтому через пару часов спокойно покинула квартиру, уже не боясь встретиться с соседкой лицом к лицу.
«Подумаешь, фифа какая ушастая», – говорила она голосом своей матери, которая постоянно вела себя так, будто была очень деловой особой.
В подъезде всё чаще стали появляться новые люди. Сомнительные личности: ни с кем не здоровались, старались не показывать лиц, при виде кого-то из жильцов быстро покидали подъезд – все они были гостями девушки, что жила напротив семьи Катрин.
Торговка наркотиками действовала слишком смело. Появление людей в погонах было лишь вопросом времени. Скоро квартира снова будет выставлена на продажу, и это, безусловно, радовало. Но полиция всё не появлялась. Не было ни дня, чтобы мать Катрин не упомянула о новой соседке.
– Мне кажется, она проститутка. Аркадий, чего молчишь?! – пинала она мужа.
– Я, я йе у… – что-то несвязное мычал в ответ Аркадий.
Слова ему давались с трудом – он был единственным членом семьи, которого интересовала только его вечно страдающая от похмелья голова, и ничего больше. Соседка волновала его не более того факта, что он надел майку задом наперёд и разные носки.
– Завтра пойду к участковому и скажу, чтобы он взял её на заметку. Ишь чего удумала – приёмы на дому устраивает! Мне тут всякие извращенцы спидозные на хрен не сдались! – мать бухтела, как старый пылесос: долго, громко и нудно.
Катрин молча кивала головой, поджав губы и уткнувшись в мобильник. Она-то знала, кто и зачем приходит на их этаж. Но девочка не спорила и не рассказывала о том, что слышала – достаточно было того, что мать решила взять это дело на личный контроль.
Девочка как раз писала сообщение об этом своей подруге, когда ей прилетело тревожное смс: «Ты оставила свой дурацкий бабский дневник в подъезде, заберёшь в тридцать пятой квартире».
«Как это я оставила дневник?!»
Катрин резко вскочила со стула, испугав мать, которая делала маникюр за обеденным столом. Поранив палец, женщина сунула его в рот и, не вынимая, выругалась вслед убегающей дочери.
Катрин вбежала в свою комнату, подняла засаленный красно-коричневый портфель и, скрипнув молнией, вывалила его содержимое на кровать. Целая гора разностей посыпалась наружу: ручки, тетради, обёртки от конфет, пивные крышки, прокладки – всё что угодно, но только не дневник. И тут Катрин вспомнила, что вчера вечером, когда они с подругой пили пиво в подъезде на подоконнике второго этажа, она выложила дневник, чтобы спрятать в него пачку сигарет, но в итоге убрала его назад.
«Я точно помню, что убирала его, точно помню… или нет…»
В этом дневнике было слишком много личной информации, чтобы кто-то мог совать туда нос. Мать понятия не имела о том, что Катрин сделала аборт; о том, что дочь в прошлом году была не у бабушки, а провела все выходные у подруги на даче; о том, что она пробовала два года назад нюхать клей вместе с одноклассниками… Всё это девочка занесла в свой дневник, снабдив мельчайшими подробностями. Только так она чувствовала себя более-менее нормально, словно всё, что происходит в её жизни, это какой-то дурацкий сценарий, выдуманная история, драма, что сгодится для авторского кино, но не для жизни подростка.
Где-то в груди появился неприятный ком, он перехватил дыхание, а затем опустился по пищеводу в область желудка. Квартира под номером тридцать пять принадлежала той самой соседке напротив, которая ужасно не нравилась всей семье Катрин.
«С одной стороны, хорошо, что дневник нашла новая соседка, а не кто-то из знакомых. Возможно, с ней удастся договориться», – подумала Катрин.
Прокрутив всю ситуацию в голове и приняв решение не волноваться раньше времени, она вдруг осознала, что упустила одну важную деталь:
«Так. Стоп. Откуда она вообще взяла мой номер?»
Прикинув, как и что нужно говорить, девочка обулась и вышла из квартиры.
Раньше в квартире напротив жила милая старушка, которую все в подъезде любили и уважали. Она всегда была очень добра с Катрин и при каждой встрече интересовалась делами всей её семьи. Остальных соседей не волновали дела других, а эта женщина дарила уют целому подъезду.
Однажды в её квартиру проникла парочка отбитых на всю голову «торчков» из соседнего района. Они давно следили за ней, знали её распорядок дня, поэтому всё спланировали заранее. Дождавшись, когда старушка получит пенсию и соберётся за покупками на рынок, двое отморозков разворотили деревянную дверь и вынесли всё, что имело хоть какую-то ценность, включая накопления за пару месяцев.
Старушку хватил неслабый удар – эта ситуация в корне изменила всю её жизнь. Она долгое время не появлялась на людях, продукты ей носили родственники, а иногда даже соседи. Тех «торчков» поймали через два дня во время очередной кражи, а сознательные жильцы, к которым не относилась семья Катрин, скинулись и поставили женщине новую красивую, а, главное, надёжную дверь. Старушка умерла лет семь назад, и с тех пор квартира пустовала, пока её повзрослевший внук не продал жилплощадь.
Новая соседка, ещё не успев въехать, первым делом заменила дверь, которую тогда поставили бедной женщине. Но вот что больше всего удивило Катрин, как и всех остальных – новая дверь и рядом не стояла с предыдущей: обшарпанная, вся в потёртостях, обитая непонятного цвета кожей – то ли потемневшей от времени, то ли изначально грязной, словно её принесли с помойки. Цифр, как и ручки, на двери не было, отсутствовал также и «глазок».
Катрин смотрела на дверь и не решалась подойти, но дневник нужно было забрать, а значит, пора заканчивать с этими «детскими страхами». Она подошла поближе и начала искать глазами звонок, но безрезультатно. Тогда, глубоко вздохнув, она стукнула костяшками пальцев по двери, и та на несколько сантиметров приоткрылась.
– Эй, есть кто дома? – тихонько спросила Катрин, заглянув в образовавшийся проём.
– Заходи! – донёсся изнутри женский голос.
– Мне только дневник забрать! – чуть громче сказала Катрин, не желая оказываться внутри.
– Заходи, я сказала, или ничего тебе не отдам!
Приказной тон хозяйки квартиры и страх не получить назад дневник заставили Катрин повиноваться. Толкнув дверь рукой, она сделала несмелый шаг вперёд. Кромешная тьма встретила Катрин на пороге, словно она попала не в квартиру, а в подвал.
– Закрой за собой дверь! – голос шёл откуда-то издалека, до Катрин доносились его глухие остатки, будто здесь были не стандартные пятьдесят квадратных метров, а все двести.
Катрин тихонько закрыла дверь, и тьма тотчас же растаяла, превратившись в полумрак.
«Должно быть, здесь тоже датчики шума», – подумалось ей.
Перед девочкой возник длинный коридор с дверями по обе стороны, размер которого не укладывался ни в голове, ни в планировке этого дома. Если зайти в квартиру Катрин, то сразу попадаешь в небольшую прихожую, справа – кухня, слева – спальня родителей, прямо – комната Катрин и санузел. Все квартиры в этом доме были одинаковые, никаких коридоров быть не могло, да и потолки… Они были нереально высокими – метра три с половиной, примерно вполовину выше потолков дома у Катрин.
«Когда она успела скупить полдома и перепланировать его?» – задумалась девочка, глядя на всё это.
– Ты долго ещё будешь там стоять? У меня вообще-то дел сегодня выше крыши! – раздражённый голос исходил из крайней двери справа, кажется, третьей по счёту.
Преодолев легкое оцепенение, Катрин наконец сделала шаг – паркет под ногами недовольно скрипнул. Она медленно продвигалась вперёд, осматриваясь по сторонам. Коридор был узким, унылые полосатые обои цвета венозной крови отклеивались по швам и углам.
«Наверное, ремонт здесь не делался со времен бабушки-одуванчика», – говорил внутренний голос Катрин, «обсуждая» с ней обстановку.
В голове мутилось от стоявшего в воздухе тяжёлого лекарственного запаха, перемешанного с ароматом сладких духо́в. Катрин добралась до первой двери и осмотрела её. Она была деревянная, вся в царапинах, словно её долгое время возили по бетону. Облупившаяся краска осыпа́лась вниз и скапливалась там бежевой пылью. Катрин прислушалась. За дверью кто-то ходил, скрипя половицами, и что-то тихо бормотал. Она пыталась разобрать слова, но это было невозможно – звуки никак не вязались между собой и напоминали лепет умственно отсталого.
– Я считаю до трёх. Если ты сейчас же не зайдёшь, можешь выметаться к чёртовой матери! Точнее, к своей чёртовой матери! – раздался гневный крик девушки, показавшейся из дальней двери.
Катрин повернулась на крик и краем полуслепого глаза заметила удаляющуюся в комнату фигуру. Ей показалось, что хозяйка квартиры была… голой. Катрин сглотнула подступившую от волнения слюну и пошла в сторону открытой двери, из которой в коридор просачивался тусклый дневной свет. Через пару секунд оттуда раздалось противное:
– Ра-аз!
Подойдя к комнате, Катрин осторожно потёрла вспотевшие ладони и, собравшись с духом, заглянула внутрь.
«Что за хренотень?!» – девочка чуть было не сказала это вслух.
Комната была просто огромной. Такой огромной, что если у противоположных стен поставить ворота, то вполне можно было играть в мини-футбол. Катрин дошла до середины и начала осматриваться. Следующее, что бросилось в глаза после размеров, было бесконечное множество книг. Они жались вплотную друг к другу на стеллажах, лежали стопками на тумбочке. Пыльные тома с незнакомыми названиями на корешках смотрели на неё с антресолей, даже на полу валялось немало экземпляров.
В дальнем углу комнаты расположился тот самый дубовый стол, на котором лежало несколько толстенных томов и стояла пара бокалов, наполовину заполненных красной жидкостью. Точно такой же бокал блестел на подоконнике, там жидкости было чуть больше и ещё один стоял на…
«Камин?! В самом деле, что ли?!»
В перепланировку комнат ещё можно было как-то с натяжкой, но поверить. Но камин! Самый настоящий, кирпичный, в котором так задорно потрескивают крючковатые поленья, здесь, на третьем этаже многоквартирного дома – это уже перебор.
Широкая дымоходная труба вреза́лась прямо в потолок и, судя по всему, проходила через соседские квартиры на крышу. Но Катрин готова была поклясться, что никогда не видела, чтобы из крыши их дома торчала труба или хотя бы шёл дым. Над камином сушились различные цветы и травы, от которых исходил тот самый лекарственный аромат. Всё это было невероятно, уму непостижимо. Катрин подумала, что она, должно быть, надышалась этими запахами: «Травы, наверно, галлюциногенные».
Внутренности девочки от волнения сжимало, как после первого в жизни глотка тяжёлого алкоголя. Ей захотелось как можно скорее сбежать прочь из этой странной квартиры и никогда больше не возвращаться. Она повернулась к выходу и уже хотела было выйти, но тут увидела свой дневник. Его держала хозяйка квартиры, вальяжно развалившаяся на небольшом красном диванчике справа от входа. Катрин не показалось – девушка действительно была абсолютно нагой.
Без толики смущения, закинув ногу на ногу, она читала содержимое дневника, попивая (должно быть, вино) из бокала и даже не обращая внимания на то, что Катрин смотрит на неё изумленным взглядом.
– От-отдай, отдайте мой дневник! – наконец выдавила из себя Катрин дрожащим голоском.
– Подожди немного, я заканчиваю, – сказала девушка и, перевернув страницу, сделала глоток.
Ярость вдруг резко вытеснила все остальные чувства и начала переполнять Катрин, вываливаясь наружу.
– Отдай, я сказала! Отдай немедленно! Ты, сука чёртова! – хриплый от сигарет голос девочки звучал неестественно высоко и истерично.
Она подбежала к дивану, но хозяйка квартиры, даже не повернувшись, плеснула вином прямо в лицо Катрин. От неожиданности девочка ахнула и остановилась.
– Остынь, истеричка малолетняя!
Соседка встала с дивана и сделала шаг к Катрин. Та машинально отступила назад, губы её предательски задрожали.
Девочка молчала. Она ненавидела эту мадам за то, что та заставила её прийти сюда, за то, что так бесцеремонно читала её личный дневник; она ненавидела её за невероятную красоту и сексуальность, а также за то, что та плеснула ей в лицо вином. Ей хотелось схватить фужер со стола и, разбив его, полоснуть эту стерву прямо по её идеальной коже. Она дёрнулась было в сторону, но тут девушка что-то быстро протараторила себе под нос, и Катрин парализовало с головы до пят. Руки, ноги, каждый сустав, все до единого пальцы отказывались подчиняться. То же касалось и рта Катрин. Она пыталась кричать, но всё, что удавалось выдавить девочке из себя, было похоже лишь на гневное мычание.
– Я подожду, пока ты будешь готова к нормальному диалогу. А это, – соседка помахала перед застывшим лицом юной гостьи её же дневником, – я куплю у тебя.
– Нет, – промычала Катрин сквозь плотно сомкнутые зубы.
– Это не было вопросом. Я даю тебе пять тысяч и оставляю этот бред себе, – спокойно продолжила хозяйка странной квартиры.
– Я сказала нет! – нетрудно было догадаться, что Катрин произнесла именно это.
– Хорошо, торгашка неуклюжая, пятнадцать тысяч. За эти деньги твоя чёртова мамаша готова будет тебя саму продать мне.
– Нет! – девочка наконец смогла разомкнуть губы. – Ни двадцать, ни тридцать, ни сто. Отдай мой дневник, быстро, иначе я всем расскажу, что ты торгуешь наркотиками!
– Наркотики? – ухмыльнулась голая девица. – Смотрите-ка, какая шантажистка недобитая. Ты чего так вцепилась в эту ересь? Завтра напишешь ещё – чего так переживаешь? Я никому не скажу, что́ здесь. Хорошо. У меня есть цена, подходящая для тебя.
Девушка медленно подошла к Катрин, и та поморщилась, словно к ней приближалась больная облезлая крыса. Хозяйка квартиры с интересом разглядывала перекошенное злобой лицо гостьи, затем убрала пальцами волосы со слепого глаза и вдруг ни с того ни с сего смачно плюнула прямо в него. Катрин ахнула.
– Ну всё, стерва, тебе конец!
Хозяйка была вынуждена ещё раз прибегнуть к тем непонятным словам, которые заставили девочку заткнуться. Слюна противно стекала по лицу, но Катрин не могла пошевелиться.
– Чёртова ведьма, что ты со мной сделала?! – неразборчиво мычала девочка.
Катрин безуспешно пыталась проморгаться, но слюна была такой густой, что залепила весь глаз и противно стягивала его. Девочка испугалась не на шутку, когда та часть мира, что была бесцветной и мутной, как стекло в старом трамвае, резко покраснела. Ей показалось, что это кровь, и глаз вытекает наружу. Через секунду к красному добавился ещё один цвет, а после ещё и ещё. Постепенно линии мира становились чётче, вырисовывались контуры, пелена отступала, картинка становилась шире.
– Не может… Не может быть!
Когда её зрение было полностью восстановлено, соседка снова произнесла что-то непонятное, и к девочке вернулась власть над собственным телом.
– Не за что, – брезгливо фыркнула хозяйка и уселась на диван.
Катрин была в таком шоке, что у неё невольно выступили слёзы – это было просто невероятно. Глаз… Он снова видел! Но как такое возможно?!
– Ты что – ведьма?!
– Мать твоя ведьма, – спокойно ответила девушка, продолжая листать дневник Катрин.
Та пропустила мимо ушей оскорбление и занялась разглядыванием всего вокруг. Это было так странно – снова видеть мир в его полной версии.
– Всё? Я могу оставить это себе?! – спросила соседка, чуть приподняв дневник.
Катрин молча кивнула, а затем спросила:
– Зачем он вам?
– Просто так. Люблю читать всякие сопли, да и тебя хочу спасти от всей этой грязи, что здесь описана.
– Это моя жизнь, – обиженно буркнула Катрин.
– Поэтому я и хочу тебя от неё уберечь. Ты сама-то это читала? Полный аут…
Катрин молчала, всё ещё будучи в шоке от всего, что произошло.
– Возьми фужер на столе и иди сюда, поболтаем.
Катрин послушно развернулась и подошла к столу. Она схватила фужер и направилась к дивану. Внутри бокала плескалась рубиновая жидкость, которая щекотала нос сладким запахом ягод и, кажется, дождя. Хозяйка квартиры поджала колени к груди, и Катрин села у неё в ногах.
– Пей!
Катрин неуверенно поднесла бокал к губам и сделала небольшой глоток. Это было вино, очень странное вино: непривычно вкусное, совсем не отдающее спиртом и ничуть не похожее на то, что Катрин и её друзья покупали в литровых коробках в местном магазине.
– Нормально выпей. Я не могу разговаривать с тобой, пока ты так напряжена.
Катрин сделала несколько долгих глотков, и жидкость быстро побежала по пищеводу, разогревая его и желудок. Она почувствовала, как усталость уходит. Плечи её расправились, в груди словно рассосался ком. Катрин сделала первый глубокий вдох и ощутила, что тело её стало легче, а мысли – чётче.
– Совсем другое дело. Вкусно?
Катрин лишь громко выдохнула в ответ.
– Почему у вас в квартире камин?
– Давай так. Меня зовут Вероника, можно просто Вера. Обращайся ко мне по имени и на «ты» – я же не бабка старая.
Катрин всегда думала, что уменьшительное от Вероники будет Ника, но, видимо, её новой знакомой больше нравилось так. Что ж, Вера так Вера.
– Камин здесь, потому что мне так угодно: я не вижу смысла не иметь чего-либо, если оно мне нужно.
– Вы, наверное… – Катрин не успела закончить, потому что Вера погрозила ей пальцем. – Извини. Ты, наверное, очень богата, раз можешь поставить у себя дома камин?
– Богата? Деньги для тех, кто ничего не может сам. Мне не нужно быть богатой, чтобы иметь камин – я вполне могу поставить его где захочу, без помощи этих грязных бумажек.
– Ты же не продаёшь наркотики? – Катрин понимала, как глупо звучит этот вопрос, но не могла не спросить.
Вера лишь помотала головой и негромко хихикнула.
– На что же ты тогда живешь?!
– Живу на полную катушку. Шутка, – она не стала дожидаться реакции и продолжила. – На самом деле мне не нужны деньги в принципе. Моя помощь сто́ит гораздо дороже, чем какие-то бумажки, и люди готовы делиться со мной самым ценным, тем, что не купишь ни за какие за миллионы.
Девочка сделала ещё пару глотков из бокала.
– Вижу, что ты пока ничего не понимаешь из того, что я говорю. Давай, я начну по порядку. Допустим, для перемещения по миру не всегда нужен транспорт, значит, не нужны и деньги, чтобы этот транспорт оплатить. Вот, например, мы сейчас не там, где ты думаешь.
– В каком это смысле?! – Катрин нахмурилась. Она не любила, когда из неё делают дурочку, а сейчас, кажется, происходило именно это.
– В прямом. Иди и посмотри в окошко.
Катрин встала с дивана и медленно подошла к окну, откуда в комнату лился яркий свет, хотя с утра и в течение всего дня синоптики обещали пасмурную погоду. Она медленно отвела в сторону красивый кружевной тюль и увидела за стеклом огромное снежное поле. Солнце искрилось на белоснежной поверхности и слепило глаза. Вдалеке виднелась длинная полоска хвойного леса, спящего под белым покрывалом.
– Ах, – она не смогла сдержаться и прикрыла рот рукой. – Куда делся наш двор?! Это картинка?!
– Нет, это Норвегия. У меня там дом, а это – одна из его комнат.
– Этого не может быть, – шептала Катрин, трогая пальцами тёплое стекло.
– Может, поверь мне. И это лишь часть того, в чём тебе предстоит разобраться.
«Потрясающе», – Катрин начала водить рукой по оконной раме в поисках ручки.
– Не-а, ничего не выйдет, дорогуша, это окно по-прежнему ведёт в твой родной Мухосранск.
– Но я же вижу пейзаж за окном – там явно не мой город! – не поверив, Катрин всё-таки повернула ручку, и в комнату тотчас ворвался запах родной улицы.
Она выглянула в окно и увидела, что находится на третьем этаже своего дома, от стен которого кусками отваливается штукатурка. Катрин закрыла окно, и за ним снова появилась сказочная белая страна. Она еще некоторое время любовалась чудесным видом, как заворожённая, а затем повернулась к Вере и серьёзно спросила:
– Это ведь всё не взаправду, так? Ты разыгрываешь меня, издеваешься?
– Поверь, у меня есть дела поважнее, чем пытаться «развести» малолетнюю соседку.
Аргумент звучал убедительно. К тому же сотворить подобного масштаба декорации только ради одной Катрин было бы самым дурацким занятием за всю историю приколов.
– Тогда зачем я здесь? – сурово спросила девочка, не видя смысла во всём этом представлении.
– Будешь моей помощницей.
– Что?!
– Я повторять не стану – ты всё слышала и поняла.
Катрин испугано замотала головой.
– Нет-нет-нет, – повторяла она, растерянно стреляя двумя здоровыми глазами по огромной комнате.
Вера встала с дивана. Подойдя к шкафу, она достала оттуда лёгкое прозрачное платье и накинула его на себя, затем переместилась к камину и, сорвав один из высушенных цветков, кинула его в пламя. Комната наполнилась ярко-синим светом, словно кто-то включил специальный прожектор для дискотеки. Девушка поманила Катрин пальцем. Та сжала зубы, словно тиски, и снова замотала головой.
– Да что ты как маленькая, иди сюда, я тебя не укушу, – закатила глаза странная соседка.
Катрин сглотнула сухой ком и на ватных ногах шагнула в сторону камина. Когда она оказалась совсем близко, Вера взглядом указала на камин, и Катрин настороженно заглянула внутрь. Там, в языках синего пламени, она увидела себя, но это была не совсем она: лицо лишь отдалённо напоминало её собственное – то, что девочка получила при рождении. Это была его улучшенная версия, словно доработанная рукой пластического хирурга: идеально ровные пропорции носа и скул, аккуратный маленький нос, а не тот «клюв», который девочка унаследовала от отца. Глаза её округлились, а взгляд утратил бешеный огонёк подросткового бунтарства и невежества – он стал мудрее и увереннее, словно Катрин прожила в огне целую жизнь. От прыщей, угрей и прочей гадости не осталось даже мельчайших рубцов. Кожа выглядела здоровой и подтянутой, нет, не так – она выглядела идеальной.
Щёки настоящей Катрин тронула краска смущения, когда она опустила взгляд на те аппетитные женские формы, которыми обзавелось её отражение. Всё это явно не походило на результат естественного взросления тела. Ведь Катрин от природы была достаточно худой. Она прекрасно понимала, что для обладания подобным размером груди недостаточно есть капусту и ходить в спортзал – такие результаты достигаются только на хирургическом столе.
Но больше всего, как ни странно, цепляли взгляд пышные чёрные волосы, которые прекрасно заменили те скользкие редкие «макароны», что сейчас торчат из её головы.
Вера наклонилась к ней и прошептала на ухо:
– Будешь мне помогать или нет? Считаю до трёх: раз, два…
– И что за помощь от меня требуется?! – не сумев сдержать любопытства, выпалила Катрин.
На лице Веры заиграла улыбка победительницы. Она протянула руку, чтобы погладить Катрин по голове, но та отстранилась.
– Во-первых, если ты согласна, то отныне должна будешь полностью доверять мне и слушаться меня, договорились?
Катрин открыла было рот, чтобы отказаться, но было поздно – она уже попалась на крючок Веры. После всего, что произошло за последние полчаса, и того, что она увидела в камине, отказаться было нереально, и девочка не стала этого делать. Она решила, что способна хотя бы раз обуздать собственные эмоции, тем более, учитывая волшебное восстановление зрения, игра стоила свеч.
– Договорились, – Вера снова протянула свою белую тонкую руку и погладила Катрин по голове, словно послушную собачонку.
Девочка в ответ лишь негромко фыркнула, но не отстранилась.
– Это никуда не годится, – поморщилась Вера, схватив пальцами прядь засаленных жидких волос. – Прежде чем ты будешь готова мне помогать, тебе нужно что-то сделать с этим убожеством.
– Мне голову помыть?! – обиженно бросила Катрин, не понимая, как это может чем-то помочь.
– Да, – Вера грациозно пробежала по комнате на носочках и достала с верхней полки комода флакон. – Вот, пару раз намыль этим волосы и посмотри какие-нибудь видео, где учат, как правильно пользоваться косметикой: я не потерплю в своём доме пугало.
Ноздри Катрин раздувались от возмущения, но она лишь спросила:
– Это всё? Может, ещё французский выучить?
– Ага, – ответила Вера, уже начав заниматься каким-то своими делами. – Я дам знать, когда ты мне понадобишься, только не затягивай со своим внешним видом, иначе я пересмотрю своё мнение насчёт тебя. И ещё кое-что…
– Значит, всё-таки, французский? – Катрин внимательно смотрела на неё.
– Без моего ведома двери в моей квартире не открывать, ты меня поняла? Поняла, я спрашиваю?! – пропустив мимо ушей шутку Катрин, рявкнула Вера.
– Поняла, поняла!
– Вот и славно. Давай, иди, мне нужно заниматься делами.
Катрин вышла из комнаты и побрела в сторону выхода. Проходя мимо странной обшарпанной двери, она услышала легкое завывание. Тому, кто находился внутри, кажется, было совсем несладко – от этих звуков тряслись поджилки.
«Может, стоит вызвать полицию?» – подумала она, остановившись на секунду, но быстро отмахнулась от этой мысли и поспешила на выход.
Когда девочка открыла дверь, на пороге уже стоял мужчина в пыльно-сером костюме и с дурацким полосатым галстуком. Он вылил на себя целый флакон одеколона, чтобы перебить запах пота, но это только ухудшило положение. «Запашок не ахти», – оценила про себя Катрин. На вид мужчине было лет тридцать-тридцать пять, выглядел он неважно, даже болезненно, в руках у него увядал букет синих ирисов. Он посмотрел на Катрин, а затем перевёл взгляд ей за спину, откуда послышался томный голос Веры:
– Входи!
Мужчина беспардонно толкнул Катрин и, наступив ей на ногу, прошёл в квартиру.
– Осторожнее! – рявкнула она ему, а затем еле слышно добавила: – Слепой козёл. – И, закрыв за собой дверь, направилась домой.
– Ты где была? – крикнула ей мать из комнаты.
– Гуляла! – буркнула Катрин, подумав: «Не твоё дело».
Не желая больше разговаривать, она пошла прямиком к себе в комнату.
– Ты зачем к этой проститутке ходила?! – продолжала противно брюзжать мать, перекрикивая пьяный храп отца.
– Дневник забирала! – уже из комнаты ответила Катрин.
– Чтоб больше ни шагу в эту квартиру, ты меня по-ня-ла?
– По-ня-ла, – передразнила Катрин мать и закрыла дверь.
Весь вечер девочка провела, крутясь перед зеркалом и рассматривая себя обоими глазами. Она была так взволнованна этим чудом, что никак не могла наглядеться. Теперь вся жизнь изменится. Больше не нужна длинная чёлка, можно легко попробовать новые причёски – такие, что не будут закрывать половину лица. При мысли о причёсках Катрин вспомнила, что́ новая соседка дала ей перед уходом. Странный стеклянный флакон с пробкой не внушал доверия. Жидкость внутри была тягучей, липкой, странно пахла и не вызывала желания наносить её на голову. К тому же мать принесла какой-то новый шампунь, судя по всему, из магазина, а не тот, что она обычно покупает на рынке. Переполненная сомнениями, Катрин помыла голову обоими средствами и, как обычно, не расчёсываясь, легла спать.
Утро встретило её весьма неоднозначно. Голова гудела как после портвейна и половины пачки сигарет, выкуренных за вечер. Свет резал глаза: особенно болел тот, который вчера таинственным образом прозрел.
«Что за дрянь я вчера пила?» – крутилось в голове у девочки.
Первым делом Катрин направилась в ванну, чтобы перебить зубной пастой томившийся во рту привкус болота. Над раковиной висело грязное от разводов зеркало, которое обычно показывало одни и те же картины. Но сегодня, когда Катрин выдавила на щётку остатки пасты из скрюченного тюбика и, обнажив зубы, посмотрела на своё отражение, зеркало показало что-то новенькое. Катрин замерла. На секунду её показалось, что это кто-то другой смотрит на неё из-за стекла, но, прикрыв пару раз рот и заново его открыв, а затем протерев стекло, она убедилась, что отражение было её собственным.
– Ты там давай, не засиживайся, мне на работу пора, – постучалась мать в дверь.
Помятое, немного прыщавое и по-детски наивное лицо по-прежнему принадлежало Катрин, но вот волосы явно были не её. Вместо мелированных тонких соломинок на голове в разные стороны торчали пышные чёрные как ночь колтуны. Катрин подёргала за них и, убедившись в том, что это не парик (хотя она и так понимала, что это невозможно), начала рыскать по полкам в поисках расчёски.
– Что за девка такая растёт? Лучше бы я её оставила тогда в роддоме. Вся в этого алкаша – ни мозгов, ни уважения, – послышался голос матери.
– Да выхожу я, выхожу! – обиженно отозвалась Катрин и открыла дверь. Но матери за ней не оказалось.
Девочка вышла из ванной и огляделась по сторонам – никого. Тогда она пошла в комнату родителей и увидела мать, курящую на балконе. Между её пальцами был зажат догорающий окурок, значит, она курила минут пять, не меньше. Но как же тогда Катрин слышала, что та про неё сказала, да ещё и так отчетливо, словно она была прямо за дверью. Показалось, наверное…
Катрин вернулась в ванную и принялась расчёсывать то, что поселилось на её голове. Через пятнадцать минут кряхтения и вскриков, когда она дёргала расчёской слишком сильно, бесформенный шухер превратился в королевскую гриву. Сильные, как канаты, и невероятно красивые волосы чёрными волнами ниспадали на плечи. Катрин смотрела на них и не могла понять, как такое возможно. Это было невероятно, просто с ума сойти: сначала – глаз, теперь вот – роскошная шевелюра.
На всякий случай не показываясь матери, Катрин сгребла со стола в портфель все свои ученические принадлежности и хотела было кинуть туда дневник, но с грустью вспомнила, что он больше ей не принадлежит.
«Начну новый», – решила она и, обувшись, вышла из дома.
Катрин училась на парикмахера в лицее неподалёку от дома. Профессия не очень волновала её, главное, что лицей находился рядом с домом и там учились её подруги со школы.
Самая короткая дорога пролегала через гаражи, где Катрин и её друзья частенько зависали. Если тебе нет восемнадцати и неохота цапаться с полицией из-за бутылки пива или сигареты, то нет лучше места, чем гаражи – так рассуждали все местные подростки вроде Катрин. Но подобные мысли были и у пьяниц, и у бомжей, и у прочих представителей маргинальной прослойки общества.
Перед занятиями Катрин и её лучшая подруга Нина всегда встречались возле единственного кирпичного гаража, на котором не было живого места из-за рисунков и надписей, оставленных малолетними «художниками» с их «нестандартными взглядами» на искусство. Обычно главной своей задачей каждый дворовый пацан считал изображение фаллического символа – эти картины были самыми популярными. Притом пропорции, как правило, соблюдались весьма редко, каждый рисовал по своему усмотрению и старался как можно ярче выделить свой «шедевр». Это было своего рода негласное соревнование среди районных художников. Кирпичный гараж был самым популярным «полотном», где подобных рисунков было больше всего.
– Эй, подруга, ты чего это? Паричок прикупила? – поджигая зажатую в губах сигарету, приветствовала подругу Нина.
– Не-е, мои. Круто? – Катрин встала рядом и, достав из портфеля сигарету, потянулась к ней за огоньком.
– Типа натуральные, что ли?
– Типа да.
– Ты у нас теперь жгучая брюнетка?
– Завидуй молча.
– Пошла ты.
– Сама пошла, коза.
Подруги улыбнулись друг дружке и молча сделали по паре затяжек.
– Чё там сегодня у нас? Ты чё делала дома? – протяжно выдохнув через нос горький дым, поинтересовалась наконец Нина.
Глядя куда-то перед собой и словно не слыша подругу, Катрин помотала головой – она думала сейчас о чём угодно, только не об учёбе.
– Я слышала, по моделированию сегодня контроша. Может, не пойдём?
Катрин молчала, в голове крутились картины вчерашнего дня и куча вопросов, главным из которых был: как объяснить матери новый цвет волос.
– Эй, – Нина пощёлкала пальцами перед лицом Катрин, привлекая её внимание, – цыганская принцесса, ты давай, спустись на землю-то, а то совсем потеряешь с ней связь.
Катрин слегка встряхнула головой, отгоняя мысли, словно назойливых мух и, увидев на лице подруги раздражённое недоумение, медленно ответила:
– Давай не пойдём, – и, затушив сигарету о железные гаражные ворота, которые уже были чёрными от пепла, выкинула её в кусты, где за долгие годы скопилась целая гора окурков. – Ну что, в путь?
– Ага, – Нина улыбнулась подруге, и они двинулись в сторону лицея.
«У высокой – зад как орех», – донеслось откуда-то.
Катрин остановилась и повернула голову.
– Ты чего? – испуганно спросила Нина.
– Тут кто-то есть.
– Где?!
Катрин пожала плечами.
– Я что-то слышала.
– Шутишь?
«Костлявая – как вобла, а вот у кудрявой всё как я люблю: и титьки, и задница – полный комплект, я бы её прям тут, не раздумывая», – снова послышался чей-то голос.
От ужаса, охватившего её, глаза девочки полезли на лоб, а губы начали дрожать – так бывало всегда, когда она нервничала. Она заметалась из стороны в сторону и, подняв с земли осколок кирпича, замахнулась им.
– Кэт, ты чего? – Нина беспокойно дёрнула подругу за куртку.
– Кто это сказал? – тихонько прошептала Катрин.
– Что сказал? Тут никого нет, у тебя просто крыша едет – буха́ть надо меньше.
Катрин смотрела по сторонам, но кроме облезлых кустов и нескольких покосившихся железных гаражей здесь ничего не было.
«Больше я сюда ни ногой», – тревожная мысль проскочила в голове Катрин и превратилась в армию мурашек, пробежавшую по спине.
Оставив гаражи позади, подруги пошли дальше, но вместо привычных утренних сплетен сегодня на повестке дня было молчание. Нина заметила, что подруга, мягко говоря, «не в себе», и ещё эта её резкая смена образа…
«Лучше её не трогать, – голос Нины прозвучал в голове Катрин. – Совсем чудна́я стала. Наверное, краска для волос все мозги проела. Может, она думает, что теперь Влад ей в ноги бросится? Вот бы показать ей то любовное смс от него. Представляю, как она охренела бы! Но нет, лучше припасу до ссоры».
Катрин нахмурилась, как снежная туча – она видела, что рот подруги всё это время был закрыт, но она точно знала, что та не молчит – просто слова́ эти были не предназначены для «широкой публики».
«Что эта Вероника со мной сделала?! Я что, могу теперь читать чужие мысли? Если так, то я просто в шоке. Нина, ты же моя лучшая подруга, как ты могла…»
Всю дорогу до лицея Нина что-то там рассказывала про себя и своих родителей, вспоминала прошлые выходные, которые они провели с Катрин вместе, и пыталась развеселить подругу, но та лишь отмалчивалась либо отвечала максимально коротко.
Девочка чувствовала, как новый цвет волос привлекает внимание всех вокруг, но то, что она слышала от окружающих, сильно отличалось от того, что они думали на самом деле.
– Привет, Кэт, ну это – прям вау! Ты чего это вдруг в чёрный решила? Не, ну тебе прям ваще супер!
Вот так звучала реакция её не такой близкой подруги Нади́н, но до Катрин дошли её мысли:
«Чёрный? Дорогая, серьёзно? Ты бы ещё тенями синими намазалась, была бы сама Мисс дерзость и сексуальность».
Каждый раз, когда Катрин подходила к той или иной девушке из своего окружения, вместо улыбки и приветствия её встречали их мысли:
«Смотрите, опять пытается выделяться, куда ей столько внимания?»
«Ненавижу её за то, что ей всё так хорошо подходит!»
«Мусорный пакет на голову натянет и всё равно будет красивой!»
От парней негласные комментарии были куда менее злобными и вполне ожидаемыми – вся их энергия и мысли, как обычно, исходили от чрезмерно выпирающего «либидо» и своей примитивностью не сильно обижали. Но Катрин сделала для себя вывод, что ни с одним из них теперь точно не станет заводить отношений. Были, конечно, и позитивные намерения, но те, кто адресовал девочке свои лестные замечания, мало волновали её, и им не было места в её жизни.
За один день весь окружающий мир и люди в нём стали выглядеть совершенно иначе, а вместе с миром менялось и настроение Катрин, точнее, оно падало куда-то ниже плинтуса.
Старые преподаватели, чей невзрачный потрёпанный вид говорил о скудости их желаний и мыслей, совершенно не соответствовали тому, что творилось у них в душе. На самом деле многие их этих пыльных сутулых экспонатов с указкой в руках оказались куда более живыми и сумасшедшими, чем сами студенты. Их мысли смущали и беспокоили, от их глаз хотелось спрятаться. Скелеты буквально вываливались из шкафов, когда девочка проходила мимо, и она слышала, что́ грызёт черепушки людей изнутри. Алкоголики, извращенцы, потенциальные маньяки и самоубийцы заполонили здание. И речь шла не только об учителях. Сопливые первокурсники были переполнены до краёв проблемами, от которых леденела душа.
Катрин чувствовала, как всё вокруг пропитано грязью мыслей и желаний, и единственное, что ей хотелось сделать – это умыться и сбежать прочь. Она понимала, что и сама не ангел, и подобные гадкие мысли бурлят внутри неё постоянно. Но одно дело, когда ты слышишь свой внутренний голос, и совсем другое – когда ты слышишь внутренние голоса десятков других людей. Никогда ещё ей не было так одиноко.
«До чего же это отстойно – читать чужие мысли».
Сразу после занятий Катрин взмахом руки распрощалась со всеми и наотрез отказалась от предложения Нины зависнуть в торговом центре.
– Да что с тобой сегодня такое? Почему ты так странно себя ведёшь, что я тебе сделала? – напала Нина на подругу возле женского туалета.
– Ничего, – Катрин не умела скрывать обиды, и её лицо отлично демонстрировало это.
– Что значит – ничего? У тебя такой вид, будто я тебе в портфель нагадила! Не разговариваешь весь день, ведешь себя как цаца какая-то. Я вообще не понимаю, что произошло, можешь нормально сказать?!
Нина напирала на Катрин, изображая озабоченную подругу, но Катрин с лёгкостью читала её мысли. Она знала, что за этой дружеской оболочкой, за этим встревоженным лицом, которое она считала самым близким на свете, скрывается предательница, что долгие годы сидела клещом у неё на шее, и теперь с этой дружбой покончено.
– Мне пора домой, – оттолкнула она бывшую подругу, преградившую ей путь, и направилась в сторону выхода.
«Ну и хрен с тобой!» – раздались громким эхом мысли Нины.
А может, это было сказано вслух.
Катрин сделала крюк – дорога через гаражи отныне для неё была закрыта. Она молча шагала, шаркая ногами по ухабистому асфальту. Сегодня на её голову свалился целый «КамАЗ» тяжёлой для восприятия информации. Солёные слёзы обжигали щеки, Катрин была в одном шаге от того, чтобы разрыдаться и забиться куда-нибудь в тёмный угол до конца своих дней.
Поднявшись на свой этаж, она вытерла слёзы рукавом и, не заходя домой, постучала в квартиру номер тридцать пять. Старая дверь приоткрылась, и Катрин зашла внутрь.
– Вера, ты дома? – позвала с порога девочка, не решаясь пройти вглубь квартиры.
Ответа не последовало.
– Нам нужно поговорить, – предприняла она ещё одну попытку, без конца утирая потёкшие глаза и нос.
– У-у-у-у, у-у-у-у! – вдруг замычал кто-то за странной облезлой дверью, словно в его рот был вставлен кляп, и он звал на помощь.
Катрин от испуга вжалась в стену.
– У-у-у-у-ху-ху-хух… – плакало невидимое существо, скрываемое дверью и стенами.
Катрин подошла поближе и прижалась ухом к шершавой поверхности: двери открывать нельзя, но слушать-то через них можно… Тяжелое сухое дыхание пленника и его стоны наполняли комнату. По спине Катрин пробежала стая мурашек, и всё тело покрылось влажной плёнкой пота.
– Ты что здесь делаешь?!
Катрин отпрыгнула в сторону, словно её ударило током. С лестничной клетки в приоткрытую дверь на неё таращилась взмыленная мать, которая держала в руках два огромных пакета. Катрин моментально выскочила в коридор, так громко хлопнув дверью, что окна в подъезде зазвенели. Она растерянно смотрела на мать, не имея ни малейшего представления как оправдаться.
– Что ты с собой сделала?! – процедила сквозь зубы женщина, от которой исходил пар усталости и гнева.
– Я решила покраситься…
– Что-что ты решила?! Я тебе, по-моему, ещё про твоё мелирование сказала, чтобы это было в последний раз, а ты, дрянь такая, решила мне наперекор сделать?! – мать не сдерживала себя, её крики эхом разлетались по всем этажам. – Я же тебе сказала, чтобы ноги́ твоей в этой квартире не было!
– Я хотела спросить, работает ли у неё интернет…
– Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Я всё оплатила вовремя!
Катрин подметила, что мысли у матери в этот момент совпадали со словами.
– Он не работал… – пристыженно продолжала оправдываться девочка.
Тут мать резко поставила пакеты на пол, внутри что-то звякнуло. Она двумя шагами пересекла площадку и занесла руку, чтобы позвонить в дверь.
– Ты что делаешь?! Я же сказала, что просто зашла спросить про интернет, – испуганно тараторила Катрин.
– Ну-ка, живо домой! – гаркнула мать и начала шарить рукой по двери в поисках звонка, но его не было.
Тогда она нервно забарабанила по полотну двери, как обычно барабанят недовольные соседи, разбуженные громкой музыкой в час ночи. Катрин умоляла мать прекратить, но та лишь повторила приказ:
– Быстро домой!
Катрин не послушалась. Наконец дверь щёлкнула и медленно провернулась на петлях. На пороге появилась Вера в совершенно неузнаваемом образе. Она была одета на манер офисной работницы: модный чёрный пиджак, блуза, заправленная в закатанные брюки, стильные очки и волосы, собранные в конский хвост. На лице её читалось явное удивление по поводу неожиданного гостя.
– Слушаю, – спокойно сказала она, словно в это время у неё был назначен приём.
Мать смотрела на неё вытаращенными от злости глазами, всё её тело источало запах ненависти, даже редеющие на макушке волосы дрожали от разрастающейся ярости.
– Хватит трогать мою дочь! – наконец выпалила она, но уже не так громко, как до этого кричала на Катрин.
– Вашу дочь? – Вера посмотрела на съежившуюся за спиной женщины девочку. – С чего вы взяли, что я её трогаю? Она пришла спросить про интернет, у нас в подъезде сегодня был обрыв, – голос её звучал всё так же спокойно.
Ноздри у матери раздувались и сдувались, как меха у гармони.
– Я не желаю, чтобы она здесь ошивалась, – было видно, что женщина еле сдерживается, чтобы не сорваться и не вцепиться в модный прикид соседки, но всё-таки она держалась, будто что-то усмиряло её.
– Она здесь не ошивается – я не принимаю гостей. У вас всё?
– Что ты мне сказки рассказываешь, я сто раз видела, как к тебе заходили мужики! – тон повышался, кажется, она снова начинала закипать.
– Это не гости и не «мужики», как вы выражаетесь. Это мои пациенты, я врач-психолог, квартира – это мой офис, а ваша дочь – не мой клиент. Я спрашиваю ещё раз: у вас всё?
Мать Катрин не ответила, лишь резко отвернулась и, добравшись до пакетов, схватила их.
– Ты ещё здесь?! – рявкнула она на Катрин, и та пулей исчезла за дверью. Мать зашла следом, и дверь захлопнулась.
Катрин приготовилась к «горячей добавке» от матери, но та лишь молча сняла туфли и направилась прямиком на кухню разбирать пакеты. Она вела себя очень странно после разговора с соседкой, но Катрин не сильно это заботило – главное, что всё закончилось, и лучше всего какое-то время не показываться на глаза матери и, тем более, не выходить из дома. Катрин, конечно, всё это понимала, но внутри неё пылал огонь нетерпения: ей просто необходимо было как-то расспросить Веру по поводу её внезапно открывшегося «таланта». Но как это сделать, не заходя в её квартиру, она не представляла.
Ночью на телефон Катрин пришло странное сообщение с неизвестного номера, разбудившее её, несмотря на крепкий сон: «Измерь дверь своего шкафа». Вот и всё: ни «привет», ни «как дела», а просто «измерь дверь своего шкафа». Катрин лишь сонно выругалась и, отключив телефон, вернулась в кровать. Она только закрыла глаза, как телефон снова запел и завибрировал, а экран загорелся, сообщая о том, что пришло новое смс. Сначала Катрин подумала, что спит, но быстро поняв, что это не так, схватила телефон со стола и прочла: «Измерь проклятую дверь шкафа!»
Делать было нечего – раз уж сообщения приходят на отключённый телефон, то стоит выполнить требования настойчивого абонента, иначе он не отстанет. Покопавшись в письменном столе, Катрин достала оттуда обгрызенную линейку и, приложив к двери, принялась измерять её. Немного погодя она отправила информацию о полученных размерах в ответном сообщении. Через пару секунд пришло следующее: «Так не пойдёт!»
«Ну извините!» – нервно нажимая пальцами на экран, написала ответ Катрин. Обозлённая девочка легла спать, но теперь сон не шёл, и она ворочалась в постели до самого рассвета.
Мать ушла на работу вскоре после восхода солнца. Когда Катрин открыла глаза, с улицы уже доносился шорох грубой метлы, которой отец царапал асфальт. Раздался звонок в дверь. Катрин нехотя встала с кровати и побрела проверять, кого чёрт принёс в такую рань. На пороге её ждал весьма неожиданный гость – небольшая обшарпанная тумбочка, вырезанная из дерева, пахнущая полиролью и лекарствами. На ней лежала записка: «Для Катрин».
«Что это за фигня? Мне что, нужно это к себе в комнату тащить? – она посмотрела на дверь Веры, вспомнила её слова о доверии и согласии, а потом, глубоко вздохнув, поволокла подарок в квартиру. – И куда мне тебя ставить? Зачем вообще тебя куда-то ставить?»
Комната Катрин была не самых больших размеров, а вечно царящий в ней бардак делал её ещё меньше. В итоге тумбочка встала на место стула, жившего за кроватью и вечно заваленного одеждой. Этот внезапный подарок совершенно не вписывался в обстановку и тем самым раздражал, но делать было нечего. С другой стороны, в тумбочку можно засунуть часть барахла, что Катрин и решила сделать. Но не успела она открыть деревянную дверцу, как из неё тут же вырвался уже знакомый запах квартиры, в которой Катрин недавно гостила. Впрочем, помимо запаха, в тумбочке была и сама квартира, точнее проход в неё. Стоило Катрин уже начать привыкать к необъяснимым вещам вроде чтения мыслей, перекрашенных волос и работающих выключенных телефонов, как вдруг новые чудеса бесцеремонно ворвались в её жизнь.
Тумбочка стояла на полу, но там, в проходе, пол почему-то был гораздо ниже, словно она висела в воздухе. Наконец изнутри послышался голос Веры:
– Тебе что, нужно особое приглашение?
Всё это было настольно невероятно, что Катрин несколько раз открывала и закрывала дверцу, проверяя, не почудилось ли ей всё это. Затем она схватила с пола тапочки и кинула их внутрь. Из тумбочки раздалось глухое «шлёп», ознаменовавшее приземление домашней обуви на пол.
Походив немного взад-вперёд по комнате и собравшись с мыслями, Катрин заперла на защёлку дверь и полезла внутрь странной тумбочки. Девочка проползла головой вперед, но в итоге, увидев, что до твёрдой поверхности примерно метр, поняла, что это была не лучшая идея и, кое-как перевернувшись, начала спускаться ногами вперёд. Приземлившись в соседней квартире, Катрин поняла, что она вылезла из точно такой же тумбочки, только та стояла на столе и находилась в углу комнаты.
Вера сидела в красном велюровом кресле возле камина и, держа в руке глубокую деревянную тарелку, что-то медленно помешивала в ней ложкой.
– Ты когда-нибудь слышала о том, что нужно знать меру?
Катрин не поняла, к чему клонит Вера, и продолжала разглядывать странный портал между двумя комнатами.
– Ты слышала мой вопрос? – на этот раз голос Веры прозвучал немного раздраженно.
– А? – отозвалась Катрин, которая на самом деле всё прекрасно слышала.
– Зачем ты столько вылила себе на голову? Хотя плевать – всё лучше, чем было, только вот волосы будут лезть как грибы после дождя. Но это уже заботы парикмахера. Хватит торчать там, закрой дверцу и иди сюда.
Катрин послушно выполнила указания и, подойдя к Вере, встала напротив.
– Ну что, – продолжила соседка, не прекращая всё так же медленно помешивать содержимое тарелки и не отводя от неё взгляда, – нравятся твои новые навыки?
В голове Катрин всплыли все эпизоды вчерашнего дня: особенно её ранили те мысли, что гуляли в голове у её бывшей подруги.
– Я потеряла всех своих друзей! Это было отвратительно! – проскрежетала сквозь зубы девочка.
– А ты разве не знала, что люди – дерьмо? – искренне удивившись, произнесла Вера, всё еще помешивая что-то ровными плавными движениями.
– Знала, но мне было достаточно того дерьма, что из них выходило наружу, незачем было копать глубже…
– Ну что ж, по-моему, ты просто ещё не поняла всю прелесть того, что произошло, но не беда, потом спасибо скажешь. Главное, что тебе нужно усвоить: друзей у тебя нет и никогда не было, никому ты не нужна, кроме как самой себе. Ну и, разумеется, мне.
Катрин нахмурилась – это были серьёзные и непонятные ей заявления.
– Ты до сих пор не сказала мне, зачем я тебе понадобилась и как я научилась читать мысли, а уже говоришь о том, что я никому не нужна, кроме тебя.
– Разве? Вроде бы я всё доступно объяснила, сказав, что мне нужна помощница.
– Помощница в чём?!
– Девочка, перестань повышать на меня голос – ты еще не доросла до этого права и вряд ли когда-нибудь дорастёшь. А по поводу твоей помощи, так ты здесь сейчас как раз для этого.
Катрин смотрела с любопытством на сидящую в кресле девушку и ждала продолжения.
– Я почти закончила, а пока ты можешь спросить у меня по поводу подарка.
Катрин словно пришла в себя – за этими разговорами она совсем забыла о том, как оказалась здесь, а ведь это был самый странный случай в её жизни. Не дождавшись вопроса, Вера продолжила:
– Дверь тумбочки, которую я прислала тебе, как и сама тумбочка в целом, – это копия той, что стоит на столе.
Катрин снова взглянула на стол и тумбочку, стоявшую на нём. Вера продолжила:
– Открывая копию, ты открываешь оригинал и попадаешь туда, где он находится.
Катрин не могла найти слов.
– Это колдовство?!
– Пусть будет колдовство, раз так тебе понятней, но лично я не люблю эти попсовые выражения, мне больше нравится слово «умение». Я умею делать копии дверей, ты тоже научишься, возможно…
– С окном та же история?! – Катрин взглянула в сторону окна, за которым, по словам Веры, находилась Норвегия.
– Почти. Я лишь сделала копию стекла, но стекло не открывается, как дверь, а лишь передаёт изображение.
Катрин была поражена до глубины души, но старалась этого не показывать, хотя получалось у неё плохо.
– А что насчёт чтения мыслей?
– Здесь всё просто и скучно – ты всегда умела это делать.
Катрин смотрела на неё, как ребёнок на родителей, которые наконец признались ему в том, что тот усыновлён.
– Видишь ли, тот шампунь лишь помог запустить спящий механизм. В нём содержатся некоторые ингредиенты – раздражители. Они-то и вытащили наружу твои врождённые способности, а заодно доказали мне, что от тебя будет толк.
Всё это звучало так наигранно и сказочно, что Катрин чувствовала себя полной дурой. Ей казалось, что Вероника издевается над ней, заставляет поверить в то, чего на самом деле нет, чтобы потом насмехаться и крутить пальцем у виска: «Колдовство? Врожденные способности? Ты что, правда, поверила во всю эту чушь?»
Наконец Вера закончила помешивать содержимое тарелки и, встав с кресла, подошла к Катрин. Глядя с нескрываемым удовольствием в смущённые глаза своей гостьи, она дала ей эту тарелку, наполненную обычной прозрачной водой.
– Что мне с этим делать?
– Разлей в кружки на столе, но сперва надень это, – Вера указала пальцем на костюм, висящий на дверце шкафа.
Наряд состоял из модной серой юбки, такого же цвета пиджака с двумя пуговицами внизу и чёрного короткого топика. Рядом друг к другу жались модные туфли на высокой платформе – на ценник подобных Катрин обычно даже не глядела, разгуливая магазинам. В целом этот наряд был похож на то, во что была одета сама Вера, но выглядел немного вульгарнее и даже чуточку лучше, а значит, был полной противоположностью тому, что обычно носила Катрин.
– Я это не надену.
– Ещё как наденешь! И хватит пререкаться.
Желваки на лице Катрин напряглись, а глаза гордо заблестели, но Вера быстро остудила этот «замах» своим ледяным взглядом, и Катрин сдалась. Бормоча что-то невнятное, она принялась переодеваться. Одежда была выглажена и пахла дорогими духами – не резкими и сладкими, вроде тех, которыми пользуется её мать, а очень нежными и слегка возбуждающими.
Девочка чувствовала себя очень неловко, но при этом одежда была словно по ней сшита: отлично сидела, не стесняла движений и даже немного меняла фигуру. Полностью переоблачившись, Катрин подошла к зеркалу и тихонько ахнула: на неё смотрела совершенно незнакомая ей особа. Чёрные волосы, деловой стиль – всё это было таким чужим и таким привлекательным, что даже скованность и нескладность Катрин не сильно портили общее впечатление.
– Хватит красоваться, открой дверь нашим гостям и не забудь про воду.
– Гостям?
– Да, гостям. Только матери своей не попадись снова.
В дверь постучались. Вера улыбнулась и кивнула в сторону кружек, стоящих на столе.
Катрин стояла на месте как вкопанная, не решаясь пошевелиться. Всё это было так внезапно, она не была готова к каким-то действиям и, уж тем более, к общению с незнакомыми людьми. В дверь снова постучали, но на этот раз более нервно, отчего у Катрин вспотели подмышки. Вера уже исчезла где-то внутри огромной квартиры, оставив свою новоиспечённую помощницу в полном одиночестве. Когда постучали в третий раз, Катрин тут же опомнилась и, забыв про воду, побежала открывать дверь.
На пороге стояли мужчина и женщина, обоим было лет по сорок. Мужчина смотрел куда-то в пол, а женщина удивлённо уставилась на Катрин, словно та была неприятной неожиданностью. Мысли женщины подтвердили догадки девочки: «Это ещё что за шлюшка малолетняя?»
Лицо Катрин залилось краской, ей захотелось прямо с порога съездить неприятной даме по физиономии, но девочка сдержалась. Наконец женщина не выдержала и раздраженно спросила:
– А Вероника принимает сегодня?
– Да, конечно, проходите, – скорчив кривую любезную улыбку, произнесла Катрин.
Мужчина и женщина зашли, и девочка закрыла дверь. Вид у них был напряжённый, кажется, по пути сюда они неплохо прополоскали друг другу мозги и теперь не разговаривали, лишь изредка перекидываясь короткими фразами.
– Здравствуйте, – гостеприимно поприветствовала пару Вероника, внезапно появившаяся в коридоре. – Катрин, проводи, пожалуйста, наших гостей в кабинет и принеси им воды.
Последние слова Вера проскрежетала сквозь зубы и указала своей помощнице на приоткрытую дверь, находившуюся напротив главной комнаты. Катрин растерянно кивнула и предложила гостям пройти в кабинет, в котором сама ни разу не была. К слову, кабинет был вполне обычной, ничем не примечательной комнатой. Два мягких дивана, стоящие друг напротив друга, письменный стол, стеллаж, уставленный книгами и ими же пахнущий, и фикус. Чисто, уютно, а, главное, вполне подходит под реальные размеры квартиры.
Пара зашла в кабинет.
«Женатики, – отметила для себя Катрин, взглянув на одинаковые золотые кольца на безымянных пальцах гостей. – Она что – семейный психолог?» – думала Катрин, пока приносила гостям воду, а после, когда Вера зашла в кабинет и попросила её удалиться, напрочь забыла обо всём и, усевшись в велюровое кресло перед камином, задремала.
Через полчаса её разбудила Вера и попросила принести ещё воды. Вода в тарелке уже закончилась, и Катрин налила из стоящего на столе кувшина, а затем пошла в сторону кабинета. Вера и неприятная женщина что-то тихо обсуждали в коридоре. Катрин остановилась возле них.
– Отнеси это Антону, а мы сейчас подойдём.
«Я вам что, официант?» – подумала про себя Катрин и, открыв дверь ногой, зашла внутрь.
Мужчина сидел на диване, закинув ногу на ногу, и что-то усердно разглядывал в своём телефоне. Катрин подошла к столику, стоящему между двумя диванами, и тут вдруг до неё стали доноситься его мысли: «Эта ещё всё со своей водой таскается. Можно подумать, мы как верблюды пьем, я вообще только полстакана выпил».
«В принципе, ничего особенного, – рассуждала Катрин, – муж и жена, как говорится…»
Но тут вдруг мысли мужчины резко изменились и потекли в совершенно неожиданную сторону, стоило ему поднять голову и увидеть Катрин.
«Ого! А девка-то ничего! Даже очень ничего – просто бомба!»
Катрин искоса взглянула на внезапно взбудоражившегося клиента и, увидев похотливый огонёк в его глазах, решила, что пора уходить, но он вдруг схватил её за руку:
– Постойте! Не могли бы вы остаться?
– Отпустите! – начала выдёргивать руку Катрин.
– Я не хочу вас обидеть, мне просто нужно вас кое о чём попросить.
Он старался быть вежливым, и даже его нелепый внешний вид говорил о том, что он человек воспитанный и сдержанный. Но внешность, как оказывается, обманчива, поэтому в голове у него звучало всё иначе, чем в словах: «Господи, вот бы залезть ей в вырез».
Мужчина вскочил с дивана, всё ещё держа Катрин за руку, отчего та уже начинала болеть.
– Да отпустите вы меня! – вырывалась девочка.
Мужчину вся эта ситуация только раззадорила. Изловчившись, он схватил Катрин за предплечья, толкнул на диван, где, навалившись всем телом, начал лезть в декольте губами. Тут-то Катрин и завизжала. Антон не останавливался, бубня что-то невнятное, он пытался как можно дальше запустить свои руки и язык, но тут в комнату ворвались Вера и жена этого «маньяка».
– Помогите! – плакала перепугавшаяся Катрин.
– Ты что такое делаешь, козлина?! – женщина заверещала, как сигнализация.
Кинувшись на мужа, схватила его за волосы, силой потащив с дивана. Тут уже завыл он. Ошарашенная происходящим Катрин вскочила и побежала прочь из кабинета. Пробегая мимо Веры, стоящей в дверях, она краем уха зацепила её «тревожные» причитания:
– Антон, как же так, мы ведь с вами всё обсудили, нашли точки соприкосновения, а вы… – эти слова звучали более искренне, чем выглядела сама Вера, говорившая их.
Отвесив мужу звонких пощёчин и оставив несколько кровавых бороздок от ногтей на его лице, женщина заявила, что он может «валить ко всем чертям» и напоследок, плюнув ему в лицо, вышла из кабинета, забрав с собой все возможные шансы на реанимацию семейной идиллии.
Потрёпанный виновник сидел на полу ещё какое-то время. Лицо его побледнело, а отсутствующий взгляд выражал полное недоумение. Он фыркал что-то нечленораздельное и, кажется, плакал. Если бы Катрин увидела его таким, не зная о том, что произошло, она бы подумала, что бедный человек явно попал в беду, его обманули и воспользовались доверием, а после – буквально уничтожили, растоптали, унизили. И она была бы права: ведь его жена заказала весь этот спектакль.
* * *
Нерадивый насильник покинул квартиру в сильной спешке. Когда он выбегал, за ним тянулся целый шлейф тревожных мыслей: «Что же я наделал? Как я мог? Господи, что со мной случилось? Господи, я сошёл с ума, Господи, Господи!»
Катрин чувствовала в воздухе вибрации, создаваемые чужим горем и страхом: от их невидимых прикосновений её тело резонировало. Возникшее странное ощущение сытости было приятным и пугающим одновременно.
Когда мужчина покинул «квартиру-разлучницу», Вера и её клиентка начали обсуждать произошедшее.
– Ну вот и всё! А вы боялись, – голосом психолога обращалась Вера к своей клиентке, и та отвечала ей довольной смущённой улыбкой.
– Признаюсь вам, я сначала не поняла, зачем здесь эта девчонка, – шепнула женщина Вере на ухо чуть громче, чем следовало бы. – Я, конечно, слышала про ваши методы, но не думала, что всё будет происходить именно так.
Не сумев подобрать слов, женщина развела руками. Вера скромно кивнула и пообещала прислать видеозапись с инцидентом на почту заказчицы.
– Сколько я вам должна? – клиентка начала рыться в сумочке в поисках кошелька.
– Я не беру деньги, но скоро мне от вас кое-что понадобится, и я позвоню, – дружелюбно остановила Вера излишне суетливую даму.
– Конечно! Любая просьба! – распрощавшись, женщина покинула квартиру, одарив Катрин не самой дружелюбной улыбкой, отчего в животе у девочки забурлило.
– Ну что, понравилось? – наконец спросила Вера, глядя на ошеломленную Катрин.
– Нет!
– Не ври мне, девочка! Я же знаю, ты почувствовала его боль, твоё тело впитало эту энергию, и сейчас ты чувствуешь, как она растекается внутри.
Слова Веры пугали, они звучали странно и, что самое страшное, были правдой.
– Вот этим ты тут занимаешься? Рушишь чужие семьи? – вырвалось у Катрин.
– Я? Рушу чужие семьи? – Вера задорно улыбнулась, словно это была игра. – Эти люди приходят сюда сами. Их просьбы – это их личные дела. Мне абсолютно наплевать, что́ там у них: семья, работа, месть, любовь, – последнее Вера произнесла с брезгливым видом. – Тебе нужно понять одну простую вещь: всё, что ты сейчас видела, это сделка, и таких сделок будет очень много. Не надо относиться к этому так серьёзно – надо относиться профессионально.
– Так вот зачем я тебе нужна? – ноздри у девочки нервно раздувались, она была готова уйти через парадную дверь прямо сейчас.
– Разве мы с тобой не отлично сработали? – Вера вопросительно вскинула бровь, но Катрин молчала. – Ладно, ты мне наскучила, иди к себе.
Катрин стояла на месте как вкопанная.
– Живо!
Девочка дёрнулась и чуть ли не бегом двинулась к порталу. Остаток дня Катрин не выходила из комнаты и не вставала с кровати – она чувствовала себя разбитой и тяжело переживала всё, что произошло.
* * *
Утром, ещё до будильника, её разбудил телефонный звонок. Звонила однокурсница. Дрожащим голосом она сообщила жуткую новость.
– Что? Изнасиловали? Когда? Кто?
– Вчера вечером, в гаражах! – голос дребезжал, как оторванный лист металлической кровли на ветру, но Катрин даже через телефон уловила в нём нотки возбуждённого любопытства.
К горлу подступил ком. Вчера вечером Нину, бывшую лучшую подругу Катрин, изнасиловали в том самом месте, где они всегда встречались и курили перед учёбой. В голове не укладывалось, как такое могло произойти. Ладони покрылись плёнкой холодного пота.
«Чёрт, я же слышала их! Знала, что за нами кто-то следит – потому больше и не ходила той доро́гой, но Нина…»
Катрин вдруг поняла, что подсознательно хотела, чтобы Нина попалась. Гадкое чувство накрыло девочку, словно произошедшее было на её совести.
«Но я же не была уверена на сто процентов…»
Катрин взглянула с отвращением на старую тумбочку на полу.
«Ноги́ моей там больше не будет», – решила она и стала собираться на учёбу.
Когда привычная дорога привела Катрин к зданию лицея, её внимание привлекла служебная полицейская машина, припаркованная на стоянке для преподавателей. Нетрудно было догадаться, по какому поводу здесь эти люди. Катрин шла к зданию и чувствовала, как оно пульсирует. Все люди внутри него, их слова и мысли летали вокруг одной темы – изнасилование Нины. Сама Нина, разумеется, сегодня отсутствовала.
По сравнению со вчерашним наплывом чужих мыслей, сегодня всё было спокойно. Никому не было дела до того, как выглядит Катрин, что говорит, как живёт. Дышалось намного легче. Абсолютно все, как наяву, так и в собственных мыслях, пережёвывали одну и ту же тему – без конца, по замкнутому кругу.
Хотя Катрин и возненавидела подругу и даже где-то глубоко в душе злорадствовала по поводу произошедшего, всё равно часть её души переживала. После первой пары девочку вызвали по громкоговорителю в кабинет директора, где с ней провели беседу представители закона. Катрин особо нечего было рассказать полиции, даже несмотря на то, что официально они с Ниной всё еще считались лучшими подругами.
Краем уха Катрин подслушала разговор одного из следователей с директором. Из услышанного было ясно, что пока нет никаких зацепок. Нина не успела разглядеть нападавших, так как на неё напали сзади, а на голову накинули мешок. Эти подробности заставили Катрин почувствовать себя беззащитным птенцом в мире неуравновешенных хищников: нельзя надеяться на защиту веток и других птиц – стать жертвой может каждый, а вот наказание понесут не все.
Воздух в лицее был тяжёлым от сплетен. Нервные преподаватели срывались из-за каждой ерунды и повышали голос, студенты собирались в кучки через каждые три метра и обсуждали одно и тоже раз за разом. А ещё эти полицейские с их расспросами и изучением местности… Через несколько часов после начала уроков ребята из студенческой компании Катрин предложили ей не дожидаться конца учебного дня и пропустить оставшиеся пары, чтобы выпить пива. Катрин с радостью согласилась. Ей требовалось срочно проветрить голову, и алкоголь был самым лучшим средством.
Ребята собирались на старой спортивной площадке. Это было излюбленное место всех прогульщиков и любителей выпить или покурить без опасения попасться на глаза преподавателям. Единственным взрослым, кто приходил сюда, был физрук во время своих занятий. Да и тот не отличался особой спортивностью. Бо́льшая часть окурков и смятых пивных банок, скопившихся под трибунами, принадлежала не студентам, а ему.
Ребята скинулись карманными деньгами и, прикупив несколько литров самого дешёвого пива, уселись на старые полусгнившие трибуны. Естественно, все разговоры снова были посвящены только Нине. Катрин сегодня была не самой общительной и держалась немного в стороне, но, как только алкоголь расслабил её натянутый как струна мозг, она тоже стала участвовать в беседе. Как ни странно, чем пьяней становилась Катрин, тем меньше чужих мыслей доносилось до неё. Она наконец смогла расслабиться и насладиться обществом старых друзей.
Тут одна из девчонок открыла свою сумочку, чтобы достать косметичку, и Катрин почувствовала странную вибрацию во всём теле. Лёгкое возбуждение щекотало область живота, оно разрасталось с каждой секундой: вот уже перекинулось на грудь, обволокло сердце и заставило его биться со странным энтузиазмом. Катрин буквально потряхивало. Дыхание сбилось, необъяснимое возбуждение путало мысли. Возник странный аппетит, но есть хотел не желудок – есть хотело всё существо Катрин. Она пододвинулась ближе. Что-то внутри сумки тянуло магнитом, оно будто кричало: «Возьми меня! Возьми скорее!» – и руки сами тянулись к нему.
Мир исчез. Катрин не слушала, о чём говорят, не следила за кривляниями своего друга Эда, которые обычно забавляли всю компанию. Всё сущее сузилось до одного маленького пятна, и этим пятном была дешёвая сумка из кожзаменителя, в котором лежало не́что. Взяв себя в руки, Катрин начала думать своими охмелевшими мозгами:
«Мне нужно это, срочно нужно, но я не могу залезть в сумку прямо так, при всех, иначе я упущу его, чем бы оно ни было».
Тогда под предлогом того, чтобы выпить ещё, Катрин потянулась к бутылке и, неловко задев сумку, уронила её на землю.
– Ой, прости, пожалуйста, я сейчас подниму, – начала извиняться заплетающимся языком девочка и, не обращая внимания на гневный взгляд хозяйки сумки, бросилась вниз под трибуну.
«Дура криворукая!» – дошли до Катрин мысли девчонки.
Внизу воняло прокисшим пивом и какими-то стухшими овощами, но Катрин это не заботило. Она быстро отыскала сумку и запустила туда руку. Предмет вожделения отыскался мгновенно. Это было что-то небольшое и круглое. Катрин не стала рассматривать предмет и быстро положила его в задний карман джинсов, а затем, схватив сумку, вернулась на свое место.
– Вот, прости ещё раз за то, что уронила, – протянула Катрин сумку «подруге» и тут увидела её.
Вера стояла прямо перед ребятами. На ней сегодня была чёрная, как летняя ночь, атласная рубашка, которую она заправила в такие же чёрные джинсы. На левой руке блестели стильные часы, а изюминкой как всегда прекрасной композиции служили серьги в виде двух саламандр, отливающих то серебром, то бронзой – в зависимости от поворота головы.
– Вам чего? – спросил один из парней, глядя на внезапно возникшую из ниоткуда девушку.
«Какая сочная!» – прочитала его мысли Катрин.
– Я за Катрин. Вставай, нам пора идти.
– Я никуда с тобой не пойду, – процедила сквозь зубы окосевшая студентка.
– Девочка, я не собираюсь тут с тобой в «хочу-не хочу» играть, быстро встала и пошла за мной, – заявила Вера стервозно, но при этом совершенно спокойно, не повышая голоса.
– Дамочка, вы, собственно, кто? – влезла в разговор та самая девчонка, чья сумка недавно упала под трибуны.
Катрин чувствовала, как в её подруге кипит женское начало. Ей была до фонаря сама Катрин, но появление красивой девушки с заявками на командование в этой группе вызывало жуткое негодование в душе студентки.
– Я тётя Катрин, – как можно мягче сказала Вера и улыбнулась охмелевшим студентам.
– Никакая она мне не тётя, – буркнула Катрин и вцепилась руками в сухую доску трибуны, словно опасаясь, что Вера выдернет её с места силой своей мысли.
– Может, вызвать полицию? – обратился один из парней к Катрин.
Тут Вера вытащила из-за спины чёрный клатч из змеиной кожи и открыла его. Все изумлённо смотрели на неё, ожидая, что будет дальше. Вера достала своими тоненькими изящными пальчиками увесистую пачку купюр и, отсчитав несколько, протянула их одному из ребят:
– Здесь десять тысяч, можете поделить их между собой или пробухать все вместе – мне без разницы, но чтобы вас тут не было через минуту. А я должна поговорить со своей племянницей, которая прогуливает учёбу и пьёт пиво вместо занятий – её матери это совсем не понравится.
Парень посмотрел на деньги округлившимися глазами, затем перевёл взгляд на друзей, чьи глаза округлились ещё больше. Поразмыслив ещё пару секунд, он посмотрел на Катрин с извиняющимся видом и дрожащей рукой схватился за деньги.
– Я жду, – грозно сказала Вера.
Ребята стали собираться. Катрин смотрела вслед предателям и ненавидела их. Она ненавидела Веру, ненавидела мать, о которой упомянула соседка, даже бедную Нину, что привлекла к себе столько внимания и сочувствия. Но больше всего она ненавидела себя за то, что впуталась во всё это, и сейчас ей хотелось только одного – умереть.
– Чего тебе нужно?! Я не собираюсь быть на побегушках и участвовать в твоих…
Катрин не успела договорить, потому что Вера звонко щёлкнула пальцами и девочку начало выворачивать. Катрин рвало, как утром первого января, когда они отмечали Новый год у бывшего парня Нины – в ту ночь за новогодним столом было смешано много сортов дешёвого вина, пива и водки. Глаза и нос текли, Катрин рвало до тех пор, пока из желудка не начала выделяться желчь. Вера протянула ей какой-то флакон:
– На, выпей. Отпустит.
Катрин одним махом влила в себя содержимое, и рвота прекратилась. Алкоголь выветрился, и бедная девочка чувствовала себя ещё трезвее, чем обычно.
– Значит так, – начала угрожающим тоном Вера. – Ещё раз ты повысишь на меня голос – будешь жалеть очень и очень долго. Ты меня поняла?
Катрин смотрела на неё, как смотрит пёс на отловщика беспризорных животных – с ненавистью и страхом. Она медленно кивнула, признавая свою капитуляцию.
– Отлично, – быстро повеселела Вера. – И ещё кое-что: не советую больше употреблять то пойло, которое я из тебя вытряхнула. Это огромное неуважение к той силе, что живёт внутри тебя. Ты оскверняешь и загрязняешь её, а заодно и своё имя. Ты должна уважать себя, и если уж так хочется выпить, то пей хорошее вино. Не знаешь, где взять? Узнай у меня, либо дождись, когда в твоей клиентской базе появятся виноделы и хозяева алкогольных бутиков, которые не пожалеют для тебя бутылочки, а то и целой бочки.
Катрин молча выслушала советы своей наставницы, и, вытерев лицо, встала с трибуны.
– Покажи, – вдруг произнесла Вера.
– Что показать?
– Не придуривайся. Я знаю, что ты взяла что-то из сумки, и оно в твоём заднем кармане.
Катрин испуганно посмотрела на злобную девушку в чёрном и дрожащей рукой полезла в карман. Она и сама не знала, что́ там, и не понимала, зачем оно ей нужно, но вещица, словно кольцо всевластия, притягивала к себе. Нащупав круглый гладкий предмет, Катрин медленно вытащила его и вытянула перед собой на ладони. Это было обычное девчачье зеркальце, которое не представляло никакой ценности – кусок пластика и стекла, не более.
– Воровка. Мне стыдно за тебя, – в голосе Веры чувствовались издёвка и разочарование.
Она подошла к Катрин и выхватила зеркальце.
– Я… я понятия не имею, зачем взяла это, оно мне не нужно, просто…
– Просто оно само тебя поманило, – закончила девушка вместо пристыженной студентки.
– Да! Так и было, я не знаю, как это объяснить, ты же понимаешь, что оно ничего не стоит, мне нафиг не сдалась эта безделушка! – тараторила, оправдываясь, Катрин.
– Тихо-тихо, дыши. Фух, ты слишком много говоришь, аж голова болеть начинает. Это обычный аккумулятор и всё, к тому же заряженный лишь наполовину.
Вера говорила об этом с таким естественным видом, будто подобные вещи – обычное дело.
– Аккумулятор?
– Ну да, аккумулятор – предмет, который заряжается энергетикой носителя и, как губка, впитывает в себя все эмоции, которые исходят от хозяина. На самом деле все твои вещи пропитаны твоей энергией, но та, которую ты постоянно таскаешь с собой и часто используешь, напитывается гораздо больше других. Человек чувствует связь с такой вещью и поэтому не может с ней расстаться, даже если это абсолютная безделушка, давно потерявшая божеский вид и всякую ценность. А я занимаюсь как раз тем, что помогаю людям расстаться с ними.
– Зачем они тебе?
– А ты понюхай его.
– Что сделать?
– Просто понюхай, – теряя терпение, повторила Вера чуть громче.
Катрин нерешительно поднесла зеркальце к носу и, боясь сама не зная чего, начала вдыхать запах вещицы. Нос приятно защекотало, что-то тёплое и бодрящее проникло внутрь. Катрин почувствовала, как всё её тело ловит лёгкое возбуждение. Непонятная волна ощущений пробежала по носоглотке и устремилась к желудку. Там она начала скапливаться и греть Катрин изнутри, будто маленькое солнышко. Голова, руки и ноги потеряли вес, стали воздушными – она словно летела над землей, а приятные мурашки покрывали кожу. С каждой секундой ощущения усиливались, Катрин погружалась в них, теряя контроль и желая лишь одного – вдыхать ещё и ещё. Несравнимый ни с чем экстаз кружил голову. Девочка прилегла на один бок и только собралась сделать самый сильный вдох, как Вера выхватила зеркальце и убрала в свой клатч.
– Понравилось? – на её лице сияла странная хищная улыбка.
Катрин несколько раз с силой моргнула, затем вытерла тыльной стороной ладони губы, которые были в слюне.
– Что за хрень? – спросила она испуганно, боясь нового чувства, но в то же время готовая повторить это, не раздумывая.
– Твоё тело впитало чужую энергию. Первый раз всегда такой ярко выраженный, хотя тебе же это не вперво́й. Помнишь, что-то похожее было вчера?
Катрин задумалась. Она вспомнила, как почувствовала что-то отдалённо похожее, когда бедный Антон в спешке покидал квартиру Веры. Но это было совсем не то же самое – капля по сравнению с тем океаном, который проник в неё только что.
– А теперь пойдём, я покажу тебе кое-что, – сказала Вера и поманила Катрин пальцем.
Девочка послушно пошла за ней в надежде, что та позволит ей ещё хотя бы на секундочку вдохнуть силу аккумулятора. Минут пять они молча шли в сторону дома. Катрин несколько раз пыталась завести разговор с Верой, но та лишь цыкала и приказывала молчать. Наконец они добрались до гаражей – тех самых, где вчера была изнасилована бедная Нина.
– Зачем мы здесь? – не вытерпела Катрин: это место производило на неё гнетущее впечатление.
– Чувствуешь? – спросила Вера.
– Нет, а что я должна чувствовать?
– Потрогай что-нибудь.
– Чего сделать?
– Что ты такая непонятливая? Дотронься до чего-нибудь, – Катрин не видела, но знала, что Вера закатила глаза.
«Ненормальная», – подумала она и прикоснулась рукой к холодному ржавому куску железа, который врос в землю.
Воздух вдруг резко изменился, стал тяжёлым, кислым и тошнотворным, как в автобусе в час пик. Цвета́ вокруг потускнели, словно солнце резко спряталось за облаками. Катрин показалось, что мир вокруг замер, но на самом деле замерла она сама. Девочка застыла в одной точке, не в силах повернуть голову, сделать шаг, пошевелить губами.
«Я превратилась в камень? Эта стерва заколдовала меня?» – жуткая мысль пронеслась в недвижимой голове и кольнула в сердце.
Сама Вера куда-то пропала. Вдруг Катрин услышала шёпот. Шептал мужчина. Он давал какие-то установки. Слова то звучали отчетливо, то сливались в тягучую неразличимую массу. Но Катрин была уверена: тот, кто шептал, находился рядом. И тут вдруг она увидела Нину. Девочка неспешно шла в направлении своего дома. В одной руке она держала телефон, в котором что-то усердно разглядывала, а в другой – тонкую белую дымящуюся палочку.
– Вот блин, одна!
– Придётся делить, – прошептал слишком громко другой голос, отчего Нина резко обернулась.
И тогда в воздухе послышалось негромкое:
– Поехали!
Откуда-то из-за спины Катрин выскочили двое мужчин. Один из них задел Катрин, отчего та отпружинила. Мужчина негромко выругался, а Катрин увидела, что из его порванной штанины сочится кровь. Дальше всё было как в тумане. Нину застали врасплох – она даже не успела крикнуть, а через секунду Катрин уже снова была сама собой. Горло пересохло от волнения, как и губы. Она облизала их и почувствовала вкус железа.
«Я что, была этой самой железкой?!» – испуганно крикнула в своих мыслях Катрин, но вслух спрашивать побоялась: вдруг Вера в очередной раз обвинит её в идиотизме.
Солнце было снова на прежнем месте, а мир вокруг вернул свои цвета. Вера стояла там же, где и пару минут назад как ни в чём не бывало. Катрин осмотрела железку и увидела на ней пятно засохшей крови.
– Можем поиграться с этим, если хочешь, – предложила Вера.
– Как это?
– Соскреби куда-нибудь – я покажу тебе пару фокусов. Смелей, можешь прямо со ржавчиной.
– Но что произошло? Как я смогла увидеть прошлое? Поче… – Катрин снова не успела договорить.
– Это всё аккумулятор, скажи ему спасибо. Когда ты заряжена, то в тебе открывается всё больше возможностей. Со временем ты научишься направлять свою силу. Но больше воровать ты не будешь, ясно?
– Ясно, – пристыженно ответила Катрин, – но…
– Окажи человеку необходимую услугу, и он сам отдаст тебе всё, что пожелаешь. Но никогда не бери деньги. Важно, чтобы человек отдавал тебе вещь с благодарностью – это принесёт самый мощный заряд. Не бойся, я всему тебя научу, главное, не перечь и делай всё, как полагается, ок?
* * *
«Сегодня Вера показала, как привязать кровь к предмету и сделать куклу-двойника.
„Это очень серьёзно, – сказала она. – Отнимая у человека волю, ты автоматически становишься ответственной за его действия, если они совершаются тобой. Не советую таким образом действовать для наживы – тебя быстро вычислят и закроют. Тебе всё ясно?“
Она разговаривает со мной, как с дурочкой. Вера мне не нравится – она злая. Злая по-настоящему – не то что эти старые пердуны-преподы из лицея, которые отыгрываются на нас за свои собственные неудачные жизни, и не то что мать, которая меня никогда не слушает. Нет, эти людишки просто обижены и сердиты, а она – злая.
„Тебя закроют“. Кто закроет? Куда закроет? Непонятно».
Катрин захлопнула свой новый дневник и убрала в щель между шкафом и стеной.
На столе лежала криво сделанная игрушка, едва ли напоминающая человека. Она сама сшила её под присмотром Веры. Оболочку сделала из старой джинсовой ткани, а нафарширована кукла была кофейными зёрнами.
– Почему именно кофейные зёрна? – спросила Катрин, когда Вера достала банку и высыпала пахучие плоды на стол.
– Если ты вдруг решишь сварить человека заживо, так хотя бы кофе попьёшь, – улыбнулась Вера, но, кажется, за этой шуткой крылась самая настоящая правда, отчего Катрин передёрнуло.
Глазки куклы были сделаны из бисера, а рот нарисован красным карандашом. Кукла получилась уродливой: одна нога больше другой, голова непропорциональна телу, да и швы оставляли желать лучшего. Дело в том, что Катрин никогда ничего не делала руками, и её пальцы впервые «познали» колючую сущность иглы. Но Вера уверила её, что внешний вид не имеет значения, лишь бы всё, что нужно, было на месте, потому что, когда процесс будет запущен, человек может за секунду лишиться ноги, если той не будет у куклы. Кровоточащие пальцы Катрин тоже не были напрасной жертвой. Вера собрала немного её крови и, смешав с засохшей кровью насильника Нины, добавила туда жидкость из небольшой баночки и ещё несколько сухих цветов, перетёртых в порошок.
– Некоторые из этих ингредиентов ты можешь собрать в ближайших полях, остальные растут в разных уголках планеты. Но старайся также собирать семена, чтобы иметь возможность выращивать растения дома, так как достать их не всегда легко, – Вера показала пальцем на гербарий, устроенный над камином, и на растения в горшках, что росли под специальной лампой в уголке комнаты. – Это лишь малая часть моих запасов, остальное находится в другой комнате, как-нибудь я тебе покажу. Пока будешь брать мои, потом организуешь собственный «огород».
Также Вера вручила Катрин толстую тетрадь, ручку и обязала конспектировать всё, что она ей рассказывает.
– Я два раза повторять не стану, и когда придёт очередь сделать то, что я попрошу, ты будешь это делать. И лучше, чтобы это получилось. Иначе будем испытывать результат на тебе. Поняла?
– Поняла, – кисло ответила Катрин и отвела глаза – даже здесь чёртова учёба.
Взгляд Веры был то обжигающе дерзким, то, наоборот, ласковым и понимающим. Перемены её настроения были такими частыми, что нельзя было угадать, как отвечать на тот или иной вопрос. Это не было связано ни с чем конкретным и ужасно выматывало, но Катрин терпела. Вера была стабильна только тогда, когда занималась работой или общалась с клиентами: в такие минуты она всегда была требовательной стервой.
– Готово, – торжественно заявила «ведьма» – именно так теперь называла Катрин Веронику про себя, когда та начинала её раздражать. – Давай куклу.
Катрин протянула ей свою поделку. Вера сняла с огня колбу, в которой уже растопилось всё содержимое и, намочив в нём ватную палочку, обмазала всю поверхность куклы.
– Всё, что ли? – Катрин выглядела разочарованной отсутствием представления.
– А ты, собственно, что ожидала? Фейерверк?
– Что теперь?
– Делай с ней что хочешь. Можешь руки переломать, можешь заставить идти куда-то, хочешь, зашей рот или положи на полку – дело твоё. Эта кукла теперь привязана только к тебе, ты – её хозяйка.
– Но как я узнаю, что это работает? Я же понятия не имею, где этот человек.
– Для этого я оставила немного его крови, можно с её помощью узнать местонахождение человека.
В глазах Катрин появилось неприкрытое любопытство.
– Так это же здорово! Мы можем просто сдать полиции этого козла! – она вскочила с места, губы девочки дрожали от волнения.
– Так, тихо-тихо, дыши ровнее, никого и никому мы сдавать не будем – это не наше дело.
– Но как же…
– Ты что, разве не слышала поговорку «Любой труд должен быть оплачен»?
– И с кого мне брать оплату?
– А ты сама подумай. Разве неясно?
– Нет. Я что, должна сказать Нине, что я ведьма какая-то, цыганская принцесса? Она же не дура полная.
– У неё ведь есть родители? Думаю, они переживают ситуацию не меньше, а может, и больше, чем она сама, вот с них и начни. В конце концов клиентуру поначалу придётся набирать самостоятельно – просто так к тебе никто не придёт.
– И как я это сделаю? Позвоню и скажу: «Здравствуйте, я тут могу вам помочь с поиском насильника, у меня кровь его есть, я сейчас вам его приведу своей грёбаной куклой вуду» – так, что ли?
Вера залилась звонким смехом. Катрин нахмурилась и хотела сорваться и уйти. Наконец, отсмеявшись, Вера вытерла сухие глаза и сказала:
– Записки будет вполне достаточно.
Ведьма достала из шкафа красивую резную шкатулку с замком-секретом. На её поверхности были вырезаны причудливые символы и руны, а сама она источала запах мокрой хвои. В своей жизни Катрин никогда не видела таких красивых вещей. Дома у неё всё хранилось в стеклянных банках и коробках из-под конфет, даже бижутерия. Вера покрутила что-то кончиками пальцев, затем перевернула шкатулку и нажала на её дно. Внутри что-то негромко стукнуло, и крышка в итоге отщёлкнула, как капот автомобиля. Порывшись внутри, девушка достала маленький медальон размером с монетку. В щепотку засохшей крови она добавила каплю воды и окунула туда кусочек бумажки, затем открыла медальон и положила бумажку внутрь.
– Держи, – вложила она медальон в ладонь Катрин.
Кружок цвета окислившейся меди был абсолютно непримечателен на вид.
– Он завибрирует, когда ты будешь идти в правильном направлении. Чем ты ближе, тем вибрация сильней. Как GPS-маячок.
Катрин кивнула.
– Ну что ж, ты свободна, у меня куча дел, скоро ты мне понадобишься, а пока развлекайся, – с этими словами Вера выпроводила Катрин через тумбочку и закрыла за ней дверцу портала.
Медальон был невероятно увесистым для своего размера. Рука быстро уставала, на шею такое вешать было страшно, поэтому Катрин положила его в карман джинсов. Когда она вышла из подъезда, прихватив с собой куклу, то ожидала, что магический предмет сразу укажет ей дорогу, но нет.
Она покрутилась вокруг своей оси, но должного эффекта по-прежнему не было. Тогда она пошла сначала в одну сторону, но, ничего не почувствовав, развернулась и пошла назад. Вернувшись в исходную точку, она изменила направление в сторону дороги. Дойдя до автобусной остановки, Катрин вдруг резко остановилась – медальон ожил. Легкая пульсация в кармане означала, что она напала на след. Волнующий холодок пробежал по всему телу. Девочка была уверена, что обрадуется, когда медальон сработает, но в действительности она испытывала страх.
Катрин обошла остановку и двинулась дальше, но пульсация оборвалась. Тогда она снова изменила направление, но и это не дало эффекта. Она вернулась к остановке, и магический предмет снова завибрировал – даже сильнее прежнего. С каждой секундой вибрация усиливалась, словно набирая мощность. Это было странно, ведь Катрин стояла на месте. Она растерянно крутилась, не имея ни малейшего понятия, что происходит.
Вдалеке показался автобус. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее вибрировал медальон. Наконец автобус подъехал к остановке, двери распахнулись, и нервный народ повалил на выход. Медальон вибрировал вовсю, он оттянул карман, явно намекая на то, что Катрин необходимо попасть внутрь. Девочка сглотнула подступившую слюну и шагнула в механическую пасть машины, которая тотчас за ней захлопнулась.
Медальон, точно магнит, тянул в заднюю часть автобуса, и Катрин, стараясь не привлекать внимания, двинулась туда. Назойливый предмет привёл её к двойному сиденью в конце салона, но там никого не оказалось. Медальон явно работал со сбоем, отчего Катрин испытала одновременно разочарование и облегчение. Она была уверена, что вот-вот столкнётся лицом к лицу с тем негодяем, которого видела, будучи в теле железки. Это нагоняло на неё ужас, хотя в автобусе было полно людей, а на улице ещё светло. Плюхнувшись на потёртое засаленное кресло, девочка расслабилась и уставилась в мутное окно. Она представляла, как приходит к Вере и надменно кидает медальон на стол, заявляя о том, что её методы кажутся сомнительными и эта вещь вообще бесполезна.
Автобус завернул в «карман» остановки и, с шипением открыв пасть, впустил очередную группу людей. Задумавшись, Катрин не заметила, как к ней подсел новый пассажир. Соседа она почувствовала через несколько секунд по принесённому им запаху пота и дешёвых сигарет.
– У вас, кажется, телефон звонит, – раздался вдруг мужской голос.
– А? – Катрин взглянула на мужчину, а потом на свой карман, который вибрировал без остановки.
Девочка незаметно вытащила медальон из кармана и сделала вид, будто отключила телефон, а сама просто держала медальон в руках: «Фигня какая-то. Как же его вырубить?»
Тут до Катрин стали доноситься мысли пассажира, сидевшего рядом:
«И как этот тупорылый идиот додумался выбросить презерватив в гаражах? Из-за такой ерунды обычно и попадаются. Я не собираюсь искать эту дрянь, пускай сам там роется, если не хочет на нары. Если что, сам будет за всё отдуваться, она всё равно не видела лиц».
Катрин бросило в жар.
«Чёртов медальон не соврал», – с ужасом подумала она.
Тревога захлестнула её, превращая мысли в однородную массу. Она не знала, что делать: встать и бежать звонить в полицию, родителям Нины или Вере? Или просто кричать, чтобы автобус остановили, потому что рядом с ней сидит маньяк-насильник?
Человек, сидевший рядом, заметил её дерганья и время от времени переводил свои мысли на Катрин. Он искоса осматривал её ноги, гладил взглядом тоненькие предплечья. Девочка знала, что происходит в голове этого извращенца, но ничего не могла поделать. Она уже поняла, что его заводит, когда жертва дёргается. Собрав волю в кулак, Катрин глубоко вдохнула и медленно выдохнула, а затем незаметно запустила одну руку в свою сумку, где лежала кукла. Нащупав поделку, она надавила на неё ногтем, и в ту же секунду мужик резко дёрнулся и схватился за плечо.
– Ай, – вскрикнул маньяк, не в силах выдержать внезапно пронзившую его боль.
Кайф – вот что испытала Катрин в этот момент. Мысли мужика оборвались, теперь он думал только о боли. Катрин нажала на куклу ещё раз, но теперь на живот. Мужика заломило, он издал негромкое: «уф-ф» и сложился пополам.
– Вам плохо? Может, вызвать «Скорую»? – поинтересовалась женщина-кондуктор, увидев скрюченного пассажира.
– Не на-до, – еле выдавил он из себя.
Катрин сидела, отвернувшись к окну. Прозрачное стекло слабо отражало её довольную улыбку, от страха не осталось и следа. Осмелев от собственной силы, Катрин достала куклу из сумки и, разместив у себя на коленях, начала шагать её ногами. Мужчина вскочил с места и пошёл вперед, неаккуратно толкнув тучную кондукторшу. Катрин несколько раз повернула куклу вокруг своей оси, и мужик незамедлительно сделал то же самое с абсолютно естественным видом.
– А-фи-геть, работает! – обрадовалась юная чародейка и начала представлять, как будут складываться дальше её дела.
У неё была необходимая информация об уликах, она знала преступника в лицо и даже могла управлять его действиями. Осталось совсем немного. Игра началась.
Мужик вышел на своей остановке, и Катрин последовала за ним. Она аккуратно проследила за маньяком до самого дома и только после того, как зафиксировала всё в своей памяти, отправилась назад. А напоследок ещё пару раз заломила ему конечности.
«Этот медальон и кукла – они работают. Я не сошла с ума, я видела всё своими глазами. Нет, с Ниной я мириться не собираюсь. Эта лицемерная дрянь врала мне о своей дружбе, но это не отменяет того, что я дружила с ней по-настоящему, а значит, я помогу ей, а заодно избавлю мир от этих ублюдков».
В своём новом дневнике Катрин не стала упоминать о собственной выгоде. Ей казалось это неправильным, хотя слова Веры и говорили об обратном.
* * *
Вера подсказала Катрин, как нужно составить письмо для родителей Нины. Письмо должно быть анонимным, коротким и малоинформативным – на случай, если будущий заказчик пойдёт с ним в полицию. Также там должны быть указания, как и где можно будет отблагодарить за помощь и какие меры предосторожности нужно соблюдать.
«Добрый день. Я знаю о вашем недавнем горе и готова помочь найти виновного в содеянном. Завтра в одиннадцать часов дня вы вместе с полицией должны вернуться на место преступления. Скажите им, что ваша дочь вспомнила несколько деталей, которые нужно показать на месте. Нападавший будет там в это время – он попытается скрыть оставленные им улики, и вы сможете взять его с поличным. Это письмо адресовано только вам, никто не должен о нём знать, тем более полиция. За оказанную помощь я не прошу денег, а прошу о личной встрече. На месте мы сможем обсудить произошедшее, и тогда, по вашему желанию, вы сможете отблагодарить меня. Адрес вышлю по завершении дела».
Готовое письмо Катрин запечатала в конверт, на котором большими буквами написала красным фломастером: «СРОЧНО!»
Погода к вечеру основательно подпортилась. Дождевые тучи затянули небо и заставили солнце сдаться и отступить, оставив город в полумраке. Катрин сказала матери, что сегодня задержится у подруги, и это частично было правдой. Мать лишь недовольно фыркнула и велела, чтобы та не засиживалась допоздна, потому что чужим родителям такие гости не в радость.
– Если учую сигареты или пиво, будешь у меня неделю сухарями питаться! – крикнула напоследок мать, когда Катрин уже закрывала входную дверь.
– Можно подумать, я сейчас ем как королева, – огрызнулась девочка, спускаясь по лестнице.
Мелкий моросящий дождь прогнал людей с улицы. Даже местные алкоголики и бомжи затаились в подвалах и подъездах, не желая мокнуть. Несмотря на вечерний сумрак, Катрин быстро вышагивала, ловко обходя знакомые ямы в асфальте, которые постепенно превращались в лужи. До дома Нины было всего несколько кварталов, и Катрин планировала добраться туда минут за десять.
Она завернула за угол очередного дома: ей нужно было пройти мимо сквера и магазина стройматериалов. Но тут кто-то резко дернул её за куртку и быстро заломил руки за спину. Она успела лишь негромко ахнуть перед тем, как рот зажала чья-то рука. Шершавая, пахнущая сигаретами ладонь не позволяла ей разомкнуть челюсть, чтобы укусить нападавшего. Катрин дёргалась и пыталась лягнуть мужчину, но тут почувствовала, как к горлу прижался холодный кончик чего-то острого.
– Хоть пискнешь, я тебе глотку перережу как овце, поняла?
– Угу, – промычала Катрин и перестала сопротивляться.
Из глаз потекли слёзы. Этот голос, запах дешёвых сигарет – она прекрасно понимала, кто схватил её. Маньяк выследил Катрин, и теперь все её планы летели к чертям. Эту битву она проиграла, даже не начав.
Мужик убрал нож от горла и приставил его к спине девочки. Другой рукой он держал её за руку.
– Садись в машину! – процедил он сквозь зубы и указал на припаркованную неподалёку старую иномарку, где в неосвещённом салоне за рулем сидел человек.
Катрин села на заднее сидение, а рядом с ней вплотную разместился похититель. Водитель повернул ключ, и машина тронулась с места.
Ехали недолго. Всю дорогу эти двое не проронили ни слова, словно опасаясь, что снаружи их кто-то услышит. Тишину нарушали лишь нервный кашель водителя и постукивания уставшей подвески автомобиля, когда он подпрыгивал на кочках или входил в поворот.
Вскоре за окнами машины показался частный сектор. Сначала шли богатые коттеджи с коваными заборами, каминными трубами, колоннами и крышами из красной черепицы. Совсем скоро их сменили аккуратные низкорослые одноэтажные постройки, отделанные сайдингом или фальшивым деревом, наполовину скрытые глухими железными ограждениями, а уже ближе к концу улицы появились старые избы и ветхие покосившиеся дома с полуразрушенными трубами и облезлыми крышами. Возле одного такого дома, обнесенного сетчатым забором, и была стоянка, на которой двигатель машины умолк.
В глаза девочки сразу бросились зарешёченные окна, из которых еле-еле пробивался слабый жёлтый свет.
– Пожалуйста, отпустите меня, – шмыгая носом, взмолилась Катрин, когда они вышли из машины.
– Рот закрой! – рявкнул негромко тот, что её схватил, и тут же огляделся по сторонам.
Девочка смотрела на дом и с ужасом понимала, что как только дверь за ней захлопнется, назад ей не выбраться.
– Умоляю вас, я никому не скажу…
Тут Катрин прилетел сильный удар в затылок. Это было так неожиданное и резко, словно она поскользнулась на льду и упала, ударившись об этот же лёд. Сознание девочка не потеряла, но перед глазами взорвались чёрные точки. В ушах зазвенело. Боль вырвалась из груди громким стоном.
– Ты что творишь?! – зашипел похититель на своего напарника.
– Ей было велено заткнуться.
– Ты так только хуже делаешь!
– Прости…
Из этого короткого разговора становилось ясно, кто главный в их малочисленном коллективе.
– Всё, цыц, пошли, – с этими словами он ткнул остриём ножа в спину девочки, а второй рукой зажал ей рот, чтобы перекрыть звуки рыданий.
Катрин повиновалась, не желая получить добавки. На нетвёрдых ногах она шла прямиком в ад. В головах у похитителей творился полный хаос. Главарь постоянно менял план действий, а напарник его был просто конченым извращенцем, и все его мысли касались только задницы Катрин и её рта.
В голове девочки без конца крутилась мысль:
«Только не здесь, только не так, только не здесь, пожалуйста…»
Внутри дома был настоящий гадюшник. Пропитанный сигаретами и плесенью воздух тяжело оседал в лёгких и заставлял кашлять. Всюду были разбросаны вещи: какая-то одежда, женские сумки, пустые бутылки и горы окурков. Деревянные стены давно почернели от грибка и гнили. Но было здесь что-то ещё: Катрин ощущала сильную вибрацию в теле. Некая энергия исходила из дальней комнаты, которая, судя по всему, была кухней. С каждым шагом Катрин ощущала приятное щекотание в животе, которое разрасталось и растекалось по телу волнами.
Все трое прошли в дом прямиком в уличной обуви, не сбив грязь у порога. Катрин затащили в самую большую комнату, где грязи было чуть меньше. Руки девочки привязали пластиковыми хомутами к спинке старой металлической кровати. Она молча смотрела на смятую простыню и даже боялась представить, что́ обычно творится на этом самом месте.
Маньяки обшарили её в поисках личных вещей. В их руках теперь находились телефон и сумочка Катрин, в которой лежало заготовленное письмо. Они вышли из комнаты, оставив Катрин наедине с собственными мыслями, предварительно заткнув ей рот какой-то тряпкой.
«Чёртова кукла осталась дома. Как же я теперь отсюда выберусь?!»
До неё стали доноситься не слишком тихие голоса с кухни:
– Она за мной следила, представляешь? Тащилась до самого дома, ей что-то нужно, она что-то знает!
Катрин слышала, как вжикнула молния её сумки и на стол посыпались её вещи.
– Смотри-ка, письмецо.
Дальше наступила тишина – эти двое читали послание для родителей Нины.
– Чёртова сучка, откуда она знает?!
– Я же тебе говорил, что этот презерватив до добра не доведёт. Но как она узнала, что завтра ты поедешь его искать? А главное, указала точное время! Это какой-то бред!
Катрин шарила глазами по комнате в поисках спасения, а тело её всё сильнее ощущало непонятную силу, исходившую из кухни. Через минуту оба похитителя зашли в комнату. От них тоже шла энергия, но другая. Вдобавок они принесли с собой частичку того, что скрывалось на кухне – эта энергия пыльцой осела на них и оставляла за собой невидимый шлейф. Тот, что похитил Катрин, держал в руках стул. Он поставил его спинкой к лицу девочки и сел на него верхом. Его напарник подошёл следом и вытащил у Катрин кляп.
Впервые за всё время Катрин увидела лица своих похитителей полностью, хоть и в тусклом свете. Алкоголь и частое курение оставили сильный след на худом лице того, кто сидел напротив. Понять, сколько ему лет, было сложно – навскидку от тридцати пяти до пятидесяти. Он улыбнулся жёлтыми, как налет в ванной, зубами, затем поднял письмо Катрин и произнёс осипшим голосом:
– Что это такое? Кто ты? Откуда ты знаешь про нас? С чего ты решила, что знаешь, где и во сколько мы будем завтра?
Катрин попыталась сглотнуть комок в пересохшем горле, но это было непросто. Мысли не шли, она не знала, что говорить, пыталась найти ответ в мыслях мужчины, но там было пусто. Внутри неё горел огонёк, который с каждой секундой разгорался всё ярче – ей нужно было на кухню, нужно было впитать ту энергию.
– Я ведьма, – негромко ответила Катрин.
– Чего?! – произнес второй тип, который, как отметила для себя Катрин, был размером с медведя – он еле помещался в старый дверной проём, в котором сейчас стоял.
«И как только он не убил меня?» – подумала девочка, всё ещё ощущая жуткую ноющую боль в затылке.
Лицо у этого верзилы походило на уродливую глыбу застывшего цемента – шея, щёки и несколько подбородков наложились слоями друг на друга, а вишенкой на этом «слоёном торте» была большая родинка над бровью, из которой торчал длинный одинокий волос. Катрин старалась не смотреть на него, потому что от одного вида этого мужика её тошнило.
– Ведьма, значит? – снова заговорил первый.
– А с волшебной палочкой обращаться умеешь? – не в силах сдержаться, заржал здоровяк.
От этих слов улыбка на лице его товарища стала ещё шире, и он еле сдерживался, чтобы не засмеяться с ним на па́ру.
«Дебилы!» – обозвала их про себя Катрин, но даже рта не открыла, чтобы сказать это вслух. Зато глаза её выдали.
Мужчина, что сидел напротив, увидел этот надменный взгляд. Он вдруг резко изменился в лице, вскочив со стула, отбросил его в сторону и, подлетев к Катрин, дал её такую сильную пощечину, что в голове у девочки зашумело ещё сильней, чем в первый раз. Россыпь звёзд в глазах на несколько секунд ослепила её, но сознание она не потеряла.
Мужчина схватил её за волосы и притянул её лицо к своему. Катрин чувствовала, что его сердце бьётся быстрей, когда он видит боль и страх в глазах жертвы. Он открыл рот, и Катрин ощутила его гнилое дыхание:
– А ну, быстро сказала, кто ты и чего хотела, иначе мы тебя будем иметь до тех пор, пока дым из ушей не пойдёт!
Его друг всё это время кивал головой и улыбался, как умственно отсталый, в его голове крутились самые отвратительные мысли, которые когда-либо приходилось слышать девочке.
«Мне нужно срочно попасть на кухню, срочно, там спасение», – твердил её внутренний голос.
– Я ничего не знаю, это всё моя тётя! – эти слова вырвались вместе со слезами.
– Кто у тебя тётя? Почему она говорит о том, что в полиции не должны знать о письме? Откуда она про нас знает?! – он не кричал, говорил медленно, но злоба из его рта вылетала горячими каплями слюны.
– Моя тётя знает всё! Она тоже ведьма.
– Опять ведьма. Ты что, издеваешься? – он саданул её ещё раз, отчего у Катрин пошла кровь носом.
Вот тогда-то страх и ушел на второй план. Его вытеснила ярость. Такая, какую никогда не испытывала девочка-подросток за все годы своей недолгой жизни.
– Если отведете меня на кухню, я всё вам покажу и расскажу, а потом сама сниму с себя одежду, и вы сможете сделать всё, что захотите. Даже буду специально стонать и сопротивляться, если пожелаете.
Голос её звучал холодно и бесстрастно, отчего у мужчин побежали приятные мурашки по коже. Они молча переглянулись, а потом перерезали хомуты ножом.
– Даже не вздумай дёргаться, иначе я тебе этим ножом новую промежность вырежу, – прошипел маньяк, и все трое пошли на кухню.
С каждым шагом тело девочки наполнялось энергией. Губы её дрожали, ладони покрылись тонкой плёнкой пота, а низ живота уже весь горел. Она никогда ещё не чувствовала ничего подобного.
На кухне было не́что. На самом деле кухню здесь мало что напоминало. Газовый баллон, подсоединённый к дешёвой плитке, чайник, вымазанный застывшим жиром, пара табуретов и стол, весь в пятнах от засохшей еды. На нём были разбросаны её личные вещи, телефон с треснувшим от падения экраном, разорванный конверт. На краю стола стояла небольшая картонная коробка, от которой исходило яркое сияние. Она дрожала, создавая вибрацию, от которой вся комната ходила ходуном, но всё это, похоже, чувствовала и видела только Катрин.
– Ну что, ведьма, так и будешь стоять? – не выдержал желтозубый.
– Что в этой коробке? – всё тем же ледяным голосом спросила Катрин.
– Это моя коллекция – личные вещички наших подружек, там и твоя есть, – радостно заявил здоровяк и, подойдя к коробке, выудил оттуда расчёску-гребешок, что принадлежала Катрин.
– Мы ждём! – рявкнул главарь, но Катрин этого не слышала.
Она уже ничего не слышала, потому что коробка находилась прямо перед ней, а внутри этой коробки лежала целая куча заряжённых аккумуляторов. Глаза у девочки закатились, она потянула носом энергию, и та просочилась в неё, как вода сквозь марлю. Это было что-то невероятное, мощное и абсолютно прекрасное. Волосы на голове девочки поплыли вверх, устремились к потолку, кажется, она сама оторвалась на пару сантиметров от пола. Её тело источало слабое, но заметное невооружённым взглядом сияние.
– Ты чего это?! – крикнул хозяин коллекции, глядя на изменившуюся Катрин.
Он хотел было схватить её, но не успел протянуть руку вперёд, как весь дом дрогнул. Лампочка на потолке нервно замигала, а затем лопнула. Горячее стекло разлетелось в разные стороны и попало в лицо здоровяку, отчего тот выругался. Полы начали ходить волнами, словно под ними ползали гигантские крысы.
– Что за хренотень?! Эй, какого чёрта?!
Оконные решётки разрывались на части и падали, словно были сделаны не из железа, а из сухого песка.
– Прекрати! Слышишь?! – от уверенности в голосах насильников не осталось и следа.
– Сейчас рухнет! Надо сваливать!
Они помчались прочь из ожившего дома, даже не думая о том, чтобы прихватить с собой Катрин. Она вдохнула ещё раз, и теперь её тело слилось со всем вокруг. Она стала частью дома, стала частью улицы, казалось, всё вокруг подчиняется ей. Катрин остановила извращенцев одной лишь мыслью. Она припечатала ублюдков к стене и хотела лишь одного: разорвать их на части. Те жалобно пищали, как котята, ожидающие утопления, молили о пощаде, обещали сдаться полиции и навсегда завязать со своими грязными делами, но Катрин их не слышала – она медленно начала выворачивать суставы негодяям, даже не касаясь их. Сотнями за раз она выдергивала волоски из их тел, сломала им носы и уже хотела продвигаться дальше, но тут, откуда ни возьмись, в дверях появилась Вера:
– Стой! Не нужно! – истошно закричала она.
Но Катрин не могла остановиться – ей хотелось уничтожить этих мерзавцев, стереть их с лица Земли. И тут она почувствовала, как Вера начала трясти её, схватив за плечи, но Катрин лишь оттолкнула ведьму невидимой рукой и та, отлетев на несколько метров, ударилась спиной о шкаф.
Маньяки выли в агонии и уже сами были согласны на смерть, лишь бы боль, которой их подвергала Катрин, прекратилась. Тогда Вера что-то быстро и громко забормотала. Рукой она нарисовала на стене прямоугольник, и через секунду он превратился в дверь. Вера открыла эту дверь и невидимой силой, на которую ушла вся её энергия, втолкнула туда сопротивляющуюся Катрин. Дверь захлопнулась. Мир резко стал статичным, словно кто-то щёлкнул выключателем.
* * *
Катрин оказалась на полу в совершенно пустой комнате без дверей, света и какой-либо мебели. Единственное, что было здесь, кроме четырёх стен – небольшое окно под потолком, через которое на пол падал бледно-серый лунный свет. Сила всё ещё была внутри Катрин, она попыталась разнести комнату в щепки, но та поглотила все её усилия. Девочка попробовала снова, но комната глушила её силу, впитывала её в себя как губка до тех пор, пока Катрин не была выжата, словно лимон. Девочка обмякла. Добравшись на четвереньках до угла, она упёрлась в него спиной и, свесив голову на грудь, задремала. Вера объявилась лишь спустя несколько часов.
– Ну что, отпустило? – спросила ведьма свою подопечную, которая теперь сидела в единственном подсвеченном пятне на полу и таращилась в окно.
Катрин протяжно вдохнула, а затем так же протяжно выдохнула. Она всё ещё чувствовала зуд, проникший в тело через нос. Злоба отступила, на смену ей пришёл страх.
– Что со мной было? Откуда во мне столько силы? Как вообще такое возможно? – тихо произнесла девочка, не поворачивая головы.
– Видишь ли, я не зря с тобой вожусь и трачу своё время. У меня на тебя большие планы. То, что произошло сегодня, помогло раскрыться твоей сущности – теперь ты готова.
– Как ты узнала, где я? – резко спросила Катрин и повернула голову в сторону Веры, стоявшей в образовавшемся дверном проеме.
– Я всегда знала, где ты.
– Как это – знала?! Ты знала о том, что со мной происходит, и не помогла мне?! – голос её стал громче, она чувствовала, как снова начинает закипать.
– Конечно, знала. Если бы я помогла, ты не сделала бы того, что сделала. Слегка, конечно, переборщила, но именно поэтому я и вмешалась. Убийство – это крайняя мера. Мы не убиваем, в этом редко возникает необходимость.
– И какие ещё у тебя планы на меня? Что дальше? Отдашь меня на растерзание бешеным собакам? Толкнёшь с обрыва?!
– Успокойся, девочка! Мы уже обсуждали твой тон!
Вера подошла ближе и, скрестив руки на груди, впилась своими глазами в глаза помощницы. На этот раз Катрин не отвела глаз и не стала сдавать позиции.
– Я не хочу больше ничего такого! Это не то, о чем ты мне говорила вначале!
– А ты думала, всё будет как в сказке? Сядешь на метлу и полетишь варить зелье, размахивая волшебной палочкой? – Вера щёлкнула пальцами перед носом Катрин, отчего та резко отстранилась. – Проснись, ты должна радоваться тому, что так быстро получила этот заряд. Некоторые годами копят аккумуляторы, складывая их в сейф, чтобы накопить нужное количество, и трясутся, как наркоманы, чтобы не вдохнуть хотя бы один. А после знаешь, что происходит? У них крышу сносит, а вместе с их с крышей, как правило, сносит несколько районов. Ты же чувствовала власть? Чувствовала силу? Хотела убить этих козлов? Стереть их в порошок, предварительно обескровив? Скажи спасибо.
Катрин молчала. Только подёргивающаяся верхняя губа выдавала её гнев и страх.
– Не тебе оспаривать мои действия, и уж поверь, всё это делается для твоего блага. Пойдём, дело ещё не закончено.
Катрин фыркнула, но последовала за Верой. Когда девочка подошла к двери, она увидела, что деревянное полотно всё в бороздах и шрамах от ногтей. По её телу пробежал тревожный холодок. Кто-то явно пытался выбраться отсюда долгое время. Перешагнув порог, Катрин увидела, что находится в квартире Веры. Это была та самая дверь, из-за которой постоянно доносились стоны. Тот человек, что был здесь до неё, куда-то пропал, но спрашивать куда, Катрин пока не решалась.
– И что теперь? – поинтересовалась девочка, когда Вера растянулась в своём любимом кресле.
– Вот твоё письмо, – протянула она слегка измятый листок бумаги.
– Мне снова тащиться туда? Посреди ночи?! – Катрин не могла держать эмоции, паника заставляла её повышать голос.
– Теперь это ни к чему, ты спокойно пошлёшь письмо так.
– Как это?
– Очень просто, у тебя теперь достаточно сил, чтобы переслать письмо через небольшой портал.
– Но порталы – это же двери и окна, которые нужно сначала доставить в нужное место! – Катрин вспомнила, как затаскивала к себе в комнату малопривлекательную на вид тумбочку.
– Всё так, но можно сделать временный. Ты помнишь, как выглядит дверь твоей подруги?
Катрин напрягла память, желудок забурлил, скопившаяся внутри энергия очистила разум, и перед глазами встала картинка. Катрин видела перед собой дверь – всю, до мельчайших подробностей.
– Теперь нужно нарисовать полотно на какой-то поверхности, – раздавала указания Вера, не вставая с места.
– И что за поверхность должна быть?
– Любая, но не советую рисовать на полу, иначе есть шанс провалиться, а внезапное появление в чужом доме – не самый лучший способ знакомить людей с твоей профессией.
Катрин неуверенно подошла к стене и тупо уставилась на неё.
– Ну и что дальше?
– Дальше ты фокусируешь своё внимание на картинке в голове и начинаешь рукой рисовать контур двери, при этом ты должна научиться направлять энергию. Как это сделать, я тебе сказать не смогу – это нужно понять самостоятельно.
Катрин закрыла глаза, напрягая и без того разболевшуюся голову. Вот дверь, в мыслях она как настоящая. Катрин провела по стене рукой, нарисовав невидимый контур, а затем открыла глаза. Ничего не произошло. Стена выглядела как прежде. Девочка вопросительно посмотрела на вальяжно развалившуюся в кресле ведьму, но та лишь пожала плечами:
– Пробуй, пока не получится.
Тогда Катрин повторила свою попытку, а затем ещё раз и ещё. Прошло около получаса, пока терпение юной ученицы не иссякло.
– Да пошло оно! Ни хрена не выходит!
– Ты просто не стараешься, – ответила Вера, которая уже успела откупорить бутылку красного вина и разжечь камин.
«Это я-то не стараюсь? Да пошла ты!» – кипятилась про себя Катрин.
Она снова закрыла глаза и принялась чертить контур, но тут что-то изменилось. Внезапно пробравшая её злость запустила какой-то процесс в теле. От живота к руке потянулась тёплая волна, Катрин чувствовала, как рука идет определённым курсом. До этого момента она чертила схематично, как придётся, но теперь её будто вело по линейке, кое-где рука немного дёрнулась, где-то пошла плавней, а где-то – резче. В нос ударил запах того места, куда она создавала портал. Открыв глаза, Катрин увидела перед собой точную копию двери Нины, и это потрясало сознание.
– Получилось, – еле слышно сказала она.
– Наконец-то. Я уж думала, до утра возиться будем, – язвительно произнесла Вера и встала с кресла.
– Что мне делать дальше?
– Послушай, не ходит ли кто за дверью, а то увидят тебя, и тогда придётся как-то выкручиваться.
Катрин прислонила ухо к полотну. Из родительской спальни до неё донеслось еле слышное сопение. Она сглотнула нервный комок и приоткрыла дверь. Затем на носочках прошла в прихожую, положила письмо на тумбу рядом с ключами от квартиры и быстро выбежала обратно, громко хлопнув дверью. Она снова приложила ухо к мерцающему полотну, которое, кажется, начинало растворяться.
– Кто там?! Нина, это ты?! – послышался голос Нининой матери за дверью.
Затем раздались шаги и щелчок выключателя. Звуки быстро растворялись. Катрин отошла от двери и увидела, что её контуры быстро исчезают, и стена снова становится цельной.
– Ты молодец! – впервые похвалила Вера свою ученицу.
Ошеломленная Катрин, кажется, растаяла. На её лице впервые за долгое время заиграла лёгкая улыбка.
– Теперь тебе придётся самой завтра притащить одного из них к гаражам к одиннадцати часам.
– Вот чёрт, я же не поменяла текст письма!
– Нужно быть внимательнее, – самодовольно улыбнулась Вера.
– Ты могла бы и подсказать, – обиженно фыркнула Катрин, направляясь к выходу.
– Могла. Но у тебя должна быть своя голова на плечах. А теперь иди, мне нужно заниматься своими делами.
Когда Катрин выходила через главный вход, то увидела направляющихся к двери Веры новых клиентов.
«И чего людям не спится?» – оттолкнув гостей, Катрин проследовала к своей квартире и повернула ключ в замочной скважине.
Родители уже спали без задних ног, приняв сонную дозу алкоголя. На кухне под потолком клубился сигаретный дым. Из комнаты доносился пьяный храп отца, и Катрин поняла, что можно особо не осторожничать. Сна не было ни в одном глазу. Катрин достала дневник и занесла туда всё, что произошло за последние несколько часов, а после написала о своих мыслях и чувствах, как делала это всегда. Она снова написала несколько строк о том, что, возможно, её согласие стать ведьмой (помощницей Веры) – не самое правильное. Закрыв дневник, Катрин завалилась в кровать и начала продумывать план действий на будущее. Кажется, ей придётся воспользоваться куклой.
