А теперь внимание!

И вот тут запускаются процессы, связанные с необходимостью более тесного и быстрого взаимодействия между правым и левым полушариями мозга. Это взаимодействие обеспечивает мощное сплетение нервных волокон, которое называется «мозолистое тело». Так вот, у музыкантов, начавших серьезно заниматься музыкой в возрасте до семи лет, мозолистое тело на десять-пятнадцать процентов толще, чем у тех, кто собирал «ЛЕГО».

Если говорить в более знакомых нам компьютерных терминах, то мозолистое тело – это своего рода шлейф для высокоскоростного обмена большими потоками данных между двумя вычислительными системами.

Вы меня правильно поймите, я же не о красоте говорю, не о бицепсах и квадратиках на животе культуриста, а о том, как активно развивается мозг, если его вовремя загрузить задачами.

Теперь вы, родители, понимаете, зачем учить детей музыке? Вовсе не для того, чтобы испортить им жизнь. Хотя, как говорил еще в середине XVII века странствующий монах и композитор Аннибал Гантез, «учение не забава, а способ сколотить капиталец». Тем не менее в наши дни профессиональная деятельность – это всего лишь случайный, совершенно негарантированный бонус, отягощенный огромным количеством побочных негативных эффектов.

Обучая ребенка музыке, вы просто реализуете целый класс заложенных в мозгу ребенка возможностей, которые так и заглохнут за ненадобностью, если эти механизмы не запустить вовремя.

Про детей, которых воспитали животные, вы ведь знаете? Про маугли? После шести лет они уже не в состоянии освоить ни прямохождение, ни человеческую речь, несмотря всевозможные попытки реабилитации.

С музыкой происходит то же самое.

Просто последствия не производят столь катастрофическое впечатление.

Хотя казалось бы…

Занимательная генетика, или Некоторые вопросы педагогики

Яблоко от яблони недалеко падает.

И. Ньютон

Я сразу хочу предупредить, что перед вами не биографический очерк и не описание композиторской династии, а всего лишь иллюстрация к вышеизложенным тезисам о пользе музыкального образования.

Первым задокументированным представителем династии Штраусов можно считать Иоганна Михаэля Штрауса (1720–1800), о котором в книге бракосочетаний собора Святого Стефана оставлена запись от 11 февраля 1762 года: «Почтенный Иоганн Михаэль Штраус, слуга, крещеный еврей, холостой, родом из Буды, сын Вольфа Штрауса и его супруги Терезии…» – доставившая некоторые неудобства профильным специалистам во времена Третьего рейха. Но о Вольфе Штраусе мы не знаем ничего, а вот Иоганн Штраус, дедушка Штрауса-отца, был слугой графа Роггендорфа, после отставки которого из армии обосновался в Вене. Судя по тому, что он был крестным детей органного мастера и придворного музыканта, можно сделать осторожный вывод о том, что у него были некоторые музыкальные способности и интерес к музыке. Впрочем, это могло быть и свидетельством того, что концентрация музыкантов в окрестностях Вены была столь высока, что куда ни плюнь, попадешь в музыканта или его детей.

Его сын, Франц Боргиас (1764–1815), ничем в области культуры не отметился. Если говорить о социальном положении, то поначалу он был простым официантом, женился на хорошенькой дочери кучера, а со временем карьерный рост довел его до статуса владельца кабачка под названием «У доброго оленя».

В свою очередь, его сыном как раз и был Иоганн Штраус-отец (еще раз прошу прощения за лексический парадокс), который не только получил профессию переплетчика, но и неплохо играл на скрипке.

Поскольку именно в этом месте книги мы говорим не столько о музыке, сколько о генетике, опустим некоторые подробности творческой биографии Иоганна Штрауса и сразу перейдем к тому времени, когда двадцатилетний скрипач с небольшим ансамблем обосновался в кабачке «У красного петуха», что находился в венском предместье, и, более того, влюбился в дочку трактирщика Анну Штрайм. Любовь была вполне взаимной, и, когда после карнавального чеса (а это период примерно в полтора месяца перед Пасхой) Иоганн решил поискать заработок в других местах, Анна уговорила его остаться.

Как чувствовала. Меньше чем через полгода у них родился сын, который в истории так и остался под именем Иоганн Штраус-сын.

Потом были Йозеф, Анна, Терезия, Фердинанд (он прожил меньше года), Эдуард – в общем, дети рождались каждый нечетный год, начиная с 1825-го.

Девочки в данном случае не в счет, они никак не засветились в истории музыки, а вот мальчикам, несмотря на активнейшее сопротивление отца и даже прямой запрет обучать их игре на скрипке, Анна Штрайм дала музыкальное образование, и благодаря ей сохранился первый композиторский опыт юного Иоганна, записанный ею вальс «Первая мысль», сочиненный будущим «королем вальса» в возрасте около шести лет. Разумеется, это опус из серии «мама умиляется». Тем не менее сам этот факт уверенно говорит о целенаправленных интересах как мамы, так и сына.

И вообще, Анна Штраус, урожденная Штрайм, до конца своих дней, до 1870 года, активно участвовала в делах всех своих мальчиков.

Я бы хотел обратить ваше особое внимание на тот факт, что дочь трактирщика из венского предместья смогла не только записать сочинение сына, но и дала каждому из сыновей музыкальное образование и вообще взяла на себя все заботы многочисленной семьи, поскольку все время мужа было занято сочинением музыки, работой с оркестром, многочисленными выступлениями и… Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся.

Следующий сын, Йозеф (1827–1870), окончил Венский политехнический институт и стал инженером-строителем и архитектором. Но когда к 1853 году стало понятно, что Иоганн Штраус, разумеется сын, набрал халтур больше, чем может осилить, на семейном совете было решено, что уж как-нибудь продирижировать оркестром сможет даже инженер. И Йозеф стал подменять брата на тех площадках, до которых Иоганн не успевал добраться. Именно с тех пор и существует традиция, согласно которой в афишах не указывают имя Штрауса, о котором идет речь. Так, «дирижирует Штраус» или «исполняется музыка Штрауса». Или Штраусов.

Строго говоря, мой сарказм по поводу инженера за дирижерским пультом в данном случае не совсем уместен. Йозеф был прекрасным музыкантом. По крайней мере, знаменитую «Польку пиццикато» приписывают именно ему. Или как минимум в соавторстве со старшим братом.

А интонации из его вальса «Данаиды» использованы в качестве тематического зерна в шикарнейшем и знаменитейшем вальсе Рихарда Штрауса (это совершенно другой Штраус, как говорится, даже не однофамилец) из оперы «Кавалер розы».

Младшему брату, Эдуарду (1835–1916), была уготована дипломатическая карьера. Но жизнь так сложилась, что и ему пришлось встать за дирижерский пульт «Венской капеллы Штрауса» в 1861 году и продолжать семейный бизнес до самой смерти.

Его сын, Иоганн Штраус (1866–1939), внук Иоганна Штрауса-отца, если так удобнее, продолжил семейный бизнес, гастролируя с оркестром по Европе практически до начала Второй мировой войны.

Мир к этому времени, конечно же, очень изменился, восприятие музыки Штраусов носило уже, скорее, ностальгический характер, и для публики оркестр был таким же своеобразным приветом из прошлого, каким для нас стали концерты клонов оркестра Гленна Миллера.

Последняя на данный момент представительница музыкальной династии Штраусов – Нита Штраус (1986), бас-гитаристка из группы Элиса Купера и педагог, проводящий мастер-классы по всему миру. «Забавно, что люди всегда думают, что я использую сценический псевдоним, звучащий в классическом стиле, как, например, Иоганн Себастьян Бах. Нет, это абсолютно реально».

Хотя к утверждениям представителей шоу-бизнеса, как, впрочем, и политиков, я бы отнесся с некоторой осторожностью.

Тем не менее перед нашим взором прошла вполне наглядно устроенная династия выдающихся музыкантов. Притом что у самого Иоганна Штрауса-сына детей не было.