«Железный конь идет на смену крестьянской лошадке»
Новые песни придумала жизнь.
М. А. Светлов. Гренада
Все дело в эстетике эпохи. Заводы были еще во времена Петра Первого, но никому тогда и в голову не приходило воплощать в музыке барокко образы чугуноплавильных и железоделательных заводов Урала или ткацких мануфактур эпохи промышленной революции в Англии.
Даже в XIX веке, притом что появились железные дороги, пароходы, электродвигатели, телеграф, зажигалки, газонокосилки и огромное количество прочих технических чудес, композиторы продолжали заниматься теми же проблемами, что и их предшественники доиндустриальной эпохи. Верди пишет оперу «Трубадур» с сюжетом в лучших традициях индийского кино, поместив все это в абстрактную эпоху герцогов, графов, трубадуров и цыганок, Чайковский – «Пиковую даму» и «Евгения Онегина», действие которых происходит в идиллические времена крепостного права, Вагнер занимается эпическими «дрязгами валгалльских богов», как выразился музыкальный критик того времени Эдуард Ганслик. Пожалуй, лишь Бизе косвенно обозначил приход новых времен – Кармен в течение первого действия трудится на табачной фабрике.
Основной темой в балете XIX века была большая и чистая любовь в различных экзотических обстоятельствах – на кладбище, на озере, с ожившей куклой или на елке с танцующими щипцами для колки орехов, которые сражаются с мышами.
Симфоническое творчество композиторов тоже полностью игнорировало наступившие перемены и продолжало развивать тот мощный импульс, который дал симфонизму еще Бетховен, а именно исследование места человеческой души в этом мире, а также главный экзистенциальный вопрос – всегда ли в этом мире есть место подвигу, и кто кого переборет – слон или кит?
В общем, на появление некоторых новых реалий обратил внимание только Глинка, и то в рамках естественной для XIX века эстетики, написав в 1840 году «Попутную песню», которая формально называется романсом. И в плане эстетического дискурса она ничуть не отличается от написанной более чем сто лет спустя песни «Заправлены в планшеты космические карты». Здесь, конечно, достаточно любопытна образовавшаяся историческая арка в области текста – от Нестора Кукольника к Владимиру Войновичу.
XX век поменял все. И в рамках этого «всего», наконец, появились музыкальные произведения, отразившие механистическую сторону новой эпохи. Если в предыдущие века композиторы обращали внимание на кур, лягушек и прочих соловьев, то в XX веке наконец обратили внимание на музыку машин.
Музыка машин
Собственно, так и называлась пьеса для оркестра одного из самых ярких и многообещающих композиторов эпохи советского авангарда Александра Мосолова – «Завод. Музыка машин», написанная в 1928 году. Пьеса небольшая – около четырех минут, но она стала музыкальным символом времени, воплощая в себе не только звуки и механистичные ритмы завода, но и гордый дух эпохи, знакомый нам по фильмам Сергея Эйзенштейна, документалистике Дзиги Вертова или фотографиям Александра Родченко.
Творческая судьба автора достаточно печальна. Сначала он получил мощный шквал критики со стороны Российской ассоциации пролетарских музыкантов (РАПМ), то есть слева, потом его просто перестали исполнять. Просьба выпустить его из СССР в письме Сталину от 1932 года была отклонена, а уж после года заключения в Волголаге, откуда его консерваторским педагогам Р. М. Глиэру и Н. Я. Мясковскому удалось отбить его, он и вовсе предпочел забыть свое авангардное прошлое и в дальнейшем писал главным образом произведения для хора a capella или хора в сопровождении народных инструментов в стиле глубокого и безукоризненно чистого соцреализма.
Как он печально писал в письме Мясковскому в 1935 году, «…перегоняю туркменские музыкальные темы на испанский язык».
…И продолжал писать симфонии в стол. Которые по-прежнему не исполнялись.
«Пасифик 231»
Вторым знаковым произведением XX века, воспевающим новые механистические реалии эпохи, стал «Пасифик 231» французского композитора Артюра Онеггера.
«Пасифик 231» – название тяжелого скоростного паровоза, мощь и динамику движения которого выразил в своей семиминутной пьесе Онеггер. Меня всегда поражала и сама техника звукоподражания, граничащая с натурализмом, и форма передачи в музыке благоговейного эмоционального состояния от гигантской машины, набирающей скорость.
Но вообще-то Онеггер ничего такого не имел в виду. Если честно, то он сначала написал пьесу «Симфоническое движение № 1» и лишь потом решил, что это произведение про паровоз.
Впрочем, я предпочел бы дать слово самому А. Онеггеру. Это и мне облегчит жизнь, и несколько снизит общий уровень пафоса.
Итак, сначала фрагмент интервью Артюра Онеггера, данного им по случаю парижской премьеры «Пасифик 231», состоявшейся 6 мая 1924 года под управлением С. Кусевицкого.
Вот что, старина, всякий раз, когда тебя попросят что-либо объяснить, ты не торопясь, молча зажги свою трубку, выпусти облако дыма в лицо любопытному и произнеси вот эти простые слова: «А видели вы когда-нибудь, как течет река?
Андре Моруа. Рождение знаменитости
«Я всегда любил локомотивы; для меня они живые существа, и я их люблю, как другие любят женщин или лошадей.
В „Пасифике“ я не хотел подражать шумам локомотива, а стремился передать музыкальными средствами зрительные впечатления и физическое наслаждение быстрым движением. Сочинение начинается спокойным созерцанием: ровное дыхание машины в состоянии покоя, усиление запуска, постепенное нарастание скорости и, наконец, – состояние, которым проникнут поезд в 300 тонн, летящий глубокой ночью со скоростью 120 километров в час.
Прообразом я выбрал локомотив типа „Пасифик 231“ для тяжеловесного состава большой скорости».
А теперь несколько иная версия создания этого произведения, высказанная Онеггером позднее в качестве ответа на вопрос музыковеда, музыкального критика и телеведущего Бернара Гавоти.
«– Можете ли вы сообщить нам что-нибудь о вашем „Пасифик“? Все утверждают, что якобы в этом произведении вам вздумалось изобразить, как паровоз марки „Пасифик 231“ отправляется в путь и, набирая постепенно скорость, мчится на всех парах.
– Да, действительно, так утверждают многие. У меня, однако, не было такого замысла. <…> Не причинять ненужных затруднений окружающим – таково одно из правил, которых следует придерживаться, написав какое-либо музыкальное произведение. Ведь на редкость большое число критиков описывало самым подробнейшим образом весь путь моего паровоза по безграничным просторам прерий. Право, было бы поистине бесчеловечной жестокостью разуверять их во всем этом».
