Фитц Джеймс О'Брайен
Кто же это был?
Если честно, мне наплевать: поверите вы в мой рассказ или нет. Я-то доподлинно знаю, как все произошло на самом деле. Пусть кому-то покажется, что это выдумка, пусть кричат «Вздор!», пусть заклеймят обманщиком, – я все вытерплю. Без страха погляжу я в глаза неверящим, ведь для меня гораздо важнее осознавать, что я вышел живым из той передряги, что случилась минувшим летом.
Вы знаете, я живу в угловом доме на Двадцать шестой улице. Про него часто судачили соседи, дескать, на чердаке и в подвалах этого особняка водятся привидения. Слухи о неупокоенном духе возникли оттого, что прежний домовладелец – какой-то делец с Уолл-стрит, – разорился и вроде как сбежал от кредиторов в Европу. Однако многие уверены, что старика пристукнули прямо здесь, в Нью-Йорке, а его призрак с тех пор завывает в подвалах и на чердаке.
Ох, если бы так. Привидений я не боюсь, ведь я всегда был материалистом. А многие из тех, кто приценивался к дому, впадали в оцепенение от ужаса при одной мысли о привидениях и, в последний момент, отказывались покупать. Только миссис Маффет, отчаянная вдовушка, рискнула приобрести особняк. При этом она изрядно сбила цену, а всем жильцам, кто хотел снять комнату, честно рассказывала о мистических звуках, имевших место в ночные часы. Меня эти страшилки не отпугнули, как и многих других ньюйоркцев. Места здесь чудесные – река, парки по обе стороны дома, прекрасная лужайка, которую не портит даже постоянно сохнущее на ветру белье из соседней прачечной. Живи и радуйся!
Признаюсь, по вечерам мы с жильцами часто обсуждали мистические темы и все сходились во мнении, что неплохо бы, наконец, увидеть или, хотя бы, услышать призрака. Мы провели целый месяц в доме с дурной репутацией и за все это время лишь однажды услышали вопль старого слуги. Когда все сбежались и спросили: «В чем дело?» тот ответил, что кто-то невидимый задул свечу у него в руке. Но от слуги пахнуло отменным виски, его руки ходили ходуном – то ли от выпивки, то ли от старости, – поэтому все поняли, что можно расходиться по комнатам. Привидения тут ни при чем.
А в середине лета – не скажу точно, но вроде бы десятого июля, – случилась эта жуткая история. После ужина я курил трубку, прогуливаясь по парку, когда навстречу мне попался доктор Хэммонд. Он был расположен к беседе, да и я был не прочь поболтать. Больше часа бродили мы по аллеям, рассказывая друг другу разные байки из своей жизни и жизни близких знакомых. А когда окончательно стемнело, доктор вдруг остановился и спросил:
– Скажи-ка, дружище, а сталкивался ли ты хоть раз с настоящим ужасом?
Я кивнул, вспоминая самые жуткие случаи. Однажды в темноте я споткнулся о ноги мертвеца и упал прямо на труп. В другой раз видел, как утонула в реке молодая девушка – она пыталась выплыть или позвать на помощь, но быстрая волна захлестнула ее и похоронила навеки. До сих пор перед глазами бледное, испуганное лицо той девушки…
– Это все ужасно, – согласился Хэммонд. – Но что бы ты назвал вершиной кошмара? Самым леденящим ужасом, среди всех остальных?
– Откуда же мне знать? – пожал плечами я. – Возможно, где-то скрывается этот самый ужас, владыка всех известных нам ужасов. Но пусть он лучше держится подальше от меня.
– А я, напротив, предчувствую, что в скором времени нам доведется испытать нечто настолько ужасное, что пока неподвластно человеческому разуму, – сказал доктор, глядя в беззвездное черное небо.
– Да уж, сколько всего непостижимого выдумали писатели, – воскликнул я. – Взять хоть мистера Брауна с его загробными голосами, или Булвер-Литтона. Разум этих господ способен вместить столько всего ужасного, чем они охотно делятся с читателями на страницах романов. Так что оставь свои предчувствия, Хэммонд. Давай-ка я лучше отсыплю тебе турецкого табака. Выкури трубочку перед сном и пусть все кошмары растают в ее дыму.
– Спасибо, Гарри, – ответил доктор. – Возможно, я и вправду читаю слишком много романов. Но предчувствие не оставляет меня.
– Нет-нет, если ты и дальше хочешь толковать про свои ужасы, то уж поищи другого собеседника, – отрезал я. – А я иду спать.
– Спокойных снов, дружище, – улыбнулся он.
Мы разошлись по комнатам. Я сбросил одежду и юркнул под одеяло. Перед сном я обычно читаю книги, но не в этот раз. Представьте себе, под рукой оказалась только французская повесть о чудовищах. Что же все, сговорились запугать меня сегодня? Я в сердцах зашвырнул книгу в дальний угол комнаты и подкрутил газовый свет. Глядя га угасающую голубую точку я стал проваливаться в сон. Тут это и случилось.
Мне показалось, что кто-то спрыгнул с потолка и вцепился в мое горло. Да что там – показалось, я реально почувствовал, как две когтистые лапы душат меня. В любой другой день неожиданное нападение убийцы парализовало бы меня, лишая возможности защищаться. Но после разговора с доктором, после всех ужасных мыслей, фантазий и предчувствий, нервы мои были напряжены до такой степени, что я умудрился не потерять головы от страха. Вспомнив приемы борьбы, которые мне преподал знакомый моряк, я сжал грудь своего врага в крепком захвате и придавил к кровати, в надежде переломать все его ребра. Смертельная хватка на моем горле ослабла, убийца с ненавистью запыхтел и вдруг вцепился зубами в мое плечо. Я завопил от боли, а он продолжал кусать мою грудь, руки, плечи. Зубы его были остры и причиняли страшные мучения, но я продолжал сжимать руки, не отпуская соперника, ведь иначе он чего доброго дотянется до моей шеи и перегрызет артерию. Я уперся ногами в стену и постепенно выдавливал незнакомца с кровати, а когда он грохнулся на пол, лицом вниз, с торжествующим криком взгромоздился сверху и прижал коленом его затылок. Я выиграл схватку! Убийца задыхался, брызжа слюной на грязный пол, я ощущал, как бешено колотится его сердце. Мое сердце вторило ему, отдаваясь стуком в виски. Голова заболела, комната поплыла перед глазами, нервное напряжение схлынуло и я почувствовал, что вот-вот упаду.
Нет, нельзя допустить этого, ведь тогда убийца вырвется и довершит свое черное дело. Я стащил наволочку с подушки и как сумел, связал запястья своему противнику. Теперь нужно включить свет, чтобы увидеть – кто же покушался на мою жизнь. Я ухватил убийцу за горло и потащил по комнате. В сущности, мне нужно было сделать только пару шагов, чтобы зажечь газовый рожок, но пришлось передвигаться боком, поэтому путь занял чуть больше времени, чем я предполагал. Но вот я повернул задвижку, комната озарилась мягким светом.
Я посмотрел на своего пленника и завопил от ужаса. Даже не знаю, смогу ли я описать вам, что чувствовал в тот момент. Я до сих пор дрожу, вспоминая тот кошмар. Ведь я не увидел ни-че-го. Представляете? Моя рука чувствовала живую плоть. Мои уши слышали, как тяжко дышит мой несостоявшийся убийца. Но мои глаза не видели ничего. Сморгнув трижды, я смирился с этой мыслью: убийца был невидимкой!
Он со свистом выдыхал воздух сквозь стиснутые зубы. Он сопротивлялся, отчаянно пытаясь освободиться от пут. От его кожи поднимался запах пота, который улавливали мои чуткие ноздри. Но все равно, он оставался невидимым.
Я кричал от ужаса, кричал, не переставая, пока дверь моей комнаты не распахнулась. В коридоре собралась толпа жильцов, слышалось недовольное ворчание хозяйки, но окликнул меня доктор Хэммонд.
– Гарри, что за крик? Что случилось?
– На помощь! – кричал я. – Скорее, подойди сюда. Эта тварь напала на меня и пыталась убить.
– Тварь? – удивленно переспросил доктор. – Но я никого не вижу.
– Я тоже не вижу! Но она здесь, здесь!
– Гарри, если ты решил подшутить надо мной…
Хэммонд осекся, разглядев мое лицо – позже он рассказывал, что подобного выражения крайнего ужаса и изумления ему еще не приходилось встречать. Он колебался, стоя на пороге комнаты. Остальные жильцы насмехались надо мной, называя обманщиком или дураком. Мерзавцы! В ярости я готов был растерзать их одного за другим, но тут невидимый убийца попытался вырваться, и мне пришлось сжать его горло посильнее.
– Хэммонд! – заклинал я. – Просто дойди до меня и помоги связать… Я уже не в силах удерживать эту тварь, но нельзя допустить, чтобы она вырвалась.
– Гарри, это все от твоего турецкого табака, – осторожно начал доктор. – Он настолько крепок, что способен вызывать видения…
– Богом клянусь, – перебил я, вращая глазами, – если ты сейчас же не подойдешь ко мне, нам конец.
– Но я…
– Не веришь мне? Ты не веришь? Тогда подойди и пощупай!
Хэммонд вздохнул, очевидно, сочтя меня сумасшедшим. Но, не желая спорить с безумцем, он подошел и протянул руку. И тут же отпрыгнул в сторону, закричав от страха.
– Ты почувствовал! Ты убедился! – ликованию моему не было предела. – Неси же скорее веревку!
Через две минуты принесли прочную веревку, и мы обмотали ею невидимку с головы до ног. Доктор дрожал от страха, его зубы стучали, некоторые жильцы, что толпились в дверях, были вне себя от ужаса. Хозяйка упала в обморок и ее унесли. Но нашлись и такие, кто продолжал посмеиваться.
– Что за пантомиму вы тут устроили, Гарри? Что за фокусы с веревкой? Мы не поверим ни на секунду в то, что в мире существуют невидимки. Это противоречит законам природы.
– Не верите? – во мне закипала ярость. – Ну, так я докажу вам!
Я кивнул доктору, и мы подняли связанное тело. Убийца по весу был не тяжелее мальчишки-подростка. Мы поднесли его к моей кровати.
– Я докажу вам! – повторил я. Ярость уже успокоилась, страха тоже не осталось, сейчас я говорил спокойно и горделиво, как ученый, чей эксперимент увенчался успехом. – Вы не видите тело, но вы можете увидеть, как прогнется под ним кровать!
Все тут же уставились на мою постель, затаив дыхание. В комнату набилось две дюжины народу, а было так тихо, что вы могли бы услышать, как в углу бежит паук по паутине. Я дал сигнал Хэммонду и мы одновременно разжали руки. Тело упало вниз, кровать скрипнула под его тяжестью, а на простыне и подушке отпечатались заметные вмятины. Вот тут уже все поверили в невидимку окончательно. С воплями ужаса жильцы разбежались по своим комнатам. Половина из них в ту же ночь съехала от миссис Маффет, даже не требуя вернуть уплаченных вперед денег.
Хэммонд молча смотрел на кровать, загибая пальцы всякий раз, когда невидимка шевелился. Десять минут спустя, он пробормотал:
– Это так мерзко, Гарри! Просто отвратительно.
Я согласился.
– Но вместе с тем, это вполне объяснимо, – продолжал доктор.
Вот здесь я возразил, и возразил довольно резко. Когда иссяк поток ругательств, Хэммонд усмехнулся:
– Ты говоришь: это невозможно объяснить. А я тебе скажу, Гарри, что этот невидимка – не первый случай. Сам посуди, мы можем прикоснуться к этому существу, но не можем его увидеть. То же самое происходит, когда мы смотрим на стекло. Его можно потрогать, но ведь стекло прозрачное. Однако это тебя не удивляет.
– Стекло не настолько прозрачное, – покачал я головой. – Мы увидим контуры стеклянной статуи, но у этого, как ты говоришь, существа, нет даже контура!
– Это лишь потому, что в каждом стекле есть небольшие изъяны, которые не позволяют ему стать совсем невидимым. Но чисто теоретически, я подчеркиваю – теоретически, есть возможность изготовить стекло столь чистое, что в нем не будут преломляться лучи света. Тогда мы не увидим его.
– Ты что же, хочешь убедить меня, что это существо – из стекла? – возмутился я. – Стекло мертво изначально, а эта тварь дышит, дерется и кусается. Я чувствую его живую плоть!
– А ты когда-нибудь бывал на спиритических сеансах? – спросил вдруг доктор. – Там тоже часто возникает момент, когда на твою ладонь ложится невидимая рука. Живая плоть, которую можно почувствовать, но невозможно увидеть. Возможно, этих тварей выращивают спириты, а может они пробираются к нам из иного мира.
– Ты что же, веришь в загробные миры? – в моем голосе прозвучала насмешка.
– Я верю своим глазам, но сегодня даже они меня подводят, – улыбнулся доктор. – Давай-ка постараемся выяснить как можно больше об этом существе, а выводы сделаем после.
Мы просидели у кровати несколько часов, пока невидимое существо не перестало шевелиться. Судя по глубокому дыханию, оно, наконец, крепко уснуло. Мы с Хэммондом осторожно ощупали его с ног до головы. Выяснилось, что у невидимки есть две руки и две ноги, большой рот и небольшой нос. Ни на голове, ни на теле мы не обнаружили волос или шерсти, кожа существа была гладкой. Более того, как мы выяснили, слегка сконфузившись, невидимка был абсолютно голым. Доктор попытался обвести его контур, но это мало что прояснило – такой же контур получится, если обвести мелом тело мальчишки лет тринадцати. Хэммонд долго раздумывал над ситуацией и потом радостно воскликнул:
– Давай снимем с него гипсовые слепки, Гарри!
Сказано – сделано. Но как только мы попытались нанести влажный гипс на лицо невидимки, тот проснулся и начал брыкаться. Он пыхтел и извивался, пытаясь сбросить веревки, все наши усилия пошли насмарку. Доктор сбегал за хлороформом. Мы усыпили существо и даже рискнули освободить его от пут, но после того, как сняли слепки со всех частей его тела, связали снова – не забывайте, эта тварь пыталась убить меня.
– Гарри, ты помнишь, я спрашивал тебя о крайнем проявлении ужаса, – спросил доктор три часа спустя. – Мне кажется, это оно и есть.
Хэммонд протянул мне гипсовую маску, и я тут же согласился с ним. Омерзительная морда, смесь зверя и демона, вот что предстало моим глазам. Острые уши, маленькие глазки, огромные клыки, которые выдают хищника, но при этом в остальном невидимка был настолько похож на человека, что от этого становилось еще страшнее и волосы шевелились на моей голове. Кто же это? Откуда он взялся? Есть ли поблизости подобные ему чудовища?
Соседи интересовались нашими экспериментами, но в комнату входить побаивались. Увидев маску, все они в ужасе отворачивались или закрывали глаза, но после снова просили поглядеть. Миссис Маффет пришла под вечер, кипя от возмущения. Хозяйка не переживала о том, что по округе расползлись слухи – все-таки у ее дома и прежде была не очень хорошая репутация, однако почтенная дама потребовала немедленно увезти невидимку как можно дальше. Она опасалась, что и оставшиеся жильцы съедут, а новые не отважатся поселиться под одной крышей с монстром.
– Или может быть, вы готовы платить за наем всех квартир? – истерично спрашивала она.
– Нет, не готовы, – спокойно ответил доктор. – И если вы настаиваете, миссис Маффет, мы немедленно покинем ваш дом. Но это существо мы с собой не повезем, не надейтесь.
– Оно напало на меня в вашем доме, – подхватил я. – Поэтому сами увозите его, коль на то будет ваша воля.
Хозяйка удалилась, громко фыркнув. Мы посмеялись ей вслед, но потом стали обсуждать: что же делать с невидимкой? Убить его ни у кого из нас не поднялась бы рука. Отпустить на свободу? Я потер шею, на которой остались следы когтей. Нет уж, отпускать эту тварь нельзя. Оставалось только наблюдать – как скоро умрет существо. Кормить его человеческой плотью никто, разумеется, не стал бы, а от прочей еды чудовище отказывалось. Но вы не представляете, насколько это тяжело: изо дня в день смотреть, как существо ворочается на кровати, стонет и издыхает от голода.
Две недели спустя сердце невидимки перестало биться. Это произошло не в одно мгновение. Я слышал, как дыхание существа становится все глуше, потом оно затихло и вскоре испустило дух. Признаюсь, это освободило меня от тяжкого груза. Я не находил себе места, пока чудовище цеплялось за жизнь – оно больше не пугало меня, скорее я чувствовал отвращение и, как ни странно, жалость. Да, мерзкий хищник пытался убить меня, но страдания, на которые обрекли его мы с доктором, были несравнимо хуже смерти.
Под покровом ночи мы закопали существо в парке. Хэммонд поминутно оглядывался, не привлекаем ли мы внимание полиции, но я успокоил его. Никто не сможет заметить невидимый труп. Гипсовую маску мы подарили одному нашему приятелю, теперь тот выставляет ее в музее. Публика охотно платит деньги, чтобы при взгляде на омерзительную морду ощутить тот самый сверхъестественный ужас от столкновения с чем-то неведомым, от которого сладко замирает сердце и озноб пробирает до костей.
