Глава 10

Блуждания в тупиках

Чеченская война началась не только на Кавказе. Сразу же возник и «второй фронт», в российском тылу. Причем состоял он из нескольких разнородных сил. Боевики Дудаева активизировали теракты. 27 декабря 1994 г., когда наши войска готовились к штурму Грозного, в Москве взорвали рейсовый автобус. По случайности был только один раненый, водитель. 15 января прогремела целая серия взрывов – в педагогическом институте, московской школе № 354, в гостинице «Метрополь» и на трансформаторной подстанции. Обошлось без жертв, но в милицию поступил ультиматум от некоей «группы офицеров» о выводе войск из Чечни. 6 февраля взрывное устройство сработало в столичном жилом доме в Теплом Стане.

Но союзники террористов обнаружились и в политических кругах. Фракция Гайдара «Демократический выбор России» выступила с резкими протестами против силового подавления бандитского очага. До сих пор она считалась главной опорой Ельцина в Думе, теперь объявила о переходе в оппозицию. К ней примкнуло «Яблоко», и в парламенте оказались сплошные оппозиционные группировки. С одной стороны – коммунисты с аграриями, с другой – либералы. «Правозащитники», до сих пор упорно не желавшие видеть, что вытворяли боевики с русскими жителями Чечни, сейчас ринулись с пеной у рта защищать как бы «чеченское население», а фактически (и, по сути, неприкрыто) – дудаевцев. Уполномоченный по правам человека в России Сергей Ковалев во время штурма Грозного находился в штабе Дудаева, оттуда обратился по радио к российским военным с призывом сдаваться в плен [60]. Каждый крупный бой, каждая операция наших войск сопровождались запросами и скандалами в Думе.

Но на стороне экстремистов выступили и ведущие СМИ России! Впоследствии аналитики разводили руками и констатировали, что главный пропагандист Ичкерии Мовлади Удугов (прозванный «чеченским Геббельсом») начисто выиграл информационную войну против федеральных сил и Москвы. Это чушь собачья. Как бы смог Удугов ее выиграть, если бы его заявления и комментарии к происходящим событиям не транслировались и не тиражировались многоголосием телевидения, радио и газет на всю страну? При этом имитировалась игра в «свободную прессу», а медиамагнаты и их СМИ, как будто бы, разделились.

Телеканал ОРТ Березовского вроде бы демонстрировал «объективную» позицию. Но подборки фактов и их освещение давались таким образом, что воспринимались негативно для наших войск. Только это делалось тонко, под видом «нейтральности» – зрителей подводили, чтобы они сами пришли к подобному мнению. А холдинг Гусинского – канал НТВ, радиостанция «Эхо Москвы», газеты «Московский комсомолец», «Сегодня», журналы «Семь дней», «Итоги» – откровенно занял сторону дудаевцев, внушал к ним симпатии. Корреспонденты НТВ постоянно паслись у боевиков. Когда одна из них, Елена Масюк, взяла интервью у Басаева (считалось, что он бежал за границу – а он был в Чечне), Генпрокуратура завела уголовное дело на нее и на канал НТВ. Но куда там! Посыпались протесты, в том числе и зарубежные, по поводу нарушений свободы прессы, и дело предпочли замять.

Хотя даже сверхлиберальная журналистка Юлия Латынина 26 июня 2004 г. в передаче «Код доступа» радиостанции «Эхо Москвы» признала, что Масюк была человеком, «который сделал чеченскую войну такой войной за свободу». А Березовский 19 сентября 1999 г. (уже поссорившись с Гусинским) объявил на пресс-конференции, что Гусинский «строил небескорыстные отношения с боевиками» и его медиагруппа «отрабатывала заказ». В интервью газете «Фигаро» он рассказал о разговоре с Гусинским, когда тот признался: «Наша позиция по отношению к Чечне была небескорыстной. Наши отношения были определенными и мотивированными» [34]. Но здесь стоит иметь в виду, что у самого Березовского существовали «особые» (и тоже небескорыстные) связи с боевиками. Борис Абрамович перечислял им крупные суммы, выступал посредником в освобождении заложников (за большие деньги) [30, 52].

А в целом получалось, что российские СМИ набросились, как собаки, на собственную армию, МВД и органы госбезопасности. Выпячивали их ошибки, раздували неудачи, выставляли их некомпетентность, неэффективность. Насмехались и издевались над этими героями и страдальцами, защищавшими всю страну, изображали их тупыми и беспомощными, заодно подпитывая «перестроечный» комплекс национальной неполноценности – ну а как же, огромная Россия не может победить даже крошечную Чечню! Куда уж нам! Кстати, нигде не говорилось и не писалось даже о том, что это наши войска – русские! СМИ внедрили казенный и обезличенный термин «федералы». Тем самым отстранялись от наших солдат и офицеров, как от чего-то чуждого, грязного, неприличного.

Ну а боевики на этом фоне рисовались некими героическими борцами за «свободу», благородными защитниками родной земли и своих близких от вторгшихся «федералов», порушивших их мирный труд. В немалой степени помогало именно то, что прежние безобразия дудаевского режима и зверства против русских нигде не афишировались. Война получалась ничем не оправданной, только амбициями кремлевского и военного начальства. Откуда следовал вывод – зачем туда полезли? Оставить чеченцев в покое, и пусть себе живут как хотят…

Такое отношение к войне насаждалось не только российскими либералами и их средствами массовой информации. Оно полностью соответствовало направленности западной пропаганды. По всему миру внедрялись симпатии к «свободолюбивым чеченцам», а действия российских войск представлялись грубой агрессией. Подключились международные организации, Парламентская ассамблея Совета Европы. Полезли в наши внутренние дела, требуя соблюдения «прав человека». Но под «человеками» подразумевались сугубо чеченцы. Нагнеталась русофобия, особенно отчетливо проявившаяся в Польше, Прибалтике, среди украинских националистов. А дудаевцы поддерживали широкие контакты с зарубежьем, граница Чечни с Грузией представляла открытую «дыру». Эмиссары террористов разъезжали по разным странам, раненых боевиков там принимали для лечения и отдыха. Обратным ходом через ту же «дыру» шли оружие, взрывчатка, ехали инструкторы и добровольцы.

Среди бойцов Ичкерии появились арабы, афганцы, турки. С Украины прибыл целый отряд УНА-УНСО под командованием Александра Музычко (выступавшего под псевдонимом Сашко Билый). Были и добровольцы из Литвы, Латвии, Эстонии. В январе 1995 г. прошла информация об отряде женщин-снайперов из Прибалтики «Белый чулок» [85]. Его существование пока не получило документального подтверждения. Возможно, что такого отряда и не было. Но участники войны рассказывали о прибалтийских девицах-убийцах. Если они попадались, с ними не церемонились, но в доклады не включали. Об одной такой снайперше (или двух разных) позже появились свидетельства в Дагестане [37, 120].

А нашим военным и без того приходилось очень трудно. Боевые действия постоянно смешивались с некими «политическими соображениями» – и, как правило, эти «политические соображения» получались выгодными для боевиков. К концу апреля 1995 г. от дудаевцев удалось очистить равнинные районы Чечни. Но террористы не были разгромлены и уничтожены, они отошли в горы. А 28 апреля… снова было объявлено перемирие. Причем по инициативе российской стороны. На две недели. Это дало возможность Дудаеву скрытно перебросить значительную часть своих сил в северные, уже «очищенные» районы. Его отряды начали обстреливать Грозный. А горные селения за время передышки были основательно укреплены. 12 мая наступление наших войск возобновилось и уперлось в сильную оборону сел Чири-Юрт и Сержень-Юрт. Брали их целую неделю, перепахивая артиллерией и авиацией. Пробив оборону, стали продвигаться в Аргунское и Введенское ущелья. В июне овладели районными центрами Ведено, Шатой, Ножай-Юрт. Но дудаевцы сохраняли свою живую силу. После боев в том или ином населенном пункте ускользали в другие места.

А 14 июня 1995 г. отряд Басаева совершил дерзкий рейд. 195 человек на трех грузовиках «КамАЗ» и одной легковушке каким-то образом миновали все блокпосты, ночью проехали по Ставропольскому краю, а утром появились в районном центре Буденновске. Милицейские посты на дорогах тоже почему-то не подняли тревогу. Одна машина ГАИ (государственной автоинспекции) пристроилась к колонне и сопровождала ее. По какой причине, осталось неизвестным, потому что боевики, остановившись в городе, первым делом расстреляли сотрудников ГАИ, находившихся в этой машине. Ринулись в здание районного отдела внутренних дел, убивая всех, кто там находился. Машинисток, паспортисток и часть посетителей захватили в заложники.

Потом бандиты рассыпались группами, захватили здание городской администрации, Сбербанк, Промстройбанк, Дом детского творчества, медучилище и еще несколько домов. Вели беспорядочную стрельбу, убивая людей и вгоняя остальных в ужас, отовсюду сгоняли заложников, набрали около 600 человек. Сперва толпу сгрудили на площади вокруг цистерны с горючим, грозя взорвать ее при попытке освобождения. Потом террористы завладели районной больницей, где находилось свыше 1000 пациентов и обслуживающего персонала. С площади заложников перегнали сюда же. Шестерых мужчин Басаев расстрелял на глазах у всех, чтобы парализовать их страхом. Заминировали подвалы больницы и кислородную станцию. За освобождение захваченной массы людей Басаев потребовал вывести войска из Чечни. Вызвал журналистов – когда они задержались, было убито еще несколько заложников.

Ельцин находился за границей, его обязанности исполнял Черномырдин. Грачев, руководство МВД и ФСБ (как была переименована служба ФСК) стояли за силовую операцию по освобождению людей. Но подняла шум Дума, либеральная «общественность» настаивала выполнить требования бандитов. В Буденновск примчались «правозащитники» во главе с Ковалевым – но осторожненько держались подальше от больницы. 17 июня рано утром спецназ ФСБ и МВД предпринял штурм. Но… через кого-то произошла «утечка информации». Называя вещи своими именами, предательство. Боевики ждали атаки. Выстроили больных, женщин и детей возле окон, вели огонь, прячась за их спинами. Наши воины отбили несколько корпусов больницы, кроме главного, освободили 95 заложников. Сами потеряли троих, но и среди пленников было много пострадавших, около 30 убитых и до 70 раненых. Штурм пришлось прекратить.

Делались попытки переговоров. Для этого в Буденновск вызвали даже Анатолия Кашпировского – депутата Госдумы, но более известного в то время как психотерапевта, он вел сеансы массового «лечения» по телевидению. Кто-то понадеялся, что он сможет «загипнотизировать» боевиков, внушить им нужные мысли. Принять Кашпировского Басаев неожиданно согласился, по его просьбе отпустил пять беременных женщин. Но и для самого Кашпировского, как он вспоминал, поведение Басаева стало неожиданным. Он вдруг согласился отдать всех заложников. Впрочем, это легко объяснимо. Головорезов обложили и заперли в единственном здании. Конечно, они могли исполнить свою угрозу и подорвать всех пленников. Но и сами погибли бы. А Басаев умирать совсем не спешил. Поставил всего два условия – прекращение огня и начало переговоров.

Доложили Черномырдину. Начальник УВД Ставропольского края Медведицкий и начальник ФСБ Степашин хотели все же возобновить штурм. Предлагали Кашпировскому покинуть больницу. Но он отказался. Чтобы избежать боя, посоветовал Басаеву созвать пресс-конференцию. Ночью она состоялась, американский канал CNN на весь мир передал интервью Басаева, где убийца вдоволь покрасовался в роли самоотверженного «борца за свободу». Тут уж силовую операцию пришлось отменить. Для переговоров наладили прямую телефонную связь между Басаевым и Черномырдиным. Сошлись на том, что террористов свободно выпустят, а правительство России начнет переговоры с Дудаевым о прекращении войны. 19 июля для боевиков подали колонну автобусов. Людей, содержавшихся в больнице, наконец-то освободили. Вместо них сопровождать отряд должны были 123 добровольных заложника – 20 журналистов, три депутата Думы, представители администрации. Колонна беспрепятственно доехала до Чечни, здесь сопровождающих отпустили, а боевики благополучно скрылись.

В ходе рейда на Буденновск они убили 129 человек, 415 было ранено, пострадало 54 объекта, ущерб оценили в 95 млрд руб. И все это ценой ничтожных потерь – погибло 16 бандитов. Ушли в отставку губернатор Ставропольского края Кузнецов, министры по делам национальностей Егоров (тот самый, который доказывал легкость операции в Чечне), внутренних дел – Ерин, директор ФСБ Степашин. В России был принят специальный закон, запрещавший удовлетворять требования террористов, – депутатов Думы убедили, что это поможет предотвратить новые теракты, лишая экстремистов возможности шантажировать власть.

Но на самом-то деле вылазка Басаева вполне достигла цели. Обещания Черномырдина были выполнены. 19 июня в Грозном начались переговоры между Россией и делегатами Ичкерии. Ввели мораторий на боевые действия на неограниченный срок, выработали условия. Пленные обмениваются «всех на всех», отряды Дудаева разоружаются, а наше командование одновременно выводит войска. А вопрос о власти в Чечне решается путем свободных выборов. Подписание соглашения руководство нашей страны восприняло с облегчением. Потому что в России и без того обстановка была не блестящей.

Стрелять и взрывать умели не только террористы. В средствах массовой информации то и дело мелькали сообщения о кровавых трагедиях. Погибали криминальные авторитеты в борьбе за сферы влияния. Было убито несколько депутатов Думы – причины и заказчики, как правило, оставались не установленными. Но они оказывались связаны с тем же криминалом или с дележками государственной собственности. Аналогичным образом устранялись директора предприятий или чиновники, вставшие на пути «приватизаторов».

Особенно нашумело 1 марта 1995 г. убийство популярного телеведущего Владислава Листьева, застреленного в подъезде своего дома. Оно до сих пор осталось не раскрытым. Хотя в 2018 г. коллега и товарищ Листьева Дмитрий Захаров рассказал – в их кругах хорошо знали, кто стоит за преступлением: Березовский. Листьев занял должность генерального директора основного российского телеканала ОРТ, но был, как пояснял Захаров, сугубо показной фигурой, серьезным бизнесом он никогда не занимался и большими учреждениями никогда не руководил. Тем не менее он попытался проводить собственную линию, бороться с монополистами рекламы. 20 февраля ввел мораторий на все виды рекламы – пока телеканал не разработает «этические нормы».

Но реклама являлась мощнейшим источником доходов телеканала, Березовский терял миллионные прибыли, и прозвучали выстрелы… Факты о том, как Борис Абрамович «заказал» Листьева, приводил в своих работах и американский журналист Пол Хлебников [130] (после выхода в свет книги о Березовском он тоже был убит). А следователь Борис Уваров, расследовавший смерть Листьева, вспоминал – он доложил исполняющему обязанности генерального прокурора Ильюшенко, что дело практически раскрыто, попросил подписать санкции на аресты и обыски подозреваемых – но его сразу же насильно отправили в отпуск [122].

Ни о каких улучшениях в экономике речи не было. Наоборот, проблемы нарастали. Дату 11 октября 1994 г. назвали «черным вторником». За день курс рубля по отношению к доллару обвалился чуть ли не вдвое. В феврале 1995 г. полмиллиона шахтеров провели однодневную предупредительную забастовку, требуя повышения заработной платы. Продолжалось и разрушение общероссийских структур и связей – чтобы сэкономить, было решено переложить большую часть «бюджетных» учреждений на местные власти. 7 марта 1995 г. правительство приняло постановление № 235 о передаче государственных объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения в региональную и муниципальную собственность. Это коснулось школ, больниц, поликлиник, стадионов, библиотек, музеев, домоуправлений, теплостанций и др. Теперь не у правительства, а у областного, районного, городского руководства должна была болеть голова, как и из каких средств платить работникам этих учреждений, обеспечивать их деятельность, ремонтировать здания, дороги. Подобный шаг вызвал новую волну развала. Где-то снижали зарплаты, где-то вообще не могли заплатить из местных ограниченных средств. Распадались прежде единые системы образования, здравоохранения.

Сэкономить пытались и за счет студентов. Черномырдин подписал постановление, ограничивающее фонд стипендий – теперь даже успевающие могли остаться без стипендии. В это же время готовился законопроект об обязательном призыве студентов в армию. Но реакция стала бурной. В Москве массовый митинг перед Домом правительства собрала организация «Студенческая защита». Молодежь разбушевалась, произошли столкновения с ОМОНом. В Иркутске собрала митинг Ассоциация студенческих профсоюзов, он перерос в несанкционированный марш протеста, беспорядки. Постановление о стипендиях и законопроект о призыве были отменены.

Но и внешняя политика Ельцина и его скользкого министра иностранных дел Козырева стала запутываться. Потому что США и их партнеры очень активно использовали войну в Чечне и раздутую вокруг нее истерию для втягивания в свой альянс бывших соцстран и вчерашних советских республик. Разумеется, против России. Ведь теперь ее можно было представить агрессивной, консервативной, желающей подчинить отделившиеся государства. Но при этом Запад продолжал гипнотизировать российскую власть заверениями «дружбой». А в целом получались парадоксальные ситуации.

18 апреля 1995 г. Козырев сделал «патриотические» и пугающие заявления, угрожая применением «непосредственной силы» для защиты русского населения, угнетаемого в Прибалтике (что оказывалось просто пустословием). Вскоре после этого на День Победы прилетел Клинтон со своей обаятельной улыбкой, вдохновил празднично-пьяного Ельцина обещанием отложить переговоры о расширении НАТО (но всего лишь на несколько месяцев, до октября). А на самом деле американцы в Прибалтике уже хозяйничали. Как раз перед Днем Победы, 4 мая, они в Латвии, в Скрунде, торжественно взорвали мощнейшую советскую станцию РЛС «Дарьял», построенную для предупреждений о ракетном нападении. И для эстонских, латвийских, литовских властей заявления Козырева становились как раз подходящим аргументом для вступления в НАТО – Россия нам угрожает, а Запад защитит.

Яркой иллюстрацией вероломства НАТО оставалась бывшая Югославия. В Хорватии под прикрытием западных «миротворцев» правительство сформировало, вооружило и обучило сильную армию. В 1995 г. она вдруг перешла в наступление на отделившуюся от Хорватии Сербскую Краину. «Миротворцы», вроде бы присланные разделять враждующие стороны, беспрепятственно пропустили хорватские части. Их продвижение сопровождалось зверскими расправами над пленными и мирными жителями. 250 тыс. беженцев хлынули спасаться в Сербию, Черногорию, Боснию. Сербская Краина была раздавлена и ликвидирована.

В Боснии «миротворцы» выполняли такую же функцию. Ограждали мусульман и хорватов, позволяя им собирать и готовить силы. Но боснийские сербы все равно побеждали, контролировали 70 % территории, отражали атаки. Когда НАТО начало наносить по ним авиационные удары, сербы ответили адекватно. Стали захватывать таких «миротворцев» в заложники, сбили один из американских самолетов. Но 30 августа вместо одиночных налетов силы НАТО начали операцию «Обдуманная сила»: планомерные и массированные бомбардировки. Самолеты США, Англии, Нидерландов, Франции, Германии, Турции, Испании совершили за 2 недели 3206 боевых вылетов. Было убито свыше тысячи сербов, в том числе мирных жителей, не менее 300 заболели и умерли от отравлений и радиоактивного заражения – западные державы применили высокотоксичные бомбы с обедненным ураном.

В России нашелся неведомый друг сербов, в отместку за варварство обстрелял посольство США из гранатомета РПГ-26. Но серьезного вреда не причинил, да и что это могло дать для балканских братьев? А Запад помог боснийским мусульманам и хорватам заключить союз с Хорватией. Ее войска двинулись в Боснию – хотя Сербии оказывать помощь своим соплеменникам «миротворцы» не позволяли. В результате боснийских сербов вынудили согласиться на переговоры на американских условиях. Но и Россию НАТО втянул в свою политику. Ее включили в «контактную группу» посредников и гарантов вместе с США, Англией, Францией, Германией для переговоров между Югославией, Боснией и Герцеговиной и Хорватией. Втянули и в военное соглашение, заключенное 23 октября в Нью-Йорке, – о том, что миротворческая операция в Боснии станет совместной, и российские войска примут в ней участие наряду с НАТО.

Таким способом Запад «убивал двух зайцев». С одной стороны, облегчал согласие сербов, если среди «миротворцев» будут и русские. С другой, вбивал клин между Россией и сербами. Показывал им: вам надеяться не на кого, Москва предала вас, она с нами в одном лагере. Окончательные переговоры были не случайно назначены не где-нибудь в правительственных апартаментах, а на военной базе США в Дейтоне. Демонстрируя силу, показывая, кто «хозяин» и «победитель». Здесь встретились президенты Югославии Слободан Милошевич (он представлял и боснийских сербов), Хорватии – Туджман, и Боснии – Изетбегович. Присутствовали представители держав-гарантов (от России прибыл Черномырдин).

В итоге были выработаны Дейтонские соглашения. Война прекращалась, на территорию Боснии и Герцеговины вводились 60 тыс. «миротворцев» (половина – американцы). Новое государство составлялось из двух частей, Федерации Боснии и Герцеговины (мусульмане и хорваты) и Республики Сербской. Сербы все же удержали 49 % территории, сохранили автономию. Но соглашение запрещало занимать государственные должности тем, кто был обвинен Международным трибуналом. Таким образом были отстранены от власти признанные лидеры боснийских сербов Радован Караджич, Ратко Младич. На их место Запад получил возможность продвигать подходящие для себя кандидатуры. Функции главы государства Боснии и Герцеговины передавались президиуму из трех человек – от мусульман, хорватов и сербов, таким образом их противники получали заведомое большинство. В парламенте то же самое, Республика Сербская получала треть депутатских мест, хорваты и мусульмане – две трети. А главным надзирателем и контролером за органами власти становился Верховный представитель по Боснии и Герцеговине – от Евросоюза. В общем, замирили, но республика попала под влияние и фактическую оккупацию НАТО.

В России попытка замирения Чечни обернулась еще хуже. Формирования дудаевцев стали расходиться по селениям, но и не думали разоружаться. В соглашениях имелся пункт, разрешавший создавать «отряды самообороны», и теперь террористы объявляли, что они и есть «отряды самообороны». Постоянно возникали конфликты. Город Аргун в самом начале войны встретил русских вполне лояльно, был занят без боя. Теперь его захватили боевики полевого командира Хамзатова. Ушли только после мощного обстрела, в город вошла наша бронетехника. Но ведь именно это требовалось Дудаеву, чтобы мирные чеченцы озлоблялись, тянулись к нему. Точно так же боевики захватили Ачхой-Мартан, Серноводское. Их блокировали войсками, но они отказывались уходить. Дескать, они – «отряды самообороны», имеют полное право находиться в населенных пунктах. Не прекращались и обстрелы воинских частей, теракты.

6 октября были назначены очередные переговоры российского командования с начальником генштаба Дудаева, Асланом Масхадовым. Посредником вызвался выступить бывший председатель Верховного Совета Хасбулатов. Объединенную группировку в Чечне в это время возглавлял заместитель министра внутренних дел России генерал-полковник Анатолий Романов. Он выехал встречать Хасбулатова в аэропорт. Но бандиты получали исчерпывающую информацию о всем, что делалось среди военных. Тот же Масхадов, якобы ожидавший переговоров, своевременно узнал и о поездке, и о маршруте следования, приказал своим подчиненным совершить диверсию [66]. Когда колонна машин въехала под железнодорожный мост, прямо под «уазиком» Романова рванул радиоуправляемый фугас. Генерала спасли бронежилет и шлем, он остался жив. Но получил перелом основания черепа, многочисленные ранения. Навсегда утратил способность разговаривать и самостоятельно передвигаться. В ответ 8 октября был нанесен авиационный удар по селению Рошни-Чу, где, по российским данным, находился штаб Дудаева. Но… он был предупрежден, успел перебазироваться. Разнесли 40 домов, погибли 6 и были ранены 15 жителей. Тактика разжигать озлобление населения опять сработала.

По соглашениям, главу правительства Чечни должны были определить в ходе выборов. При этом московское руководство вздумало играть в дипломатию. Временную администрацию республики возглавляли твердые сторонники России Саламбек Хаджиев и Умар Автурханов. Они организовывали оппозицию против Дудаева, боролись с его режимом. Но… их вдруг решили заменить. Выдвинуть «нейтральную» кандидатуру Доку Завгаева – до 1991 г. он был председателем Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР. Кто-то рассудил, что это может удовлетворить обе враждующие стороны. Ничего хорошего замена не дала. Завгаев был деятелем слабеньким, аморфным, никакой опоры не имел – ведь он и в 1991 г. беспомощно позволил разогнать свой Верховный Совет.

И сама идея замирить Чечню выборами тоже провалилась. Их назначили на 14 декабря, а накануне, 10 декабря, отряды Салмана Радуева захватили районный центр Гудермес. До сих пор он оставался лояльным к русским. Сейчас боевиков пришлось вышибать с применением танков, авиации, артиллерии. Выборы все-таки состоялись. Голосовали даже военнослужащие, находившиеся в Чечне (что соответствовало российским законам, по месту службы). Завгаев набрал 90 % голосов, был избран главой республики. Но… дудаевцы выборы бойкотировали. Соответственно, и результаты не признали. И всевозможные зарубежные представители вместе с «правозащитниками» дружно объявили о «множестве нарушений». А Гудермес удалось отбить лишь после двух недель жестоких боев. Город сильно пострадал, было немало случайных жертв среди жителей. Очередная провокация террористов вполне удалась.