Слоны на грани гибели

Африканский слон – это самое большое сухопутное млекопитающее: вес взрослых самцов может превышать 6000 кг, самки весят в два раза меньше, а новорожденные – около 100 кг. Эти животные общительны, умны, обладают отличной памятью и очень хорошо понимают, что такое смерть, о чем свидетельствует их удивительное поведение, когда они находят кости своих предков: слоны подолгу задерживаются в таких местах и прикасаются к останкам. Кости слонов остаются в Африке, а вот их бивни часто превращаются в фортепианные клавиши или в безделушки из слоновой кости, которые иногда еще можно увидеть на каминных полках.

Древние египтяне охотились на слонов. Карфагеняне использовали боевых слонов в войнах против Рима. В конечном итоге эти животные были истреблены в Северной Африке, и многочисленные стада остались только к югу от Сахары. Наилучшая оценка максимальной численности слонов, которую мог поддерживать континент (включая лесных слонов, отдельный вид меньшего размера), составляла 27 млн особей на начало XIX в.; реально их, скорее всего, было около 20 млн а сегодня осталось меньше миллиона.

Реконструкция торговли слоновой костью в прошлом указывает на относительно стабильный объем до 1860 г. (примерно 100 тонн в год), а после 1900 г. – на пятикратный рост. Эта торговля резко сократилась в годы Первой мировой войны, затем ненадолго выросла, в дни Второй мировой снова сократилась, а после возобновила рост, составив более 900 тонн ежегодно в конце 1980-х гг. Суммировав эти нестабильные показатели, я получил общий объем вывезенной слоновой кости в размере 55 000 тонн в XIX в. и не менее 40 000 тонн в XX.

Последняя цифра означает убийство как минимум 12 млн животных. До 1970 г. у нас не было надежных оценок поголовья слонов, а усредненные данные по всему континенту показывают неуклонное уменьшение численности в последние десятилетия XX в. В рамках «Большой переписи слонов» – проекта, финансируемого Полом Алленом, сооснователем компании Microsoft, – была проведена аэросъемка примерно 80 % ареала обитания саванного слона. Результаты переписи, завершившейся в 2016 г., удручают: всего исследователи насчитали 352 271 особь, на 30 % меньше наилучшей оценки в середине 1980-х гг.

Где все еще обитают африканские слоны

Другие новости не лучше: поголовье слонов в Мозамбике с 2009 по 2014 г. уменьшилось вдвое, до 10 000 особей, а за тот же период были убиты больше 85 000 танзанийских слонов, и их численность сократилась с почти 110 000 до 43 000 (разница объясняется ежегодным 5-процентным уровнем рождаемости). Анализ ДНК крупных партий слоновой кости позволил выяснить, что около 85 % нелегальной добычи приходится на Восточную Африку, прежде всего на резерват Селус (юго-восток Танзании), заповедник Ньяса (север Мозамбика), а в последнее время также на центральные районы Танзании.

Виноват в этом прежде всего непрерывный спрос в Китае, где большая часть слоновой кости превращается в вычурные резные поделки, в том числе в статуэтки Мао Цзэдуна, ответственного за самый масштабный голод в истории человечества. Недавно давление международного сообщества наконец возымело действие, и в конце 2017 г. Государственный совет КНР запретил торговлю и использование слоновой кости. Это дало положительный эффект, но китайские туристы по-прежнему покупают сувениры из слоновой кости, посещая соседние страны.

Но, если убийство слонов прекратится, некоторые африканские страны могут столкнуться с новой проблемой, которая проявилась в некоторых регионах Южной Африки несколько лет назад: слонов стало слишком много. А контролировать растущее поголовье больших и потенциально опасных животных нелегко, особенно когда они обитают поблизости от фермерских и скотоводческих хозяйств.

Не рано ли провозглашать антропоцен?

Многие историки и ученые утверждают, что мы живем в антропоцене, новой эпохе, которая характеризуется контролем человека над биосферой. В мае 2019 г. рабочая группа исследователей антропоцена официально проголосовала за признание новой геологической эпохи, и это предложение будет рассмотрено Международной комиссией по стратиграфии, которая определяет наименования таких эпох.

Я могу только напомнить крылатую фразу древних римлян: Festina lente. Спеши медленно.

Позвольте прояснить. Несомненно, мы вмешиваемся в глобальные биогеохимические циклы и своими действиями губим биоразнообразие. Мы устраиваем огромные свалки и масштабную вырубку лесов, ускоряем эрозию почвы, загрязняем весь мир нашим сельским хозяйством, нашими городами, промышленностью и транспортом. Комбинированное воздействие всех этих рукотворных факторов беспрецедентно по силе и масштабу, и они могут угрожать будущему нашего вида.

Но неужели наше влияние на судьбу планеты настолько велико? Это опровергается многочисленными фактами. Фундаментальные переменные, которые делают возможной жизнь на Земле, – термоядерные реакции на Солнце с его излучением, воздействующим на нашу планету; форма планеты, ее вращение, наклон земной оси, эксцентриситет орбиты («законодатель» ледниковых периодов) и циркуляция атмосферы – неподвластны человеку. Мы не можем даже надеяться на то, что когда-нибудь будем управлять обширным терраформированием: нам недоступны тектонические процессы, которые проходят под воздействием внутреннего тепла Земли и медленно, но все же непрерывно образуют новое океанское дно, и мы не можем формировать, перестраивать и поднимать те массивы, которые благодаря своим высотам и распределению становятся ключевыми факторами изменчивости климата и обитаемости планеты.

Точно так же мы – лишь сторонние наблюдатели при извержениях вулканов, землетрясениях и цунами, трех самых жестоких последствиях тектоники плит. Мы можем приспосабливаться к их частым умеренным проявлениям, но выживание некоторых крупнейших городов мира – в частности, Токио, Лос-Анджелеса и Пекина – зависит от отсутствия суперземлетрясений, а само существование современной цивилизации может внезапно оборваться при извержении супервулкана. Даже если мерить время не геологическими эпохами, а с точки зрения жизни цивилизаций, нам все равно грозит столкновение Земли с астероидами, траекторию которых мы способны только предсказать, но не изменить.

Геологические эпохи и антропоцен

Для каждого конкретного года вероятность этих событий очень мала, но из-за своей огромной разрушительной силы они лежат за пределами исторического опыта человечества. У нас нет надежных способов противостоять им, однако мы не можем делать вид, что в долговременном плане они менее важны, чем исчезновение лесов или сжигание ископаемого топлива.

Кроме того, зачем торопиться, объявляя себя творцами новой геологической эпохи, вместо того чтобы немного подождать и посмотреть, как долго продлится эксперимент, поставленный Homo sapiens? Каждая из шести прошедших эпох кайнозойской эры – с начала палеоцена (66 млн лет назад) до начала голоцена (11 700 лет назад) – продолжалась не менее 2,5 млн лет (включая две предыдущие, плиоцен и плейстоцен), а голоцен длится меньше 12 000 лет. Если мы действительно живем в эпоху антропоцена, она могла начаться не раньше чем 8000 лет назад (если считать от начала оседлого сельского хозяйства) или даже 150 лет назад (от начала сжигания ископаемого топлива).

Если нам удастся просуществовать еще 10 000 лет – небольшой промежуток времени для любителей научной фантастики и вечность для современной, чрезвычайно динамичной цивилизации, – мы сможем отпраздновать это, назвав в свою честь эру, которую создали. Но пока давайте подождем и проверим, не окажется ли след, оставленный нами на планете, всего лишь скромным микрослоем в геологической летописи.