Предисловие

Автор предисловия: Антон Сомин

Большое влияние на лингвистику оказала статья американского лингвиста Бенджамина Ли Уорфа «Отношение норм поведения и мышления к языку» [Whorf, 1956; Уорф, 1960], в которой он сравнивал язык индейцев хопи с европейскими языками. Уорф пришел к выводу, что хопи и европейцы понимают время принципиально по-разному, а вот пространство — примерно одинаково, и на основании этого предположил, что понимание пространства, возможно, дается людям «через опыт, независимый от языка». Однако последующие исследования показали, что Уорф ошибся дважды. Разница в концептуализации времени у носителей хопи и европейских языков на самом деле оказалась не столь велика, как он предполагал, тогда как с пространством все вышло наоборот. Обнаружение австралийского языка кууку-йимитирр, в котором практически полностью отсутствуют понятия право, лево, спереди, сзади и другие, где говорящий использует самого себя в качестве ориентира, опровергло представление о том, что разные языки описывают пространство практически одинаково.

В этом небольшом разделе у вас будет возможность самостоятельно разобраться, как носители некоторых языков говорят о времени и пространстве. В отличие от предыдущих разделов, посвященных конкретным областям лингвистики, этот раздел к одной области отнести сложно. Можно сказать, что представленные здесь задачи относятся к семантике — науке о значениях и смыслах. В самом деле, в основном здесь нужно будет понять, какими словами носители разных языков называют те или иные промежутки времени или пространственные объекты, то есть найти значения ряда слов определенной тематики. Так, например, в задаче № 41 «Холодные росы», разобравшись в устройстве корейской письменности, вы сможете узнать, что значат названия периодов в старинном корейском сельскохозяйственном календаре, а чтобы решить задачу № 38 «На семи ветрах», вам придется восстановить исходные значения мальтийских слов, которыми сейчас называют стороны света.

С другой стороны, эти задачи связаны и с социолингвистикой — наукой о взаимоотношении языка и общества: многие закономерности, которые вы здесь сможете найти, имеют социальные основания. Их (а также и некоторые другие экстралингвистические факторы) можно обнаружить как в измерении времени в склянках в языке моряков (задача № 39 «Три склянки пополудни»), так и в том, как хорваты и украинцы называют месяцы (задача № 40 «Славянские месяцы»), а носители десяти других языков — страны друг друга (задача № 37 «Странноведение»).

Есть, однако, и третий взгляд: в первую очередь о пространстве и времени говорят ученые, занимающиеся лингвистической антропологией, и Уорфа можно считать одним из ее родоначальников. Правда, в отличие от фонетики, морфологии и других областей лингвистики, объект которых понимается более или менее одинаково в разных научных школах, о том, что изучает лингвистическая антропология, существуют разные мнения. Одной из ее целей можно назвать поиск ответа на вопрос о том, влияет ли язык на мышление, или, иначе говоря, проверку гипотезы лингвистической относительности (известной также как гипотеза Сепира — Уорфа). Говоря о разнице в концептуализации времени в языке хопи и в европейских языках, Уорф предположил, что эти различия оказывают влияние на мышление носителей этих языков и, следовательно, на их социальные и культурные особенности, из чего следует, что язык в принципе способен влиять на мышление.

Лингвисты долгое время относились к гипотезе Сепира — Уорфа критически. Изучение концептуализации пространства в языках коренных жителей обеих Америк, Австралии и Океании (например, в уже упоминавшемся кууку-йимитирр), однако, несколько изменило это отношение. Узнав из задачи № 36 «Магнитная аномалия», как описывает пространство язык мбало, логично задаться вопросом: в самом деле, могут ли его носители думать и действовать так же, как и мы? С другими же объектами интереса лингвистической антропологии — названиями цветов спектра, числительных или родственников — вы сможете поближе познакомиться в задачах второго тома.

С момента посмертной публикации сборника основных работ Уорфа его другом и младшим коллегой Джоном Кэрроллом, запустившей новый виток обсуждения гипотезы лингвистической относительности, прошло более чем полвека. За это время для ее проверки ученые привлекали самый разный материал из языков всего мира. О важнейших исследованиях в этой области интересно и несложно написал Гай Дойчер в бестселлере «Сквозь зеркало языка. Почему на других языках мир выглядит иначе» [Deutscher, 2010; Дойчер, 2014], который, впрочем, стоит читать в паре с критикующей его ироничной книгой Джона Макуортера "The language hoax: Why the world looks the same in any language" [McWhorter, 2014].