Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Насилие над женщинами ни при каких обстоятельствах не может быть приемлемым, оправданным или терпимым.
В июне 2019 года в городке Джексон (штат Вайоминг) тридцатичетырехлетний мужчина был осужден по нескольким эпизодам обвинения в домашнем насилии. Приговоры касались избиения двух его бывших возлюбленных. У одной был синяк под глазом, разбитый до крови нос, два шрама на лице и перелом руки. Вторая обвинила его в том, что он бил ее коленом между ног, утверждая, что она «с кем-то трахалась» в гостях. Она попала в больницу с кровотечением из половых губ, которые были рассечены в двух местах.
Дело было необычным в нескольких отношениях: полиция провела расследование и арестовала обвиняемого; сторона обвинения добилась вынесения обвинительного приговора от коллегии присяжных, состоящей из десяти мужчин и двух женщин; виновный будет отбывать наказание в тюрьме. Между тем в 75% случаев насилия со стороны партнеров пострадавшие в полицию не обращаются. Из числа инцидентов, о которых сообщалось, большая часть не расследуется; по многим случаям, по которым все же проводилось расследование, обвинения не предъявляют; если обвинение все же предъявляется — а это, несомненно, самые серьезные случаи, — то обвинительные приговоры выносят редко; и лишь треть преступников из тех, кому был вынесен приговор, попадают в тюрьму. По результатам одного исследования, охватившего 517 дел о домашнем насилии, меньше 2% лиц, занимавшихся рукоприкладством, провели в заключении хотя бы какое-то время. Случай в Вайоминге необычен тем, что попал в эти редкие 2%. Если последствия и были исключительными, то обстоятельства, сопровождавшие насилие, нет: мужчина обвиняет партнершу в сексуальной неверности, романтические отношения на грани разрыва.
Когда пара близка к разрыву отношений, некоторые партнеры переходят от бдительности к насилию. Хотя юридические определения этого явления в разных государствах отличаются друг от друга, под насилием со стороны интимного партнера (НИП) понимают «модель поведения и методы, используемые для получения или сохранения власти и контроля над нынешним или бывшим интимным партнером, в том числе физическое, сексуальное, эмоциональное, экономическое или психологическое насилие либо угрозы применить насилие». Часто за насилием скрывается отчаянная попытка удержать партнера, который хочет уйти. Некоторые партнеры причиняют вред, потому что у них не хватает ресурсов обеспечить блага, однако нередко мужчины совершают насилие, даже обладая такими ресурсами.
Во многих странах женщинам не гарантирована правовая защита от НИП. К примеру, в российском законодательстве нет положений, запрещающих насилие со стороны интимного партнера. В нем также не описаны процедуры, которые позволяли бы накладывать запрет на мужчин, занимающихся рукоприкладством, приближаться к партнерше. Российские женщины стали публиковать фотографии со следами избиений на лице и теле, пытаясь привлечь внимание к тому факту, что как минимум каждая пятая из них подвергается насилию со стороны якобы любящих мужчин. Эти усилия привлекают международное внимание. В июле 2019 года Европейский суд определил, что Россия не смогла защитить женщину, которая подверглась нападению, преследованию, а затем была похищена своим бывшим партнером. Остается надеяться, что внимание СМИ подтолкнет Россию провести в жизнь соответствующие законы и меры наказания.
В США насилие со стороны интимного партнера вне закона во всех штатах, но при этом настолько распространено, что суды нередко перегружены делами. Ежегодные показатели насилия над женщинами со стороны их интимных партнеров составляют от 14 до 15%, а риск подвергнуться НИП в течение жизни, по оценкам, колеблется вокруг показателей 30% в США и 27% в Канаде. За этими цифрами — миллионы пострадавших от НИП. Такие преступления распространены настолько, что федеральные власти решили частично снять бремя со штатов. В 1994 году закон о предотвращении насилия против женщин отнес НИП к федеральным уголовным преступлениям.
Для объяснения НИП социологи выдвинули три общие теории (включая подтеории): о его патологической природе, о социальном обучении и о патриархальных стереотипах. Одна из теорий о патологическом происхождении НИП, например, рассматривает его как следствие расстройства привязанности, в первую очередь ненадежной привязанности. Мужчины, для которых характерен ненадежный тип привязанности — они чрезмерно тревожные, не доверяют окружающим и испытывают глубокий страх потерять партнершу, — более склонны к агрессии против возлюбленной. Теория социального обучения, напротив, рассматривает НИП не как патологию, а скорее как форму поведения, усвоенную в процессе наблюдения за отцами или сверстниками, избивавшими жен или подруг. Согласно этой теории, если в присутствии ребенка отец дает матери пощечину или наносит побои, то это служит ролевой моделью мужского поведения по отношению к женщине.
Однако наиболее распространенное объяснение обращается к патриархату или патриархальной идеологии. Оно подразумевает, что корень зла — гендерное неравенство в патриархальных обществах. Согласно идеологии патриархальных культур, мужчины заслуживают власти, а женщины обязаны подчиняться мужчинам. Насаждаемые обществом гендерные роли, усвоенные в детстве и закрепленные в юности и зрелом возрасте, побуждают мужчин оскорблять женщин, бить их и угрожать, чтобы сохранить над ними власть и удержать в подчинении. С этой точки зрения, для разрешения многих трагедий, связанных с НИП, в краткосрочной перспективе необходимо избавить мужчин от патриархальных убеждений, а в долгосрочной — искоренить патриархальные социальные структуры.
Все описанные выше теории, безусловно, содержат долю истины. Тем не менее первопричины НИП они вскрывают недостаточно глубоко. Предположу, что партнерское насилие имеет функциональную логику. Мощную объяснительную базу, помогающую понять суть НИП и обстоятельства, при которых оно происходит, обеспечивает теория конфликта интересов полов. В этой главе мы подробно рассмотрим эти обстоятельства.
Мое объяснение не отрицает истинности наблюдений предыдущих теоретиков. Последователи всех теоретических направлений сходятся во мнении, что некоторые мужчины прибегают к насилию для сохранения контроля над женщинами. Это неоспоримый факт. Сторонники патриархальной теории приводят убедительные аргументы в пользу того, что некоторые формы институционализированного патриархата, например законы, дающие мужьям право безнаказанно издеваться над женами, способствуют насилию над женщинами. Моя теоретическая позиция не отрицает и социальное обучение. Нет сомнений в том, что люди способны учиться на примерах других. Мы обращаем внимание на манеру поведения, которая, по нашему мнению, эффективна для достижения желаемых целей, и подражаем ей. Если в юности мальчик видит, что мать подчиняется желаниям отца, когда он угрожает ей рукоприкладством, стоит ли удивляться, что он запомнит действенность этого поведения и станет вести себя похожим образом в будущих отношениях для управления женщинами.
Эволюционный подход помогает объяснить несколько известных фактов о НИП. Он позволяет сделать вывод, почему одни мужчины прибегают к насилию, а другие содрогаются от одной только мысли об этом. Он объясняет, почему НИП встречается и в непатриархальных культурах, например в Швеции, Дании, Финляндии и Исландии. В этих странах гендерного равенства риск подвергнуться насилию со стороны партнера в течение жизни составляет примерно 30%, что несколько превышает этот показатель в других странах Евросоюза (около 22%) и в Австралии (около 25%). Рассмотрение НИП через призму эволюции проясняет, почему насилие мужчин по отношению к женщинам в значительной мере связано с контролем над сексуальностью женщин. Это проливает свет на специфические обстоятельства, подробно описанные в настоящей главе, в которых мужчины прибегают к насилию как к способу обрести контроль над возлюбленными.
Некоторые эпизоды насилия в семье носят двунаправленный характер: в семейных ссорах к физическому насилию могут прибегать и женщина, и мужчина. В ряде случаев, хотя и не всегда, женщины защищаются от инициирующих насилие мужчин. И все же чем серьезнее насилие, тем больше гендерный дисбаланс. Большинство жертв НИП, попавших в больницу, — женщины. Насилие со стороны мужчин, как правило, приносит значительно больший ущерб. В каждом крупном городе есть приюты для подвергшихся побоям женщин. Для сравнения: единственный в стране приют для пострадавших от насилия мужчин открылся в 2017 году в Далласе. Несомненно, женщины прибегают к издевательствам над мужчинами, но, как правило, наносят меньший ущерб.
Конечно, пострадавшие мужчины часто отказываются или стыдятся искать убежище, так что реальное количество женщин, избивающих партнеров, может быть занижено. Если о таких эпизодах сообщают, полиция действует неохотно. Мне известен случай, когда мужчина, избитый женой, позвонил в полицию. От удара сковородой по голове у него открылось сильное кровотечение. Прибывшие полицейские отговаривали его подавать заявление, несмотря на очевидные травмы: «Если она сломала хотя бы ноготь, скорее всего, арестуют не ее, а вас». В результате он отказался выдвигать обвинения. Исследования показывают, что полиция часто умаляет значение побоев, нанесенных мужчинам их партнершами. Игнорировать насилие женщин над мужчинами нельзя ни в коем случае. Тем не менее из-за серьезной гендерной асимметрии в масштабах вреда от НИП наше обсуждение будет сосредоточено на мужском насилии как способе контроля и манипулирования женщинами, которых они — якобы — любят.
С эволюционной точки зрения и женщины, и мужчины представляют друг для друга чрезвычайно ценный репродуктивный ресурс. Во внеморальном мире естественного и полового отбора женское тело и доступ к нему являются для мужчин бесценным активом. Как показывает опыт, утрата такого доступа могла поставить мужчину на путь эволюционного тупика, особенно если потерянную партнершу невозможно заменить. В то же время вклад мужчин в женщин и детей, защита, которую мужчины обеспечивают им от эксплуатации со стороны других, являются жизненно важными ресурсами для женщин. Утрата ресурсов может подвергнуть риску женщину и ее детей, поставив их в опасное положение. Поэтому представители обоих полов прилагают огромные усилия к тому, чтобы сохранить верность партнера, которого удалось привлечь.
Для успешного удержания партнера необходимо воздействовать на его глубинные психологические механизмы. На самом общем уровне существуют две стратегии такого воздействия — предоставление выгод и причинение страданий. В идеальном мире все бы щедро осыпали своих партнеров разными благами. Когда исполняются самые сокровенные желания, сексуальные партнеры испытывают сильную мотивацию остаться. К сожалению, исполнение желаний путем предоставления благ не всегда возможно. Мужчина может не обладать чертами характера, чувством юмора, сексуальными навыками или ресурсами, которых желает женщина. Пониженное сексуальное влечение женщины может сделать ее менее заинтересованной в удовлетворении сексуальных желаний партнера. Представителей обоих полов порой соблазняют альтернативные партнеры. Привлекательность тактики причинения вреда для удержания партнера возрастает, если у человека недостаточно благ, которые он может предложить.
Предположение, что насилие со стороны партнера имеет адаптивные функции, конечно, не означает, что оно проявляется инвариантно. Это не подразумевает и того, что НИП следует одобрять, прощать или искать ему какие-то оправдания. На самом деле понимание подоплеки насилия позволяет выявить конкретные обстоятельства, при которых оно происходит, а значит, мы получаем полезную информацию о том, как снизить частоту его проявлений.
Следует отметить, что НИП не основная тактика удержания партнера. Насилие — это часто последняя попытка принудить женщину остаться именно в тот момент, когда она испытывает сильнейшее желание уйти. Более того, применение насилия может обойтись виновному довольно дорого. Он рискует получить возмездие от жертвы или ее родственников. Рискует испортить репутацию в обществе, а в большинстве современных западных стран — еще и получить запрет на приближение к жертве и судимость. В некоторых государствах полиция обязана арестовать мужчину при наличии признаков домашнего насилия, даже если жертва отказывается выдвигать обвинение.
Важное исследование А. Фигередо и его коллег показало, что в мексиканском штате Сонора мужчины, испытывающие недостаток экономических ресурсов, чаще прибегают к насилию — именно так мы и предположили, исходя из наших знаний о предпочтениях женщин в выборе партнера. Когда несоответствие партнерской ценности увеличивается, у женщин появляется соблазн вновь выйти на брачный рынок. Идеальный шторм с точки зрения теории конфликта полов. Действие, лучше всего отвечающее интересам женщины, — уход к мужчине, обладающему более высоким статусом, — противоречит интересам ее основного партнера. Мужчина, не обладающий ресурсами для удовлетворения ее желаний, в отчаянной попытке принудить ее остаться может прибегнуть к насилию, угрозам насилия или и к тому и к другому. Эти обстоятельства не обязательно приведут к насилию, они просто повысят его вероятность.
Жестокое обращение действует на психику женщины в нескольких отношениях. Во-первых, оно снижает самооценку жертвы. Рассмотрим утверждение: «он обзывает тебя [например сукой, шлюхой], чтобы унизить и сделать больно». Результаты исследования с участием 8385 пар (состоящих в браке или живущих вместе) показали, что НИП и данный вид унижения тесно связаны между собой. Среди женщин, не заявивших о физическом насилии со стороны партнера, лишь 3% сообщили о том, что партнер подрывал их самооценку таким образом; партнеры 22% женщин, заявивших о незначительном насилии, подрывали их самооценку в такой форме словесного оскорбления; и колоссальные 48% женщин жили с партнерами, подвергавшими их серьезным побоям. Одна из пострадавших от насилия женщин отметила: «У меня не осталось уверенности в себе, самооценка упала до нуля. Мой обидчик говорил, что все меня ненавидят. Я испытывала растерянность и стыд и боялась, что мне не поверят, поэтому оставалась с ним намного дольше, чем следовало».
В результате физического насилия человек часто получает телесные повреждения: синяки, шрамы, иногда переломы костей. Поскольку внешность — ключевой компонент субъективно ощущаемой партнерской ценности женщины, нанесенный ущерб в буквальном смысле снижает желанность женщины в глазах других мужчин, как минимум временно, а если рукоприкладство повторяется регулярно — то надолго. Жестокое обращение оказывает пагубное воздействие на женщину, изменяя ее представление о своей ценности на брачном рынке. Иногда женщина приходит к убеждению, что ей повезло с партнером, даже если он агрессивен. Она ощущает себя никчемной и считает, что недостойна другого мужчины.
Физические следы насилия оборачиваются еще одним тяжким психологическим последствием — чувством стыда. Это второй способ воздействия насилия на женскую психику. Пострадавшие от рукоприкладства женщины испытывают глубокое смущение при появлении на публике, встречах с друзьями или родственниками. Многие женщины испытывают такой стыд, что предпочитают умалчивать о свершившемся насилии. Они замазывают синяки толстым слоем тонального крема, носят солнцезащитные очки и водолазки. Испытываемый жертвой стыд еще больше изолирует ее от общества, склоняя соотношение сил в пользу обидчика. А когда друзья узнают, что на самом деле скрывается под гримом, жертвы насилия часто находят насильнику оправдания и во всем винят себя: «Это была моя ошибка; мне не следовало его провоцировать». Если кратко, жестокое обращение вызывает у жертвы стыд; стыд ведет к самоизоляции; изоляция лишает жертву поддержки общества, в которой она так отчаянно нуждается, чтобы пресечь жестокое обращение и уйти от обидчика.
Хотя женщин иногда упрекают в сокрытии фактов насилия, доктор Дэниел Шницер и его коллеги полагают, что в ходе эволюции чувство стыда развилось для решения важной адаптивной проблемы — предотвращения обесценивания со стороны других членов сообщества. По их мнению, если женщина воспринимается как менее ценная и плохо умеющая отстаивать свои интересы, то другие члены сообщества будут придавать меньшее значение ее благополучию. Таким образом, стыд может побуждать пострадавших женщин скрывать факт насилия по очень важной адаптивной причине — чтобы избежать обесценивания. Осведомленность об адаптивной логике стыда позволит жертвам насилия вырваться из порочного круга самобичевания, а другим поможет перестать обвинять женщин, отчаянно пытающихся скрыть события, которые могут привести к их обесцениванию в сообществе.
Третий способ воздействия насилия на психику женщины — изменение компромиссного соотношения благополучия в пользу обидчика. Пытаясь защитить себя от дальнейшего насилия, она начинает ставить желания и потребности обидчика выше своих собственных. Некоторые женщины описывают свое поведение как «хождение на цыпочках» перед партнером, чтобы не вызвать его гнев. Это смещение КСБ иногда настолько выражено, что жертва перестает заботиться о собственных детях, особенно если ее партнер не приходится им отцом.
Четвертый способ воздействия жестокого обращения на женскую психику заключается в перекрытии доступа к ресурсам. Деспотичные мужчины иногда заставляют женщин уйти с работы, не позволяют им завершить образование, которое позволило бы получить хорошую должность, а деньги выдают так скупо, что женщинам порой едва хватает на еду детям. Одно исследование, проведенное среди 8385 женщин, состоящих в отношениях, показало, что женщины, подвергавшиеся насилию, в пять раз чаще, чем женщины, не испытавшие на себе насилия, соглашались с утверждением: «Он не рассказывает вам о величине семейного дохода или не дает доступа к нему, даже если вы просите». Чем более многочисленными были эпизоды насилия, о которых сообщали женщины, тем чаще мужчины лишали их доступа к финансовым ресурсам. Мужской контроль над ресурсами ограничивает возможность женщины уйти от агрессора. Одна женщина три года тайно собирала монеты и мелкие купюры, прежде чем накопила достаточно, чтобы уйти самой и увести четверых детей в безопасное место. После ухода этой храброй женщине пришлось пережить весь ужас из-за угроз бывшего партнера. Она скрывалась, но он ее выследил, стрелял из пистолета в ее убежище, но, к счастью, ни в кого не попал. Он намеренно лишил ее и детей финансовой поддержки, отказывался платить положенные по закону алименты, чтобы взять измором и заставить вернуться. Она все это выдержала и преподала своей дочери главный урок: «Занимайся карьерой и всегда имей независимый источник дохода; никогда не полагайся на мужчину в денежных вопросах». Дочь серьезно отнеслась к словам матери и сейчас весьма успешно преподает в престижном университете. Чисто экономической логикой объясняется тот факт, почему женщины с собственными независимыми источниками дохода чаще уходят от склонных к насилию мужчин. Увы, но и возвращаются женщины к своим обидчикам по все той же причине отсутствия финансовых ресурсов — ведь детей чем-то нужно кормить.
Газлайтинг — пятый способ давления абьюзера на психику жертвы. Термин восходит к названию фильма «Газовый свет» (Gaslight) 1944 года, в котором Ингрид Бергман сыграла роль Полы, молодой девушки, вышедшей замуж за пожилого человека, который предательски ею манипулирует. Он делает так, что лампочки, которые в то время работали на газе, случайным образом светят то тускло, то ярко. Когда Пола обращает на это внимание, муж настаивает, что свет горит ровно. Он продолжает подрывать ее восприятие реальности и в итоге внушает, что ей не следует доверять собственным глазам и что она, должно быть, сходит с ума. Лица, занимающиеся газлайтингом, обычно дают жертве ложную, противоречивую или двусмысленную информацию, вызывая в ней чувство растерянности и тревоги. Сообщив искаженные или недостоверные факты, они говорят что-нибудь вроде «зачем ты выдумываешь?», «это все твои фантазии» и «тебе так кажется». Жертва перестает доверять собственным ощущениям и суждениям, все больше позволяя манипулятору контролировать свое восприятие действительности. Газлайтинг — исключительно жестокая форма насилия, потому что его чрезвычайно сложно распознать. В отличие от физического насилия, которое проще обнаружить, поскольку у жертвы в качестве доказательств нередко остаются синяки и шрамы, газлайтинг — насилие эмоциональное, нередко ускользающее от внимания. Обычно все начинается с пустяка, но постепенно дело принимает более серьезный оборот. Женщина может обнаружить едва заметные признаки измены, однако муж убеждает ее, что она все выдумала. Конечная цель газлайтера — захватить контроль и проникнуть в сознание жертвы, которая вынуждена полагаться на своего обидчика в восприятии реальности. Газлайтер стремится зомбировать жертву.
К шестому способу манипуляции жертвой относятся угрозы причинения ущерба в будущем. Они бывают нескольких видов. Один из них — угрозы насилия. Другой — финансовые угрозы, запугивание нищетой в случае неповиновения. Помимо этого, агрессор может угрожать причинить вред близким жертвы, ее родственникам, друзьям, детям и даже домашним животным. Как утверждают, один житель Флориды угрожал убить щенка своей подруги, если она не вернется домой. Она отказалась, и он в порыве ревности выполнил угрозу, оставив задушенного щенка у порога ее дома.
В самых экстремальных случаях агрессоры угрожают убийством. Полиция регистрирует множество случаев, когда насильники говорят что-то вроде: «Если ты меня когда-нибудь бросишь, я тебя найду и убью» или «Если не будешь со мной, то не будешь ни с кем». Те, кому интересна эта тема, могут прочитать о мотивах убийства партнеров в моей книге «Убийца по соседству» (The Murderer Next Door).
Многие женщины поддаются этим формам психологического террора. Они остаются с нежеланным мужчиной не по любви и не благодаря предоставляемым благам, а скорее для того, чтобы избежать ужасных последствий в случае выполнения угроз. С приставленным ко лбу дулом психологического оружия женщина может оставаться в отношениях, чтобы уцелеть самой и защитить детей, даже если ей очень хочется уйти. Она живет в устроенной насильником психологической тюрьме. В некоторых случаях оружие оказывается настоящим. В нашем исследовании воспоминаний людей о том, что они чувствовали, когда их жизни угрожала опасность, одна женщина рассказала, что ее муж спал с пистолетом под подушкой, чтобы подкрепить свои угрозы убийством.
Итак, насильники используют шесть основных приемов давления на психику жертвы. Эти отвратительные, жестокие и заслуживающие морального осуждения методы часто заставляют жертв подчиниться чужой воле. Кроме того, у агрессоров, как правило, есть весьма конкретные цели, о которых мы поговорим далее.
Теория конфликта интересов полов точно указывает на проблемы, которые пытаются решить лица, прибегающие к насилию над партнером, а соответственно, и конкретные обстоятельства, в которых жертва подвергается наибольшему риску. Первая — это проблема соперников. Оказалось, что увод чужого партнера — на удивление широко распространенная стратегия. Например, в опросе, проведенном среди американцев, 93% мужчин и 86% женщин сообщили, что пытались увести человека из семьи с целью вступления в долгосрочные отношения. Подобным образом, 87% мужчин и 75% женщин сообщили о попытках переманить чужого партнера и завести с ним короткий роман. Хотя в тех или иных культурах партнеров уводят чаще или реже, подавляющее большинство сталкивались с этой практикой — либо как охотники за чужими партнерами, либо сами были целью охоты, либо как «жертвы» соблазненного партнера или партнерши, вступивших в краткосрочную связь или серьезные отношения на стороне. Охотники за чужими партнерами создают серьезную проблему тем, что угрожают узурпировать ресурсы «жертвы» — основного партнера.
Иногда насилие направлено на соперника. И все же, сталкиваясь с угрозой увода, мужчины часто направляют агрессию на партнершу. По сравнению с женщинами, которые не пострадали от насилия в отношениях, женщины, подвергшиеся насилию, чаще соглашаются с такими утверждениями об интимном партнере: «он ревнив и не желает, чтобы вы разговаривали с другими мужчинами»; «он пытается ограничить ваши контакты с родственниками и друзьями»; «он настаивает, что обязательно должен знать, с кем вы и где». Иными словами, усиленная охрана партнера и насилие над ним часто идут рука об руку, особенно если агрессор чувствует угрозу со стороны потенциального соперника.
Даже если насилие направлено исключительно на партнера, это может косвенно послужить сигналом сопернику: «Я из тех, кому не чуждо насилие. Не пытайся меня обмануть и не приближайся к моей женщине». Как отмечают эволюционные психологи Марго Уилсон и Мартин Дейли, «мужчины делят своих собратьев на “тех, кого можно подвинуть” и “тех, кто не потерпит никаких посягательств”; кто от слов сразу переходит к делу и кто только сотрясает воздух; тех, с чьей подружкой можно безнаказанно поболтать, и тех, с кем лучше не связываться». Репутация человека, склонного к насилию, может отпугнуть потенциальных соперников.
Возможность сексуальной неверности представляет еще одну проблему. Для устранения этой угрозы в арсенале у мужчин есть целый ряд приемов, и насилие — один из них. Действительно, обнаружение измены или подозрение в ней — один из ключевых предикторов насилия со стороны интимного партнера. В одном исследовании опрашивали подвергшихся насилию женщин, которых затем разделили на две группы. В первой группе были те, кого мужья изнасиловали и избили. Во второй — те, кого избили, но не изнасиловали. Затем провели сравнение между этими двумя группами и контрольной группой женщин, не подвергавшихся насилию. Женщин спросили, занимались ли они когда-нибудь сексом с мужчиной на стороне, пока жили с мужем. О наличии любовной связи сообщили 10% женщин, не подвергшихся изнасилованию, 23% избитых женщин и 47% женщин, подвергшихся и избиению, и изнасилованию.
Если эти результаты верны, то они позволяют предположить, что женская неверность резко увеличивает риск насилия. Конечно, на основании этого исследования установить причинную взаимосвязь не представляется возможным. Мужья, избивающие и подвергающие сексуальному насилию жен, могут подтолкнуть их в объятия других мужчин. Однако эволюционный подход позволяет сделать естественное предположение, что измена или вероятность измены стоит на первом месте. Склонные к насилию мужчины стремятся предотвратить сексуальную неверность партнерши и не допустить будущих измен, которые вынуждают их сомневаться в своем отцовстве и создают риск передачи ресурсов ребенку соперника. Разумеется, эта эволюционная логика не может просчитываться мужчинами, склонными к жестокому обращению, сознательно.
Один из наиболее тревожных предвестников насилия — наступление у партнерши беременности. На первый взгляд, этот вывод не поддается объяснению. Если мужчины выработали адаптационные механизмы, способствующие репродуктивному успеху, то зачем им подвергать опасности плод, несущий их генетический груз? Одним из ответов на загадку могут быть подозрения насильника, что женщина забеременела не от него. Сексуальная неверность может привести к беременности от соперника, а это катастрофа в смысле репродуктивного успеха постоянного партнера. Если женщина выносит плод, мужчина рискует вкладывать ресурсы в потомство своего репродуктивного конкурента. Помимо этого, он лишается родительского вклада партнерши, поскольку ее материнские ресурсы будут направлены на ребенка соперника, а не на его собственного. Беременность от другого мужчины — это отдельная адаптивная проблема, хотя и тесно связанная с сексуальной неверностью женщины, поскольку насилие в этих двух случаях предположительно выполняет разные функции. В случае измены или угрозы измены насилие со стороны мужчины направлено на предотвращение измены или будущих эпизодов измены. При наступлении же беременности от другого мужчины насилие, скорее всего, направлено на прерывание беременности и уничтожение плода от соперника.
Согласно еще одному предположению, даже если мужчина достаточно уверен, что плод от него, беременность может наступить в неблагоприятное время, когда он испытывает недостаток ресурсов, или хочет направить усилия на другие задачи, обретение статуса, или просто не желает в течение двух следующих десятилетий тратить ресурсы на нынешнюю партнершу и ребенка, которого она вынашивает. Как женщина стремится приурочить беременность к благоприятным обстоятельствам (например, к моменту, когда у нее появится подходящий мужчина с правильными генами, который станет хорошим отцом), так и мужчина делает выбор с учетом аналогичных обстоятельств. Несвоевременная или нежелательная беременность нарушает важные планы, и жестокий, эгоистичный мужчина может прибегнуть к отвратительным с моральной точки зрения методам, чтобы восстановить свое якобы исключительное право.
Существуют ли доказательства в пользу гипотезы об убийстве плода? Да, хотя и условные. Частота насильственных действий по отношению к беременным партнершам увеличивается примерно вдвое, если сравнивать со случаями насилия по отношению к небеременным женщинам. Более того, мужчины, которые жестоко обращаются с беременными партнершами, чаще всего испытывают сексуальную ревность и считают, что ребенок, возможно, не от них, даже если это заблуждение. Это доказательство — косвенное. Более наглядным доказательством служит сравнительный анализ пар, в которых партнер прибегал к насилию, и пар, у кого таких эпизодов не было. Выяснилось, что среди женщин, подвергнувшихся насилию в период беременности, действительно было больше тех, кто вынашивал ребенка не от основного партнера.
Из этой гипотезы следует еще одно предположение: что насилие в специфической форме будет направлено на создание наибольшей вероятности прерывания беременности, например удары по животу женщины. Именно это показало исследование, проведенное в Никарагуа. Половину из опрошенных беременных женщин, подвергавшихся насилию, целенаправленно били в живот.
Отвратительны ли эти действия с точки зрения нравственности? Безусловно. Мало найдется поступков более чудовищных, чем удары в живот беременной, чтобы спровоцировать выкидыш. Эффективны ли такие возмутительные деяния с точки зрения эволюции? Возможно. Эволюция путем отбора идет в соответствии с безжалостной логикой относительного репродуктивного успеха. Ей нет дела до страданий людей. Ей нет дела до наших моральных оценок. Подобно тому как львы в ходе эволюции научились убивать детенышей от соперников, чтобы у львицы вернулся эструс, у мужчин, возможно, развились психологические качества, склоняющие их к жестокому обращению с зарождающимся плодом от соперников. Независимо от того, подтвердится ли эта гипотеза дополнительными исследованиями, — основная суть в том, что эволюционный подход имеет эвристическую ценность для прогнозирования специфических обстоятельств, в которых возникает риск насилия со стороны интимного партнера, и даже определенных форм, которые оно может принять.
Неродные дети становятся еще одним фактором риска, провоцирующим насилие со стороны партнера. Канадское исследование показало, что женщины с детьми от предыдущего брака обращались за защитой в приюты в пять раз чаще, чем женщины того же возраста с детьми, рожденными в существующем партнерстве. Неродные дети, живущие в семье, создают множество проблем для интимных отношений. С точки зрения мачехи или отчима, неродной ребенок обычно считается обузой, а не преимуществом в отношениях с партнером. Ресурсы отчима направляются отпрыску соперника. Эти издержки усугубляются тем, что родительские ресурсы женщины также направляются на ее собственных детей — биологическое потомство репродуктивного соперника нового супруга. Еще больше обостряет ситуацию то, что наличие пасынка или падчерицы может отсрочить наступление новой беременности. К примеру, грудное вскармливание, как правило, подавляет овуляцию, позволяющую планировать беременность и интервалы между родами естественным образом. У женщины, кормящей грудью неродного ребенка мужчины, шансов забеременеть меньше. Женщина, даже если она не кормит грудью, возможно, не захочет рожать еще одного ребенка, пока младенец сильно от нее зависит. Обычно интервал между родами составляет от трех до четырех лет. Иными словами, отсроченная беременность лишь увеличивает затраты в валюте эволюционной приспособленности мужчины, который берет на себя ответственность за неродных детей.
Наконец, если отчим все же добьется рождения детей от новой партнерши, то его дети будут сводными, а не полными братьями и сестрами приемным детям. Меньшая степень генетического родства между детьми, живущими в одной семье, усиливает конфликт интересов между ними. Конкуренция за дефицитные родительские ресурсы, которая бывает жесткой даже среди полных братьев и сестер, еще более обостряется, если братья и сестры генетически связаны меньше.
Дети разной степени генетического родства могут создавать между родителями конфликт ресурсов. У мужчины может возникнуть желание отказать в ресурсах неродному ребенку в пользу собственных детей, особенно в тяжелые времена. Этими мотивами объясняется, почему неродной родитель обычно вкладывает меньше средств (например, денег на получение высшего образования) в пасынка или падчерицу по сравнению с биологическими детьми. Этими же мотивами объясняется и то, почему физическое насилие над неродными детьми совершается намного чаще, чем физическое насилие над детьми, проживающими с обоими генетическими родителями. А также почему пасынки и падчерицы покидают семейное гнездо на целых два года раньше, чем дети, проживающие с обоими генетическими родителями. И почему неродных детей чаще убивают в младенчестве или раннем детстве, причем этот фактор риска намного превосходит другие, такие как нищета или низкий социально-экономический статус.
Партнерские отношения с человеком, не являющимся генетическим отцом или матерью ребенка, влекут за собой сложности для биологического родителя. Например, женщина может разрываться между двумя внутренне противоречащими друг другу целями: обеспечить ресурсами своего ребенка и установить долгосрочные партнерские отношения. Если ей кажется, что ребенок мешает ее новым отношениям, она может лишить ребенка ресурсов, чтобы укрепить супружескую связь. В экстремальных ситуациях, как в случае с Дианой Даунс и Сьюзен Смит, мать может попытаться убить собственного ребенка, чтобы убрать препятствие на пути к новым отношениям; хотя такие случаи крайне редки, они — лишь вершина айсберга конфликтующих интересов в семьях, где есть падчерицы или пасынки.
Если все это так, зачем мужчине серьезные отношения с женщиной, у которой уже есть дети от другого мужчины? Некоторые мужчины не возражают против брака, обремененного неродными детьми, если издержки компенсируются определенными преимуществами. При прочих равных основным условием является более высокая партнерская ценность женщины. Таким образом, мужчина-«шестерка» готов вступить в отношения с женщиной, которая при отсутствии у нее детей была бы «восьмеркой», но дети снижают ее партнерскую ценность. При этом, создав с ней семью, мужчина порой обращается с неродными детьми хуже, чем с собственными, хотя, разумеется, так происходит не всегда. Бывает, что мужчины вкладывают ресурсы в пасынков и падчериц, чтобы сохранить партнерские отношения с их матерью, однако некоторые искренне любят детей жены и относятся к ним как к родным.
Эти аргументы не подразумевают, что у человека возникли специфические адаптационные механизмы, направленные на убийство неродных детей или даже на жестокое обращение с ними. В отличие от львят, неродных детей убивают редко. Большинство приемных родителей выделяют пасынкам и падчерицам хотя бы минимальные ресурсы. Этот вклад с эволюционной точки зрения можно назвать «партнерским», а не «родительским». Иными словами, его настоящая функция — обеспечить доступ к партнеру и его ресурсам, а не повысить жизнеспособность и успешность неродного ребенка.
Несмотря на то что нам не хватает знаний о точных психологических механизмах, объясняющих насилие по отношению к неродным детям, его возникновение отчетливо обосновывается эволюционным подходом к конфликту интересов, сопряженных с близкими отношениями, в которые вовлечены неродные дети.
Насилие со стороны партнера может быть спровоцировано несоответствием партнерской ценности. Одна из причин такого несоответствия кроется в ошибках при выборе партнера. К примеру, перед началом отношений один из партнеров может обмануть другого рассказами о своих ресурсах или необыкновенной сексуальности. В результате партнерская ценность лжеца может оказаться ниже, чем представлялось поначалу. Далее, несоответствие возникает, если о скрытом обременении становится известно лишь после того, как партнерство состоялось. У одного из партнеров могут оказаться финансовые долги, о которых он ничего не говорил. Кто-то втайне продолжает любить партнера по предыдущим романтическим отношениям. У любого из партнеров могут обнаружиться родственники, отнимающие ресурсы, или проявиться неприятные черты характера, например эмоциональная нестабильность или нарциссизм, создающие тяжелую «нагрузку на отношения». Несоответствие между партнерами может возникать вследствие того, что люди вступают в отношения молодыми, еще не определившись с собственной ценностью. К примеру, мужчина старшего возраста уводит с брачного рынка девушку, не достигшую двадцатилетнего возраста, и связывает ее обязательствами до того, как она осознает свою привлекательность.
Несоответствие партнерской ценности чревато насилием со стороны партнера, особенно если у женщины в гетеросексуальной паре ценность выше, и тому есть три причины. Во-первых, те, у кого партнерская ценность выше, по статистике изменяют чаще, а это известный предиктор насилия. Во-вторых, они чаще задумываются о смене партнера, подавая сигналы о возможном уходе. В-третьих, мужчине, обладающему более низкой партнерской ценностью, сложнее обеспечивать женщину ресурсами, что также повышает вероятность измены или разрыва отношений. Все эти переменные могут подтолкнуть к насилию как к способу удержания партнерши. Эту гипотезу подтверждает тот факт, что люди с более низкой партнерской ценностью действительно больше склонны контролировать партнера и проявлять агрессию по отношению к нему.
В контексте несоответствия партнерской ценности насилие может выполнять как минимум две взаимосвязанные функции. Во-первых, оно действительно способно удержать партнера от соблазна предать или изменить. Во-вторых, оно может уменьшить субъективно ощущаемую жертвой разницу в партнерской ценности. Как мы уже отмечали, вербальное, психологическое, физическое или сексуальное насилие, как правило, снижает самооценку человека. Женщина — жертва насилия может чувствовать себя непривлекательной и нежеланной и даже может быть убеждена, что обидчик — единственный мужчина, который согласился бы жить с ней. Какой бы отвратительной ни казалась эта мысль, партнерское насилие способно предотвратить измену или удержать партнершу путем разрушения у женщины чувства собственного достоинства.
Насилие может помешать партнеру разорвать отношения и заставить вернуться. Чуть менее половины всех браков в Америке заканчиваются разводом. Разрыв отношений обычно влечет за собой большие потери значимых репродуктивных ресурсов. Поэтому, если чистая выгода от сохранения партнера перевешивает преимущества альтернативных вариантов, следует ожидать, что возникнут мотивы помешать ему уйти. Уход также может повредить репутации в обществе и понизить партнерскую ценность отвергнутого. Если человек отвергнут предыдущим партнером, это негативно влияет на желание людей завязать с ним романтические отношения.
Решить адаптивную проблему отвергнутого партнерства, как и многие другие адаптивные проблемы, которые мы обсуждали, можно по-разному, начиная с усиления бдительности и заканчивая насилием. Те, кого бесцеремонно отвергают, используют различные стратегии сопротивления, в том числе физические угрозы, насилие и преследование.
К сожалению, тактика насилия иногда помогает добиваться цели. Избитые женщины остаются в отношениях с насильниками. Или возвращаются к ним даже после обращения за помощью в приют. Результаты опроса ста обитательниц приюта для жертв домашнего насилия показали, что двадцать семь из них вернулись к партнерам после того, как те пообещали измениться и отказаться от насилия. Еще семнадцать вернулись из-за угроз дальнейшего насилия. Как отмечают Марго Уилсон и Мартин Дейли, «убедительная угроза насильственной смерти — весьма эффективное средство управления людьми». Четырнадцать женщин вернулись, потому что им некуда было идти, а тринадцать заявили, что вернулись из-за детей. Восемь вернулись, потому что якобы все еще любят мужа или жалеют его. В общем, как ни удивительно, но 79% избитых женщин в итоге вернулись жить к агрессору.
Разумеется, насилием не всегда удается вынудить партнера остаться в отношениях. Оно может обернуться против обидчика, поскольку иногда женщины находят способы убежать. Насилие может быть последней попыткой остановить партнера, который уже принял решение уйти, подразумевающей расширительное применение отчаянной тактики удержания. Тем не менее, судя по имеющимся фактическим материалам, нельзя сбрасывать со счетов вероятность, что в некоторых ситуациях насилие действительно предотвращает уход партнера и обеспечивает насильнику более или менее постоянный доступ к нему.
В 2020 году пандемия COVID-19 обернулась катастрофой для тех, кто находился в отношениях с насильниками, и для пар, принявших решение расстаться. Хотя во время пандемии наблюдалось резкое сокращение числа насильственных преступлений, таких как грабежи и убийства, частота случаев насилия со стороны интимных партнеров, как физического, так и сексуального, выросла примерно на 20%. Жертвам не оставалось ничего, кроме как делить жизненное пространство с обидчиками. Многие приюты для женщин закрылись, отрезав важные пути к отступлению. Насильники безнаказанно издевались над жертвами, а те были вынуждены обходиться без защиты родственников и союзников. Социальное дистанцирование не позволяло «телохранителям» прийти на помощь. Те, кто хотел расстаться по причине насилия, из-за физических и экономических ограничений были вынуждены терпеть человека, от которого стремились убежать.
Необходимы культурные, социальные и правовые меры защиты, чтобы пресечь насильственные формы удержания партнера. Несмотря на временный всплеск НИП во время пандемии, есть обнадеживающие признаки, указывающие, что на протяжении последних десятилетий общий уровень НИП снижается.
Мы в общих чертах обрисовали обстоятельства, с которыми связано партнерское насилие, — от несоответствия партнерской ценности до отчаянных попыток удержать партнера. Но не все мужчины в подобных обстоятельствах прибегают к насилию. Нам уже известно, кто из них наиболее склонен использовать эту тактику — мужчины с высокими показателями Темной триады. Этот важный вывод иллюстрирует исследование, в котором приняли участие 380 жителей Токио. В нем оценивались несколько типов НИП: прямое насилие, вербальные оскорбления, сексуальное насилие, финансовый контроль и преследование. Чаще всего к этим приемам прибегали обладатели высоких баллов по Темной триаде. Самым сильным предиктором среди личностных черт Темной триады оказалась психопатия. Мужчины с ярко выраженной психопатией расширяют тактику удержания партнера, применяя как ненасильственные, так и насильственные методы контроля.
Данные особенности характера проявляются у самых жестоких насильников, осужденных за избиение партнерш и обязанных пройти коррекционную программу для недопущения насилия в будущем. Эти мужчины имели высокие показатели Темной триады, достаточные для диагностирования у них личностных расстройств, таких как нарциссическое расстройство личности и социопатия. Вызывает беспокойство, что высокие показатели по тем же чертам в пределах нормального неклинического спектра позволяют прогнозировать НИП среди студентов колледжей.
Другой личностный кластер, а именно пограничное расстройство личности (ПРЛ), также можно отнести к условиям применения НИП. Признаки ПРЛ охватывают выраженный страх оказаться брошенным, резкие перепады настроения, несдержанную ярость, неустойчивое самовосприятие, саморазрушительное поведение и возбудимость. Люди с пограничным расстройством уверенно соглашаются со следующими утверждениями: «я живу в постоянном страхе, что близкие люди бросят меня или уйдут»; «у меня очень быстро меняются эмоции, я часто испытываю нестерпимую грусть, гнев и тревогу»; «если в отношениях я чувствую себя неуверенно, то часто веду себя запальчиво или совершаю необдуманные поступки, чтобы удержать человека»; «большинство своих любовных отношений я бы назвал сильными, но неустойчивыми». Особенно любопытно, что само по себе ПРЛ не связано с агрессией; скорее, проявление агрессии характерно для сексуальных партнеров в отношениях.
В книге «Я ненавижу тебя, только не бросай меня» (I Hate You — Don’t Leave Me) раскрываются психологические причины, по которым люди, страдающие ПРЛ, проявляют особую жестокость к своим близким. Боясь оказаться брошенными, они не могут контролировать эмоции и срываются на тех, кого больше всего не хотят потерять. К сожалению, предчувствия людей, страдающих ПРЛ, часто сбываются по их же собственной вине. Агрессивное и неустойчивое поведение отталкивает партнера, и случается именно то, чего они больше всего боятся.
Особенности характера вкупе с обстоятельствами, предрасполагающими к насилию, создают взрывоопасную смесь. Если мужчина с ярко выраженными чертами Темной триады или с критическим расстройством личности вступает в отношения с женщиной, чья партнерская ценность выше, или если ситуация осложняется, к примеру, недостатком ресурсов, присутствием потенциальных соперников или наличием в доме неродных детей, то такую пару поджидает опасность: агрессор нередко взрывается от ярости.
Если эта эволюционная гипотеза верна (подразумевающая, что у мужчин развились психологические качества, позволяющие привлекать, контролировать и удерживать при себе женщин высокой репродуктивной ценности), тогда следует ожидать, что мужчины будут прилагать больше усилий удерживать молодых и привлекательных женщин, поскольку эти два признака определяют партнерскую ценность женщины. Мужская конкуренция за молодых привлекательных женщин усиливается, проявляясь или в форме сотен кликов на сайтах онлайн-знакомств, как Tinder или Match, или в виде попыток выманить желанную женщину из существующих отношений, чтобы заняться с ней сексом или завести роман. Имея широкий выбор, такие женщины скорее выйдут из неудачных отношений и с большей вероятностью сменят партнера, как только получат такую возможность.
Исследования НИП убедительно демонстрируют, что молодые жены действительно чаще становятся жертвами насилия, чем женщины старшего возраста. Распространенность насилия постепенно снижается с увеличением возраста женщин. Конечно, возможно, что молодые женщины чаще подвергаются насилию по той причине, что они вступают в отношения с молодыми мужчинами, которые, как известно, в целом агрессивнее. Хотя в данном объяснении есть достоинства, три источника фактических данных показывают, что оно не отражает полной картины. Во-первых, молодые женщины, вышедшие замуж за мужчин существенно старше себя (при разнице в возрасте от 5 до 25 лет), особенно часто подвергаются насилию. Это позволяет предположить, что возраст женщины как минимум отчасти влияет на установление мужчиной контроля через принуждение. Во-вторых, молодых жен мужья охраняют намного усерднее, чем жен старшего возраста, какими бы ни были возраст мужа и продолжительность отношений. На молодых женщин направлены все формы охраны, не только те, что влекут за собой последствия. В-третьих, принудительный контроль над молодыми женщинами в разных формах встречается в различных культурах. К ним относятся ношение паранджи, пояса верности, бинтование ног, заточение, охрана евнухами, женское обрезание, угрозы насилия, побои. Эти практики существенно отличаются друг от друга по своему выражению, но почти исключительно направлены на молодых женщин репродуктивного возраста. Во всех культурах девочки препубертатного возраста и женщины в постменопаузе реже становятся жертвами подобных методов принуждения.
Коэволюционный подход позволяет предположить, что жертвы агрессии вряд ли станут пассивно терпеть насилие. Учитывая цену, которую приходится им платить, и распространенность НИП, было бы совершенно нелогичным, если бы женщины не разработали средства защиты, чтобы предотвратить насилие и нейтрализовать или устранить причиняемый агрессивными партнерами вред. Как правило, важную форму защиты представляют родственники женщины. Большинство мужчин воздерживаются от побоев, если рядом живет грозный брат, отец, мать или сестра партнерши. В бразильском племени яномама, где широко распространено супружеское насилие, женщины «с ужасом думают о том, что их выдадут замуж в отдаленную деревню, ведь там братья не смогут их защитить».
Увы, но если у мужчины тоже есть проживающий поблизости властный родственник мужского пола, то муж чувствует больше свободы, прибегая к физическому насилию над женой. Профессор А. Фигередо утверждает, что применение или неприменение НИП для контроля над женщиной зависит от соотношения сил между двумя группами родственников. Изменение этого соотношения — ключевой мотив, стоящий за попытками мужчины изолировать партнершу и за попытками женщины сохранить связь с семьей и друзьями. Склонные к контролю мужчины стараются разорвать эту связь.
Почему мужчины ограничивают общение партнерши с ее подругами, необходимо пояснить отдельно. Как и родственники, подруги — это коалиционные союзники женщины, уравновешивающая сила, помогающая сопротивляться мужскому контролю. Если у женщины три подруги, надругаться над ней сложнее, чем если бы она была одна. Более того, у подруг часто есть партнеры, друзья и родственники мужского пола, которые еще больше укрепляют позиции женщины. Все эти люди могут распространить информацию, способную повредить репутации обидчика. Например, если причина жестокого обращения кроется в низком уровне социальной ценности, люди могут обесценить обидчиков или изгнать их из общества. Иными словами, женская дружба меняет баланс сил и сдерживает мужчину, стремящегося контролировать партнершу. Наличие коалиционных союзников обеспечивает женщинам самую мощную защиту.
Еще один ключевой метод защиты представляет прямая физическая агрессия. Хотя в большинстве научных исследований проблемы НИП мужчины рассматриваются как виновники, а женщины — как жертвы, за последние несколько десятилетий картина сильно изменилась. Иногда женщины действительно нападают на сексуальных партнеров, и, по мнению некоторых исследователей, такие поступки они совершают не реже, чем мужчины. В течение многих лет ученые игнорировали эти исследования отчасти потому, что инициированное мужчинами насилие приводит к более серьезным физическим травмам, а отчасти потому, что такие случаи идут вразрез с представлением об основополагающей причине НИП — «патриархате». Если насилие со стороны партнера является исключительно попыткой мужчин достичь власти над женщиной и сохранить над ней контроль, то как объяснить, почему женщины нападают на своих партнеров? Как сказал один из ведущих исследователей, «насилие в семье — вовсе не улица с односторонним движением». Иногда нападения, инициированные женщинами, не менее жестоки, чем те, что совершают мужчины: мужчины-жертвы сообщают, что партнерши били их кулаками, ногами, кусали, душили, наносили удары ножом. В противовес доводу о том, что мужчины крупнее и сильнее, иногда приводят аргумент, что «размеры и силу среднего мужчины можно запросто нейтрализовать огнестрельным оружием или ножом, кипятком, кирпичом, кочергой и бейсбольной битой».
Очевидное расхождение этих фактов с патриархальной теорией НИП имеет как минимум частичное объяснение: женщины нападают на партнеров в целях самообороны или предотвращения агрессии в будущем. Именно так считают выдающиеся эволюционные психологи Марго Уилсон и Мартин Дейли. Они утверждают, что аргумент в пользу половой симметрии супружеского насилия — миф, если учитывать глубинные мотивы. Основным мотивом женщин, по их мнению, является самозащита или защита детей. Рассмотрим самую экстремальную форму партнерского насилия — убийство. Женщины, убивающие своих партнеров, как правило, решаются на это после того, как в течение нескольких месяцев или лет подвергались жестокому обращению, когда другие способы сдерживания мужской агрессии уже исчерпаны, когда они чувствуют себя безнадежно загнанными в ловушку и боятся за свою жизнь или жизнь своих детей.
Наглядный пример тому — история жительницы штата Мичиган по имени Франсин Хьюз. В течение тринадцати лет она подвергалась жестоким побоям и сексуальному насилию со стороны своего мужа Джеймса Хьюза. Девятого марта 1977 года Джеймс пришел домой пьяным, избил и изнасиловал Франсин, а потом уснул. Франсин посадила троих детей в машину и велела дожидаться ее. Затем она вошла в спальню, облила бензином кровать, на которой лежал Джеймс, и подожгла ее. Франсин отвезла детей в полицейский участок и призналась в содеянном. Несмотря на обвинение в убийстве первой степени, присяжные вошли в ее положение и признали невиновной по причине «временного помешательства». На основе этой реальной истории был снят фильм «Пылающая кровать» (The Burnin Bed) с Фэррой Фосетт в роли Франсин. Фильм, вошедший в десятку лучших телевизионных фильмов всех времен, помог привлечь внимание к широко распространенной проблеме партнерского насилия и стал причиной вынесения более мягких приговоров женщинам, убившим своих мужей ради самозащиты.
Итак, если мужчины используют насилие в целях контроля над женщинами, препятствуя им заниматься сексом с другими мужчинами и не позволяя уйти, то женщины прибегают к таким методам обороны, как поддержание связи с родственниками, обретение коалиционных союзников мужского и женского пола, а иногда и к агрессивной реакции для защиты от принудительного контроля со стороны мужчины. Представители обоих полов используют методы воздействия на партнера, чтобы добиться преимуществ лично для себя. Однако факт, что самозащита является основным мотивом женщин, прибегающих к насилию, не полностью закрывает научную дискуссию о гендерной симметрии или асимметрии НИП. Вполне возможно, что некоторые женщины применяют НИП по причинам аналогичным тем, которые движут мужчинами, — чтобы предотвратить измену, наказать при подозрении в неверности и удержать партнера от ухода.
Жестокое обращение действительно способно остановить жертву, решившую разорвать отношения, и в результате многие оказываются в ловушке. Части удается уйти. Впрочем, среди тех, кто смог уйти, некоторые становятся жертвами другой формы конфликта — преследования со стороны бывшего партнера. Речь об этом пойдет в следующей главе.
Войти с помощью соц. сетей: