Введение

Как и ты, я многое повидал с того момента, как пришел в этот мир (что в моем случае произошло лет пятьдесят тому назад на втором этаже больницы Святого Франциска в Трентоне, Нью-Джерси). Было много радостных моментов, но немало было и трудных, эмоционально болезненных. Я считаю себя обычным человеком, который прошел через трагические события, глубоко их пережил и много о них размышлял. Если говорить о моей профессиональной деятельности, то я терапевт и практикующий психиатр с образованием в области биологии мозга и психологии, и я придерживаюсь в своей профессии холистической точки зрения – по моему мнению, лечить необходимо не конкретную болезнь, а человека в целом, принимая во внимание все его потребности, как психологические, так физические и социальные. Мне выпала возможность быть рядом с бесчисленным количеством людей, которые проходили через напряженные, нередко судьбоносные ситуации. Все эти отношения являются для меня личными, и через них, а также исходя из собственного опыта, я пришел к своей позиции относительно травмы и разрушительной роли, которую она играет в наших жизнях.

До своего решения поступать в медицинский университет я успешно занимался бизнесом. Моим единственным опытом в области медицинской помощи на тот момент было посещение находящихся в больнице пожилых родственников – по большей части итальянских иммигрантов первого и второго поколения, некоторые из которых несли службу во время Второй мировой войны (я расскажу о дяде Родриго в пятой главе). Родственники привыкли, что им оказывают помощь проверенные местные врачи, однако по мере их старения этой помощи становилось недостаточно. Посещение больниц всем нам давалось нелегко. Доктора и медсестры всегда выглядели такими занятыми и равнодушными, редко общались с нами. Когда врачи все-таки обращались к нам, то зачастую было сложно понять, о чем они говорят, я нередко чувствовал себя запуганным и сбитым с толку. Я знал, что должен существовать лучший, более доброжелательный способ обращаться с людьми в сложных ситуациях, однако на тот момент и подумать не мог, что когда-то посвящу значительную часть своей жизни тому, чтобы уделять людям внимание и помогать им изо всех сил.

Мой отец был бизнесменом, и пойти по его стопам было весьма ожидаемо и логично для меня. В юности я получил работу в первоклассной консалтинговой фирме, но со временем у меня появилось ощущение, что я совершенно не развиваюсь и как будто бы нахожусь в ловушке – все мои возможности были исчерпаны, дальнейших перспектив не было. У меня началась депрессия. Мне было только двадцать пять лет. В тот момент мой младший брат покончил с собой.

Джонатану было двадцать лет. Он застрелился в доме, где мы выросли, из пистолета, выданного моему отцу во время Корейской войны. Мама обнаружила его тело.

Когда шок прошел, мы постарались понять эту, как казалось, совершенно бессмысленную трагедию. Брат недавно расстался с девушкой и, как мы считали, попробовал наркотики, но эти проблемы не объясняли решения Джонатана уйти из жизни. Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю намного больше.

Четырьмя годами ранее редкое врожденное заболевание вывело из строя весь пищеварительный тракт Джонатана. До того момента он был совершенно здоров. И вот в шестнадцать лет его жизнь подверглась опасности, ему приходилось снова и снова посещать детскую больницу Филадельфии, проходить одну болезненную процедуру за другой. Он не мог есть. Он невероятно похудел и ослаб. Он был напуган. Это испытание было для него чудовищно травматичным. Те, кто знал Джонатана до болезни, указывали впоследствии на то, как сильно он изменился.

Пока я учился в колледже, мы редко виделись с Джонатаном, однако и позже, даже в годы, предшествовавшие его самоубийству, я не догадывался о том, что с ним происходит. Джонатан хотел выглядеть сильным и счастливым и поэтому скрывал от меня свою травму (или, точнее, скрывал то, что он сам о ней осознавал). Впрочем, я в любом случае вряд ли заметил бы что-либо, потому что сам в тот момент находился в депрессии. Я затерялся в собственных попытках самоуспокоения и по большей части был слеп даже к собственным невзгодам и травме, не говоря уже об окружающих меня людях.

После смерти Джонатана мне постепенно стала известна история психических расстройств и самоубийств в моей семье. Я проводил намного больше времени со своими родителями и вторым (теперь единственным) братом и начинал осознавать некоторые вещи, связанные с тем, как я вообще проживал свою жизнь. Я обратил внимание на нависающий надо мной длинный список под названием «Должен», который был порожден страхом – страхом не достичь успеха, страхом пожалеть об уходе с хорошей работы, страхом того, что я не понимаю, что делаю, и позже об этом пожалею. После смерти моего брата эти основанные на страхе долженствования, которые управляли моей жизнью, исчезли, и я даже не мог вспомнить, почему они вообще когда-то были так важны. И именно в тот момент я решил последовать за своей давней чарующей мечтой стать терапевтом.

Несмотря на то что иногда было очень трудно, опыт учебы в медицинском университете был просто замечателен. Мне не терпелось узнать все, чего я не знал, когда ухудшалось состояние моих пожилых родственников – и все, что было мне неизвестно, когда болел мой брат. И мне хотелось вооружиться этим тайным знанием, чтобы наконец-то что-то изменить, помогая людям, одному за другим. Проходя через различные специализации в течение последних двух лет медуниверситета, я вновь и вновь поражался тому, насколько внутренний мир человека определяет его внешний мир. Я начал видеть, как решения и события нашей жизни порождаются тем, что происходит у нас внутри, и я был поражен тем, насколько много проблем – в том числе фатальных – можно было предотвратить. Медицинский университет дал мне знания об ошеломляющей сложности людей, с головы до пят, а также о возможности предсказать большое количество предотвратимых вещей, вредящих нам и нас убивающих – неправильное питание, например, или постоянное курение, или автокатастрофы.

Чем больше я узнавал о клинической медицине и проводил времени с пациентами, тем более я был потрясен постоянным игнорированием факторов, связанных с психическим здоровьем, – игнорированием, которое приводило к физическим и психическим страданиям и иногда к смерти. Я видел, как люди мучились и умирали не просто от физической болезни, но от скрытых психических факторов, которые с самого начала вносили свой вклад. Очень часто становилось ясно, что можно было лучше решать медицинские вопросы – да и остальные, на самом деле, – если изучать и скрытые проблемы. И в большинстве случаев это означало обращать внимание на травму.

Меня заинтересовала психиатрия, потому что меня восхищала мысль о том, чтобы совместить биологию мозга, медицину и психологию для того, чтобы понимать людей и помогать им. Психиатры должны иметь в виду заболевания и неврологические нарушения, которые иногда являются основной причиной, по которой люди приходят – или их приводят – за помощью, и они же должны учитывать, как сознание и тело непрерывно влияют друг на друга. Например, физические страдания, которые вынужден был переносить мой брат, повлияли на его психику, а эти изменения, в свою очередь, привели к такому поведению, которое оказывало еще большее влияние на его тело и разум. Я решил стать психиатром, потому что я хотел изменить к лучшему положение таких людей, как мой брат.

Разнообразие человеческих проблем, свидетелем которых я был на протяжении своей жизни и карьеры, стремится к бесконечности. Тем не менее для подавляющего большинства можно выделить одну общую, но скрытую причину – травму.

Это смелое утверждение, но таким оно и должно быть. Мысль, которую мне предстоит донести относительно феномена травмы, обязана быть смелой, потому что она должна изменить к лучшему твою жизнь и жизнь других людей. Я верю, что это одновременно и утверждение, способное принести облегчение. Представь, что в твоем районе выключились все лампочки – как трудно было бы заменить каждую лампочку во всех домах! Починить трансформатор – задача, как кажется, сама по себе более тяжелая, но это намного более разумное решение твоей проблемы. Ситуация с травмой примерно такая же.

Я написал эту книгу, чтобы подать сигнал тревоги по поводу травмы. Травма слишком уж распространена, опасна, заразна и зачастую невидима – в точности как вирус. И если мы продолжим игнорировать этот факт и позволим травме оставаться вне поля зрения, то у нас так и не появится шанса на победу над ней.

Понятно, что большинство из нас уже слышали о травме. Это определенно не первая книга о ней, и мы регулярно слышим или читаем о различных травмах и их последствиях в новостях. Однако мне кажется, что большинство разговоров о травме похожи на крик в громкоговоритель – громкоговорители привлекают наше внимание, но они сбивают с толку и раздражают, как правило, приводя нас в состояние шока или растерянности. Но моя задача в другом. Эта книга устроена как реальный разговор о травме, как стимул к диалогу, который можно начать, отойдя от компьютера или отложив газету. Я убираю громкоговоритель, чтобы мы могли поговорить по делу.

Хорошо, формально это не разговор – я написал книгу, а ты ее сейчас читаешь, так что это не совсем равный обмен идеями. Однако я все равно хочу, чтобы эта книга воспринималась как диалог, и я предлагаю на страницах этих глав практики и размышления именно для этого. Я убежден, что на данный момент у нас нет адекватных стратегий обращения с травмой, как нет у нас понимания и мотивации, которые требуются, чтобы произвести необходимые изменения в себе, в других и в мире. Имея это в виду, я хотел бы, чтобы ты вынесла из моей книги следующее:

– глубокое понимание травмы и стыда;

– способность распознать травму в себе, других и обществе вокруг тебя;

– знание того, как индивидуальная и коллективная травма существует на уровне социума;

– мотивация остановить травму и ее распространение;

– набор практических приемов помощи себе и другим.

Эта книга, изобилующая историями из моей жизни и жизней моих пациентов, полна описаний и объяснений, разделенных на четыре части. Часть I «Что такое травма и как она устроена» дает определение травме, исследует различные типы травмы и выделяет ключевую роль, которую играет в ней стыд. Часть II «Общий план – социология травмы» предлагает более широкий взгляд на то, насколько серьезной и повсеместной является в действительности проблема травмы. Я обсуждаю недостаточную обеспеченность сегодняшнего здравоохранения инструментами для работы с травмой. Кроме того, я исследую влияние социальных условий, таких как пандемия COVID-19 и расизм, на развитие еще большей травмы. В части III «„Руководство пользователя“ для вашего мозга» я касаюсь роли лимбической системы, в особенности того, как травма изменяет биологию нашего мозга, эмоции, воспоминания и физический опыт болезни и боли. Наконец, часть IV «Как нам вместе победить травму» является призывом к действию, призывом осознать, проработать, свести на нет и вылечить разрушительные последствия травмы для всех нас.