Понедельник, 17 июня, 3:15
Началось все с обычных шорохов: скрежета, шелеста, жужжания и мушиной возни. Броган всеми силами старался не обращать на это внимания. Он пытался отвлечь себя другими, более приятными мыслями. Представлял, к примеру, Колетт. Ее пышные формы, ее улыбку, ее…
Черт возьми, как же бесит это шуршание!
Шум с каждым часом становился все сильнее. Еще чуть-чуть — и услышат в спальне. Мух, наверное, расплодилось не меньше тысячи. Да что там тысячи — миллиона! Жирных, сытых, насосавшихся гнойных соков из трупа. Внутри пакета — огромная кипящая груда мерзких, гадких жуков… Прежде Броган думал, что хуже той пакости, которая чудесным образом появилась на трупах Картеров, быть не может, но куда тем личинкам до нынешних тварей!
Думай о приятном. О еде, например. Чем позавтракаем с утра? Я бы не отказался от ломтика сочной ветчины. Или, может, супчика? И чайку покрепче. Чтобы обмакнуть печеньку, и…
Валите отсюда! А ну пошли прочь, мелкие прожорливые твари!
Шум нарастал. Становился все громче и громче, явно предвещая нечто нехорошее. Броган в красках представлял, как мусорные пакеты раздуваются, словно шарик, и лопаются, осыпая его густым варевом из потрохов и личинок… Ох, господи, ну и вонь — так и выворачивает наизнанку! Броган включил фонарик — и будто по сигналу твари тут же упали замертво, словно опоссумы. Труп по-прежнему лежал в углу, обмотанный пленкой, — точь-в-точь как мумия, поджидающая археологов.
Броган встал и подошел ближе. Покойник заметно двигался — пленка колыхалась и дрожала по всей длине. Личинки выбирались из своей темницы и сползали на пол.
Однако сам человек — он все еще был внутри. Как бы ни выглядел, во что бы ни превратился — он по-прежнему лежал на месте.
Броган отошел, вернулся в свой угол, лег на пол и выключил фонарик.
Он не знал, сколько прошло времени, но что-то вновь заставило его встрепенуться. Уже не жуки, нет. Нечто куда более зловещее.
Шаги!
Броган потянулся за фонариком, но нащупал одну только пыль. Где же он, чтоб его?! Броган слепо зашарил вокруг, по-прежнему не находя фонарик. Шаги раздавались все ближе. Брогана охватила паника. Где же нож?! Впрочем, от ножа толку будет мало…
К счастью, он нащупал фонарик и включил его трясущимися руками. Направил луч света на труп и заметил, что тот теперь выглядит иначе. Да, по-прежнему черный и блестящий сверток, но какой-то другой. Как Броган ни присматривался, он никак не мог понять, в чем дело. Медленно двинулся в ту сторону, гадая, отчего так тяжело дышать и почему он ждет, что покойник сейчас примется стонать и корчиться. Лишь вблизи, на расстоянии вытянутой руки, Броган наконец осмыслил картину, открывавшуюся его глазам; он увидел, как все было на самом деле.
Он увидел содержимое пакетов.
В пластике сбоку обнаружилась огромная прореха — и больше всего пугало то, что сквозь нее виднелась другая сторона. Внутри было пусто. Никакого трупа: ни целого, ни разложившегося. Только лужица гнойного бульона, в котором копошились мухи. И все же каким-то чудом сверток сохранял очертания тела, не сдуваясь, как воздушный шарик. Так, словно он…
Словно он превратился в кокон. А задача кокона…
Броган обернулся на звук шагов, взмахнул фонариком, пытаясь разглядеть в темноте гостя. Тот выскочил из тени и бросился на него, вытянув перед собой когтистые руки и оскалив зубы, и Броган увидел, что это уже не убитый им грабитель, что в коконе он перевратился в…
— ЭЛСИ!
Броган проснулся, видя перед собой бледное лицо старухи — не добродушное, как обычно, а перекошенное гримасой ненависти. Сердце в груди зашлось ударами.
Ты кричал. Тебя услышали!
Броган встал на четвереньки и через силу подполз к краю балки. Идти к глазку не было времени: он слышал внизу взволнованные голоса и хотел знать, что происходит. Просунув руку между балками, приподнял край изоляционного листа и прижал ухо к голому гипсокартону.
— Все хорошо? — спрашивал Мартин.
— Да, — отозвалась Колетт. Она говорила сонно, с легким раздражением. — Почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, тебе приснился кошмар.
— Не помню… А что?
— Кто-то кричал.
— Кто? Я?
— Не знаю. Но кто еще мог кричать?
— Я вроде не кричала. Наверное, это тебе приснился кошмар… Можно мне уже поспать?
Мартин немного помолчал, сбитый с толку.
— Да, конечно. Извини.
Повисла тишина.
Броган протяжно выдохнул. Он не шевелился добрых пятнадцать минут, пока не удостоверился, что парочка внизу крепко уснула, и только после этого осторожно прополз по половицам и сел, привалившись мокрой от пота спиной к кирпичной стене.
Тебе приснился плохой сон.
Да, знаю.
Про Элси.
Знаю.
А еще ты знаешь, что тебе не должны сниться сны, потому что спать нельзя.
Спасибо за лекцию. Что бы я без тебя делал?
Пожалуйста. А знаешь, что еще тебе следует знать?
И что же я должен знать?
Я никогда не видел тебя таким испуганным.
