19

От Чарльза пока что совершенно никакого толку: он упорно игнорирует мои эсэмэски с вопросами, не видел ли он Уилла и не слышал ли что-нибудь про него с того раза. После той тусовки у Чарльза Уилл ничего не постил в соцсетях, и самого его я не видела. Начинаю волноваться, не свалил ли он из города. Болтаюсь в коридоре во время его лекции по политологии, то и дело заглядывая в окошко аудитории – сидит он на ней или нет.

Я конкретно обосралась: он не получил достаточную дозу рогипнола, и бить его не следовало. Если Чарльз застукал его за отчаянными поисками именно того видео, а не чего-то еще, тогда он наверняка помнит кое-что с той ночи в усадьбе. Вероятность номер один: Уилл ничего не помнит. Можно продолжить попытки подобраться к нему, может, даже допросить его еще разок. Вероятность номер два: он все помнит. Тогда придется перейти к решительным действиям, поскольку с какой это стати ему отдавать эту запись по доброй воле?

Целых шесть лет я была просто повернута на этом видео. Что с ним сталось, у кого к нему есть доступ… Уилл не похож на того, кто просчитывает свои ходы на сто шагов вперед или способен методично заметать следы, так что я вполне уверена, что запись до сих пор у него. Либо Уилл такой мудак, что хранит ее, потому что любит время от времени пересматривать, либо же, опять-таки, такой мудак, что это видео значит для него не больше той бесконечной череды селфи и семейных фоток, которые у него так и не доходят руки удалить.

Оглядываю каждого из студентов, выходящих с лекции, и все больше злюсь, поскольку Уилла среди них нет. Только время зря убила. Ради поисков Уилла я прогуляла семинар по этике и вдобавок жутко проголодалась. Всю дорогу до главной университетской столовой пребываю в отвратительном настроении, громко топая сапожками по тротуару. Лучше уж они сегодня приготовят пиццу как следует! Потом приходится чуть ли вечность торчать в этой сраной очереди – только для того, чтобы какая-то сука забрала последнюю пиццу с ананасом. Чуть ли не до самой корки заталкиваю в рот ломтик той, что осталась, и, сев у окна, яростно жую.

Продолжаю шарить взглядом по остальным студентам – и тут вдруг непроизвольно стискиваю зубы. Уилл, должно быть, просто прогулял лекцию, поскольку вон он – тоже жрет пиццу, говнюк. Бросаю свой недоеденный кусок в мусорное ведро и заготавливаю на лице выражение полнейшей невинности. Дружелюбный взгляд, волосы заткнуты за уши… Подхожу к его столику с той стороны, где он заметит меня только в самый последний момент.

– Уилл! Как ты? – жизнерадостно восклицаю я. Он дергает челюстью, увидев меня. У меня вдруг возникает нехорошее чувство.

– Ну здравствуй, – отзывается он.

– После той тусовки так и не виделись! – Я улыбаюсь, но понимаю, что поздняк. Попытки очаровать этого гада теперь совершенно бесполезны.

Уилл таращится на меня. Наверняка припоминает что-то с той ночи, хотя в какой степени? Но тут я все понимаю, поскольку он цедит:

– Держись от меня подальше и вообще оставь меня в покое.

Больше не собираюсь тратить время зря.

– Где видео, Уилл? – негромко спрашиваю я. Подступаю ближе, нависаю над ним, напускаю на себя угрожающий вид.

– Да нету у меня этого дурацкого видео! Лучше отцепись от меня на хер!

– Я знаю, что оно у тебя.

Он фыркает. В столовку входит еще одна компания ребят – игроки в лакросс, – и Уилл машет им.

– Я тот телефон уже сто лет как выбросил.

– Тогда зачем ты стал искать его, когда я про него упомянула? Ты нашел его! Отдай его мне. Ты сгрузил это видео куда-нибудь?

– С какой это стати мне в буквальном смысле слова вручать тебе то, что можно мне инкриминировать?

Парни все ближе, держатся плотной кучкой. Уголок рта Уилла искривляется в ухмылке.

– А потом, – добавляет он, вставая и глядя на меня сверху вниз. Складывает свои ручищи на груди, наклоняется совсем близко к моему лицу – напоминает мне, что он крупнее и сильнее. – Тебе-то оно на фига?

Поворачивается уходить, даже особо не спеша. На полпути к дверям, в окружении своих дружков, оглядывается и бросает на меня взгляд, каким обычно вынуждают собеседника осознать собственную ничтожность.

Остаюсь стоять как вкопанная. Ярость так и бушует во мне – то самое чувство, которое накатило на меня прямо перед тем, как я огрела его жеодой. Он просто не просекает, кто я такая! Не понимает, какой я умею быть терпеливой. Что дни его сочтены.

Уилл – как любой мужик, который когда-либо пинал собаку. Когда такие пинают собаку, то напрочь забывают, что та скулит и поджимает хвост лишь по причине тысяч лет приручения и дрессировки. Забывают, что в любой момент, задрав ногу для пинка, могут нарваться на собаку с зубами.