Навязчивая идея уничтожения своих врагов владела властителями Рима задолго до Пунических войн. Страх погибнуть от острых мечей и стрел на какое-то время парализовал волю и сознание, но потом почти всегда впрыскивал новый заряд решимости, заставлял собирать в кулак имеющиеся силы и мобилизоваться на борьбу. Талантливый карфагенский военачальник, знаток ратного дела Ганнибал, наголову разгромивший и уничтоживший семидесятитысячную армию римского консула Варенна у Канн, стоял у ворот Вечного города. Но захватить Рим карфагеняне не смогли. Оправившись от тяжелых поражений, римляне торжествовали победу над ненавистным противником, Карфаген был повержен и лежал в развалинах. Сегодня он очередная приманка для туристов.

Исторические примеры заразительны: Советский Союз должен быть поражен! И не просто пасть к ногам победителя, а испепелен, и вместе с ним — населяющие его люди. Но вот незадача — исторические параллели очень опасны. Древний Рим, некогда похвалявшийся «вечной, несокрушимой мощью», ныне в гораздо большей мере, чем руины Карфагена, соблазняет туристов со всего мира. Мудрые философы скажут — таковы законы диалектики, и будут правы.

Где корни противостояния двух держав — СССР и США — в XX веке? Что породило «холодную войну», расколовшую мир на два противоположных лагеря? Что вызвало острое столкновение Советского Союза и США почти во всех мыслимых областях человеческой деятельности и грозило привести к военной катастрофе? Непростые вопросы, и ответить на них предстоит ученым и специалистам, которые посвящают свою жизнь и деятельность тайнам политики и экономики и с жаром изучают лавины документов — ведь секретные архивы стали к настоящему времени достоянием гласности. «Холодная война» и жестокое противоборство спецслужб — это далеко не вся история более чем двухвековых отношений наших стран. И не вдруг появился и вошел в привычный для своего времени обиход термин «главный противник», которым США награждали Советский Союз, а мы в свою очередь применяли в отношении американцев. Вполне очевидно в этой связи, что для ЦРУ «главным противником» был КГБ, а для нас — спецслужбы США, более предметно — ЦРУ.

По моему убеждению, главное, чем определялась конфронтация СССР и США, что пустила глубокие корни в умах людей и пронизала их чувства, — историческое столкновение социализма и капитализма, борьба идеологий. Вместе с тем внешне она принимала формы геополитического соперничества, борьбы за влияние в мире. И все же не Советский Союз был озабочен стремлением получить неограниченный и прибыльный доступ к мировым сырьевым запасам и рынкам сбыта, не он рвался к созданию «однополярного мира».

«Холодная война» развязана Западом во многом потому, что Советский Союз (к удивлению многих) вышел из Второй мировой войны мощным противником США и их союзников. Им, по существу, был безразличен политический строй в нашей стране — СССР представлял бы опасность как государство с любой формой правления. Дело не только в том, что Советский Союз не соглашался на роль сырьевого придатка капиталистического мира, на роль рынка его продукции, — он своей политикой бросал вызов США. А советские спецслужбы защищали государственную безопасность страны, стояли на страже советского гражданина, его права на труд, жилье, образование, приобщение к культурным ценностям, медицинское обслуживание, отдых, — самого права на жизнь. Призвание советской контрразведки — противостоять подрывным акциям иностранных спецслужб, выявлять и привлекать к ответственности лиц, покушавшихся на совершение тягчайших преступлений — измену Родине и шпионаж.

Противостояние наших двух стран, породившее противоборство КГБ и ЦРУ, требует все же краткого экскурса в историю советско-американских отношений. А они, эти отношения, испытывали странные и порой труднообъяснимые повороты и зигзаги. Начать с того, что США встретили в штыки появление Советского государства, — старшие поколения еще помнят американскую военную интервенцию в России 1918–1922 годов и длительный период непризнания (а точнее, блокады) Советского Союза со стороны Соединенных Штатов. Фактически США активно поддерживали тогда воинственный призыв Уинстона Черчилля — «задушить дитя в колыбели». «Дитя» — это Октябрьская революция, Советская Россия, Советский Союз. Тогдашние американские политики, похоже, забыли о своей собственной конституции, в которой подчеркивается, что народ имеет право «изменить или уничтожить форму правления, если она становится гибельной для его безопасности и стремления к счастью».

Новорожденное дитя задушить не удалось, и мудрый Франклин Рузвельт пошел на признание СССР и установление с ним дипломатических отношений, — правда, кое-кто в США не склонен был усматривать тогда в Советском Союзе реального соперника. Более того, СССР стал активным союзником США во время Второй мировой войны; боевое содружество с американцами в рядах антифашистской коалиции наполнено яркими, впечатляющими страницами общей борьбы. Советский народ испытывает большую благодарность к народу США за огромную помощь и поддержку. К сожалению, в бочке меда оказалось немало ложек дегтя и это не могло не оказать негативного воздействия на чувства советских людей к США.

Вот наиболее ранние шаги, высветившие политику США в отношении Советского Союза: влиятельные американские круги затягивают открытие второго фронта; создается втайне от СССР атомное оружие и применяется против Японии («предупреждение» Советскому Союзу); ведутся тайные переговоры с фашистской Германией. В популярном у нас телевизионном сериале «Семнадцать мгновений весны» с подкупающей, почти документальной достоверностью показаны секретные контакты американского разведчика Аллена Даллеса с группенфюрером СС Вольфом; суть этих контактов — односторонняя капитуляция Германии, то есть, по существу, сговор с ней за спиной Советского Союза. Все это хорошо известно из переписки И. В. Сталина с Франклином Рузвельтом и Уинстоном Черчиллем, — как бы ни пытались впоследствии затуманить и исказить историю некоторые ее толкователи.

Надо отметить при этом, что фигура Аллена Даллеса, завоевавшего в СССР во время «холодной войны» прочную репутацию «ястреба», занимает в нашей контрразведке особое место; книга этого незаурядного разведчика «Искусство разведки» теперь хорошо известна в России. В советской контрразведке оценивали по достоинству работу Аллена Даллеса на посту руководителя бюро УСС в Швейцарии, знали о его роли в создании ЦРУ и, конечно, о его многолетнем руководстве ЦРУ, когда на службу поставлена не только охватившая весь мир агентурная деятельность, но и широкомасштабные тайные подрывные акции.

Стоит сделать комплимент Аллену Даллесу: он один из крестных отцов психологической войны, — тайные подрывные акции узаконены в многочисленных правительственных документах США. Приведем выдержку из директивы Трумэна (СНБ-68): «Нам нужно вести открытую психологическую войну, чтобы вызвать массовое предательство по отношению к Советам и разрушить другие замыслы Кремля. Необходимо усилить тайные операции в экономической, политической и психологической войне с целью вызвать и поддержать восстания в избранных стратегически важных странах-сателлитах». При Аллене Даллесе — и, конечно, после него — структуры ЦРУ нацелены на ведение психологической войны и тайных подрывных акций; сам Даллес — их активный вдохновитель и участник.

Примерами неприкрытой русофобии полна риторика американских политиков в XX столетии, не говоря уже о средствах массовой информации, обильно мусоливших эту тему. Нельзя все это объяснить эмоциями или сиюминутным прагматизмом, враждебное отношение Запада и США, его сегодняшнего лидера к нашей стране как к «неудобной и подозрительной» (выражение одного из современных российских политиков из новой, постсоветской волны) формировалось задолго да Октябрьской революции и образования СССР. Такое отношение во все времена определялось практически духом соперничества, особенно когда Советский Союз вышел на передовые позиции в мире. В политике США отчетливо вырисовывалась тогда линия на его «сдерживание» и «отбрасывание». Еще в 1941 году, буквально на второй день после нападения фашистской Германии на СССР, будущий президент Гарри Трумэн сделал зловещее заявление: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше».

Влиятельные политические круги США задолго до победоносного окончания Второй мировой войны определили Советский Союз в качестве своего потенциального противника. Исследователь истории спецслужб США Т. Пауэрс свидетельствует: «Еще после Сталинградской битвы фокус внимания А. Даллеса, находившегося в Берне (там во время войны размещалось представительство американской разведки — УСС. — Р. К.), переместился с Германии на Россию. История УСС, составляющая также тайную политическую историю Второй мировой войны, отмечена острой озабоченностью по поводу существования коммунизма».

Прагматичные, рационально мыслящие американские деятели расценили: СССР после сокрушения «стран оси» окажется врагом США и западного мира в силу геополитических и материальных причин. Уже в 1943 году Комитет начальников штабов США начал разработку рекомендаций руководству страны о послевоенных мерах по нейтрализации вероятного противника США — Советского Союза. Решающее средство воздействия — атомное оружие, «S-1». Атомные удары по двум японским городам послужат не просто «грозным предупреждением» Советскому Союзу, но хорошей репетицией планировавшихся атомных бомбардировок городов и других объектов в СССР. Варварское уничтожение Хиросимы и Нагасаки, гибель сотен тысяч мирных людей не представляли необходимости для окончательного разгрома Японии, — это демонстрация силы, стремление показать атомный кулак Советскому Союзу. Недаром уже потом США, вопреки настойчивым предложениям своих ученых с мировым именем, в том числе самих создателей атомной бомбы, отказывались от установления международного контроля над смертоносным оружием и засекретили все связанное с ним даже от своего верного союзника Великобритании, чьи ученые и специалисты принимали самое непосредственное участие в разработке «Манхэттенского проекта».

Президент Рузвельт, при котором началась работа над созданием атомной бомбы, не отреагировал на обращения обеспокоенных ученых, многие из которых участвовали в «Манхэттенском проекте». Отметим по справедливости, что не Рузвельт принимал решение о бомбежке Хиросимы и Нагасаки, — это сделал его преемник Гарри Трумэн, занявший после кончины Рузвельта его кресло в Белом доме. Неизвестно, куда пошла бы история, проживи Рузвельт еще несколько лет, — ведь он был сторонником укрепления отношений с Советским Союзом; трудно предположить, как складывались бы после войны, особенно после победы над Японией, международные дела. Но остается фактом, что при Трумэне в разрабатываемых военных планах уже ставилась цель — удар по СССР атомным оружием.

Первые планы агрессивной войны против Советского Союза разработаны уже осенью 1945 года. Один из них — «Тоталити», к разработке его приложил свой военный талант генерал Эйзенхауэр, будущий президент США. А пятнадцать лет спустя Эйзенхауэр, уже став президентом, отдал приказ о полете разведывательного самолета У-2 по маршруту Душанбе — Мурманск; генерала, видимо, не пришлось долго уговаривать, он отлично понимал значение документальной информации об объектах ядерных ударов.

Планы предусматривали нанесение стратегической авиацией США, в распоряжении которой имелось 196 атомных бомб, атомных ударов по двадцати советским городам: Москве, Горькому, Куйбышеву, Свердловску, Новосибирску, Омску, Саратову, Казани, Ленинграду, Баку, Ташкенту, Челябинску, Нижнему Тагилу, Магнитогорску, Перми, Тбилиси, Новокузнецку; Грозному, Иркутску, Ярославлю. Цели указывались планировщикам именно в той последовательности, в какой города названы. В налетах на Советский Союз, в уничтожении миллионов граждан нашей страны должны были участвовать и ближайшие партнеры США из Великобритании.

В сентябре 1946 года специальный помощник Трумэна К. Клиффорд представил президенту доклад, озаглавленный «Американская политика в отношении Советского Союза». В нем, в частности, отмечалось: «Советский Союз уязвим для атомного, бактериологического оружия и дальних бомбардировщиков. США должны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну. Высокомеханизированную армию, перебрасываемую морем или по воздуху, поддержат мощные морские и воздушные силы. Война против СССР будет тотальной в куда более страшном смысле, чем любая прежняя война, и потому следует вести постоянную разработку как наступательных, так и оборонительных видов вооружения».

Планы «Бройлер», «Фролик» и «Хафмун» (1947) включали уже более обширные списки мишеней в Советском Союзе. Планы военных операций «Троуджен», «Чариотир», «Флитвуд» (1948) предусматривали ядерную бомбардировку 70 советских городов; чрезвычайный план «Офтэкл» (1949) — 105 городов; по плану «Тройян» (также 1949) предполагалось использовать атомные и большое количество обычных бомб (свыше 20 тысяч тони), — география бомбардировок расширялась за счет включения северных районов, Кавказа, советского Дальнего Востока. Перечень целей атомных бомбардировок по Плану 1956 года насчитывал уже 2997 пунктов, а в 1959 году это число увеличилось до почти 7 тысяч.

Очередной план, «Дропшот», разработка которого началась в 1949 году, устанавливал, что возглавлявшаяся США коалиция начнет войну с СССР и его союзниками 1 января 1950 года, — потом этот срок перенесли. Предполагалось использовать огромные силы: стратегическую авиацию с боекомплектом атомных бомб (свыше трехсот) и обычных бомб (250 тысяч тонн), военно-морской флот и силы ПВО, наземные части НАТО — до 250 дивизий. Общая численность задействованных вооруженных сил предполагалась 20 миллионов. Цели войны по плану «Дропшот» — уничтожить военный и промышленный потенциал СССР, нанести поражение его вооруженным силам, оккупировать Советский Союз, подавить сопротивление на его территории.

Планов военного нападения на СССР и его уничтожения существовало великое множество. Можно себе представить, какие настроения и чувства испытывали те люди в Советском Союзе, которым по долгу службы пришлось изучать эти воинственные планы США, по мере того, как они принимались к исполнению.

Конечно, американским политическим лидерам все же понадобились какие-то оправдания для ядерного удара по СССР; придумать их не составило труда: «Советский Союз планирует агрессию, изготовился к марш-броску к Атлантике». «Воинственные планы» Советского Союза в изобилии поставлялись западному обывателю и неимоверно пугали его. Сейчас, когда известны многие архивные материалы нашей страны, опровергать эти измышления нет необходимости. Правда, американским и британским военным, разрабатывавшим планы уничтожения советских городов, даже выдуманные предлоги оказывались ни к чему — они ждали команды и тщательно готовились.

Послушаем Анатолия Черняева, научного сотрудника Горбачев-фонда и в недавнем прошлом помощника первого и последнего президента СССР: «Информация, которой я располагал и которой специально по должности занимался, находясь при «политике», в том числе в роли помощника генсека и президента по международным вопросам, подтверждает: никакой реальной угрозы военного нападения на нашу страну никогда после войны не было. Планы генеральных штабов США и НАТО, военные доктрины ничего в этом смысле не доказывают. Генеральные штабы и генералы для того и существуют, чтобы строить всякие наступления и оборонительные планы. Это мы своими пугающими амбициями, своим непомерным хвастовством, своими ядерными программами, разоряя собственную страну, провоцировали угрозу всему человечеству».

Г-н Черняев выступил с этим заявлением в августе 1998 года в «Независимой газете», в полемике с председателем Совета Федерации Федерального собрания РФ Егором Строевым, когда тот подверг легкой критике политику Михаила Горбачева и его сторонников — апологетов «нового мышления», провозглашавших «бесполезность неумеренных жертв советского народа на алтарь обороноспособности страны». Вот так, ничтоже сумняшеся, вещал толкователь послевоенной истории, пытаясь возложить на Советский Союз всю вину и ответственность за «холодную войну».

По мнению автора этих строк, такое толкование не что иное, как прямая фальсификация. Ее нельзя оправдать полемическим рвением — ярый защитник разрушительной политики «нового мышления» кощунственно оплевывает самую необходимость поддерживать на высоком уровне обороноспособность Советского Союза. Вовсе не человеколюбивый, пацифистский настрой руководил действиями Трумэна и Эйзенхауэра (как утверждает г-н Черняев), да и другими президентами США, когда они не решались на атомное нападение на СССР. Им, как реальным политикам, приходилось считаться с неотвратимостью ответного удара.

Могут сказать: стоит ли, в самом деле, серьезно реагировать на планы военных, даже если предлагалось использовать атомное оружие, — ведь составлять такие планы, определять цели, рассчитывать потребность в боеприпасах, количество дивизий, самолетов, кораблей для этих людей прямая обязанность. Могут утверждать также, что между планами и выполнением дистанция огромного размера. Подобные суждения не просто легковесны, а порочны и умышленно дезинформируют по существу. Все эти военные планы — «Троуджен», «Тройян», «Дропшот» и многие другие — вытекали из политических установок руководства США и в свою очередь оказывали сильное влияние на его конкретную военно-политическую деятельность. Достаточно вспомнить президентские директивы тех лет — СНБ-20/1, СНБ-20/4, СНБ-58, СНБ-68.

В руководящих кругах СССР и в организациях, ответственных за безопасность страны, американские планы восприняли должным образом — решались задачи обеспечения обороноспособности Советского Союза, создания щита от нападения, ликвидации атомной монополии США. Необходимо было внимательно следить за военными и политическими планами и расчетами американцев и их союзников, и делать это в условиях, когда залечивались раны, нанесенные тяжелейшей войной, с ее огромными людскими потерями, восстанавливалось разрушенное народное хозяйство.

Так складывалось понятие «главный противник» в той сфере, которая определяла советско-американские отношения, и особенно применительно к деятельности спецслужб США.

Небольшое отступление по этому поводу. В 80-е годы, на посту руководителя первого отдела Второго главного управления КГБ СССР, автору этих строк приходилось сталкиваться с многими сторонами деятельности американских спецслужб по сбору информации о целях в Советском Союзе, которые предполагалось включить в планы нанесения ядерных ударов, в частности в так называемый Единый интегрированный оперативный план (ЕИОП). Добыванием таких данных занималось большинство членов разведывательного сообщества: Разведывательное управление министерства обороны и разведывательные службы родов вооруженных сил, а также ЦРУ, Национальное управление аэрокосмической разведки, АНБ. Анализ и оценка добывавшейся информации осуществлялись в ЦРУ, что естественно — ведь это ведомство директива президента США определила в качестве координирующего центра деятельности всех американских спецслужб. В процесс добывания данных вовлекались и расквартированные в посольстве США в Москве разведывательные подразделения — аппараты военных атташе (армии, военно-воздушных сил, военно-морского флота), резидентура ЦРУ, стационарные посты радиоперехвата АНБ. По требованию и по согласованию с американцами получением информации о целях в Советском Союзе занимались спецслужбы союзников США по НАТО и некоторых других стран.

Особо тесное взаимодействие в сборе информации о целях наблюдалось между сотрудниками военных атташатов США, Великобритании и Канады: планировались и осуществлялись совместные операции, распределялись районы действий, происходил обмен добытыми материалами. Карты, фотоаппараты, различные оптические приборы, компасы, диктофоны — обычный набор экипировки военных разведчиков, предпринимавших подобные поездки в избранные районы Советского Союза. В ход шли разнообразные уловки и приемы проверки и сбора информации, значительно, правда, уступавшие тем, которые применялись разведчиками-агентуристами посольской резидентуры ЦРУ в Москве.

Десятки военных разведчиков из посольства США и их союзников задерживала советская контрразведка, поймав с поличным в различных районах СССР — при сборе информации о целях, при их несанкционированном фотографировании. Цинизма и наглой самоуверенности военным разведчикам не занимать: то их заставали в десятках километрах от заявленного маршрута (сообщенного в нотах о поездках по Советскому Союзу); то они манипулировали фотоаппаратами, скрытыми под одеждой или в чемоданах с потайными отверстиями; то притворялись иностранными туристами. Помощник военно-морского атташе США Липскомб, задержанный в момент фотографирования судостроительного завода в Ленинграде, бесцеремонно заявил представителям властей, что действует по прямому указанию своего руководства и никто не вправе ему мешать. Помощник военно-воздушного атташе США Вольф при содействии своего канадского коллеги выкрал служебные документы у сотрудницы «Интуриста» в Казани, когда та оставила их одних в своем кабинете. Этот список, если его продолжить, достаточно длинен.

Погоня американских военных разведчиков за информацией об объектах, подлежащих уничтожению с воздуха, имеет давнюю историю, — началась она практически сразу после Великой Отечественной войны.

Многим, наверное, помнится скандал с военным атташе США в СССР генералом Робертом Гроу. Генерал, отнюдь не новичок в разведке, прибыв в нашу страну в 1950 году, не теряя времени устремился добывать сведения о таких объектах. В Москве и во время многочисленных поездок по Советскому Союзу, не чураясь перелезать через заграждения с колючей проволокой, он наносил на карты результаты наблюдений, фотографировал промышленные предприятия, территории расположения воинских частей, аэродромы, железнодорожные пути, мосты и т. п. Ретивости Гроу следовали его подчиненные. Работы у советской контрразведки заметно прибавилось. Неосторожный генерал не только аккуратно направлял доклады в Вашингтон, но делал подробные записи в своем личном дневнике, который держал дома. Вот одна из дневниковых записей: «Наш удар должен быть направлен в слабое место противника. Хотя военное ведомство в первую очередь интересуется вооружениями, нам следует понять, что новая война будет тотальной и для ее ведения все средства хороши.

В этой войне не окажется нечестным нанести удар и ниже пояса».

После доклада органов государственной безопасности о генерале Гроу и его дневнике И. В. Сталину контрразведка получила санкцию на проведение оперативной комбинации. Как только откровения генерала через иностранную печать предали огласке, незадачливый Роберт Гроу был отозван в Вашингтон. В США одна из газет разразилась возмущенной статьей: «До какой же степени дошла глупость Гроу, который записывает, как девица, и свои наблюдения, и свои мысли». Генерал-разведчик, собиравшийся преподать противнику урок бокса, сам оказался в тяжелейшем нокауте. Его наказали и разжаловали за то, что он проводил разведывательную работу без должной конспирации.

Не каждый раз военные разведчики, действовавшие в Советском Союзе, откомандировывались обратно самими американцами. В большинстве случаев походы к мишеням, которые предназначались, для включения в ЕИОП, заканчивались задержанием с поличным при секретном фотографировании объектов и последующим объявлением персонами нон грата.

Мишени в нашей стране, похоже, привлекают американскую разведку и поныне. В августе 1995 года в районе города Красноярска задержан американец Линч — капитан, сотрудник военной академии в Вест-Пойнте. Застигнут при ведении визуальной разведки важного оборонного объекта с использованием портативного прибора для определения точных координат местности. При опросе заявил, что руководство академии предложило ему выполнить задание американских спецслужб во время туристской поездки в Россию — осуществить с помощью аппаратуры привязку объекта к принятым в США координатам.

В ноябре 1997 года Управлением ФСБ по Ростовской области задержан еще один американец — сотрудник фирмы «Квалкум» Ричард Блисс. Проводил геодезическую съемку ряда режимных объектов Ростова и Батайска с использованием специальной аппаратуры, незаконно ввезенной им в Россию; осуществлял топографические работы в районе объектов.

Военные разведчики-дипломаты по-прежнему ведут охоту за целями, которые надлежит включить в ЕИОП. Целей, по-видимому, стало меньше, ведь страна уменьшилась в размерах, но могут появиться новые мишени и проглядеть их нельзя.

Казалось бы, зачем военным дипломатам рисковать своей репутацией, — разведывательные спутники, бороздящие небо над Россией, ежедневно доставляют в Пентагон и Лэнгли свою фотопродукцию. Но это не инерция мышления, не все подвластно космической фоторазведке — требуется «человеческий фактор»; словом, рисковать необходимо. К тому же можно привлекать и приезжих — геодезистов, топографов, экологов, да и некоторые знакомые американцы не откажутся за солидное вознаграждение выполнить просьбы и поручения своих американских приятелей.

Зададимся все же вопросами: чем объяснить, что политика нанесения военного поражения СССР не сработала; почему не приведены в действие такие великолепно составленные планы, как «Дропшот» и другие; почему ни Трумэн, ни Эйзенхауэр, ни последующие американские президенты не решились нажать на кнопку ядерной войны?

Видимо, дело не в моральном прозрении руководителей США, не в набиравшем силу международном движении за мир. Решающим сдерживающим фактором, определившим благоразумие политиков, оказалась боязнь ответного удара, усилившаяся после поразительного известия о создании в СССР ядерного оружия и баллистических ракет. Наступил период военно-стратегического паритета двух держав, и обе они настороженно следили, чтобы его не нарушила какая-либо сторона.

Паритет с США, обретенный Советским Союзом в 70-х годах, по существу, стратегический, а не арифметический: в чем-то СССР с союзниками сильнее противников, в другом отстает от совокупной силы американцев и их партнеров. Но зато обладает реальной способностью ответить сокрушающим ударом на возможную агрессию — решающий элемент стратегии, заставлявший руководителей США сдерживаться в реализации военных планов.

Стремление любой ценой добиться формального равенства оказалось нашей роковой стратегической ошибкой, своего рода пирровой победой. Оно истощило нашу промышленность и науку, привело к застою в развитии экономики и повышении уровня жизни населения. Достижение статуса военной сверхдержавы оказалось для нашей страны непосильной задачей. По всей вероятности, это и привело в значительной мере к внутреннему кризису. Нужно ли стремиться именно к формальному паритету? Несомненно, абсолютно необходимо поддерживать на должном уровне обороноспособность и готовность к ответным ударам. Думается, что такой способности достигнуть удалось. Но нельзя безудержно бросаться в омут военного соревнования. Ведь не одинаковым числом ракет, боевых кораблей, самолетов, танков и т. п. определялась стратегия сдерживания.

В последние годы появилась странная, на мой взгляд, теория (тот же Черняев, С. Кондрашов и другие): военная угроза сильно преувеличена, США и НАТО и не помышляют о нападении на нашу страну. Одни (Черняев) исключали готовность Запада к агрессии, другие (С. Кондрашов) считали, что у нас недооценивается буржуазно-демократический характер США и западной стороны.

Можно объяснить появление такой теории конъюнктурными соображениями или полемическим задором, но, скорее, придется все же упрекнуть авторов в недооценке сущности империализма и вере в его «перерождение».

Возникает и такой вопрос: почему президент Трумэн не отважился на военное нападение на Советский Союз тогда, когда США располагал монополией на атомное оружие и даже когда монополия была нарушена, но США еще оставались недоступными для ответного удара?

Некоторые исследователи, в том числе в нашей стране, склонялись к тому, чтобы объяснить это «миролюбием» лидеров США, их «богобоязненностью». Представляется, однако, что существовали две истинные причины. Во-первых, количество атомных бомб (196 в конце 1945 года) и средств их доставки к целям в СССР не гарантировало победы. Атомные бомбардировки Японии были достаточно безопасными для США в том смысле, что производились с большой высоты, — бомбардировщики «Б-29» оказались недосягаемы для японской зенитной артиллерии и истребителей. Кроме того, Япония находилась на краю поражения и. что, может быть, самое важное, не могла угрожать территории Соединенных Штатов. Что касается Советского Союза, дело обстояло иначе. По подсчетам американских стратегов, нападение на СССР стоило бы им потери как минимум половины бомбардировщиков, принимающих участие в налетах. Существовал реальный риск не уничтожить военный и промышленный потенциал СССР — ни мощность, ни точность ударов по целям не обеспечивали успеха, — но потерять Западную Европу. Поэтому плодились новые планы, принимались решения: накопить силы, создать еще более мощное оружие — водородную бомбу, привлечь к нападению на Советский Союз как можно больше партнеров по блоку НАТО и другие государства из создававшихся военно-политических союзов. Потом появился план «Дропшот»: не только подвергнуть СССР более массированному удару, но и осуществить военную оккупацию его территории и стран Восточной Европы. Дальнейшие события известны — они опрокинули расчеты Вашингтона и Лондона.

Баланс сил между СССР и США, свидетельствовали советские и американские исследователи периода «холодной войны», исключал возможность ядерного конфликта. Уинстон Черчилль, когда-то настаивавший на том, чтобы запугать Сталина новым сверхмощным оружием, был недалек от истины, обронив впоследствии, что атомная бомба позволит предотвратить войну между двумя соперничающими блоками. Сейчас, когда противник, которого готовили к закланию, может очень больно укусить, если его тронуть, не без основания говорят, что паритет действительно не нужен, достаточно обладать способностью причинить потенциальному противнику непоправимый ущерб. Для России в ее нынешнем положении существенна соответствующая конфигурация триады стратегических ядерных сил — сухопутной, воздушной и морской (надводной и подводной) составляющих. Нашей стране в силу ее географического положения и материальных возможностей важно не соревноваться с Соединенными Штатами во всех частях триады, а сохранять и развивать именно сухопутную составляющую. Но сохранять, а не благостно доверять одним лишь добрым намерениям того, кто по-прежнему помышляет о «разрушенном до основания Карфагене», свозя на склады смертоносные ракеты с ядерными боеголовками, будто бы списанные по новому договору.

И еще об одном очень важном обстоятельстве следует вспомнить. В конце 70 — начале 80-х годов политические и военные лидеры США оказались перед архисложной задачей: ядерное оружие, на которое до сих пор делалась ставка в «холодной войне», перестало быть разумным инструментом политики в арсенале средств ниспровержения «главного противника». Провалилась концепция первого, нокаутирующего удара. Не срабатывала доктрина возмездия. Безосновательными оказались расчеты на нейтронную бомбу; на высокоточное оружие поражения разведанных целей; на «хирургические», упреждающие удары по ракетным базам на территории противника; на хитроумную систему защиты в атомных убежищах или в каких-то отдаленных районах, которых не коснутся удары противника и где можно отсидеться и переждать ядерный холокост. Причины пришлось увидеть не в мощном влиянии антивоенного движения, не в протестах широких масс населения против гонки вооружений, не в декларациях прогрессивных деятелей науки и культуры, решительно осуждавших скатывание к новой мировой войне, и, конечно, не в моральных факторах, насколько они приобрели значение для государственных мужей.

Разведывательным службам не нужно тратить дорогостоящих усилий, чтобы овладеть новой информацией. Наоборот, те, кто стал обладателем неожиданных для многих данных, перевернувших мышление стратегов, сами заинтересованы в том, чтобы политики и военные побыстрее узнали о страшной угрозе для всего человечества — возможности ядерного конфликта и невозможности использования атомного оружия для уничтожения противника. Необходимые выводы сделаны, — те, кто стремился к своей победе в атомной войне, расстались с честолюбивыми помыслами.

Лидеры стран, так или иначе готовящиеся к атомному Армагеддону, приняли к сведению леденящие душу открытые исследования ученых, не оставляющие сомнений в глобальном уничтожающем характере ядерной войны — независимо от того, кто первым нажмет ядерную кнопку. Американские и советские ученые обрели единодушие: кто бы это ни сделал, он фактически совершит самоубийство и обречет все человечество на неминуемую гибель.

Все прежние концепции исходили из того, что ядерная война, конечно, страшна по своим последствиям, несет чудовищные разрушения и смерть значительной части современной цивилизации. Однако кое-где, в том числе и в Вашингтоне, надеялись, что термоядерная война при всех ее разрушительных свойствах не затронет всей территории такого большого государства, как, например, США. К тому же нападающая сторона окажется серьезно ослаблена ответным или даже упреждающим ударом.

Наверное, нет необходимости прибегать к «страшилкам» и приводить подвластные ученым выводы — плод многолетних исследовательских работ. Достаточно вспомнить вашингтонскую конференцию ученых из многих стран 1983 года, на которой рассматривались сценарии атомной войны. Ведь даже самые мягкие из них не оставляли шансов на выживание — на Земле не осталось бы ни побежденных, ни победителей, ни тех, кто не принял бы непосредственного участия в атомной бойне. Последствия катастрофы, наступившей «ядерной зимы» и «ядерной ночи», носили бы глобальный характер, их можно сравнить разве что с одновременным ударом по нашей планете десятков тысяч тунгусских метеоритов; возникло бы неисчислимое количество побочных явлений, подобных извержению вулкана Кракатау в Индонезии в 1883 году и всемирному библейскому потопу, только без Ноева ковчега, ибо на нашей многострадальной Земле уже не нашлось бы горы Арарат или другого места, куда причалили бы и обрели убежище те, кому удалось уцелеть и иметь условия для продолжения рода. По всей планете пронеслись бы «огненные торнадо» (выражение немецкого ученого П. Крутцева, директора Института имени Макса Планка в ФРГ), окутав ее «толстым слоем сажи и пыли» с «последующим похолоданием и проникающей радиацией».

Нетрудно представить реакцию Вашингтона. Руководителям ЦРУ стало ясно, что единственная надежная гарантия избежать катастрофы — полностью исключить ядерную войну. К тому же Информационно-аналитический директорат Лэнгли располагал материалами о ядерном потенциале возможного противника, добываемыми резидентурами ЦРУ через агентов и с помощью средств технической и радиоэлектронной разведки. Не случайно в составе этого директората почти с момента создания ЦРУ функционировал специальный отдел стратегических и ядерных программ, призванный обрабатывать и анализировать информацию о ядерных объектах Советского Союза и других стран, о кризисных ситуациях, связанных с атомным оружием, о ракетах, способных доставлять ядерные заряды к целям.

Настоящей головной болью разведки стала утрата Соединенными Штатами атомной монополии, расползание атомного оружия по всему свету, расширение клуба ядерных держав сначала до пяти государств, являющихся постоянными членами Совета Безопасности ООН, а затем и сверх этого числа (Израиль, Индия, Пакистан). Количество так называемых пороговых стран (у которых возможно появление атомного оружия) растет; возрастает угроза, ядерного терроризма.

В Вашингтоне полным ходом шли поиски противоядия грозной опасности. Возможно, что «Стратегическая оборонная инициатива» Рональда Рейгана, больше известная у нас как «звездные войны», воспринималась некоторыми американцами как чудодейственное лекарство, предназначенное уберечь Соединенные Штаты от ядерной катастрофы. Вполне вероятно, что «Национальная противоракетная оборона» Джорджа Буша-младшего, требующая отказа США от Договора с СССР 1972 года по ПРО, тоже имеет целью успокоить жителей Америки. Ну что ж, блажен кто верует. Это, конечно, не относится к американскому военно-промышленному комплексу, озабоченному получением громадных сверхприбылей на новых заказах. Деньги, особенно когда они делают новые деньги, не пахнут.

Планы военного нападения на Советский Союз, его фактического уничтожения и оккупации хранились за семью печатями, в строжайшей тайне и не предавались гласности, если не считать выходки журнала «Кольерс», раздобывшего (похлеще иного иностранного агента) и огласившего в 1958 году на весь мир сценарий войны с СССР, основанный на плане «Дропшот». Однако текущая деятельность приносила каждый день новые проявления конфронтации, новые взрывы советофобии, которые укрепляли у нас образ США как оппонента Советского Союза, вырабатывали отношение к американским спецслужбам, и прежде всего к ЦРУ, поставленному на острие крестового похода против нашей страны как «главного противника».

В обоснование крестового похода против СССР, в оправдание огромных государственных расходов на вооруженные силы, спецслужбы и прочие атрибуты силового давления были запушены в оборот многочисленные мифы — о военном превосходстве СССР, о советской военной угрозе, о советской империи как средоточии зла, о невиданной агрессивности Советского Союза и т. п. Кстати, миф о советской военной угрозе появился впервые не в период «холодной войны», а значительно раньше — в 30-х годах.

Между тем даже в самом ЦРУ немало людей, мыслящих здраво, не верили созданным мифам. Так, бывший заместитель начальника Оперативного директората К. Мейер, покинувший ЦРУ в конце 70-х годов, отмечает: «Я не смог найти никаких убедительных свидетельств того, что Советский Союз сознательно планирует развязывание полномасштабной ядерной войны против Соединенных Штатов. Не нашел я и никаких доказательств того, что советские военные приготовления предназначены достичь в какой-то определенный момент своего зенита. Анализ советской военной доктрины — речей советских лидеров и разведывательных донесений — не дает в этом отношении причин для тревоги. Имеется общее согласие, что такая война была бы катастрофой для обеих сторон, и поэтому, если возможно, ее надо избежать».

Как известно, формально начало новому крестовому походу положило печально знаменитое выступление Уинстона Черчилля в Фултоне — фактически в соавторстве с Гарри Трумэном. Многие, правда, не считают началом «холодной войны» именно эту речь Черчилля в американском городке. И даже не жаркие схватки на Потсдамской конференции (как полагают другие), когда решался вопрос о послевоенном устройстве Европы и Трумэн сообщил Сталину о создании в США нового, сверхмощного оружия — атомной бомбы — под пристальным взглядом Черчилля, наблюдавшего за реакцией советского лидера на эту информацию. Все началось намного раньше, еще в тот период, когда шла кровопролитная битва с фашистской Германией. Последующие события — и директивы американской администрации, уже открыто провозглашавшей СССР своим главным противником, и действия ведомств США — подливали масло в огонь американо-советского противостояния. За речью Черчилля в Фултоне последовало образование Североатлантического союза, с включением в него поверженной во Второй мировой войне части Германии. Советский Союз как паутиной стал опоясываться густой сетью американских военных и разведывательных баз, сооружаемых и в государствах НАТО, и на территории зависимых от США стран, в частности Японии.

В 50 — 60-е годы спецслужбами США была создана по периметру Советского Союза, на территории сопредельных государств, сеть разведывательных постов, оборудованных специальной электронной аппаратурой для перехвата линий связи, наблюдения за запусками ракет, полетами самолетов, передвижением подводных лодок и надводных военных кораблей, для обнаружения ядерных объектов и испытаний атомного оружия.

В Норвегии, Турции, Пакистане были оборудованы взлетно-посадочные площадки и пункты управления для организации полетов высотных разведывательных самолетов У-2.

В обширный плацдарм развертывания и проведения разведывательно-подрывной работы против Советского Союза, его вооруженных сил и объектов, размещенных в ГДР, американские спецслужбы превратили территорию ФРГ и Западного Берлина. Так, еще в далеком 1953 году ЦРУ совместно с разведкой Великобритании — СИС оборудовало так называемый Берлинский туннель — сложнейшее подземное полукилометровое сооружение технической разведки для перехвата линий телефонной связи советских вооруженных сил в ГДР.

Подразделения радиоэлектронной разведки разместились в Канаде, Великобритании, на Шпицбергене, в Исландии, Норвегии, ФРГ, Турции, Иране, Пакистане, Японии, Южной Корее, на Тайване и в других странах. Пентагон в свою очередь окружал Советский Союз кольцом военных баз.

В 1951 году, в год разработки военно-стратегического плана «Дропшот», в США принят закон «О взаимном обеспечении безопасности». Он предусматривал специальные ассигнования на финансирование «любых отобранных лиц, проживающих в Советском Союзе, либо для объединения их в подразделения вооруженных сил, поддерживающих организацию Североатлантического договора, либо для других целей». Это противоречило взаимным обязательствам сторон, взятым при установлении дипломатических отношений между США и СССР, — «не создавать, не субсидировать, не поддерживать военные организации или группы, имеющие целью вооруженную борьбу против другой страны, и предупреждать всякую вербовку, предназначенную для подобных организаций и групп». А самое существенное — это вмешательство во внутренние дела Советского Союза, что не замедлило сразу проявиться в заброске американской разведкой вооруженных агентурных групп в западные, южные и восточные районы СССР. Важно подчеркнуть, что ЦРУ создавались не только специальные группы агентов для засылки в Советский Союз, — формировались боевые соединения из числа так называемых перемещенных лиц для вторжения в СССР и другие социалистические страны.

Сенатор Керстен, автор принятой к этому закону поправки об ассигнованиях, уточнял: «Моя поправка предусматривает возможность оказания помощи подпольным организациям, которые, возможно, имеются в этих странах или могут там появиться. Эта помощь заключается в том, чтобы осуществить прямую цель — свержение законных правительств в указанных странах». Любопытно, продолжает ли закон «О взаимном обеспечении безопасности» с поправкой Керстена действовать в настоящее время или отменен?

С началом «холодной войны» мир стал ареной ожесточенных тайных сражений американских и советских спецслужб. Создание ЦРУ (1947), порожденного конфронтацией США и СССР, появление новых разведывательных подразделений, нацеленных в основном на Советский Союз, огромного разведывательного сообщества — вот со стороны США основные организационные вехи этих сражений. Руководители американской разведки подчеркивали, что организация разведывательно-подрывной работы против Советского Союза — это приоритетное направление в ее деятельности. Принципиальное отношение к СССР как к «главному противнику» не менялось при всех зигзагах и поворотах в американо-советских отношениях — от открытой, нескрываемой враждебности до редких периодов разрядки. Для достижения поставленных целей активно использовались шпионаж, экономические диверсии, «психологическая война». На службу разведке ставились мощные экономические возможности, достижения ученых и специалистов во многих областях науки и техники.

Помимо собственных сил и средств спецслужбы США вовлекали в свои акции против Советского Союза многие звенья государственного аппарата, в том числе дипломатические службы, а также неправительственные организации, не говоря уже о том, что ЦРУ в рамках разведывательного сообщества выполняло координирующую роль в обработке и реализации всей добываемой информации.

Вторая половина XX века чуть ли не ежедневно приносила все новые свидетельства ожесточенных схваток спецслужб СССР и США, в ходе которых сторонам приходилось и одерживать блестящие победы, и переживать горечь поражений. Перечень битв советских и американских спецслужб займет не один том, если когда-нибудь все материалы выйдут из секретных архивов и исследователи решат взяться за эту трудоемкую работу.

Ну а пока вашингтонские стратеги не собираются сдавать в архивные хранилища военные планы и разработки, необходимо искать новые полигоны, дать ход новым технологиям.

В канун 21 столетия мир потрясло военное нападение блока НАТО на Югославию. Одни хоронят убитых во время бомбардировок, с тоской смотрят на огромные разрушения, причиненные народному хозяйству, инфраструктуре государства, личной собственности, готовятся предъявить счет агрессорам, практически безнаказанно творящим кровавые злодеяния. Другие упиваются плодами своих бомбовых и ракетных ударов, восторгаются точностью попаданий в цели на югославской земле, которые намечены в штабах НАТО для уничтожения. Третьи пытаются увещевать агрессоров — организаторов бойни: Соединенные Штаты и их главного партнера Великобританию. Уже несколько лет длится кровавая вакханалия в Ираке, который подвергается экзекуции по любому поводу.

В 21 веке удары Вашингтона, Лондона и некоторых их партнеров обрушились на Афганистан. Ковровыми бомбардировками хотели покарать террористов, но попадали и по другим мишеням, убивая мирных жителей, уничтожая города и кишлаки. Надо испытать новое оружие, нужны новые Хиросимы и Нагасаки. Заодно можно опоясать новыми военными базами Россию — на всякий случай. «Карфаген должен быть разрушен!»