49. Суть открытий
Боюсь, что в нынешнем лихорадочном состоянии я не сумею сосредоточиться на том, что действительно важно.Из «Ритма войны», с. 3
Под тщательным наблюдением большого числа охранников-певцов Навани приступила к организации работы своих ученых.
Ситуация была непростая. Навани не хотела выдавать больше, чем было абсолютно необходимо. Но если она не добьется хоть каких-то успехов, Рабониэль в конце концов заметит это и примет меры.
Пока что Навани поручила ученым заняться бесполезными делами. Певцы держали ее людей взаперти в одной из двух библиотечных комнат, поэтому Навани приказала подопечным и младшим ревнителям прибраться. Они собрали старые проекты и коробки с записями, затем вынесли их в коридор. Им нужно было освободить место.
Более опытным ученым она велела произвести ревизию: вернуться к проектам и либо проверить расчеты, либо нарисовать новые эскизы. Ревнители принесли свежие журналы учета, чтобы просмотреть цифры, в то время как Рушу развернула большие схемы и поручила нескольким молодым женщинам измерять каждый отрезок. На это уйдет несколько дней, а может, и больше – и это тоже вполне естественное занятие. Навани часто затевала пересчеты после перерыва. Это возвращало ученым способность верно мыслить, и иногда они находили неизбежные ошибки.
Довольно скоро в комнате воцарился порядок. Повсюду раздавались успокаивающие звуки: шелест бумаги, поскрипывание перьев, тихие обсуждения. Не было ни спренов творчества, ни спренов логики, которых часто привлекал самозабвенный труд. Навани надеялась, что певцы не заметят эту странность.
Их стражники вечно путались под ногами, держась достаточно близко, чтобы подслушивать, что Навани говорит своим людям. Она привыкла давать ученым достаточно свободы для творчества, вместе с тем аккуратно направляя их в нужную сторону. Такое количество певцов этому мешало, и Навани часто замечала взгляды, которые ее подопечные бросали на какого-нибудь вооруженного головореза поблизости.
По крайней мере большинство из них были простыми солдатами. Только одна Сплавленная, кроме Рабониэли, оставалась рядом с учеными, и она не была из тех пугающих, которые могли сливаться с камнем. Нет, это была Сплавленная того же типа, что и Рабониэль, высокая, с хохолком на макушке и длинным лицом в бело-красных разводах. Фемалена сидела на полу, наблюдая за ними остекленевшими глазами.
Во время утренней работы Навани тайно следила за этой Сплавленной. Ей говорили, что многие Сплавленные не в себе, и эта, похоже, из их числа. Она часто смотрела в никуда, а потом хихикала. Мотала головой из стороны в сторону. Зачем Рабониэли понадобилось держать здесь эту фемалену – чтобы она наблюдала за Навани? Неужели осталось так мало здравомыслящих Сплавленных, что другого выбора нет?
Навани прислонилась к стене, прикоснулась ладонями к камню – там, где гранатовая жила почти незаметно бежала вдоль пласта, – и сделала вид, что наблюдает, как несколько молодых женщин выносят коробки с бумагами в коридор.
«Ты не разговаривала со мной прошлой ночью», – сказал Сородич.
– За мной следили, – прошептала Навани. – Мне не разрешили жить в собственных комнатах, а отвели в комнату поменьше. Нам придется говорить здесь. Ты слышишь меня, если я говорю так тихо?
«Да».
– Ты видишь, что делает Рабониэль?
«Она приказала нескольким рабочим установить стол рядом со щитом и занялась испытаниями, чтобы выяснить, сможет ли взломать его».
– А она сможет?
«Я не знаю. Щит включили впервые. Но она, кажется, не понимает, что это ты его активировала. Она объяснила другим, что, должно быть, случайно запустила какой-то неизвестный предохранитель, оставленный древними Сияющими. Она думает, что я умерло – ведь башня не работает».
– Любопытно, – прошептала Навани. – С чего бы ей так думать?
«Ей сказала Полуночная Матерь. Та Несотворенная, что обитала здесь столько лет, пока ее не спугнули твои Сияющие. Я все это время пряталось от нее, никогда не сопротивлялось, и потому она думает, что я мертво».
– Все это время? Как долго?
«Века».
– Разве это не было трудно?
«Нет. С какой стати? Века для меня ничего не значат. Я не старею».
– Другие спрены ведут себя так, будто время имеет смысл.
«Сияющие спрены, да. Они затеяли спектакль – притворяются мужчинами или женщинами, маленами или фемаленами, а на самом деле они не являются ни тем ни другим. Они думают как люди, потому что хотят быть похожими на людей. Я не притворяюсь. Я не человек. Мне не нужно заботиться о времени. Мне не нужно походить на тебя. Мне не нужно умолять тебя о внимании».
Навани приподняла бровь, вспомнив, что Сородичу все же пришлось просить ее о помощи, но прикусила язык. Как лучше всего использовать это преимущество? Каков же путь к свободе? Навани нравилось думать, что она может видеть закономерности, создавать порядок из хаоса. Из этой неразберихи точно есть выход. Она обязана в это верить.
«Отнесись к этому как к любой другой проблеме, – мысленно обратилась Навани к самой себе. – Используй систематический подход, разбей ее на части, с которыми можно справиться».
Прошлой ночью она определилась с несколькими общими планами действий. Во-первых, надо удержать уже отвоеванную территорию. То есть убедиться, что щит Сородича остался на месте.
Во-вторых, она должна сообщить о случившемся Далинару и тем, кто снаружи.
В-третьих, нужно выяснить, как враг лишил Сияющих сил. По словам Сородича, это было связано с повреждением древних башенных систем защиты. Нужно отключить их.
Наконец, ей нужно было обратить эту силу против захватчиков. А еще организовать контратаку с помощью пробужденных Сияющих.
Пока она сидела в этом подвале как в ловушке, постоянно под наблюдением, задачи казались невыполнимыми. Но ее ученые заставили корабль взлететь. С их помощью она справится.
Навани подсчитывала стражников-певцов, пока они прогуливались по комнате, заглядывая через плечо работающим ученым. Один остановил девушек, которые несли записи, и проверил коробки. Сплавленная наблюдала за Навани, не переставая вертеть головой и громко напевать. Навани скрыла, что это ее нервирует, и повернулась так, чтобы певица не видела ее губы.
– Давай предположим, – продолжила она еле слышно, – что Рабониэли хватит ума понять, что защиту для тебя создали древние Сияющие. Каков лучший способ, которым она могла бы обойти ее?
Сородич не ответил, и Навани забеспокоилась.
– Что-то случилось? Ты в порядке?
«В порядке. Но мы не друзья, человек. Ты – работорговка. Я тебе не доверяю».
– До сих пор доверял.
«По необходимости. Теперь мне ничего не угрожает».
– И как долго это продлится? Хочешь сказать, Рабониэль не сможет взломать щит?
Сородич не ответил.
– Ладно, как хочешь, – сказала Навани. – Но я не смогу придумать, как тебе помочь, если не узнаю твоих слабостей. Ты останешься один и будешь полностью зависим от решений Рабониэли.
«Ненавижу человечье племя… – в конце концов сказал Сородич. – Люди искажают сказанное и всегда делают вид, что они правы. Как скоро ты потребуешь, чтобы я связалось с человеком, отказалось от свободы и рискнуло жизнью? У тебя точно найдутся замечательные объяснения, почему я должно так поступить».
На этот раз промолчала Навани. Сородич мог создать еще одного узокователя, и, учитывая, как полезны были силы Далинара в условиях войны, со стороны Навани было бы глупостью упускать такой шанс. Ей действительно придется отыскать способ, вынуждающий Сородича опять связать себя узами с человеком. Надо будет найти кого-то безобидного. Того, кто не работал с фабриалями, не занимался политикой. Того, кто мог бы понравиться Сородичу.
Пока что она не собиралась настаивать. У Сородича, несомненно, имелись странные привычки, но общался он вполне по-человечески, что бы при этом ни утверждал. И Навани могла предсказать, как поступил бы человек на его месте…
«Возможно, Рабониэль слышала о созданном нами щите, – наконец сказал Сородич. – Следовательно, она может понять, как его обойти».
– Расскажи мне еще, – попросила Навани.
«Щит – это экстраполяция Потока Духозаклинания. Он заставляет воздух на определенном участке пространства затвердевать, убеждая его, что он стекло. Чтобы щит работал, систему надо подпитывать буресветом извне. Рабониэль может это понять – особенно если исследует остатки узла, который ты использовала для активации щита. Есть другие такие же узлы, чьи кристаллы подключены непосредственно к моему сердцу. Всего их было четыре. Один ты уничтожила. Если она обнаружит какой-нибудь из оставшихся, сможет им воспользоваться, чтобы исказить мою суть».
– Значит, мы должны найти их первыми, – решила Навани. – И уничтожить.
«Нет. Ни в коем случае! Это ослабит щит и разрушит его. Мы должны их защитить. Система и так ослаблена, ведь один ты сломала. Не думай, что, раз я разрешило тебе поступить подобным образом, можно продолжать в том же духе. Человеки вечно все ломают».
Навани тяжело вздохнула. Ей следовало очень осторожно подбирать слова.
– Я не сломаю ни одного из них, если это не будет абсолютно необходимо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как тебе удалось связаться со мной раньше? Ты умеешь пользоваться даль-пером?
«Ненавижу эти штуки. Но пришлось воспользоваться».
– Да, но как? У тебя где-то есть руки?
«Просто помощники. Есть безумная женщина, запертая в монастыре, с которой я связался. Те, кто изолирован, те, чьи души истончились, иногда оказываются чувствительны к спренам. Но эта только записывала все, что я говорило, и никогда не отвечала. Я велело Даббиду принести ей даль-перо и писало через нее».
Проклятье. От такого мало пользы, в особенности теперь, когда даль-перья не работали.
– Как враг сумел лишить Сияющих сознания? – спросила Навани.
«Это аспект Ура, Башни, – сказал Сородич. – Защита, созданная для того чтобы воспрепятствовать проникновению Сплавленных – и Несотворенных, в зависимости от обстоятельств».
– Я столкнулась с фабриалем, предназначенным для того же самого, – он, я думаю, был смоделирован по образцу части самосветной колонны. Не хочу показаться грубой, но почему ты не включил эту защиту, когда они напали?
Сородич на какое-то время замолчал, и Навани задумалась, не зашла ли она слишком далеко. К счастью, существо снова заговорило, тихо.
«Я… было ранено. Тысячи лет назад произошло нечто, изменившее певцов. Я тоже пострадало».
– Ты говоришь о наложении пут на Несотворенных, которое лишило певцов их форм? – уточнила Навани, скрывая свое потрясение.
«Да. Этот ужасный поступок отразился на душах всех, кто обитает на Рошаре. Включая спренов».
– Почему ни один спрен не упомянул об этом?
«Я не знаю. Но в тот день я утратило ритм своего света. Башня перестала работать. Мой отец, Честь, должен был помочь мне, но он сходил с ума. И вскоре он умер…»
В голосе Сородича было столько печали, что Навани не стала настаивать на ответе. Такой поворот все изменил.
«Когда эта Сплавленная коснулась меня, – продолжил Сородич, – она исказила часть моей сути, заставила ее звучать в унисон с Враждой. Раньше такое было невозможно, однако теперь все изменилось. Она наполняет мой организм его светом, разрушает меня. Искажает меня».
– Значит… – медленно проговорила Навани, – если бы мы сумели придумать, как уничтожить пустосвет внутри тебя или каким-то образом восстановить утраченный ритм, ты сумел бы опять включить защиту?
«Полагаю, да. Но мне кажется, это невозможно. Я думаю… мы обречены».
Перемена настроения казалась знакомой, человеческой. Навани чувствовала то же самое. Она уперлась затылком в стену и закрыла глаза.
«Разбить задачу на мелкие кусочки, – напомнила она себе. – Защищать Сородича достаточно долго, чтобы разобраться с другими проблемами. Вот что ты должна сделать в первую очередь».
Карту нельзя нарисовать сразу. Она возникает штришок за штришком. Такова суть открытий.
«Но…» – вдруг начал Сородич.
Навани открыла глаза.
– Но что?
«Но возможно, нам не придется будить Сияющих. В башне есть двое, которые не заснули».
Она опять с трудом сохранила спокойный вид. Почему же Сородич не упомянул об этом сразу?
– Как?
«С одной все понятно. Она бодрствует, потому что ее создали странным способом: она использует свет не так, как все остальные. Моя мать сотворила ее для этой цели. Но я ее потеряло и не знаю, где искать. Девушка. Гранетанцор».
– Крадунья, – сказала Навани. Она и впрямь всегда была странной. – Ты ее больше не видишь?
«Думаю, одна из причин, по которым я могу видеть части башни, заключается в том, что между мной и Сияющими есть Связь. Я время от времени видело эту девочку, но вчера она исчезла. Она была в клетке – подозреваю, ее окружили ралкалестом. Есть еще один. Мужчина. Он должен принадлежать к Четвертому Идеалу, однако у него нет доспехов. Значит… он где-то между третьим и четвертым. Возможно, близость к моему отцу и к Потоку Адгезии удерживает его в сознании. Его сила – сила уз. Он ветробегун, но больше не носит форму».
Каладин.
– Ты можешь с ним связаться?
Первой целью Каладина был буресвет. К счастью, он точно знал, где найти заряженные сферы. Рабочие часто устанавливали фонари из самосветов в оживленных коридорах, разгоняя темноту и делая пространство более уютным и гостеприимным. В частности, такое освещение установили на шестом этаже, достаточно далеко от клиники его семьи, чтобы он не опасался приблизиться.
Сперва он ощупью пробирался по темным коридорам возле своего укрытия на одиннадцатом этаже. Вместе с Сил они составили мысленную карту местности, затем медленно двинулись к периметру. Когда вдали мелькнул первый проблеск солнечного света, Каладин словно вышел из клетки работорговца, и ему с трудом удалось не броситься туда со всех ног.
Медленно, равномерно, осторожно. Он позволил Сил исследовать местность впереди. Она подкралась к балкону и выглянула наружу. Каладин притаился в темноте, ожидая, наблюдая и прислушиваясь. Наконец она метнулась назад и сделала круг в воздухе, сигнализируя, что не заметила ничего подозрительного.
Каладин вышел на свет. Он попытался запомнить рисунок на стенах в этом самом дальнем коридоре, затем бросил взгляд в недра одиннадцатого этажа. Коридор был, по сути, прямым путем к его укрытию. Дурацкое воображение тотчас подбросило вариант будущего: вот он забывает дорогу и оставляет Тефта умирать, чахнуть – и, возможно, проснуться в конце. Погибнуть в одиночестве, в ловушке, в ужасе…
Каладин покачал головой и медленно шагнул к перилам балкона, откуда можно было обозреть пространство снаружи башни. Они не видели ни одного охранника, пока шли сюда. Небесные рядом тоже не летали. Что происходит? Неужели они по какой-то причине отступили?
Нет, он все еще чувствовал отупляющий гнет, признак воздействия, которым подавляли Сияющих. Каладин высунулся за край. На плато он увидел фигуры в синих мундирах, охранявшие Врата на обычных постах. Он почувствовал облегчение и даже недоверие. Неужели все это было каким-то ужасным кошмаром?
– Каладин! – прошипела Сил. – Кто-то идет.
По коридору кто-то прошел, и они вдвоем прижались спинами к ближайшей стене. Раздались голоса – говорили по-азирски, ритмично. Певцы-стражники; Каладин успел заметить копья. Он чуть не кинулся на них, но сдержался. Должен существовать более простой и менее шумный способ заполучить оружие.
Враг явно все еще контролировал ситуацию. И пока он размышлял, ему открылась истина.
– Они намеренно придали башне такой вид, чтобы снаружи казалось, будто ничего не произошло, – прошептал он Сил после того, как патруль скрылся из вида. – Они знают, что Далинар пошлет ветробегунов на разведку, как только связь выйдет из строя, поэтому враг пытается сделать вид, что это место не было завоевано. Это либо иллюзии Сплавленных, либо люди-сообщники, возможно остатки армии Амарама в украденной форме.
– Ветробегуны не смогут подобраться достаточно близко, чтобы узнать правду, иначе их силы пропадут, – сказала Сил.
– Такое будет выглядеть подозрительно, – согласился Каладин. – Обман не продержится долго.
Они двинулись к ближайшей лестнице. Похоже, она не охранялась, но он все равно послал Сил проверить. Начав спускаться, они обнаружили, что десятый, девятый и восьмой этажи почти не стерегут. Башня была слишком огромной, чтобы контролировать ее целиком. Хотя они заметили еще один патруль по периметру, идти было легко – до седьмого уровня. Здесь, намереваясь проникнуть на более населенный шестой, они обнаружили охранников у подножия первых пяти лестниц, которыми попытались воспользоваться.
Пришлось забраться вглубь в поисках лесенки, которую помнила Сил. Это означало новое погружение во тьму. Для Каладина солнечный свет был так же жизненно важен, как пища или вода. Покидать его было мучительно, но он сделал это.
Лестница поменьше, как они и рассчитывали, не охранялась. В тишине и темноте они спустились на шестой этаж. Похоже, большая часть человеческого населения башни все еще сидела взаперти. Враг еще не полностью овладел управлением башни, что давало Каладину шанс. С этой мыслью он отправил Сил на задание.
Она пронеслась к комнатам с балконами, оставив его на корточках на лестничной площадке, вооруженного скальпелем. Каладин дрожал, жалея, что у него нет кителя или куртки. Он ни разу не чувствовал в башне такого холода. Что бы ни сделал враг, чтобы остановить Сияющих, это также мешало другим функциям Уритиру. Он переживал за людей.
В конце концов Сил вернулась.
– Твоя семья, как и все остальные, заперта в квартире, – тихо сказала она. – Но у их дверей стоят настоящие стражники. Я не осмелилась заговорить с твоим отцом или матерью, но видела их вместе через окно. Они выглядят здоровыми, хотя и напуганными.
Каладин кивнул. Видимо, это лучшее, на что он мог надеяться. Отец наверняка сумел заболтать певцов и избежать неприятностей.
Сил и Каладин пробрались внутрь – в коридор, где устанавливали фонари. Рабочие оставили здесь кучу фонарей и инструменты, с помощью которых сверлили отверстия в камне для их креплений.
Самосветов не нашлось, и фонари в этом коридоре были пусты. Но в следующем коридоре они оказались заполнены аметистами – самосветами среднего размера, чуть больше броума. Это означало много буресвета, если он сможет вытащить добычу.
– Что скажешь? – спросил Каладин у Сил. – Берем ломик, быстро их вскрываем и удираем?
– Боюсь, будет слишком шумно, – сказала она, приземляясь на один из фонарей.
– Я мог бы просто украсть буресвет и наполнить сферы, которые при мне. Жаль, что не получится забрать хоть часть камней. Мне нужен резерв побольше.
– Мы могли бы попытаться найти хранительницу фонарей и забрать ее ключи.
– За этот этаж отвечает светлоглазая, которая живет где-то на третьем. Лопен пытался уговорить ее с ним поужинать.
– Еще бы… Но наверное, искать ее будет трудно и опасно.
– Согласен.
Она постояла на вершине светящегося фонаря, потом перелетела к его боковой части, превратилась в светящуюся ленточку и проскользнула в маленькую замочную скважину. Сил не могла проходить сквозь твердые предметы, но у нее, как правило, неплохо получалось протискиваться через трещины или дырочки.
Лента завертелась внутри фонаря. Эти штуковины были железными, прочными, защищенными от вандалов. У них были стеклянные стенки, укрепленные металлической решеткой. Ключ отпирал одну из граней, позволяя открыть ее и получить доступ внутрь. Другие грани фонаря можно было отпереть изнутри и также открыть.
Сил подлетела к одной из этих защелок и снова превратилась в человека. Теоретически, если не нашлось ключа, можно было разбить стекло и проволокой вручную повернуть внутренние защелки, чтобы открыть одну из граней. Но толстое стекло и железная паутина превращали это в непростую задачу.
Сил толкнула задвижку, но та оказалась слишком тяжелой. Спрен уперла руки в бока, пристально глядя на непокорную штуковину.
– Попробуй сплетение, – крикнула Сил, и ее голос, эхом отразившись от стекла, прозвучал громче, чем полагалось бы такой крошечной фигурке.
– Сплетения не действуют, – тихо сказал Каладин, краем глаза наблюдая, не появится ли в коридоре патруль.
– Гравитационные – да, не действуют. Но есть и другие!
У ветробегунов было три разновидности сплетений. Чаще всего Каладин использовал гравитационное: вливал буресвет в предмет или человека и менял направление силы тяжести. Но были еще два. Он испытал полное сплетение, когда нес Тефта в клинику во время вторжения. Оно позволяло наполнить предмет буресветом и прилепить его к любой поверхности. Он этим пользовался в те давние дни, когда был мостовиком и приклеивал камни к стене ущелья.
Последнее сплетение было самым странным и загадочным из трех. Обратное сплетение заставляло один объект притягивать к себе другие. Это было похоже на гибрид двух первых сплетений. Зарядив поверхность, Каладин приказывал ей тянуть к себе определенные предметы – и они смещались в нужном направлении. Как будто… как будто заряженный объект становился источником силы тяжести. Будучи мостовиком, Каладин неосознанно применял это сплетение, заставляя стрелы отклоняться от траектории и попадать в мост, а не в его друзей.
– То, что ты называешь «сплетениями», – сказала ему Сил, – на самом деле два потока, действующих совместно. Гравитация и Адгезия в разном соотношении. Ты сказал, гравитационные сплетения не работают, в отличие от адгезионных. Как насчет обратного сплетения?
– Не пробовал, – признался Каладин.
Он шагнул в сторону и извлек буресвет из другого фонаря. Почувствовал энергию, силу в своих венах – то, чего так жаждал. Он улыбнулся и отступил назад, сияя силой.
– Попробуй сделать так, чтобы стекло притягивало защелку, – сказала Сил, жестикулируя. – Если вынудишь эту штучку сдвинуться в нужном направлении, она выскочит – и фонарь откроется.
Каладин прикоснулся к боковой стороне корпуса фонаря. Весь последний год он практиковался в сплетениях. Сигзил вел наблюдение, заставляя его, как обычно, проводить эксперименты. Они обнаружили, что обратное сплетение требует команды – или, по крайней мере, визуализации нужного результата. Наполняя стекло буресветом, он пытался вообразить, как оно притягивает предметы.
Нет, не все предметы. Конкретно защелку.
Буресвет сопротивлялся. Как и в случае с основным гравитационным сплетением, Каладин чувствовал силу, но что-то ее блокировало. Однако в этом случае препятствие было слабее. Он сосредоточился, надавил сильнее, и… свет хлынул из него, как вода через внезапно открывшийся шлюз. Обратное сплетение не вызвало яркой вспышки, которую стоило ждать, учитывая потраченный буресвет. Оно и в этом смысле действовало шиворот-навыворот. Но вслед за манипуляциями Каладина раздался слабый щелчок.
Невидимая сила потянула защелку, и та выскочила из корпуса. Каладин нетерпеливо открыл фонарь, вытащил самосвет и сунул в карман.
Сил выскочила наружу.
– Каладин, надо чаще практиковаться. У тебя не получается использовать его инстинктивно, как два других.
Он задумчиво кивнул и вернул буресвет, влитый в корпус фонаря. Затем они вдвоем украдкой двинулись по коридору, погружая его в темноту по мере того, как камни перемещались в карман Каладина.
– Обратное сплетение требует усилий, – тихо объяснил Каладин, обращаясь к Сил. – Однако это заставляет меня задуматься, смогу ли я каким-то образом заставить основные гравитационные сплетения функционировать.
Он привык полагаться на них в бою – на способность взлетать самому или отправлять в полет противника. Даже на простую возможность сделать себя легче, чтобы проще было сражаться.
Он разобрался с последним фонарем и остался доволен добычей: целый карман буресвета. По меркам родного города – настоящее богатство, хотя он уже привык распоряжаться такими деньгами. Спрятав самосветы в темный мешочек, чтобы карман не сиял, он решил, что пора приступить к следующему заданию – добыть припасы.
На этот раз они держались внутренней части этажа, откуда свет фонаря выдал бы им приближение патруля. Каладин повел Сил вниз по ступенькам, так как хорошо знал, где взять еду и воду.
Как он и надеялся, монастырь посреди четвертого этажа не представлял особого интереса для певцов. По пути ему попались всего два дозорных в униформе, но удалось прокрасться мимо них по боковому коридору и отыскать неохраняемую дверь.
Проникнув в монастырь, Каладин и Сил тихонечко прошли по коридору, вдоль которого тянулись камеры. Он все еще так о них думал, хотя здешние ревнители настаивали, что их приют – не тюрьма. Конечно, комнаты, в которых жили сами ревнители, были хорошо освещены, меблированы и по-домашнему уютны. Каладин нашел одну такую по свету из-под двери, проверил нарисованный на дереве глиф и проскользнул внутрь.
Внутри оказался ревнитель – тот самый, с которым он встретился, когда пришел сюда в первый раз. Каладин узнал, что его зовут Куно. Ревнитель читал, но попытался – и не смог – надвинуть очки на глаза, когда Каладин в спешке пересек комнату и знаком призвал его к молчанию.
– Другие охранники есть? – прошептал Каладин. – Кроме тех, что у парадного входа.
– Н-нет, светлорд, – ответил Куно, теребя бесполезные очки. – Я… Как? Как вы здесь оказались?
– Милостью божьей или удачей. Я еще не решил, что именно. Мне нужны припасы. Пайки, кувшины с водой. Медикаменты, если есть.
Мужчина икнул, затем наклонился ближе, не обращая внимания на очки в своей руке, и прищурился на Каладина:
– Клянусь Всемогущим. Это действительно вы, Благословенный Бурей…
– У тебя есть то, что мне нужно?
– Да, да.
Куно поднялся, проводя рукой по бритой голове, а затем вышел из комнаты.
– Ты был прав, – сказала Сил с плеча Каладина, когда он последовал за ревнителем. – Вероятно, они захватили все посты охраны, клиники и казармы. Но не отдаленный приют для душевнобольных…
Куно отвел их в маленькую кладовую. Внутри Каладин смог найти почти все, что ему требовалось. Больничный халат и судно для Тефта. Различные другие предметы одежды. Губку и тазик для умывания, даже большой шприц для кормления больных в бессознательном состоянии.
Каладин упаковал все в мешок вместе с бинтами, фатомной корой от боли и антисептиком. Затем последовали сухие пайки, в основном духозаклятые, но и они годились. Он привязал четыре деревянных кувшина с водой к веревке, которую мог повесить себе на шею, затем заметил ведро с какими-то чистящими средствами. Он выбрал четыре щетки для мытья пола – с толстой щетиной и крепкими деревянными ручками.
– Собираетесь… драить полы, Сияющий? – удивился ревнитель.
– Нет, но я больше не могу летать, поэтому мне нужны эти штуки, – сказал Каладин, запихивая их в сумку. – У тебя ведь нет бульона?
– Готового нет.
– Жаль. А как насчет оружия?
– Оружия? Зачем? У вас же есть клинок.
– Сейчас он не работает.
– Ну, мы не держим здесь оружия, светлорд, – сказал Куно, вытирая струящийся по лицу пот. – Буря свидетельница. Вы что же… собираетесь с ними драться?
– По крайней мере, сопротивляться. – Каладин накинул веревку с кувшинами себе на шею, затем с некоторым усилием встал и поправил груз так, чтобы веревка не слишком сильно впивалась. – Не говори никому обо мне. Я не хочу, чтобы тебя потащили на допрос. Мне понадобится больше припасов.
– Вы… вы вернетесь? Будете делать это… регулярно? – Ревнитель снял очки и снова вытер лицо.
Каладин положил руку ему на плечо.
– Если потеряем башню, то проиграем войну. Я не в том состоянии, чтобы сражаться. Но другого выхода нет. Мне не надо, чтобы ты брался за копье, но если сможешь готовить для меня бульон и заполнять мои кувшины водой раз в несколько дней…
– Ладно. – юноша кивнул. – Я смогу… Я справлюсь.
– Славный малый, – ответил Каладин. – Как я уже сказал, держи это в секрете. Не хочу, чтобы люди вбили себе в голову, что им надо хвататься за оружие и воевать против Сплавленных. Я должен либо передать весточку Далинару, либо разбудить других Сияющих, иначе мы не выберемся из этого бардака.
Он втянул немного буресвета, чтобы проще было нести груз, и при виде свечения ревнитель явно приободрился.
– Жизнь прежде смерти, – сказал ему Каладин.
– Жизнь прежде смерти, Сияющий, – отозвался Куно.
Каладин подхватил свои мешки и направился в темноту. Он шел медленно, но в конце концов добрался до одиннадцатого этажа. Здесь он сориентировался, пока Сил рыскала вокруг, пытаясь вспомнить дорогу. Им не стоило беспокоиться – в гранатовой жиле на полу появилась маленькая искорка света.
Они последовали за светом в комнату, где оставили Тефта. Дверь открылась легко, не требуя для этого большого количества буресвета. Внутри Каладин сложил свои припасы, проверил, как там его друг, а затем начал более тщательную инвентаризацию добычи. Гранатовый огонек сверкнул на полу рядом с ним, и он провел пальцами по хрустальной жиле.
Тут же в его голове раздался голос:
«Великий маршал? Это правда? Ты в сознании и способен действовать?»
Каладин вздрогнул. Это был голос королевы.
«Светлость Навани? – произнес голос Каладина в голове бывшей королевы. – Я в сознании. В основном способен действовать. Мои силы… ведут себя странно. Не знаю, почему я не в коме, как остальные».
Навани с облегчением перевела дух. Сородич видел, как он прокрался на четвертый этаж, а потом совершил набег на монастырь за припасами. Пока он возвращался, Навани сделала несколько кругов по библиотечной комнате – разговаривала с учеными, подбадривала их, – чтобы не вызвать подозрений. Теперь она вернулась на прежнее место: сидела, прислонившись к стене, и изображала скуку.
На самом деле она испытывала совсем другие чувства. У нее появился Сияющий рыцарь – может, два, если Сородич найдет Крадунью.
– Это хорошо, – прошептала она, и Сородич передал ее слова Каладину. – Пока что мне приходится сотрудничать с захватчиками. Они держат меня и моих ученых в восточной подвальной комнате, рядом с колонной из самосветов.
«Вы знаете, что случилось с Сияющими?» – спросил он.
– В какой-то степени, – прошептала Навани. – Если не вдаваться в детали, в башне есть древняя защита от врагов, которые используют пустосвет. Ученая из Сплавленных обратила ее против нас: теперь защита подавляет тех, кто использует буресвет. Но ей не удалось довести свое дело до конца. Я едва успела ее сдержать, возведя барьер вокруг колонны. К сожалению, тот же самый барьер не дает мне отменить то, что она успела сделать.
«Итак… как же нам быть?»
– Не знаю, – призналась Навани.
Далинар, вероятно, велел бы ей действовать решительно, притворяться, что у нее есть план, когда у нее его нет, – но она не была генералом. Притворство никогда не работало с ее учеными; они ценили честность.
– У меня едва хватило времени, чтобы все спланировать, и я все еще не пришла в себя после вчерашнего.
«Мне знакомо это чувство».
– Враг каким-то образом заставил Клятвенные врата работать, – сказала Навани, и в ее голове созрел план. – Моя первая цель – продолжать защищать Сородича, спрена башни. Моя вторая цель – передать весточку мужу и другим монархам. Если бы мы смогли выяснить, как враг заставляет Клятвенные врата действовать, я могла бы включить даль-перо и послать предупреждение.
«Неплохое начало, светлость, – сказал Каладин. – Я рад, что у меня есть подсказка, куда направить силы. Так вы хотите, чтобы я выяснил, как они управляют Клятвенными вратами?»
– Вот именно. Моя единственная догадка заключается в том, что они каким-то образом питают их пустосветом, но в прошлом я уже пыталась заставить фабриали работать на пустотном свете и потерпела неудачу. Однако я точно знаю, что у врага имеются рабочие даль-перья. Я не смогла хорошенько рассмотреть ни одно из них, но если бы ты смог узнать, как они используют Врата или другие фабриали, мне было бы с чем работать.
«Для этого придется подобраться поближе к Вратам. И чтобы никто не заметил».
– Да. Ты сможешь? Я помню, ты сказал, что твои силы частично сохранились.
«Я… я найду способ, светлость. Подозреваю, что до ночи враг не будет использовать Клятвенные врата. Думаю, они притворяются, что с башней все в порядке – на случай если Далинар пошлет разведчиков. У них есть патруль снаружи, какие-то люди в алетийской униформе. Ночью даже далекие ветробегуны, пытающиеся наблюдать, будут видны в темноте. Я подозреваю, что они сочтут это время суток наиболее безопасным для использования Врат».
Действительно, любопытно. Как долго, по мнению Рабониэли, продлится спектакль? Наверняка Далинар уйдет с поля боя в Азире и всеми силами попытается выяснить, что случилось с Уритиру. Если только в этом не было аспектов, которые Навани не учла.
Последствия пугали ее. Запертая в подвале, она как будто ослепла.
– Великий маршал, – сказала она Каладину, – я попытаюсь связаться с тобой завтра примерно в это же время. А до тех пор будь осторожен. Враг будет искать способ разрушить щит, который я воздвигла. В башне спрятаны четыре узла, большие заряженные самосветы, поддерживающие барьер, но первый уничтожен. Сородич не говорит, где остальные три. Эти узлы – прямые каналы к сердцу башни, и потому они очень уязвимы. Если найдешь один такой, скажи мне. И имей в виду, если враг получит доступ к ним, он сможет окончательно завоевать башню.
«Да, сэр… э-э… светлость».
– Мне нужно идти. Крадунья тоже не спит, так что стоило бы ее поискать. Во всяком случае, будь осторожен, великий маршал. Если задание окажется слишком опасным, отступай. Нас сейчас слишком мало, чтобы идти на неразумный риск.
«Понял».
После минутной паузы опять заговорил Сородич.
«Он вернулся к распаковке своих припасов. Будь осторожнее, когда просишь о фабриалях. Не забывай, я считаю твои прошлые действия чудовищными и преступными».
– Я не забыла, – сказала Навани. – Но ты же не противишься Клятвенным вратам.
«Нет, – неохотно ответил Сородич. – Эти спрены добровольно пошли на преображение».
– Ты знаешь, почему это работает? Как можно напитать Клятвенные врата пустотным светом?
«Нет. Врата – не часть меня. А теперь я тебя покину. Наши разговоры подозрительны».
Навани не стала настаивать, вместо этого опять обошла своих ученых. Она не была уверена, что всецело доверяет Сородичу. Умеют ли спрены лгать? Кажется, она ни разу не спрашивала об этом Сияющих спренов. Напрасно!
Во всяком случае, благодаря Каладину у нее была связь с остальной частью башни. Спасительная связь. Она все-таки сделала шаг вперед в поисках выхода из этого хаоса.
Назад: 48. Запах смерти, запах жизни
Дальше: 50. Королева
