99. Свободен от оков
Я лишился титула и ритмов, поскольку настаивал, что человеков надо не перебить, а переделать. Дать им новое предназначение.Размышления Эла в первый из Последних Десяти Дней
Ясна откинулась на спинку стула, освещенная светом сферы. Только что прибыл отчет по даль-перу; сегодняшнее столкновение с вражескими армиями закончилось. Коалиционные силы победили. Эмул, по сути, теперь принадлежал им.
У нее все еще болели мышцы после участия в предыдущих сражения, хотя на этот раз она отсиделась в лагере – на поле боя вышел Далинар, им не стоило участвовать в одной и той же битве вдвоем. Как бы то ни было, окончание этого наступления позволило вычеркнуть пункт из ее списка, но по-прежнему оставалось много дел – ведь Уритиру в руках врага.
Ее дом здесь, в их командном лагере, был намного лучше, чем тот, который Далинар оставил для себя. Она выбрала его не из-за роскоши или простора, а потому что у него был второй этаж. Запертая в центральной комнате на втором этаже, в компании Шута вознесенная над внешним миром, она наконец могла позволить себе расслабиться. Если в дом ворвется осколочник или в одно из верхних окон влетит неболом, ее фабриальные ловушки сработают, поднимая тревогу и давая ей время сразиться или сбежать в Шейдсмар, спасаясь от смерти.
На другой стороне ее ждала лодка, настолько близкая к этому месту, насколько позволял Шейдсмар. Она хранила запасы буресвета в карманах халата, который теперь носила. Она никогда больше не будет застигнута врасплох. Она никогда больше не останется в Шейдсмаре без надлежащих ресурсов, вынужденная неделями разыскивать перпендикулярность. Только с этими приготовлениями Ясна чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы позволить себе ощутить досаду.
Всю свою жизнь, изучая историю, Ясна руководствовалась двумя принципами. Во-первых, она должна преодолеть предубеждения историков, чтобы понять прошлое. Во-вторых, только понимая прошлое, она могла надлежащим образом подготовиться к будущему. Она так много отдала этому исследованию. Но дело всей жизни может пошатнуться, когда история обретет лицо и дар речи.
Она пролистала бумаги – ценнее чистейших изумрудов, – заполненные ее беседами с Вестниками Эш и Тальном. Живая история. Люди, которые собственными глазами видели события, о которых Ясна читала. В сущности, годы ее жизни были потрачены впустую. Что толку теперь от теорий? Собранные из фрагментов разных хроник, они давали всего лишь наполовину достоверную картину былых событий.
А теперь она могла просто спросить. Битва за Буревую твердыню? О, Эш была там. Король Иялид напился вдрызг. Договор четырех ночей? Тактика оттягивания, направленная на то, чтобы враг занял позицию, наиболее удобную для вероломной атаки. Столько споров… Йочи был прав, а Ясна ошибалась. Все решилось очень просто.
Конечно, были вещи, о которых Вестники не знали, не говорили или, если речь шла о Тальне, не могли рассказать. Ясна пролистала страницы, пытаясь собрать воедино что-нибудь из последних записей, способное помочь в ситуации с Уритиру. Даже Вестники мало что знали об этом Сородиче, скрытном спрене башни.
Нужно связаться с другими вериститалианами и посмотреть, что им удастся извлечь из этих записей. И все же слова Вестников бросали тень сомнений на ее второй руководящий принцип – что прошлое является лучшим мерилом будущего. Был и другой способ. Враг мог предвидеть будущее. Это пугало ее. Полагаясь на прошлое, Ясна смотрела в будущее сквозь дымчатое стекло со дна пропасти, и не факт, что она хоть что-то различала верно. Вражда же занял наилучшее место на вершине сторожевой башни.
Она вздохнула, и Шут, уютно устроившийся в противоположном углу, поднялся со стула. Он потянулся, затем подошел и опустился на колени рядом с ней. Потом взял ее обнаженную защищенную руку и поцеловал кончик указательного пальца.
Ясна слегка затрепетала от ощущения загадочности. Еще в юности она поняла, что отношения вызывают у нее совершенно не такие эмоции, как у всех остальных. В прошлом ее партнеры постоянно жаловались, что она слишком холодна и академична. Это ее расстраивало. Она не понимала, как еще можно узнать о чувствах другого человека, не спросив напрямую.
С Шутом таких проблем не было. Были другие, но ее вопросы его никогда не тревожили. Пусть он зачастую и уклонялся от ответов.
– Дорогая, – сказал он, – ты меня совсем не замечаешь. Будь осторожна, не переусердствуй, уделяя излишнее внимание бреду сумасшедших. Предупреждаю, без должной теплоты твой Шут зачахнет.
Она высвободила руку и внимательно посмотрела на Шута. Зоркие глаза. Нос, пожалуй, чересчур острый. Она подозревала, что большинство женщин нашли бы его физически привлекательным. И действительно, Ясна по достоинству оценила его статную фигуру с такими интересными пропорциями и необычайно выразительное лицо. Нос, по мнению Ясны, делал его более человечным.
Любопытно, что Шут не был алети, но изменил себя, чтобы выглядеть как один из них. Ей удалось вытянуть из него это. Он был чем-то более древним. Шут рассмеялся, когда она спросила, и сказал, что алети не существовало, когда он родился, поэтому ему не выпала честь быть представителем ее талантливого народа.
Она считала его манеру изъясняться очаровательной. После стольких лет и всех тревог нашелся равный ей по интеллекту. Или даже превосходящий ее. Конечно, она ему не доверяла. Но именно эта загадочность отчасти и притягивала ее.
– Как мы его победим, Шут? – тихо спросила она. – Если он действительно видит будущее, то какие у нас шансы?
– Когда-то я знал человека, который был лучшим картежником во всем своем мире. Там, где он жил, карты можно было заставить ходить по столу, вдохнув в них жизнь. Он был мастером своего дела. Умным, сноровистым, проницательным, владеющим магией Дыхания Жизни – он точно знал, какие ставки надо делать и когда. Все ждали дня, когда он проиграет. Так оно и случилось в конце концов.
– Это другое, Шут. Он же не мог предсказывать будущее.
– Нет, я просто жульничал. То есть я знал будущее – во всяком случае, не хуже Вражды. Я не должен был проиграть. И все же проиграл.
– Как?
– Какой-то другой жулик подстроил игру так, что независимо от того, какой ход я сделал, я не мог выиграть. Игра шла вничью, чего я никак не ожидал. Я сосредоточился на том, чтобы не продуть, но ставил-то на победу. И я пошел ва-банк – будь я умнее, я бы меньше проиграл.
– Что ж… как добиться, чтобы Вражда не выиграл, даже если он не может проиграть?
Шут, все еще стоя на коленях рядом с ней, достал из кармана листок бумаги. Казалось, Ясна ему искренне нравилась, а сама она находила его общество вдохновляющим. Несущим вопросы, восторги и сюрпризы. Она могла предоставить ему желаемую близость, хотя знала, что он находит ее холодность по этой части странной, возможно обескураживающей. Для Ясны это не было чем-то новым; ее всегда удивляло, почему другие люди ставят свои телесные желания выше более сильных эмоций – привязанности, духовной связи и вовлеченности.
Возможность строить совместные планы и общаться с таким существом, как Шут, – вот что было по-настоящему захватывающе! Любопытство насчет будущего их отношений придавало ей сил. После стольких неудач – наконец-то нечто новое и интересное.
Она прижала ладонь к его щеке. В глубине души она хотела бы по-настоящему доверять ему. Он был чем-то неведомым – для нее и для всего мира. Это возбуждало. К тому же это было чрезвычайно опасно.
Шут улыбнулся Ясне и разгладил бумагу на письменном столе. Разумеется, листок был исписан его собственным почерком. Он пришел из страны, где мужчин обучали писать так же, как и женщин. Он бросил на Ясну быстрый взгляд, затем его улыбка сделалась шире. Да, он тоже искренне ценил их связь. Он говорил, что чувства застали его врасплох, как и саму Ясну.
– Договор. – она бросила взгляд на текст. – По поводу состязания Далинара с Враждой.
Несомненно, Шут тщательно подобрал каждое слово.
– Если Далинар победит, Вражда отступит в Преисподнюю на тысячу лет. Если Вражда победит, он должен остаться в системе и сможет делать с Рошаром все, что ему заблагорассудится. Монархи подчинятся его власти – как и Сияющие, которые следуют за Далинаром.
– Отлично, – сказал Шут. – Разве нет?
Ясна откинулась на спинку стула:
– Для тебя – да, отлично. Если это будет согласовано, ты в любом случае выигрываешь. Вражда не покинет Рошарскую систему.
Шут развел руками:
– Я кое-чему научился после той давней истории с картами. Но, Ясна, это к лучшему. Если Далинар победит, что ж, твои люди получат то, что хотят. Но если Далинар проиграет, Вражда будет сдержан. Мы ограничиваем потери – убеждаемся, что на границах этой планеты ад и ненависть должны прекратиться.
– И все будет зависеть от одного состязания, – сказала Ясна. – Я ненавижу эту традицию, даже когда речь о более низких ставках.
– Сказала женщина, которая использовала меня для спекуляции на этой самой традиции всего лишь две недели назад.
– Более низкие ставки, – повторила Ясна, – включая малозначимые потери вроде твоей смерти.
– Ясна!
– Шут, ты бессмертен. Сам говорил.
– И ты поверила? – ужаснулся он.
Ясна внимательно посмотрела на него.
Он усмехнулся и снова поцеловал ей руку. Он, похоже, думал, что подобные вещи в конце концов разожгут в ней страсть. На самом деле физическая стимуляция не могла сравниться с ментальной.
– Я сказал, что пока мне удавалось не умирать, когда меня убивали, – проговорил он. – Это не значит, что способа убить меня не существует, и я бы предпочел не давать врагу шанса его отыскать. Кроме того, даже меня смерть обескураживает.
– Не отвлекай меня. Неужели мы можем рисковать судьбой мира из-за простой дуэли?
– Ах, Ясна, так ведь это не дуэль. В том-то и дело. Не в состязании как таковом, а в том, что ему предшествует. Я знаю Рейза. Он высокомерен и любит, когда ему поклоняются. Он никогда ничего не делает без возможности с удовольствием похвалиться результатом. А еще он осторожный. Аккуратный. Поэтому, чтобы победить, мы должны убедить его, что он попросту не сможет проиграть. Для того и нужен договор. Если вся неудача сведется к тому, что он должен будет прождать тысячу лет, прежде чем попытаться снова, – что ж, невелика потеря. Он живет здесь уже тысячи лет. Так что еще тысячу сочтет приемлемой ценой. Но для вас и для новых Сияющих тысяча лет – долгий срок. Долгий, как зависть замученной звезды.
– Замученная звезда.
– Да.
– Завидует.
– А на что еще она годится?
Ясна устремила на него суровый взгляд.
– Долгий, как кусание камня крысой? – предложил он.
– Долгий, как собрание скучных сказок?
– О, Ясна, это восхитительно! Давай притворимся, что это я спонтанно соорудил совокупность сонантов симфониона?
Она приподняла бровь.
– Я имел в виду, что получилось красиво, – сказал он.
– Ничего подобного. – Она снова изучила договор. – Шут, мне иногда кажется, что ты относишься к этому без должной серьезности.
– Есть у меня такой изъян, да, – признался он. – Чем серьезнее идут дела, тем сильнее я в них увязаю. Совершенно неуместным образом. Таки да!
Ясна вздохнула.
– Все, я угомонился, – сообщил Шут, ухмыляясь. – Честное слово. Но послушай, Ясна, Рейза – то есть Вражду – действительно можно одолеть. Его главный недостаток заключается в том, что он переоценивает собственный ум. Он очень старался сделать из Далинара своего защитника. Почему? Потому что он не просто хочет победить, он хочет сделать из победы символ. Для зрителей. Он был так уверен, что сможет перетянуть Черного Шипа на свою сторону, что поставил почти все на эту странную авантюру. Теперь он, должно быть, испугался. Делает вид, что у него есть уйма других планов, а сам пытается найти защитника, который может победить законным образом. Потому что он знает – и я тоже, – что состязание будет заключаться не только в том, кто сильнее ударит копьем.
– А в чем же?
– Да в том же, что и всегда. В том, кто завоюет сердца мужчин и женщин. Ты доверяешь тем, кто сражается на твоей стороне?
Ясна выдержала паузу, надеясь, что он не придал этому слишком большого значения. Глядя на договор, она не могла не чувствовать себя обескураженной. Она, почти два десятилетия готовившаяся именно к этим событиям, утратила уверенность. Доверяла ли Ясна собственному сердцу перед лицом древних напастей, которые, несомненно, одолели куда лучших женщин, чем она сама?
– Мудрый ответ, – прошептал Шут.
– Я же промолчала.
– Мудрый ответ. – Он сжал ее руку. – Если ты дашь Вражде этот договор – и предоставишь мне гарантию, что он не сможет вырваться из этой планетной системы, что бы ни случилось, – тогда тебе не придется доверять сердцам смертных, Ясна. Потому что у тебя буду я. И все, что я могу тебе дать.
– Ты говорил, что он уничтожит тебя, если найдет.
– Мы добавим строчку в договор, назовем меня связным по договору с Честью, которого представляет Далинар. Это защитит меня от прямых нападок Вражды на все время действия договора. Ему придется соблюдать эти условия, поскольку они являются частью обещания, данного Рейзом при взятии Осколка, именуемого Вражда. Невыполнение этого обещания дало бы другим возможность выступить против него; подобные промахи убивали богов и раньше. Вражда в курсе. Так что сделай это, и я смогу помочь тебе открыто. Будучи самим собой.
– То есть кем, Шут? – спросила она. – Кто ты на самом деле?
– Тот, кто мудро отказался от власти, принятой остальными, и тем самым обрел свободу, которой им испытать не суждено. Тот, кто свободен от оков.
Она посмотрела ему в глаза, осознавая, что ощущает на себе взгляд не человека, а некоего существа – вечного, как спрен. Или, если верить ему, еще более древнего.
– Кажется, это заявление должно было меня испугать.
– Вот почему я так люблю тебя, – сказал он. – Ты уравновешенна, умна и всегда готова к коварным уловкам, но даже если все это тебя подводит, Ясна, ты остаешься параноиком.
Назад: 98. Нездоровый оттенок
Дальше: 100. Сторожа на границах
