Глава 81
Кара слышит свой собственный крик, но кажется, будто он доносится откуда-то со стороны. Бежит к Гриффину и падает рядом с ним на колени.
— Кара…
Она поднимает взгляд, смотрит прямо в глаза Дикина. Теперь он плачет, но пистолет по-прежнему у него в руке, нацеленный на Гриффина.
— Уходи, быстро, иначе я прострелю ему голову!
— Зачем ты это делаешь? — умоляюще взывает Кара. — Прошу тебя, Ной! Очень прошу! Отдай мне пистолет!
Протягивает к нему руку, все ее тело разом ослабло. «Возьми себя в руки, — твердит она себе, — продержись хотя бы еще немного! Скоро появится подкрепление. Не смотри на Лорен. Не думай о том, что он сделал. Хотя бы еще чуть-чуть…»
— Не могу, — всхлипывает Дикин. — Это должно быть закончено. Но прошу тебя! Тебе нельзя здесь оставаться! Иначе и ты тоже… ты тоже будешь одной из них!
Он поднимает взгляд, и рука Кары взлетает ко рту. До нее доходит, что он только что сказал. Останешься — и он тебя убьет. Останешься, и он сделает с тобой то же самое, что сделал с Лорен. Но она все равно не может ему поверить. Он не может быть этим человеком! Только не Ной. Она любит его. Он — почти член семьи. Он не причинит ей никакого вреда. Это точно.
Кара смотрит на своего брата. Его глаза закрыты. Ей непонятно, жив он или уже умер, и она чувствует, как тошнота подкатывает к горлу.
Медленно поднимается из грязи. Ной поднимает пистолет и целится в нее. У нее кровь стынет в жилах.
— Уходи, — говорит он. В его голосе звучит отчаяние, он буквально умоляет ее.
— Нет.
— Это должно закончиться. Эти люди, эти серийные убийцы, — они были лучшими в своем деле. — Дикин примолкает, вытирая лицо тыльной стороной руки. — И я всех их превзошел. Я всю жизнь только и слышал, что я — полное ничтожество. Что никто меня не любит, что ничего я никогда не добьюсь.
— Я люблю тебя, Ной, — шепчет Кара.
— Не любишь ты меня! — кричит Дикин сквозь слезы. Каре видно, что он дрожит всем телом. — Ты любишь Ру, своих детей и Гриффина! Меня ты не любишь так, как их! Я должен это сделать. Должен! Сегодня все закончится.
Слова Ноя прерывает всхлип — дождь, слезы, сопли, пот струятся по его лицу.
— Уходи! Прошу тебя! — молит он.
— Ной…
Вдруг все это для нее уже слишком. Кара плачет, в глазах все плывет. Если вооруженная группа захвата появится до того, как она получит от него пистолет, то его застрелят. Он умрет.
Кара протягивает руку. Едва может видеть сквозь слезы.
— Пожалуйста, — всхлипывает она.
Дикин поднимает пистолет к ее голове, палец на спусковом крючке напрягается.
— Нет, Кара, нет… — шепчет он.
Теперь она совсем близко от него. Ствол пистолета упирается ей в лоб — если Ной выстрелит, не жить и всем остальным. Но Кара не смотрит на пистолет — медленно протягивает руки и берет его за плечи.
Смотрит ему прямо в глаза и видит его. Своего Ноя.
— Ты — мой лучший друг, Ной, я люблю тебя, — повторяет она.
Его лицо кривится, пистолет падает, и Кара понимает, что все кончено.
Слышит сирены вдалеке — машины группы захвата наконец-то почти на месте.
Дикин плачет еще пуще, и она тянется вперед, даже не думая, затягивает его в объятия. Это ее естественная реакция, но когда Кара стоит, обнимая своего напарника, ее взгляд перемещается на Лорен. На ее немигающие глаза. И в этот момент она просто не может не думать про всю ту боль, через которую та прошла. Про ее невыносимые мучения перед смертью.
А потом смотрит на своего брата и на Джесс. Джесс кое-как подползла туда, где лежит Гриффин — недвижимый, молчаливый, глаза его закрыты. Джесс баюкает его голову в своих руках, разговаривает с ним, просит его держаться, поддерживает в нем жизнь.
Кара чувствует отвращение, гнев. Сознает, что делает, и отпускает Дикина, который тут же опускается на землю, все еще всхлипывая. Она отступает на шаг, когда на поляну врывается группа захвата. Бойцы медлят, вытаращив глаза на всю эту сцену, с искаженными от ужаса лицами.
Кара смотрит на Ноя. Тот не делает никаких усилий двинуться, его лицо — неузнаваемая маска из слез, дождя и грязи. Ей видно, что он окончательно сдался. Дикин плачет, повторяя одни и те же слова, но она его больше не слушает.
— Вот он, — показывает на него Кара. — Это был он.
Мужчины в черном с тяжелыми винтовками окружают Дикина, заламывают ему руки за спину, вздергивают на ноги.
— Мои дети… — обращается она к одному из бойцов. Никак не может заставить себя закончить фразу. — Мой муж…
— Они в порядке, — отзывается тот. — Их уже везут в больницу. И прямо за нами еще «Скорые».
Каре ощутить бы облегчение, но оно так и не приходит. Она словно вся занемела, смутно сознавая, что наверняка это последствия шока. Думает про мертвых женщин, про разделанных как на бойне мужчин. Про изнасилования, пытки. Про Либби, Миа, Лорен…
Ноги у нее подкашиваются, и она плюхается на колени в грязь. Оборачивается на Ноя. Тот все еще выкликает сквозь слезы те же самые слова, что и перед появлением группы захвата, и его полный отчаяния голос почти теряется за переговорами полиции, шумом ветра и дождя.
Но Каре все равно слышно, что он говорит.
— Мне так жаль! — все повторяет Ной. — Так жаль, так жаль!
