Глава двадцать четвертая
– В нашем случае использовали чашку, куда налили компот, отвар вне подозрений, – уточнила я, – на вид кружка чистая. Порошок и капли Тимофей мог заметить.
– Могли нанести на внутренние стенки чашки раствор, высушить его, – ответил Иосиф, – и пожалуйста, у чашки девственное состояние. Но при попадании в нее жидкости сухое покрытие растворяется. Все просто. Если подробно объяснить, как действовать, снабдить нужным «коктейлем», то смочить кисточку и обработать ею посуду может каждый.
И тут в кабинет вошел молодой мужчина с подносом. Он молча расставил чашки, чайник, блюдо с пирожными, коробку дорогих конфет и, не произнеся ни слова, исчез.
– Вижу капучино, – обрадовалась Дюдюня, – съем-ка корзиночку со взбитыми сливками.
– Чай с трюфелем лучшее, что могло со мной случиться, – подхватила я.
Иосиф Петрович издал смешок.
– Угощайтесь. Есть пара человек, к которым я могу сам обратиться, приди мне в голову желание кого-то чисто убрать. Они живут не в России. Дорого стоят. Не со всяким работать согласятся. Берут клиента только один раз. Во второй даже за все миллионы мира не станут с ним дела иметь. И они ученые.
– Ну да, им надо расплатиться со взятым на покупку дома кредитом, – перебила его Дюдюня, – а поближе кто-то в России имеется?
Гаранин вынул из ящика стола очки.
– Дюдюня, много тех, кто за небольшие деньги любому стрихнин подсыплет. Но вам нужен не ремесленник, а художник. Имен последних я не слышал, знаю лишь, что человек по кличке Клоун с ними работал. Сейчас я веду речь о наших спецах.
– Клоун? – повторила я.
Гаранин открыл другой ящик стола, порылся в нем, добыл толстую телефонную книжку и начал перелистывать страницы.
– Вот. Никита Сергеевич Ромунов. Он, если захочет, расскажет про Клоуна. Я не беседовал с ним лет… э… не соврать бы… много. Номер городской. Может, изменился, может, уже другому человеку принадлежит, может, Никита умер, не знаю сколько ему лет.
– Возраст смерти не помеха, можно и в тридцать в лодку Харона сесть, – хмыкнула Дюдюня, – спасибо, Йося! Привет Рине от тебя передать?
– Конечно, – похоже, искренне обрадовался Гаранин, – я в гости приеду, если разрешите.
Я улыбнулась ему в ответ.
– Позвоните Ивану Никифоровичу.
– Ну, нам пора, – заявила Ада, – конфеты, если не отнимешь, возьмем с собой. Настоящий французский шоколад нынче редок и дорог.
– Мужчины способны на разные плохие поступки, – произнес Иосиф Петрович, – но самый подлый из них: забрать у женщины то, что ты ей подарил.
Дюдюня взяла коробку.
– Йося, о тебе можно всякое сказать, но жадным ты никогда не был.
Гаранин пошел вместе с нами к двери.
– Рад слышать, что не являюсь скрягой. А насчет того, почему я исчез… Дюдюня, ты определенно знаешь про Влада.
– Какого? – прикинулась непонимающей Ада Марковна.
– Ты знаешь, – повторил собеседник, – и понимаешь, что я не виноват. Но Иван считает иначе. Поэтому я ушел в подполье.
– Ладно, Рина тебе сама позвонит, – решила Ада Марковна.
– Нет. Никогда она этого не сделает, – возразил Иосиф.
Дюдюня высказалась коротко:
– Ошибаешься.
– Нет!
– Да!
– Ты не права, – стоял на своем Гаранин.
– Отлично, – согласилась Ада и протянула Иосифу Петровичу руку, – если я не права, то беру на себя бремя помирить тебя с Риной и Ваней. Если я не ошибаюсь в отношении реакции Ирины Леонидовны на твой звонок, то ты, Йося, расскажешь нам все о Клоуне.
Хозяин кабинета повторил уже один раз озвученную им фразу:
– Мне известна лишь кличка.
Дюдюня взяла меня под руку.
– Таня, как ты думаешь, друг детства Вани говорит правду?
– Нет, – коротко ответила я.
– Почему у тебя возникло такое мнение? – полюбопытствовала Ада Марковна.
Я включила фантазию:
– У господина Гаранина кончик носа слегка сместился вправо. Специалисты по гезишт-исследованиям в один голос утверждают, что подобная реакция происходит в случае выдачи испытуемым ложной информации. На поведение мускулов и нервов повлиять трудно. Хорошо это удается лишь настоящим йогам, а их на свете мало.
– Понимаешь, Йося, ты великий монстр на ниве ядов, – вкрадчиво прошептала Дюдюня, – и вообще профессор. Но в гезишт-исследованиях ничего не понимаешь. А Танюша в них дока. Хочешь, проверим, как эта наука работает? Сергеева внимательно посмотрит на тебя и скажет, болел ты в детстве лихорадкой жирафов или нет.
Свою речь Дюдюня толкала, держа меня за локоть. В момент озвучивания названия болезни она три раза сжала и разжала свои пальцы.
– Название забавное, – засмеялась я, – Иосиф Петрович определенно не жираф, но в анамнезе у него есть данная болезнь. Понятия не имею, что это такое, почему она так смешно называется. Я сделала вывод из-за мочки его правого уха, она изменила цвет.
– И как? Йося? – прищурилась Штольцбаумкухенрайз, которой-таки удалось довести Гаранина до растерянности.
Иосиф Петрович нажал на ручку двери.
– Речь идет о лихорадке денге, название она получила от искаженного английского dandy (денди) из-за странной походки больного. И да, ее еще именуют суставной костоломкой, пятидневной лихорадкой, финиковой болезнью, лихорадкой жирафов. Разносится она комарами и летучими мышами. Африка, Карибский бассейн, Южная и Юго-Восточная Азия, Океания – вот где легко подцепить эту болезнь. Я ею болел. Впечатлен вашими знаниями, Татьяна.
– Ну надо же! – всплеснула руками Ада. – Понятия не имела, что такая реально существует, я придумала жирафий недуг и попала в яблочко. Пошли, Танюша. Йося, мне ты можешь соврать, но жену Ивана не проведешь. Думаешь, супруг ее за красивую мордочку начальником бригады назначил? Короче, звони Рине. А потом, когда я вас помирю, ты нам про Клоуна расскажешь.
Мы вышли в приемную. Молодой мужчина, который сидел за письменным столом, встал.
– Сидите, сидите, – попросила Ада Марковна, – баба-яга и бегемот под майонезом сами уйдут.
В ту же секунду я кожей ощутила чей-то взгляд, который прожег мне спину, обернулась и столкнулась взором с Иосифом, который трогал рукой кончик своего носа.
Когда мы с Дюдюней сели в машину, я сказала:
– У тебя была возможность встретиться с Гараниным раньше. Но Никита, рассказывая о деле актера, заявил, что ты запретила ему упоминать свое имя во время разговора с Иосифом. Ты не хотела, чтобы друг детства Ивана услышал о твоем участии в расследовании. Почему?
– Как-нибудь расскажу, – отмахнулась Ада.
Но я не отстала.
– А почему ты сегодня к нему поехала?
– Просто вдруг неожиданно поняла, что поверила много лет назад одному человеку, но ведь он и соврать мог, – призналась Дюдюня, – а худой мир лучше доброй ссоры. Побеседую с Риной, если наши мнения совпадут, мы расскажем тебе ту историю. Довези меня до дома, голова заболела.
Я перестроилась в правый ряд. Похоже, Ада сильно нервничала, пока мы сидели у Иосифа, вот и получила мигрень.
