4
Выглянул из-за деревьев — ничего, черным черно, словно на дне колодца. Но все равно, самое время гордиться. Точно пришли, к самому краю просеки. Без фонаря, без карты, без компаса.
— Чингачгук, — губы Мары коснулись его уха. — Теперь садись и отдыхай.
Антек не стал возражать, хотя совершенно не устал. Шли всего-то минут пятнадцать, из груза только «маузер» и патроны. И не слишком беспокоились, иначе бы не пустили новичка в авангард. Вероятно, для него этот поход — очередная проверка. Но если «шеф» здесь, значит, не только в нем, бывшем гимназисте, дело.
На всех троих — знакомые трико. Теперь, в ночной тьме, их и не заметить, разве что неясные силуэты, и то при движении. Куда и зачем, спрашивать не стал — из гордости. Не солдатское это дело. Но про обещанный полет помнил. Мара, она, конечно, странная, однако ничего не говорит зря.
Над лесом тяжело нависла Мать-Тьма. Часы не выдали, и Антек давно потерял счет времени. Сначала команда «не спать!», затем в его бокс заглянула Мара, позвала. Когда они пришли к нужной комнате, Оскар Стефан Сторсон уже успел переодеться. Оружия швед с собой не взял, зато захватил небольшой кожаный чемоданчик. Пока собрались, пока вышли. Наверняка, полночь уже близко.
После подземелья лес ощущался словно праздник — все настоящее, живое, правильное. Еще бы костер разжечь, и в угли — картошку.
А ведь и это было! И ночной костер, и картошка, и песни над поляной. Память дрогнула, засветилась неясным трепещущим огоньком, отозвалась забытой болью. Не вспомнить, не пережить вновь. Наверно, тогда у костра он, гимназист, мог только мечтать о подобном: настоящий лес, настоящая война, и оружие настоящее. Только не радует почему-то. Вот если бы и вправду в космос!
— Внимание! — негромко проговорил «шеф».
Антек вскинул к плечу карабин, но вокруг было по-прежнему тихо.
— Не вздумай стрелять, — прошелестел голос Мары. — Только по моей команде. Смотри!
Он оглянулся, не понимая. Ночь оставалась ночью, лес — лесом, и звезды над просекой светили, как и прежде. Разве что одна, как раз в самом зените, вроде бы стала больше.
Точно!
Белый трепещущий огонек рос и словно тяжелел. Вот он уже размером с лунный диск, вот — как белое неяркое солнце. С далеких небес донесся негромкий, едва уловимый гул. Огненный шар распался, превращаясь в россыпь огоньков поменьше. Главный, что в центре, по-прежнему светил белым, вокруг же него проступало яркое синее кольцо. Антек затаил дыхание. Корабль, космический корабль!
— Пошли! — рука Мары легко толкнула в плечо. Бывший гимназист встал, неуверенно поглядел на «маузер».
— Отбой, — поняла его девушка. — Стрелять не придется.
Три черных, почти неразличимых во тьме силуэта вышли к центру просеки. Огни корабля светили прямо над ними. Оскар Стефан Сторсон поднял руку, и в тот же миг с неба упал яркий белый луч.
— Как в лифте, помнишь? — Мара уже не шептала, говорила в полный голос. — Шагнешь внутрь — и все. Только глаза закрой, свет очень яркий.
Антек кивнул, лифт, ведущий на поверхность, он, конечно, помнил. Белый луч окончательно примирил с реальностью. Каким может быть подъем в космический корабль? Именно таким, невероятным и невозможным. Не по канату же подниматься!
Странный швед шагнул первый — и пропал в белом огне.
— Ты! — велела Мара.
Антек улыбнулся и шагнул вперед.
* * *
В первый миг корабль разочаровал — тамбур, коридор, запертые двери. Словно никуда и не уходил, все тот же подземный объект. Почему-то их никто не встретил, но Оскар Стефан Сторсон вел себя на диво спокойно. Снял шлем, пригладил короткие волосы.
Оглянулся.
— Фройляйн Мара! Герр Антек! Здесь мы расстанемся. Вам — туда. Задача: вести себя спокойно и ждать.
И указал на одну из дверей, после чего, не дожидаясь ответа, прошел вперед, в самый конец коридора. Антек успел заметить, как прямо посреди стены заклубился молочный туман. Странный швед шагнул в самую его сердцевину — и пропал.
— Приказ ясен? — вздохнула Мара. — Пошли, малыш!
За дверью был густой сумрак — и звездное небо в половину стены. Большая комната, диваны, кресла. Звезды горели за огромным окном-иллюминатором. Антеку показалось, что в комнате они не одни, он решил осмотреться, но пол под ногами внезапно дрогнул. Гул, до этого еле слышный, стал громче, басовитей. Мара взяла его за руку.
— Вот и летим. Видишь, как просто? До утра больше ничего не будет, пошли спать.
Антек искренне возмутился. Спать?! В полете? Когда звезды за иллюминатором? Девушка поняла, погладила по руке.
— В космос сегодня не попадем. Это высотный корабль, вроде транспортной платформы. Шеф говорил, что обычная высота полета — километров десять-двенадцать. С него на землю спускаются в особых шлюпках, но их, кажется, уже не осталось. Этот диван вроде бы свободен, его и займем.
И потянула за собой.
* * *
Теперь над ним был черный потолок. Чтобы увидеть звезды, следовало повернуться, но диван оказался узкий, как раз, чтобы двоим лечь рядом и не двигаться. Антек закинул руки за голову, прикрыл глаза. Не спалось!
— Так неправильно! — в конце концов не выдержал он. — Ничего не вижу, ничего не знаю… Девушка негромко рассмеялась.
— Не шуми! Что ты хочешь увидеть? Вот тебе звезды, вот тебе корабль. Если бы и в самом деле в космос летели, каждому бы полагалось особое кресло, а это не полет — прогулка. Скользим где-нибудь над Гренландией.
Бывший гимназист представил — и проникся. А потом и задумался.
— А-а. А мы зачем нужны? Шеф, понятно, к своим отправился, к инопланетным. Здесь что, охрана?
Мара ответила не сразу.
— Точно не знаю, но. Вероятно. Все логично: внутри клементийцы, здесь земляне. Нам с тобой показали только то, что можно. Мне кажется, эти, с Клеменции, решили собрать нечто вроде совета. Их не так много осталось, в Европе едва ли десяток. Но есть и другие.
Толкнула губами в ухо, зашептала.
— У них тоже война. Те, что тут, за правительство, а против них какое-то Братство Подмастерьев, то ли коммунисты, то ли вообще за анархию. Чей сейчас верх, пока не пойму, но союзники на Земле им точно нужны. Но берут, заметь, не кого попало. Ты из Польши, я из Франции. Закономерность уловил?
В ответ Антек только вздохнул. Поди найди эту самую закономерность! Франция и Польша вроде бы друзья, только где сейчас французы? Спят за своей линией Мажино, а русские к Варшаве подходят. Или. Или не спят? Мара, француженка, в Польше, на объекте «Плутон-1», с «шефом» рядом… Землетрясение. Лунные кратеры на месте шоссе.
Внезапно вспомнилось, как девушка рассказывала о войне. Наступление, миллионы солдат, пушки, танки, самолеты. И одна разведчица.
«А я все могу остановить!» Шесть пуль — и «Дунайские волны».
— Думаю, Польше наконец-то решили помочь, — проговорил он вслух. — Если, конечно, все это правда. Знаешь, Мара, мне иногда кажется, будто я умираю, и то, что вокруг — просто предсмертный бред. Мир, он правильный, понятный, объяснимый. А я куда попал?
Ее ладонь легла на губы, останавливая речь.
— А я куда попала? Не думай об этом, Антек-малыш. Спи!
Он все-таки сумел повернуться. Звездный огонь плеснул в глаза.
