Когда она заснула, я первым делом бросил платок с хлороформом в погасший костерок. Затем извлек из портфеля маленькую бутылочку минеральной воды, купленной в аптеке, открыл и сполоснул руки. Фогель лежала тихо, но губы то и дело беззвучно шевелились.

Одежда! Я нашел ее пиджак и первым делом изъял из внутреннего кармашка маленький, как раз в ее ладонь, пистолет. Кажется, «австриец», дамский, под три патрона. Под обшлагом рукава нащупал что-то твердое и, кажется, с острыми краями. Трогать не стал, пусть ее!

Пиджак отряхнул и, забрав свое пальто, уложил на него Мухоловку. Разрезал бечевку на запястьях, сжег в костре. Что еще? Фотографии мне отпечатали в здешней библиотеке, они из какого-то театрального журнала. Страшный Джон Талава на самом деле — характерный актер, подвизавшийся на подмостках в Марселе.

Шприцы и глюкозу (настоящую!) было жаль, не люблю выбрасывать полезные вещи. Но делать нечего, пришлось отправить их вместе со всем лишним в обещанный «колодец». Ни к какой подземной реке он не вел, обычная яма метра в полтора.

Пора!

Я оставил у ее ног фонарь, клубок — нить Ариадны — и недопитую бутылку с водой. Нам лучше не встречаться на этой земле, мисс Анна Фогель!

Она в своем деле профессионал, я — нет. А всякую «сыворотку правды» можно если не победить, то обмануть. Ничего-то я толком и не узнал! Мухоловка не предавала Соединенные Штаты, но умудрялась работать на три разведки, включая свой опереточный Национальный Комитет и Бюро Кинтанильи. Мне такую не сломать, да это и не требуется, просто стану держаться подальше.

А если Сестра-Смерть не поймет намека, я сообщу Консулу, кто убил его брата.

Амен!

— Я — апаш! — с вызовом в голосе сообщил молодой человек, расставляя ноги пошире. Кепка, яркий шейный платок, матросский тельник — и невообразимо старый пиджак весь в заплатах. Правда, обязательный нож-«зарин» на поясе отсутствовал. Не было и пояса, штаны, порванные на одном колене, поддерживала завязанная узлом бечевка.

Ботинки у парня разные, тот, что на левой ноге — слегка поновее.

Братцы-попугайчики неподалеку, переглядываются тревожно. Я уже узнал — они действительно братья, причем тот, что в разных ботинках — старший.

Апаш, однако!

— Молодежь, брысь! — распорядился я, послушал нестройный топоток убегающих, после чего занялся старшим. Пора и ему поклевать.

— Это тебе за разговор, апаш!

На банкноту он взглянул кисло.

— С апашами рассчитываются только серебром, мсье американец. С вас мы берем двойные доллары, которые с орлом.

Хотелось щелкнуть нахала по лбу, но я все-таки сдержался.

— Брали лет двадцать назад, причем в танцевальных залах. Твои апаши за эти двойные доллары ублажали пожилых дамочек, не щадя последних сил. А настоящим апашем стать не так просто. Назови свою банду, район, главаря, а потом объясни мне, где потерял свой «зарин».

Парень скис. Я прикинул, сколько ему лет. Шестнадцать, едва ли больше.

— Вторая попытка, юноша.

На этот раз банкнота исчезла с моей ладони, словно от порыва ветра.

— Мне сказали, что вам нужен сыщик, мсье.

— Корд. Джонас Корд, — улыбнулся я. — А ты действительно сыщик?

От портье в «Одинокой Звезде» я узнал, что дела сержанта Ковальски плохи. Не помогло заступничество из посольства, прокуратура уперлась и стояла насмерть. Тело Люсин так и не нашли, но на простынях кровь, на ноже тоже, а в углу комнаты обнаружились два отрезанных женских пальца с маникюром. Именно такой, если верить свидетелям из «Старого Жозефа», певица сделал себе накануне.

Беднягу Ковальски газеты уже прозвали «Янки-расчленителем». То-то обижается этот закоренелый дикси!

«Одинокую Звезду», к удивлению портье (да и моему тоже) оставили в покое. Сегодня утром в отель прибыла еще одна группа добровольцев.

— Монмартр — райончик неспокойный, мсье Корд. Кошельки режут, сумочки, чердаки потрошат, квартирами, ясное дело, не брезгуют. Но обращаться к фликам — не по понятиям, правильные люди сами между собой разбираются. Мой отец с этого всю жизнь кормился, да только два года назад на чей-то нож налетел.

Паренек носил вполне библейское имя — Давид. Мы с ним, царь да пророк, вполне себе пара.

— Я, мсье Корд, все тут знаю. И люди со мной говорить не боятся, потому как фликам никого не сдаю. Моя работа — заказчику все сообщить, что дальше — его забота.

Я думал недолго. Почему бы и нет? Ничем не рискую, а страшный апаш сможет купить себе новые ботинки.

— Пошли в какое-нибудь кафе, Давид. Есть длинный и серьезный разговор.

Фотографию сержанта Ковальски я вырезал из газеты, а снимок певицы Лулу купил в «Старом Жозефе». Люсин кружилась с кем-то в вальсе и весело улыбалась.

То, что в этом деле ни полиции, ни прокуратуре доверять нельзя, я понял сразу, в первый же день.

Бар в «Одинокой Звезде» был почти пуст. Я велел скучающему бармену налить все той же граппы и присел за столик, за которым впервые увидел незадачливого сержанта. Может, апаш Давид и справится, мне же предстоит разбираться с куда более опасными «апашами».

Впервые неприметную организацию, скромно именуемую Структурой, окрестили так в ведомстве покойного Гейдриха. Имя с намеком, «апашей» явно хотели стравить с «ковбоями». Кое-что удалось, однажды сладкая парочка с автоматами наперевес пошла на штурм мансарды, где проживала Анна Фогель.

Мухоловка, Мухоловка, куда же без тебя?

Их вскоре помирили, и от этого я и постарался оттолкнуться. Парни из конторы Гувера рассказывали, как происходят гангстерские войны. Вначале — стрельба из «томсонов», трупы на пустыре, дохлая рыба в почтовом ящике. А потом, когда кровушки пролито изрядно, является миротворец, весь в белом и чуть ли не с нимбом над головой. Как правило, он и есть зачинщик, организатор всего. Цель достигнута, пора делить барыши.

«Апашей» и «ковбоев» пытался мирить посол Буллит, но без особого результата. А вот миротворец № 2 справился с делом за пару дней. Мухоловка и та, которая приходила по ее душу, чуть ли не облобызались. И воцарился мир — до поры, до времени. «Апаши» делали вид, что их интересуют только экономика и финансы, «ковбои» же пытались всем доказать, что их вообще не существует. Первой тревогу забила (опять!) Анна Фогель, потом я отправил Николя Леграна в Париж, труп моего друга выловили из Сены, неизвестные убили Викторию Фостер и сожгли ее дом.

К миротворцу № 2 соваться слишком опасно. Не в Сену кинут, так закопают. Значит, атакуем на флангах.

— Ланс-капрал, приказ ясен?

— Сэр! Так точно, сэр!

Я допил граппу и велел портье заказать билет первого класса до Ниццы. Не скучай без меня, Анна Фогель. И ты, Люсин, где бы ты сейчас не пребывала, не скучай.