7
Ко всему привыкаешь, даже к тому, что кофе приходится пить в поднебесье. Почему бы и нет? Столик, невесомая чашечка, приятный дух, автомат рядом, подмигивает разноцветными лампочками. Правда, к запаху кофе в нагрузку идет ядреная химия. На этот раз «такси» мы заправляли вместе, колобок доверил мне держать шланг.
Разобравшись, мы и заварили кофе. Бенар сообщил, что где-то должен быть холодильник с консервами длительного хранения, но я остерегся. Дотерпим до Земли.
Остальной личный состав я отправил в здешний бокс — приводить себя в порядок. Фогель после всех наших приключений очень напоминала персонаж комиксов, а форма Антека, странного парня, смотрелась вообще дико. В чемодане, терпеливо ждавшем в багажнике, я нашел брюки и рубашку. Поляк пытался протестовать, но я вызверился и подавил бунт в зародыше.
Профессор тем временем не отлипал от прибора. Как он пояснил, это и есть быстродействующая счетная машина, которыми занимается его земляк Виммер. Маленькая, конечно, но работает.
— Будем исходить из того, что у Тауреда имеется два высотных самолета, — наконец, изрек он. — Господин Земоловский говорил именно о двух.
— У Британии, — вздохнул я. — Какой еще к дьяволу Тауред!
Колобок кивнул.
— У Британии. Я не военный, но если верить информации, которая у меня есть, они способны перекрыть подходы к острову со стороны побережья. Это, собственно говоря, дальние разведчики. На высоте 15 километров нас непременно заметят. И перехватят… Господин Корд, нам нужно именно к англичанам?
Я пожал плечами.
— А куда? Во Франции нас уже ждут, в Рейх, спасибо, не хочу, а в Венгрии или Италии не обойдется без большого шума. К Сталину, что ли?
— В Исландию, — неуверенно проговорил он и вновь уткнулся в экран.
Такое я даже не стал комментировать. Дания нам ничем не обязана, а вот с Британией у нас договоренности еще с прошлой войны. И нешуточные. Нации-сестры — лирика, но без нашей армии им не победить.
— А что, если.
Колобок нахмурился и принялся давить на кнопки. Я решил не мешать, тем более из дверей показалась Фогель. Новый брючный костюм чрезвычайно ей шел, впечатление не портили даже странного вида тапочки на ногах. Я вздохнул и невольно отвел взгляд. Послать бы все подальше, вернуться на недельку-другую в Ламотт-Бедрон!
Она подошла, но садиться не стала.
— Господин Корд, можно вас?
Я почувствовал себя скверно. Конечно, «Норби» не для чужих ушей, но «господин», да еще на «вы»!
Мы отошли подальше от занятого делом колобка. Я оглянулся, взял ее за плечи.
— Свет горит, Норби, — бледно улыбнулась Анна. — Тебе надо было выключить его раньше.
Проглотил и это. Свет горит, но она совсем рядом, от нее пахнет свежей кожей и чуть-чуть знакомыми духами.
— Я слушала радио. Пока мы с тобой развлекались, кое-что произошло.
На язык так и просилось: «Ну, и дьявол с ним!», но я осекся, наткнувшись на ее взгляд. Фогель права, ничего еще не кончилось. Эх!
Он был одиноким ковбоем,
Отважным, надежным, простым,
И храброе, верное сердце
Он отдал глазам голубым.
* * *
— Давай угадаю, — предложил я, пытаясь привести мысли в порядок. — Советы и Польша подписали мир? Знаешь, об этом я подумаю завтра.
Анна поморщилась.
— Можно и завтра, тем более мир еще не подписали. А вот Фелициан Славой-Складковский побывал вчера в Берлине. Рабочий визит, с самолета в Рейхсканцелярию — и обратно.
Я поглядел на нее, как индеец на паровоз. Да какое нам дело!..
— Славой-Складковский — председатель совета министров.
— Польши, — перебил я. — Анна! Мне надоели поляки. Мне надоела политика. Мне надоела гребанная война.
Ее ладонь легла мне на губы.
— Ты не бизон, Норби. Ты — руководитель Сектора исследований и анализа Государственного департамента США. Не притворяйся, ничего тебе не надоело.
Ее пальцы согревали мою кожу, но я чувствовал — между нами стена. Почему? Потому что я велел ей исчезнуть? Анна не просто сероглазая девушка, от которой с шелестом слетает крыша, она в разведке не первый год. Она же Мухоловка!
— Славой-Складковский подписал дополнительный протокол к пакту о ненападении 1934 года. Содержание пока официально не разглашается, но кое-что, естественно, просочилось. Немцы не очень и конспирируют.
Мои губы вновь были свободны. Я пошевелил ими, подбирая слова. Хватило, впрочем, и одного.
— Данциг?
— Данциг. Вчера ночью в городе высадился батальон Вермахта. Все польские объекты захвачены, на почте был бой, но к утру все подавили. Но не только это. Создана совместная экономическая зона, где предусмотрено строительство транспортных коммуникаций в интересах двух стран. Если перевести эту абракадабру.
— Коридор в Восточную Пруссию, — вздохнул я. — Поляки спеклись. Адди-ефрейтор снова победил.
— Это еще не конец, — бледно улыбнулась она. — В Верхней Силезии будет проведен плебисцит. Гитлер получил все без всякой войны.
Я хотел возразить, даже поспорить. Не все, фюрер мечтает о границах 1914 года, и это голодный минимум. Германия нацелилась на Курляндию, на Ригу, на Таллинн. Не стал. Мухоловка и без меня это знает, по сути же она полностью права. Адди обошелся без большевистского Дьявола, между Германией и СССР по-прежнему польский барьер, а мой Конспект оказался не меньшей фантастикой, чем книжонки про фиолетовую планету Аргентина. Если меня выгонят — то за дело.
— Ты права. Фогель, ничего не кончается. Скорее, кончимся мы.
* * *
Колобок приосанился, надул и без того пухлые щеки.
— Друзья!
Его французский звучал мягко и вкрадчиво, немецкое же слово прямо-таки лязгнуло, словно железо о железо.
— Перед нами сложная задача, друзья. Мы должны добраться до Великобритании и не встретиться при этом с. Скажем мягко, избегнуть нежелательных встреч. Очень нежелательных!
Речь мы слушали в полном составе. Антек в моей рубашке и брюках явно не по размеру, смотрелся огородным чучелом. Вероятно, догадываясь об этом, он время от времени смотрел на меня. Если сказать мягко, очень выразительно.
— Я провел вычисления. Если мы выйдем из стратосферы над Шотландией, риск будет минимальный. Но для этого.
Паузу он затянул намеренно, и я уже был готов швырнуть в умника первым, что под руку попадется.
— Мы должны совершить суборбитальный полет!
Если он ждал аплодисментов — или воплей ужаса, то определенно просчитался. Перемудрил! Через пару секунд профессор это осознал и проговорил куда менее напыщенно.
— Ну. Как бы это попроще. Осуществим полет по баллистической траектории с перицентром, находящимся ниже поверхности планеты… В общем, выйдем ненадолго в космос.
— W przestrzen! — ахнул Антек, странный парень. — Matka boska!
Я, наконец, опомнился.
— Э-э, профессор! Какой еще к дьяволу.
— Мы согласны, — твердо проговорила Анна Фогель.
Я на всякий случай пересчитал личный состав. Трое определенно «за». Конечно, можно всех построить и объяснить, кто здесь босс, но Фогель. Я и так уже не бизон.
Зачем в космос? Не хочу в космос!
