Сейчас самое главное — чтобы мы ощутили себя единым народом, поняли, что Россия — наша Родина, окончательно и бесповоротно, любили ее со всем тем черным и белым, что случилось с нами. И чтобы поняли, что русское — это не советское. Тогда мы из истории выйдем и поймем, куда нам плыть.

Виктор Сергеевич Правдюк

 

Очередная малоумная инициатива антикультурного ведомства РФ по «примирению» белых с красными в виде лицемерного памятника тому, чего нет, заложенного недавно в Севастополе, уже вызвала ряд комментариев с обеих сторон.

Однако, продолжая тему, мне бы хотелось остановиться на вопросе примирения в целом. Совершенно очевидно, что народ, расколотый сам в себе, не может развиваться нормально. Дом, расколотый в себе, не устоит. Это, собственно, и требуется руководящим и направляющим комбинаторам, вполне сознательно разогревающим не остывшие угли гражданской войны и подменяющим в еще замутненном сознании значительной части населения русскость советскостью.

Столь же очевидно, что не может быть никакого примирения между белыми и красными. Как не может быть примирения между Христом и антиподом. Исключая лицемерно-конъюнктурные пвсевдополитические комбинации, когда отдельные т. н. «белые» братаются с отдельными красными, рассчитывая совместными усилиями поживиться от пирога власти. Братания конъюнктурщиков к национальному примирению отношения не имеют.

В принципе, если мы говорим о национальном примирении, то оное вообще не может быть основано на каких-то партийных «договорняках». Любая партия есть часть целого, которая конкурирует с другими частями. Может блокироваться для сиюминутной выгоды, может партнерствовать с другими частями, но все равно служит дроблению, а не единению. Единение может быть только внепартийным. На основании бессмертного каппелевского «Все мы русские, и Россия принадлежит нам!».

Примирение может быть только русских с русскими. Взгляды могут до известной степени различаться — это и вообще естественно, а после столетнего промывания мозгов, тотальной фальсификации прошлого и настоящего попросту неизбежно. Очевидно, что большинство никогда не станет читать большие мудрые книги и глубоко вникать в идеологические вопросы. Большинство поверхностно и следует больше инстинкту, а не знанию основ и различным идеологизмам. И важно направление этого инстинкта. Народ по существу живет вне спора красные/белые. Он живет сегодняшним днем и своими насущными проблемами. До тех пор, по крайней мере, пока особо одаренные провокаторы не взбаламутят его — скажем, против многострадальной доски Маннергейма. И то. Взбаламутились-то, как всегда, соцсети и несколько штатных провокаторов и сумасшедших, бегавших с топорами и прочим инвентарем. Большинству — реальному большинству, по улицам ходящему, утром на работу, вечером с работы — до Маннергейма не было никакого дела. Равно, как, впрочем, до изуродовавших наши города Ульяновых, Свердловых и прочих уголовников.

Для примирения, о котором идет речь, мы должны сперва осознать себя русскими. Осознать себя народом. Русским народом. Не россиянами. Не советскими «человеками». А русскими людьми. Пусть разными, пусть (как взаимно кажется всем нам) заблуждающимися в чем-то и не согласными по тем или иным вопросам, но русскими. Это — основа примирения.

Мне возразят, что какой же русский тот, кто еще не отрешился полностью от советских штампов. Но штампы весьма трудно изживать. На это понадобятся годы. Их не уничтожить ни нашим желанием, ни даже мудрыми законами-запретами. Они будут год за годом сходить, как короста, обнажая язвы старых ран, кровоточа, гноясь, причиняя боль. Между тем, человек ощущающий и сознающий себя русским (при условии искренности его) уже не советский. Даже если не отрешился он от каких-то атавизмов. С атавизмами, с идейными заблуждениями необходимо вести полемику, противопоставлять им верные источники и основы, но борьба эта ни в коей мере не должна выливаться в большевистскую по духу вражду против людей, в чем-то заблуждающихся (исключая сознательных, идейных апологетов и продолжателей палаческих утех). Люди больше идей. Идеология необходима, но она превращается в палку, мутирует в нечто уродливое, если не сдобрена любовью — к людям.

Советский человек не способен к примирению по определению, ибо живет классовой борьбой, живет ненавистью большевистских агиток и сознанием, что «кругом враги». Примечательно, что отдельные ярые антикоммунисты незаметно для себя унаследовали этот духовный недуг своих оппонентов. Для них также «кругом враги», для них также есть только борьба их, «избранцев», со всеми, кто не с ними. Они изменили цвет флага, но остались большевиками в душе…

Большевизм с одной стороны и лицемерные братания с другой не могут привести к миру, они будут лишь разжигать вражду и дезориентировать умы. Русскость — вот, единственный фундамент, на котором может быть основано столь необходимое нам национальное единение. И г-да кукловоды знают это лучше нас. Поэтому именно этот-то каменный фундамент так старательно стремятся выбить они из-под наших ног, подменить песком и глиной советизма, либерализма и прочей лжи. Они прекрасно понимают, что денационализированная и дезориентированная масса бессильна, ее можно резать и стричь, сколько душа пожелает. Она не в состоянии сопротивляться ни внутреннему произволу, ни экспансии иных племен, ни вторжению внешнего противника. У нее заглушен инстинкт выживания, инстинкт самосохранения. Народ, лишенный национального самосознания, обречен на деградацию и вымирание.

Кто-то может заметить, что непримирима уже сама история наша. Для одних нетерпимо все советское, включая памятники Великой Отечественной, космос и т. д. Другие до сих пор принимают боевую стойку при упоминании Краснова, РОА, Солженицына. В XX веке мы получили две литературы — русскую зарубежную и русскую подсоветскую. Как примирять все это? Возможно ли? Нужно ли? Мы прежде всего должны говорить правду о нашей истории, нашей трагедии, обличать преступления и преступников, чтить память жертв. Правда — также необходимейшая основа истинного примирения. На лжи ни примирения, ни чего-либо созидательного не построить. Но говорить правду мало. И чтить (формально) память мало. Трагедию нужно понимать. Народ свой, не абстрактный, а из людей состоящих, любить. Любить этих людей, заблужденных и грешных. Воздавать должное истинным талантам и достижениям — не по идеологической близости, а по подлинному их значению. Мы должны оставлять в прошлом преступления, мрак и позор, но все светлое, доброе и славное бережно забирать с собой в будущее. И именно на этом добром и славном, а не на культе злодейств и злодеев, то самое будущее строить.

Все или почти все, что осталось и возросло на полоненной коммунистами русской земле с 1917 года, в той или иной мере подвержено советской порче. Комсомол, партия, всевозможные «обязаловки»… Ложь, которой было пропитано все. Кто избегнул этого? Избегнул соучастия во лжи? Единицы. Сферы культуры это касается особенно… Но что же теперь? По-большевистски отбросить целый пласт истории и культуры? Никак невозможно. Тут, пользуясь терминологией церковной, икономия необходима. Наши режиссеры снимали фильмы о «героях и вождях революции», зарабатывая право снимать свои настоящие шедевры. Наши писатели состояли в партийных рядах и писали подчас совсем неверные идеологически вещи… Иные не состояли, но потом, в 93-м, с большевистским же задором (вот, когда прорвалось!) требовали «раздавить гадину!», и многие уже им не простили этого. Игорь Петрович Золотусский, один из лучших литературных критиков наших, справедливо замечает, что беда свержения коммунистического режима была в том, что многие свергатели, пламенные борцы с «проклятым совком» сами по духу своему были насквозь советскими и советскими, большевистскими методами действовали. Поэтому и не произошло декоммунизации у нас, прибавим от себя. Ибо декоммунизация — это не смена лозунгов и флагов, это духовное преображение, прежде всего.

Великая литература Русского Зарубежья завершилась с его старшими поколениями, и на чужой земле, формально свободной от большевистского владычества, не преумножилась, не продолжилась в новых поколениях словесность наша. В подъяремной России — наперекор всему и вся, в разброде, в смуте нескончаемой — продолжилась и продолжается. И уже в этом очевидное свидетельство, что искра Божия не покинула наш народ, несмотря на все заблуждения и отступления. И такая Божия милость также хорошее указание нам — быть милостивее. Не к врагам, не к палачам, преступникам и вандалам. К людям. Друг к другу.

Мы открываем лучшие страницы литературы «белой». Все в ней — о России. Все в ней — русское. Мы открываем лучшие образцы литературы «советской» — от фронтовой поэзии до деревенской прозы. О чем в ней? Неужто о партии, СССР и т. д.? Да нет, все опять-таки — о России, о людях русских. И здесь соединяются два разделенных потока, образуя единую реку. В этом и есть примирение русских с русскими — в любви не к партиям и лозунгам, а к России, к своему народу, русскому народу. В болении его болью. В печаловании его печалями. В нераздельности с ним.

После векового геноцида мы, русские, по сути лишь уцелевшие. Пока — уцелевшие, ибо геноцид, правда принявший иные, более «цивилизованные», формы, продолжается. Уцелевшим и перед угрозой истребления стоящим не дробиться бы, а связующие нити восстанавливать. Ведь народ у нас один, и иного взять неоткуда, и все мы — часть его. «Одна ткань», как писал Ильин, призывавший ткань ту не рвать, но напротив всякую прореху на ней искать возможности заштопать. Иначе распадется ткань в прах. В истории нашей много эпох — победных и позорных, славных и подъяремных. Разны эпохи, режимы, правители, но Отечество — одно. Россия — одна. И другой нет и не будет. Те, кто осознают это, и готовы работать (именно работать, служить, а не упражняться в демагогии) во благо своего народа, своего Отечества, те, как говорил обратного направления и целей персонаж, уже наши. И только на таком фундаменте может быть основано не декларативное, а настоящее национальное примирение. То самое, к которому звал великий русский писатель Иван Сергеевич Шмелев: «И если вы хотите н а р о д н о й воли, если душа болит, если ясно видно, как расправляются с Россией Макдональды, Вандервельды − прочие, если познали о ф и ц и а л ь н ы х представителей… − если вы с подлинной тоской вопрошаете: «где Россия?» − тогда путь открыт. Надо спаяться, надо понять друг друга, без укоров, без поминаний. Правда, пора и пора − забыть! Пора, наконец, поверить в родные чувства. Ведь у нас же н и ч е г о нет, если нет родины! Ведь за живой, за с в о й народ отвечаем!.. Много чистых и там, и там, разучившихся уважать и понимать друг друга. Надо н о в ы м стать совсем, найти истинное преображение. Т а м разберемся, если з д е с ь найдемся. Мы должны найти общий язык и мысли, если понесем истинную, внепартийную, внеличную любовь к народу, к его духовным и бытовым навыкам, к его праву б ы т ь так, как он хочет. Воистину любящие народ д о л ж н ы, наконец, найти и общую дорогу».

 

2019