Барон Петр Николаевич Врангель писал, что новый, белый порядок не может быть навязан России силой, что для установления оного необходима «долгая и кропотливая работа по проникновению в психологию масс с чистыми национальными лозунгами». Работа. Долгая. Кропотливая. Добавим от себя, рутинная, методичная… Словом, такая, какую у нас частенько не жалуют, ибо скучно и не дает быстрого эффекта.

Русской интеллигенции всегда была свойственна «болезнь нетерпения». Современные «белые» — также принадлежат к этому сословию, в хорошем, как говорится, значении этого слова. И «болезнь нетерпения» свойственна и нам. Если и не в том, чтобы махом переделать мир или уж на худой конец свою отдельно взятую страну, то уж по крайности, чтобы переделать ближних своих. Нам всегда хочется, чтобы другие люди были такими, как мы, так же мыслили, так же вели себя… А люди, как назло, очень разные. С разными уклонами, разными тараканами, разным, если угодно, воспитанием, жизнью и т. д. Стоит ли по этому случаю становиться в третью позицию и чураться друг друга? Или все же лучше учиться разговаривать друг с другом, понимать друг друга?

Само собой, я не говорю здесь о тех, кто прямо враждебен — России и Христовой вере. С ними не может быть у нас диалога, как и у них с нами. С ними у нас, как говорил генерал Дроздовский, «расхождение по аграрному вопросу». Не может быть диалога и с явными клеветниками, стукачами, любителями такого популярного вида спорта, как переобувание в прыжке. Но с теми, кто в основе своей воззрения наши разделяет, пусть и искренне заблуждаясь в отдельных вопросах — к чему бы враждовать? Но от тех, кто еще не имеет твердого воззрения, кто еще ищет его — зачем бы отворачиваться?

У нас позади 70 с лишним лет советской лжи и более четверти века «либерального» растления. При почти полном отсутствии противовеса. Это очень тяжелое наследие. Причем наследие приумножаемое — в первую очередь правящей в РФ системой. Можно ли в таких условиях требовать, чтобы все вдруг прозрели и, не сбиваясь на какие-то поросшие бурьяном тропки, чинно шествовали царским путем? Нет, конечно! «Живя в таком климате», мы еще долго-долго будем обречены на эпидемии идеологических, духовных болезней. И никто из нас не смеет, живя в нем, гордо аттестовать себя совершенно здравыми, с фарисейской надменностью возносясь над «непросвещенными» мытарями.

А ведь не столь уж редко можно наблюдать подобное превозношение! Не стану говорить о крайних формах — тех по недоразумению числящих себя «белыми», для кого нет ни России, ни Русских, и кто в упоении ненавистью выродился в форменных русофобов. Хотя… пример этого вырождения является как раз хорошим уроком, куда может завести гордыня своей «истинной белизной». У нас… слишком многие претендуют на истинность в последней инстанции. Между тем, истины без любви быть не может. Не абстрактной «любви» к «России, которую мы потеряли», к идее и прочим высоким предметам, а к России, которая есть, и, самое главное, к русским людям, которые есть. Не к абстрактному, идеализируемому, то ли бывшему, то ли будущему, то ли в воображении лишь существующему «народу-богоносцу», а к тем самым живущим вокруг нас русским людям, которые страшно далеки от «белых» или иных каких идей… Помните Гоголя? Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит.

За последние сто лет нас, русских, многие ли любили? Сами себя любили ли мы? Нет. Иначе никогда бы не допустили всего нескончаемого измывательства — над нашими святынями, отеческими гробами, над нашим прошлым и нашим — в лице наших растлеваемых детей — будущим. И, вот, разрушается страна, гибнет народ, гибнет его (наша!) культура… А что же мы? «Белые»? Если пройтись по соцсетям, невольно вздрогнешь, видя, как оспаривают друг у друга право на истинность «дети адмирала Колчака», заслуги большинства из которых сводятся к ношению по праздникам формы «цветных» полков…

Это, впрочем, также крайность. Не о ряженых речь, и не к ним обращены эти строки. Но к тем, для кого Белая Идея, Русская Идея значит нечто большее, нежели ролевая игра. И, самое главное, больше, чем собственное «я».

Мы часто задаемся вопросом, как же донести нам нашу идею до наших же соотечественников? Как достигнуть понимания? Как быть услышанными?

 

1. Голос.

Чтобы быть услышанными, надо, чтобы звучали голоса. Соло. Хор. Что угодно. Но не жуткая какофония взаимных поношений. В этой какофонии тонет всякий голос. Всякая мысль. Всякая идея. И публике в этом случае остается лишь проголосовать ногами, отойдя прочь. Или, пожалуй, еще и помидорами. Любители всевозможных драчек и самопревозношния («несть яко прочие человецы!») даже не представляют, какой чрезвычайный и непоправимый урон наносят они идее и делу, насколько маргинализируют его. В сущности, более всего напоминают они гонористых панов из сейма Речи Посполитой. До чего довели они Речь, общеизвестно.

 

2. Адресация.

Чтобы быть услышанными, надо видеть, понимать, уважать того, к кому обращаешься. Не себя на его фоне. Даже учитель, обращающийся к ученикам тоном ментора, не будет ими принят, но будет вызывать недоброе чувство. А нас никто не ставил и не призывал в учителя. Мы — лишь равные среди равных. Русские среди русских. Борясь с идеей, нельзя забывать о главном — людях. А люди — это не кучка зомби, что по случаю своей выдающейся никчемности годятся лишь на то, чтобы бегать по «тырнетам» и выхрюкивать однотипные «комменты» о «булкохрустах» и т. п. И не гоблины-юлины-климыжуковы-чижикипыжиковы. Это все те, кто остается за пределами означенного очень узкого, сравнительно микроскопического мирка. Весь стомиллионный русский народ. Живые люди. Не красные, не белые и не зеленые. И важны именно они. Они — наша аудитория. К ним обращаемся мы.

 

3. Лейтмотив.

«С чистыми национальными лозунгами», — завет барона Врангеля. Каковы же наши лозунги? С чем мы обращаемся к людям? Людям довольно бессмысленно говорить об «окрасах». По крупному счету, дискурс «белые»-»красные» волнует только белых и красных — подавляющее меньшинство. Более того, понятие «белый» неподготовленным человеком редко может быть воспринято в должной степени серьезно. Как минимум, для среднестатистического восприятия это что-то очень далекое от реальной жизни. И неслучайно Врангель говорит не о чистых белых лозунгах, но о национальных. Белое = русское. Поэтому обращаться нужно не к индикатору цветов, а к живому национальному чувству. Именно национальное чувство объединяет русских, именно оно способно мобилизовать людей к действию, и обращение к нему вызывает наиболее живой отклик в сердцах. Неслучайно в годы Великой Отечественной большевистская власть, защищая саму себя, обратилась не к какому-нибудь интернациональному долгу советских граждан, но к дотоле оплеванному ею же русскому патриотизму русских людей. Сегодня запрос на русские идеалы, на русскость весьма высок. И это ключ к «кропотливой работе по проникновению в психологию масс».

 

4. Перспектива.

Помимо национального содержания нам нужно содержание позитивное. Мало рассказывать людям о том, как жила Россия при Царе, и что сотворили с нею большевики. Без прошлого нет ни настоящего, ни будущего. Но невозможно прошлым жить, ибо иначе нас может постичь участь Лотовой жены. Прошлое надо знать. Настоящим жить. Будущее иметь в прицеле. Людей невозможно увлечь одними лишь рассказами о прошлом, людям необходимо видеть перспективу. Не имею ввиду пустые обещания из серии «когда мы станем властью…», мы не на предвыборном ристалище. Но некую вдохновляющую модель русского государства, которая будет осознана и принята людьми, к которой сами они станут стремиться и искать, измеряя ею то, что будут предлагать им. Прошлое же должно стать основой для формирования этой модели.

 

5. Действие.

Человек измеряется поступком. Идея проверяется делом. Велико значение и влияние слова, но слова бесконечно девальвировались за истекший век. Ныне любой мздоимец именуется у нас патриотом, любой похабник интеллигенцией. Самое Божие имя успели «затрепать» лицемеры. О таком же понятии, как «свобода», и вовсе не приходится говорить. Слово в наши дни чаще разъединяет, нежели объединяет, ибо слишком часто сделалось лживо и своекорыстно, превратилось в орудие лжесвидетельства. Поэтому как вера без дел мертва есть, так и идея, слово. Дело внушает доверие. Дело свидетельствует. Дело объединяет. Ибо когда есть реальное дело, отступают на второй план разногласия, не остается времени на споры (по крайней мере у тех, кто не живет этими спорами, кто не преследует цель умножать раздоры). Распри питает бездействие, бездеятельность. Нам сегодня очень не достает именно делателей. Их не достает России. Можно, конечно, с известной долей справедливости посетовать, что в России очень сложно что-либо делать русскому человеку, слишком много барьеров поставлено нам, слишком много стен нужно прошибить на пути к цели. Но дорогу осилит идущий. А царство земное нудится точно также, как Царствие Небесное. России нужны созидатели. Созидающие. Так называлась некогда программа Саввы Ямщикова, 10 лет памяти которого отмечали мы в этом году. Сам Савва Васильевич являл собой яркий пример русского созидателя, не боявшегося преград и сокрушавшего стены. И именно благодаря этой подвижнической деятельности, был он центром притяжения для самых разных людей, кроме оголтелых русоненавистников. Именно поэтому слышали голос его и в народе, и в высоких кабинетах. И для этого не нужно ему было угодничать ни перед кем — ни перед сильными мира, ни перед разнообразными «партиями» и «лагерями». Русская идея, русский взгляд надпартиен и имеет ввиду лишь интересы русского народа, русского дела. «Для меня не существует партий, а есть только люди знания и труда», — так определял свою кадровую политику Петр Николаевич Врангель. И не было у Белого Движения более удачно подобранного и успешного правительства, нежели правительство Белого Крыма…

 

6. Спайка.

Разделенный в себе самом дом никогда не будет привлекателен для прохожих. Люди инстинктивно тянутся к тому, что может объединять, защитить. К тем, кто подает реальный пример справедливости лозунга «своих не бросаем». В сплоченности и взаимной поддержке видится твердость и надежность. «Дружную, общую, основанную на взаимном доверии работу» завещал нам Петр Аркадьевич Столыпин. Худо же выполняем мы этот завет. Мы мечтаем о воскресении России, но куда как часто не желаем «размениваться» на какие-то «малые дела». Довольно посмотреть, сколько людей собирают обычно бело-патриотические мероприятия. Можно сколь угодно ругаться на выскакивающих на митинги либералов, на ходящих на демонстрации коммунистов. Но вопрос в данном случае не в них. Они — поддерживают своих. А мы? Единственная масштабная (некогда) русская акция под названием «Русский марш» за несколько лет была сведена провокаторами и маргинальными идиотами до разрозненных междусобойчиков, способных продемонстрировать лишь совершенный упадок русского движения, а не какую-либо силу, которую должно принимать всерьез. Когда какой-нибудь либеральный или коммунистический «клоповник» постигает беда, на его защиту становится вся красная или голубая «рать». У нас, русских, в этом году в Москве отняли единственный в столице русский центр — Славянской культуры и письменности. Много ли услышали мы протестов по этому поводу? Да почти ничего не услышали. Мы практически прошли мимо этой потери. А месяц спустя и вовсе забыли о ней. Иные оправдались — «да у них там мутно как-то», «да они там что-то с финансами намудрили», «да сами козлы (самый непробиваемый и вечный «аргумент!»), думать надо было!». Либералы и коммунисты в таких случаях не разбирают, «мутно» или нет. А просто защищают свое и своих. Когда какой-нибудь либеральный писатель, артист, журналист проводит какое-нибудь мероприятие, об этом трубят все солидарные ресурсы, и соответствующая публика исправно собирается, опять-таки поддерживая своих. Что происходит в таких случаях у нас? Правильно, ничего не происходит. Значительная доля солидарных ресурсов при всей сравнительной с либеральными медиа скромности займется строгой фильтрацией: а надо ли поддержать? Пропиарить? А совсем ли это «свои» или же чем-то «рылом не вышли», и вообще где-то с нами чего-то не поделили? Тут глобальная мечта о великом отчего-то уступает место мельчайшим частностям. Вдруг находится тысяча принципов, чтобы не «пиарить», хотя принцип у русских в условиях информационной блокады может быть лишь один: всегдашняя поддержка друг друга, поддержка своих. Ну, а «своя» почтеннейшая публика непременно найдет себе более занимательное занятие, чем прийти на «свои» мероприятия. И тут налицо непонимание самой элементарной аксиомы: единственно действенный противовес либералам, коммунистами и иже с ними — это не проклятия по их адресу из уютных «бложиков», а наша спайка, наша поддержка друг друга, наша активность. В отсутствии этого не стоит сетовать и возмущаться, что «все захвачено врагами». Мы сами охотно отдаем все в их руки.

Таковы шесть принципов, на которых могла бы строиться реальная русская работа. Вне оных русское движение обречено оставаться на периферии русской жизни, ни на что не влияя и не имея сколь-либо серьезной возможности доносить свои идеи.

 

2019