Глава L
Истребитель вампиров (вместо послесловия)

С самого начала Юрий Клинских вел себя как человек, которому абсолютно нечего терять. Так получилось, что в рок-звезды стадионного формата он попал прямиком из грузчиков, но его целью отнюдь не было сохранение этого статуса любой ценой. Он не стремился понравиться людям и не норовил угодить продюсерам, спокойно расставаясь с ними уже на самом раннем этапе. Страха лишиться всего у него не было – уже будучи в зените славы, на вопрос о возможном падении популярности и источников дохода он спокойно отвечал, что в таком случае подастся обратно в грузчики.

Несмотря на долгосрочный контракт с крупнейшим российским лейблом, «Сектор Газа» существовал вопреки законам шоу-бизнеса. Понятий «синдром второго альбома», «формат», «самоповторы», «тиражирование однажды найденных удачных приемов» для этой группы попросту не существовало. Возможно, истоки здесь стоит искать в том числе и в наличии ненормативной лексики, которая служила для «Сектора Газа» своего рода буфером при попадании в привычные жернова раскрутки. Но, на наш взгляд, зацикливаться на теме мата в контексте творчества Юрия Хоя вообще нет смысла. Потому что музыкант его использовал не просто как яркую краску для характеристики персонажей, но и с самого начала пытался дать анализ причин активного использования народом обсценной лексики («Авто-мат», «Русский мат» и т. д.).

Ирина Клинских

Нормальному человеку все эти выражения у «Сектора Газа» до фонаря, а возмущаются обычно те, у кого в семье еще больше мата. Ну или, наоборот, нет ярких эмоций в семейной жизни… Думаю, употребляя нецензурные выражения, папа с самого начала неосознанно хотел вызвать своим творчеством широкое обсуждение, дискуссии. Из него это шло, это так и должно было быть. Уверена, что он делал это не ради «хайпа», и не ради привлечения армии поклонников, а прилагал все усилия, чтобы этот дар обретал свою свободу.

Исследуя художественные возможности мата, Юрий Хой делал порою потрясающие открытия. Учитывая его интерес к проявлению сверхъестественного в жизни человека, он в итоге на каком-то этапе стал воспринимать мат как своего рода оружие против нечистой силы. Эта мысль в его творчестве проходит пунктиром: на уровне выражений «глухой поселок среди леса – мать его ети» в «Мертвом в доме» или «из ковша хлебну вина, в сердцу мать» в сугубо религиозной, казалось бы, по духу «Ночи перед Рождеством» (позже этот прием доведет до совершенства «Сектор Газовой Атаки» в песне «Мат для вампира»).

Так в недрах «Сектора Газа» зарождался оригинальный жанр «хоррор-панк», наиболее ярким адептом которого станет в итоге «Король и Шут». Участникам «КиШ» такая преемственность была, конечно, как кость в горле, потому что они и сами претендовали на первенство и новаторство. Но что поделать – пришлось мириться с очевидным.

Алексей Привалов

Знаешь, кто продолжатели Хоя? «Король и Шут». Более военизированный, более питерский эстетский вариант, ведь они все-таки такие прошаренные ребята. Они вроде как и гопота, но в то же время – люмпены мегаполиса. Если «Сектор Газа» – это сельский вариант, то «КиШ» – слободка большого города. Но идея общая – одна и та же.

Фонтанируя идеями и наслаждаясь абсолютной творческой свободой, Юрий Хой неизбежно пришел к крупным формам, к которым подступался с самого начала, выстраивая свои альбомы по законам театрального действа. В итоге термин «панк-опера» застолбил все-таки он, несмотря на то что у других подобные попытки тоже были, а питерское «Краденое Солнце» подступились к этому со своей тезоименной музыкальной сказкой максимально близко. И здесь «Королю и Шуту» со своей зонг-оперой «TODD» тоже, увы, пришлось потесниться. Возникла даже интереснейшая ситуация, когда та же Юлия Коган, отточив умения в студийном «Тодде» в роли Ловетт, как говорится, вернулась к истокам и исполнила роль Василисы Прекрасной в концертном воплощении «секторовского» «Кащея Бессмертного».

Невооруженным глазом заметно, что Юрий Хой, который, как известно, действовал без оглядки на авторитеты, сам тем не менее послужил ролевой моделью для самых успешных российских рок-музыкантов. Взять, скажем, «Ленинград»… Дело ведь далеко не только в пресловутом мате. В России Юрий Хой продемонстрировал первым, как в пределах рок-проекта могут на равных правах существовать вокалист и вокалистка. Потом эту идею небезуспешно пытался подхватить нижегородский «Элизиум», но его «разнополые» эксперименты времен альбома «Не моя любовь» (1999) так по большому счету и не дошли до массового слушателя. Нынешний же «Элизиум» народ знает и любит в несколько иной конфигурации. Зато «гендерную» фишку «Сектора» удачно внедрил в свои проекты неутомимый Сергей Шнуров. Так что появление бывшей «ленинградской» вокалистки Юлии Коган в контексте фестивалей памяти Юрия Хоя закономерно вдвойне.

Несмотря на все эти параллели, ставить вопрос о появлении «нового Хоя» было бы совершенно некорректно. Просчитать, вычислить или предугадать его «пришествие» невозможно. Вероятно, есть смысл говорить об определенном генетическом сходстве с Юрием Клинских певца комбайнеров Игоря Растеряева, который появился так же немотивированно и неожиданно. Но станет ли он народным героем или «истребителем вампиров»? Ведь появление такого творца общество еще должно заслужить.

Алексей Привалов

Образы Хоя не придуманы головой, и ты их проживаешь вместе с героями песен. Но вообще это удивительно, что мы вот сейчас сидим и высказываем свои суждения о Юре. Идет простой парень по улице, не отличающийся от других. Кто-то такой же, как он – и генетически, и происхожденчески, – сначала крутил гайки на заводе, потом выпил – упал. А этот написал про Бога! Вот такой образ пришел ему в голову. Это абсолютно необъяснимо.