Глава 9

— Дар, какого черта?! Мы так не договаривались!

Игорь стоял на краю высоченного обрыва над жемчужной гладью воды и смотрел, как его друг летит вниз с бешеной скоростью с высоты почти 400 метров. «Вот так всегда. У него вообще башки нет. А с виду ведь сама рассудительность, — думал про себя Игорь. — „Пойдем на Скалу Икара, там интересно, ты не пожалеешь…“ Ага, как же интересно! Чертов псих!!!» Последние мысли пронеслись у него в голове, когда он уже прыгал с обрыва вслед за Дарионом.

Встречный поток воздуха ударил в лицо, а перед глазами была лишь бесконечная синь океана, и где-то внизу маячил силуэт Дариона, уже раскрывшего монокрыло и парившего, описывая широкие круги и явно ожидая Игоря. «Ну, с тебя причитается, дружище!» — поехидствовал Игорь. Встряхнув руками, он освободил плоскости своего собственного монокрыла и, установив небольшой угол для увеличения скорости, прямиком направился к наслаждающемуся полетом товарищу.

Монокрыло было одним из любимых развлечений у посейдонцев после всяких водных штук, которые Игорь, признаться честно, не очень любил. Понятно дело, с учетом того, что 98 % Посейдона — это океан, его жители очень привязаны к воде и всему, что с ней связано. Плавать здесь дети учатся чуть ли не раньше, чем ходить, да и взрослые постоянно норовят залезть в воду. Взять хотя бы тот же водный транспорт. Ну вот что мешает сделать его надводным и плыть спокойненько по ровной глади, благо океан почти всегда спокоен и не то что штормов, но даже высоких волн почти не бывает, так ведь нет: индивидуальный водный транспорт — это что-то вроде подводного байка, полностью открытого, с единственной герметичной частью в области головы. Эти штуки умудряются развивать под водой бешеную скорость и абсолютно непрактичны, но все ими пользуются. Ей богу, странный народ.

В общем, Игорь наслаждался полетом и довольно быстро настиг товарища, ожидаемо застав его врасплох и сумев, пролетая мимо, задеть его монокрыло своим, из-за чего Дарион потерял устойчивость и свалился в штопор. «Теперь — валим!» — приказал сам себе Игорь, понимая, что сейчас начнется. Пользуясь уже имеющимся преимуществом, Игорь стремглав ринулся вниз, вызвав на элсиме данные о положении скутеров, которые услужливо всплыли прямо перед глазами в виде небольших красных ромбов в толще воды. Набрав желаемую скорость, Игорь направил летательный аппарат, состоящий из его собственного тела и полностью прозрачного монокрыла, к скутерам. Со стороны казалось, что человек просто летит, расправив руки. Зрелище не для слабонервных, если не знать, что человек этот одет в костюм из материала, по команде принимающего необходимую форму и позволяющего парить в воздушных потоках. Собственно, когда Игорь в первый раз увидел посейдонцев на монокрыльях, он решил, что это массовое самоубийство.

«М-да уж», — улыбнулся про себя Игорь, вспомнив те дни. Но времени предаваться воспоминаниям не было. Вода приближалась, а судя по тени на ней, Дарион его настигал. Но Дар не успел, а Игорь, изменив в последний момент настройки монокрыла и превратив его в веретено, обволакивающее тело, стрелой вошел в воду. Почти сразу за ним поверхность океана пронзил Дарион. Теперь надо добраться до скутера. Воздуха в легких хватит минуты на две. Этого вполне достаточно — до машин метров двести всего. Плавал Дарион, конечно, быстрее — с его-то данными это неудивительно, — так что до скутера посейдонец добрался раньше и с ходу рванул вперед, распугав стайки рыб и оставив после себя длинный пузырящийся след. Опять догонять… Ну, ничего, с техникой Дарион не так хорош, как Игорь, шансы есть. Правда, потом еще бежать шесть километров до финиша, и нужно хотя бы секунд 30 форы, иначе этот лось догонит его, даже не запыхавшись.

Хотя на скорости под сто километров в час рассмотреть красоты океана было затруднительно, Игорь все же успел заметить пару огромных китов метров на 30 ниже и пожалел, что не может спуститься к ним и поплавать вместе — уж очень он любил этих местных гигантов, могучих и добрых хозяев океана; но сейчас надо было догнать Дара, пока еще есть время. Они изначально не договаривались о соревновании, но в том-то и была интрига их с Дарионом игры: бросить вызов можно было в любой момент, и отказаться нельзя… Ну, то есть можно, но потом целую неделю слушать гундеж товарища о том, что так не поступают, надо быть всегда готовым и так далее и тому подобное. Нет уж, увольте…

«Ладно, в следующий раз полезем по скалам», — с садистским удовольствием подумал Игорь, знавший странную для геолога нелюбовь Дариона к альпинизму. Догнать посейдонца получилось только у самого берега, и, естественно, на последнем этапе, о котором его услужливо предупредил элсим, — шестикилометровом кроссе по пляжу — Дарион легко вырвался вперед и сидел, рисуя что-то на песке в ожидании финиша Игоря.

— Я уж думал, ты ногу подвернул! — с наигранной заботой сказал Дарион.

— Да надо было по пути забежать куато покормить, вот и подзадержался, — попытался отшутиться Игорь. — Что ж ты не сказал, что надо первым прибежать, это все поменяло бы.

— Да ладно, не обижайся, уже намного лучше. Я тут почти не скучал, пока тебя ждал. Завтра пойдем подавать заявку в Общество первопроходцев, у тебя есть шансы, думаю.

— Ага, в прошлом месяце ты тоже так говорил. Напомнить, чем тест закончился?

— Ну кто ж тебе виноват, что ты не смог пройти маршрут, он не такой уж и сложный. — Дарион пожал плечами и пошел вглубь острова.

— А почему я уже полгода пытаюсь попасть в общество первопроходцев, а не пилотов? Это ж вроде моя цель. — Игорь догнал друга, и теперь они шли рядом по достаточно широкой тропинке, ведущей к посадочной площадке.

— Дело в том, что пилотов в экспедицию нужно немного, и берут лучших. Ты, может, и хорош, но прежде чем освоить «Барракуду», тебе придется налетать часов 800 на более мелком классе, да и шанс, что найдется пилот сильнее, уж больно велик. А первопроходцы — это база любой экспедиции, персонал всегда нужен, мест побольше, шансы повыше.

— В логике тебе не откажешь, — сделал досадный вывод землянин. — Ну, это в любом случае космос. Нет, тут, конечно, хорошо, но душа просится к звездам. Впрочем, ты и сам понимаешь, Дар…

— Посмотри, что это там, вдали? — вдруг спросил Игорь, указывая рукой на тонкий силуэт у воды, немного в отдалении.

— А-а-а, это обелиск. — Дарион прикрыл рукой глаза от света.

— Обелиск? — озадачился Игорь. — Памятник, что ли? Могила чья-то?

— Да нет же, — Дарион усмехнулся. — Это обелиск памяти.

Игорь скорчил гримасу — непонятно, что он хотел ею выразить.

— Пойдем, посмотришь вблизи. — Дарион зашагал по белоснежному песку к интересующему объекту.

Обелиск был наклонен в сторону океана, имел основание в форме равностороннего треугольника, высоту метров пять — шесть, и острие его смотрело в небеса. Игорь обошел вокруг. Плавные линии граней ласкали взгляд, природный узор камня был выгодно подчеркнут шлифовкой поверхности.

— Зачем он здесь, Дар? — спросил он. — Кто его здесь оставил?

— Наши предки, — серьезно, с ноткой гордости ответил посейдонец. — Они привезли много минерального материала с Земли… Не спрашивай зачем — не знаю… Яшма, порфир, малахит, гранит, мрамор, жад и другие. В память о наших корнях, о Земле скульпторы вырезали вручную эти обелиски и установили на всех островах новой родины. Каждый уникален. Это символ нашей индивидуальности и в то же время единения.

Игорь погладил поверхность обелиска. Гладкий горячий камень имел следы естественной эрозии — время не щадит даже его.

— Ты ведь геолог. Скажи, из чего он сделан? — спросил Игорь.

— Это порфир. От древнегреческого «πορφύρεος», «porphýreos» — «темно-красный», «пурпурный». Общее название эффузивных (вулканических) горных пород кислого и среднего состава, имеющих порфировую структуру. Мелкокристаллическая изверженная горная порода с крупными включениями. По химическому составу близок к граниту, а также…

— Оу! Все-все, хватит с меня! — Игорь, протестуя, поднял руки. — Я не совсем это имел в виду.

— Увлекся, да? — Дарион засмеялся.

— Слушай, Дар, да ты уже и не такой зануда, какой был при нашей встрече. — Игорь хлопнул его по плечу. — Моя школа!

— Да и ты, друг мой, стал серьезнее, более взвешен в суждениях. Мы благоприятно влияем друг на друга. — Дарион наморщил лоб и выпятил нижнюю губу, что-то вспоминая. — А я тебе обещал показать остров статуй, да?

— Ага, было дело.

— Ну так вперед, берем сферу — и через пару часов мы на месте, — сказал Дарион.

— Отлично! Слушай, сколько раз я уже пользовался сферами, но до сих пор удивляюсь вашим инженерам. Черт побери, крутая штука! Пару раз пытался разобраться в ее устройстве и принципе движения в воде. — Игоря очень интересовали технические достижения посейдонцев. — Пока получается не очень, а как думаешь, вот…

— Э-э-э, Игорь… — Дарион оборвал товарища, подняв руку, и выдержал паузу. — Я очень хороший геолог, поверь мне. Я хороший планетолог к тому же, так? Но! Я ни-че-го не смыслю в гидродинамике и физике жидких сред, это тебе в Коллегию океанавтики.

По мере того как ведомая элсимом Дариона сфера приближалась к пункту назначения, Игорь чувствовал себя все спокойнее. Он с удовольствием погружался в сферах на небольшие глубины, но когда лучи света под ними терялись в темной бездне, его охватывала паника. Особенная конструкция этих транспортных средств очень способствовала напряжению неподготовленной психики гражданина Земной Федерации, выросшего в окраинных мирах и таких водных просторов от рождения не видевшего, разве что в передачах общественной развлекательной сети. Сфера имела корпус из особого сорта стекла и двух ложементов внутри, каждый из которых двумя штангами крепился к конструкции, и все. Вот совсем.

Все, что обеспечивало подвижность и жизнедеятельность пассажиров, смонтировали в ложементах и штангах. Создавалась иллюзия, что ты висишь в толще воды, корпус был прозрачен, ни дверей тебе, ни люков. Первый раз Игорь был в замешательстве, на Посейдоне вообще многое шокировало. Чтобы забраться внутрь, корпус резали портативным плазменным скальпелем, а пока пассажиры устраивались и прокладывали маршрут, особый вид бактерий заживлял разрез. Корпус получался монолитным и сверхпрочным. Игоря, как астронавта, циклопические пространства космоса не пугали, наоборот, это была его мечта. Океан же порождал в нем страх, и, видя спокойствие Дариона, он завидовал ему.

Сфера начала довольно резко подниматься, и вот Игорь уже стал различать поверхность. Они выскочили из-под воды, как чертик из табакерки, метрах в трехстах от берега. Остров статуй был перед ними как на ладони.

— О-хо-хо, Дар, я поражен. — Вид у Игоря был ошеломленный.

— Как вы, земляне, говорите, «крутая штука». — Дарион улыбался. — Крутая штука, кру-тая, кру-та-я… Какова этимология этого словосочетания? Кто это придумал? Что за слово?

Да, здесь было на что посмотреть, и это вызвало у Игоря вполне живые эмоции.

Искусство так и сочилось из-за каждого уголка. Почти вавилонская башня, надстроенная над кальдерой потухшего вулкана, возвышалась над ним на добрые две сотни метров. Искусственные береговые уступы плавно уходили в воду, причальные постаменты для транспортировки водных сфер несколькими лучами симметрично вдавались в океан. Игорь видел обилие статуй, скульптур животных, перемежавшихся с прекрасными растениями, деревьями, кустарниками, каменными скамьями, фонтанами… Множество людей отдыхало в тени портиков у воды и в беседках. И на самой вершине белоснежной башни все это вавилонское великолепие венчала гигантская фигура мужчины со странной штуковиной в руках, разделенной на три части на конце… Впрочем, деталей видно не было.

— Дар, а кто это там, наверху? — спросил Игорь.

— Это повелитель морей и океанов, божество из пантеона античной Греции — Посейдон, — ответил Дарион.

Игорь задумался.

— Честно говоря, никогда не слышал о Посейдоне. Да и Греция… Где это?

— Ну, мой друг, на досуге садись и изучай — все архивы нашего мира к твоим ногам, вся мудрость человеческого вида. Каждый гражданин имеет полный доступ ко всей накопленной информации по любому вопросу в любой сфере.