Анна Астахова
Остров

«Подштанники Спящего!» – Вирга хотел было выругаться вслух, но понял, что ни сил, ни желания делать это у него нет. Кончились силы, пропало желание.

Нав раздражённо сломал ветку, которая едва не выхлестнула ему глаз, и присел на ствол поваленного кедра. Шёл всего третий час пути по тайге, но ему казалось, что он пробирается через этот враждебный лес уже третьи сутки. Каждый шаг приходилось буквально отвоёвывать: под ноги то и дело подворачивались то корни, то камни; ветки коварно хлестали по лицу, явно целясь в глаза; знаменитые таёжные комары будто взбесились, преследуя несчастного нава сплочённым роем.

Если бы Вирга был не специалистом Службы утилизации на задании, а заурядным туристом, он бы давно отступился и позорно сбежал в более цивилизованные места. Проблема Вирги состояла в том, что его должностная инструкция не предполагала неподчинения приказу, а приказ непосредственного начальства – командира Седьмого специального отдела Службы рыцаря-командора Артура Грейда – прямо исключал возможность побега.

Тем не менее продолжать путешествие в том же духе Вирга не собирался. Он многое пережил за более чем две тысячи лет своего существования. Он был силён духом. Он даже думал, что любит природу – не так глубоко и проникновенно, как зелёные, конечно, но всё же, – однако сегодняшний день изрядно эту любовь поколебал.

Всё началось с того, что неугомонные челы умудрились откопать в тайге какую-то дрянь времён Первой войны. Несмотря на то что с тех пор минуло не одно тысячелетие, свидетельства военных лет в виде неразряженных боевых артефактов всё ещё лежали в земле на полях былых сражений – сначала было не до того, чтобы собирать каждый кулончик с «дыханием дракона», а позже забылось. Однако любой тайногородец знал, что, если где-то на Земле лежит что-то потенциально опасное, челы рано или поздно обязательно на это наткнутся. Совершенно случайно, разумеется. Такая уж семейка…

Обычно расследованием подобных головотяпств и устранением их последствий занимались полевые сотрудники Службы, часто не самые сильные маги, а то и не маги вовсе: типовой набор артефактов позволял выполнять рядовые задания даже челам. Но когда дело касалось особо опасных вещей, в число которых попадало всё произведённое до гибели Империи Навь, в дело вступал Седьмой специальный. А уж кого заставит кормить комаров мстительный Грейд, понимали в отделе все, – в конце концов, Вирга и сам был виноват: не стоило уводить у командора ту феечку. Как её звали? Веренега? Верелюба? А, Спящий с ней!

Вирга страдальчески махнул рукой, попутно отгоняя от лица очередную партию крылатых кровососов, – проклятые насекомые не могли прокусить прочную навскую кожу, но изрядно выводили из себя постоянными попытками. Перед глазами возник образ ехидно ухмыляющегося начальства: «Подумаешь, прогуляешься немного… Всего-то миль десять, даже запыхаться не успеешь! Портал? Спящий с тобой, ты что, протоколы забыл? Это ж тебе не погремушка, а, возможно, серьёзный боевой артефакт! Кто его знает, как он отреагирует на магические флуктуации рядом с ним…»

Де-факто «серьёзный боевой артефакт» вряд ли представлял собой что-то действительно опасное для тренированного бойца. Однако де-юре Грейд был прав, и Вирге ничего не оставалось, кроме как отправиться к месту обнаружения вещицы пешком из ближайшей деревни, не взяв с собой даже «короля москитов».

Поначалу прогулка и впрямь казалась приятной. Погода, как по заказу, стояла солнечная, но не жаркая, звериные и человские тропы стелились под ноги, и Вирга даже мимоходом подумал, что легко отделался. Однако чем дальше он забирался, тем неуютнее становился лес. Тропы юркими змейками разбежались из-под ног, могучие кроны вековых кедров закрыли собой солнце, а окружающая флора начала вести себя подозрительно агрессивно. Как в человской сказке про хоббитов.

В сказки Вирга, конечно же, не верил, но вот своим нехорошим предчувствиям предпочитал доверять и потому решил, что, прежде чем ломиться напролом, стоит сесть и попытаться осмыслить ситуацию.

Вот ещё бы комары не мешали…

– Сидить он, – неожиданно раздался над ухом голос настолько скрипучий, что Вирга даже не сразу понял, что это голос, а не треск старого дерева, растревоженного ветром. А невидимый собеседник тем временем продолжал: – Рассе-е-елся тут, как ба-а-арин! А чаво сидить-то? В городе, что ль, не насиделся?

Осторожно, стараясь не делать резких движений, Вирга обернулся и утратил дар речи.

«Потому что нельзя быть на свете красивой такой…» – мелькнула в голове строчка из недавно услышанной песни.

Представшая его взору Белая Дама – никем другим эта женщина быть не могла – являла собой причудливую смесь карикатурных представлений о Бабе-яге и об античной дриаде. Крючковатый, изогнутый нос нависал над верхней губой, как клюв хищной птицы; удивительно ясные, яркие зелёные глаза смотрели недобро, но без явной злобы. Распущенные седые, но всё ещё густые и пушистые волосы с вплетёнными в них ивовыми ветвями ведьма кокетливо перекинула на грудь, прикрытую лёгким белым платьем, сшитым по моде «ревущих двадцатых» и выгодно подчёркивавшим по-девичьи тонкую талию, но открывавшим иссушённые старостью ноги с сеточкой вен. Изборождённое морщинами лицо Дамы кривилось в недовольной гримаске, которая, наверное, смотрелась изящно, пока ведьма была молода, но теперь скорее напоминала хищный оскал.

– И чаво молчишь? – вновь подала голос зелёная. – Язык проглотил?

– Н-нет, – с трудом выдавил из себя Вирга, оправившись от шока. – Здравствуйте.

– Здорова, да не твоими молитвами, – буркнула Дама. – Припёрся-то на кой? Развертайся и топай отседова! Мне в моём лесу вашенские не нужны.

– Дело у меня тут, – нахмурившись, произнёс Вирга. Он мучительно пытался сообразить, как бы побыстрее отделаться от вредной старухи.

С одной стороны, даже действующие дружинницы Дочерей Журавля поодиночке не представляли для нава серьёзной опасности, что уж говорить про пожилую Белую Даму. Натравить на него стаю голодных комаров было самой крупной неприятностью, которую она могла устроить. Но если просто отмахнуться и попытаться пойти дальше, эти неприятности будут его преследовать на протяжении всех оставшихся пяти миль, а потом ещё и на обратном пути… В то же время связываться со склочной людой не хотелось – обижать Белых Дам в Тайном Городе считалось таким же дурным тоном, как мстить наёмникам или жениться на челках. Сама же ведьма отступать явно не собиралась.

– Знаем мы ваши дела! Ходют тут, топчут, энергией своей тёмной фонят на всю тайгу, а кто потом лес в порядок приводить будет? Вот ты, – деформированный артритом палец упёрся Вирге в грудь, – пошто ветку сломал?

Вирга виновато оглянулся на покалеченное дерево и тут же мысленно одёрнул себя: не хватало ещё… Он решительно отодвинул в сторону ведьмин палец и сделал попытку применить дипломатию:

– Послушайте, бабушка…

– Бабушка я своим внукам. Для тебя, тёмный, фата Миряна, и побольше…

– Фата Миряна! – окончательно потеряв терпение, рявкнул Вирга. С окрестных деревьев с криками вспорхнули кедровки.

Как ни странно, окрик помог: старушка оторопело замолчала, и нав поспешил развить тактическое преимущество, пока она не опомнилась.

– Я тоже, знаете ли, не фонтанирую буйным восторгом от пребывания здесь. С гораздо большим удовольствием я пребывал бы вместо этого в «Трёх педалях» за кружечкой хорошего пива, но боевые артефакты времён войны, – Вирга благоразумно не стал уточнять, какой именно войны, – почему-то категорически отказываются мирно лежать у Мурция за стойкой. А если я рискну вернуться в Тайный Город без этого трофея, начальство открутит мне голову и снова отправит сюда. Вот оно вам надо – нав с открученной головой прямо у вас на крыльце?

Фата слушала внимательно, чуть склонив голову к плечу, как прилежная школьница. Вирга закончил импровизированную речь и замолчал, ожидая ответа.

– Ишь ты, разошёлся как, – насмешливо фыркнула в ответ Миряна. Напускное брюзжание и скрип исчезли из её речи, и теперь перед Виргой стояла совсем другая женщина. Не маразматичная старуха, а пожилая, но всё ещё обладающая ясным умом и спокойным, хорошо поставленным голосом волшебница. – Тёмный Двор вконец разорился и теперь навы на побегушках у Службы утилизации?

Фата сделала паузу, давая Вирге время ответить, но он отмолчался. Рассказывать старухе, где и почему он работает, можно было бы долго, но вот поймёт ли она?

«Да и кто она вообще такая, чтобы я ей что-то объяснял?» – с нарастающим раздражением подумал Вирга.

Видимо, решимость пройти вперёд любой ценой отразилась у него на лице, так что Миряна поспешно выставила вперёд руку:

– Погоди, тёмный. Предложение есть.

– Слушаю. – Вирга вскинул бровь и едва не скривился – ветка всё-таки оставила на лице длинную болезненную царапину.

– Я тебя проведу к тому месту, где лежит эта твоя дрянь. Самым простым путём проведу, за пару часов доберёмся, вот увидишь. Но есть условие: ты уничтожаешь артефакт здесь же при мне и убираешься отсюда порталом. Я не собираюсь терпеть эту дрянь на своей земле дольше, чем нужно.

– И как я объясню командиру, почему явился с пустыми руками?

– Не моя печаль, – пожала плечами ведьма, – уж наверное, у вас, тёмных, есть свой способ узнать правду.

Вирга задумался. С одной стороны, ему и впрямь не улыбалось тащиться по тайге обратно до цивилизации, а потом ещё трястись в человском самолёте до Москвы. Построить портал и уйти отсюда за считаные мгновения, оставив позади ветки, комаров и вредную люду, чтобы уже через какой-то час отмокать в душе, было заманчиво. Но, с другой стороны, Грейд не преминет придраться к отсутствию вещественных доказательств, и, даже согласись Вирга на «поцелуй русалки», тягомотины с объяснительными и докладными не избежать.

– Веди, – наконец решился он.

В конце концов, это будет не первая бумажная волокита в его жизни.

Дорога и впрямь оказалась короткой. Откуда-то из чащи незаметно вынырнула тропа, и идти сразу стало легче. Миряна шла впереди, двигаясь неожиданно проворно для своего почтенного возраста. Вирга шагал следом, на ходу сочиняя первые наброски будущего отчёта. Спустя час совместного путешествия лес вокруг стал заметно редеть и светлеть. Могучие кедры сменялись молодым березняком, солнце вновь начало проглядывать через кроны, а под ногами вместо опавшей хвои стала появляться трава.

– Дальше сам, – фата Миряна внезапно остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду. Вирга тоже почувствовал, как резко усилился фон тёмной энергии, окружавший их, но не придал этому значения, а вот люде, судя по всему, стало худо – бледное лицо и сжатые в нитку губы выдавали то, в чём она никогда не призналась бы ему вслух. – Ещё полмили прямо, и ты у цели, – продолжила она, попятившись на пару шагов. – Я здесь пока посижу, подожду…

Вирга безразлично кивнул и зашагал в глубь леса. Ему не давало покоя количество энергии, разлитое в воздухе. Один маленький артефакт не должен был так фонить, будь он сколь угодно древним…

«Значит, не такой уж он и маленький, а?» – Вирга усмехнулся, отгоняя нервозность.

Лес перед ним был мёртв. Мрачные остовы лишённых листьев деревьев вырастали из земли подобно причудливым обсидиановым колоннам. Голая почва, лишь в редких местах покрытая, словно плесенью, серыми островками сухого мха, выглядела чужеродной после шуршащего ковра из сухой листвы; даже воздух, казалось, замер, не смея тревожить могильную тишину.

Вирга прошёл вперёд и положил ладонь на ствол одного из деревьев. Коры на нём не осталось, и было невозможно узнать, к какой породе оно принадлежало при жизни.

Вирга отдёрнул руку и почувствовал, как горит ладонь. Видение было столь ярким, полным боли и застарелого гнева, что ему пришлось отступить на несколько шагов от невидимой черты, отделявшей мёртвый лес от живого, чтобы вновь почувствовать себя собой. Но легче от этого не стало.

Даже с этого расстояния он мог видеть, как проступает в трещинах древесины скуластое лицо сородича – лицо, искажённое боевой яростью, последним, что чувствовал гарка при жизни. Единственным, что он был вынужден чувствовать на протяжении тысячелетий, постепенно сходя с ума в своей новой оболочке.

Вирга не знал, существует ли в этом мире что-то более отвратительное, чем аркан «Янтарная капля», и предпочитал об этом не задумываться.

Не торопясь, он пошёл по краю идеально ровного круга. Чёрные остовы, казалось, провожали его недобрыми взглядами, но Вирга старался не смотреть на них. Он слишком хорошо знал, что там увидит.

Официально Седьмой специальный отдел занимался особо опасными артефактами. Неофициально – тоже, но в подробности своей деятельности посвящал только своих же сотрудников и подчинялся напрямую главе Службы, минуя обычную для других отделов иерархию. Это давало некоторую степень свободы, недоступную остальным отделам, но и налагало ряд ограничений. В частности, строгие протоколы действий – свои для каждого класса артефактов, зубодробительно длинные и подробные, как шасские бухгалтерские книги. Их требовалось знать наизусть, и дотошный Грейд регулярно устраивал своим подчинённым проверки. Сейчас Вирга даже был ему за это благодарен – механическое выполнение инструкции позволяло не задумываться о том, что именно он видит перед собой.

Протокол «Остров». Шаг первый. Изучить размеры области поражения. Обойти периметр, проверить отсутствие иных артефактов, способных оказать дополнительное воздействие.

По его представлениям, он прошёл половину периметра, когда усиленное магией чутьё просигнализировало о наличии следа постороннего артефакта. Вирга присел и осторожно раздвинул ковёр из палых листьев. На земле перед ним лежал треснувший фиал из зелёного стекла, столь миниатюрный, что использовать его в качестве вместилища жидкости было бы совершенно бессмысленно. Краткое сканирование показало, что странный сосуд был расколотым артефактом морока – наглядный ответ на вопрос, почему мёртвую рощу не обнаружили раньше. Теплилось в нём и что-то ещё, что Вирга не мог определить с ходу, но на глубокое изучение вещицы не оставалось времени – да и смысла в этом было немного. В Тайном Городе разберутся. Ведь сломанный артефакт уже не представлял опасности.

Вирга ещё раз внимательно оглядел границу мёртвого леса, по которой шёл. Чуть впереди от него она была смещена вовне, как будто к идеальному кругу сбоку небрежно прилепили несколько деревьев. Лица на их стволах просматривались гораздо лучше, чем на остальных, – человские лица, выражающие непонимание, отчаяние, смертельный ужас…

Похоже, для кого-то первое знакомство с магией оказалось неудачным, мрачно пошутил про себя Вирга.

То, что он знал об аркане «янтарная капля», подсказывало ему, что дело дрянь. Аркан имел крайне устойчивую геометрическую структуру и, как и всё, что когда-либо изобретали асуры, стремился к совершенству. Если его форма нарушалась, он её восстанавливал, а сделать это можно было только одним способом: дополнить круг новыми мёртвыми деревьями. Но заступи на чёрную землю хотя бы одна лишняя жертва – и круг будет дополняться снова, и снова, и снова… История знала примеры, когда такие арканы становились гурманами: выбирали и притягивали только тех жертв, чья энергия усиливалась внутри круга. Подобное тянулось к подобному, контур расширялся, пока не охватывал огромные площади…

Виргу передёрнуло. Перед глазами встала картина: дальние потомки тех, кто живёт сейчас, находят это место – давно забытое, затерянное в глухомани, – и кто-то из них случайно заступает внутрь круга… А может, сам круг слегка подталкивает свою жертву…

Можно было бы выставить вокруг аркана оцепление. Выстроить стены, оградить защитными артефактами, стереть это место со всех карт и маршрутов, чтобы ни одна живая душа не могла приблизиться к опасной зоне. Но, как показала практика, ни одна стена не простоит достаточно долго, и ни один артефакт не защитит достаточно надёжно. Существовал только один способ обезопасить мир от древней, невероятно живучей и отвратительно совершенной дряни.

Вирга невесело усмехнулся, поднёс к глазам ладонь, которой успел коснуться антрацитового ствола. Казалось, по прожилкам на коже уже начали растекаться мелкие ручейки чуждой магической силы.

Аркан не отпускал своих жертв. Каждый, кто вступил с ним в контакт, был обречён стать его частью. Вирга знал, что, если одеревенение настигнет его вдали от круга, он станет новой «каплей», заманивающей к себе неосторожных путников, – и потому торопился.

Шаг второй. При обнаружении иных артефактов обезвредить их и далее задействовать в их отношении соответствующий классу протокол.

Оставался нерешённым один вопрос: почему аркан проснулся именно сейчас? Сотни лет пролетали мимо, строились и разрушались города, менялись торговые пути, возвышались и обращались в прах цивилизации, но только теперь кто-то случайно наткнулся на мёртвый круг. В такие совпадения верить просто неприлично.

Вирга просканировал маленький артефакт тщательнее, не упуская ни одной крохи остаточной магии внутри него. Он отличался от знакомых ему артефактов морока, но если раньше Вирга списывал это на прогресс в изготовлении подобных вещиц, то, приглядевшись, он понял свою ошибку.

Фиал был призван не только скрывать присутствие мёртвого леса, но и отваживать нежеланных туристов. Дополнительный эффект напоминал обычный аркан «ничего особенного», только усиленный и обладающий куда большим радиусом действия. Судя по всему, работать он перестал совсем недавно.

Примерно тогда же, когда в мёртвом лесу появилось несколько новых деревьев.

Вирга поднял фиал за прикреплённую к нему цепочку, осторожно сложил в бумажный пакет, украшенный витиеватым орнаментом. Руны вспыхнули, подтверждая активацию защиты, и спустя мгновение потухли. Он сунул пакет в карман и поспешил к фате Миряне.

Она сидела там же, где он её и оставил. И уже не казалась измученной – видимо, родная земля восстановила силы Белой Дамы.

– И чего? – спросила она, подняв на него взгляд. – Один не справился?

Вирга проигнорировал насмешку. Подойдя поближе, показал ей пакет, как бы невзначай пряча за спину поражённую кисть.

Белая Дама поджала губы и отвела взгляд. Она догадалась, что внутри, а Вирга теперь знал, кто разбил крохотный фиал.

– Это нужно будет отправить в Службу утилизации, московский головной офис.

Миряна молча протянула руку и взяла пакет. Вирга не удержался от вопроса:

– Зачем нужно было разбивать? Он лежал там тысячелетиями.

– Я думала, это от него Тьмой фонит, – ответила фата. – Вот со злости и…

– Но не помогло.

– Где там, – фата махнула рукой. – Только хуже стало. Но ты обещал его уничтожить, нав.

– Я ещё не закончил там, – Вирга неопределённо махнул рукой в сторону мёртвого леса. – Возможно, потребуется некоторое время.

– Все вы, тёмные, такие – пообещаете, а потом добивайся от вас три века, – проворчала Миряна, взвешивая пакет в руке. – Иди уж, заканчивай, что тебе там нужно. Донесу я этот артефакт.

– Спасибо.

Вместо ответа фата махнула рукой и с прежней прытью зашагала сквозь березняк. Вирга проводил её взглядом, пока она не скрылась из виду.

Шаг третий. Убедиться в отсутствии в радиусе поражения гражданских лиц. Если полная эвакуация невозможна по причинам нехватки времени либо ресурсов, приоритет отдаётся не владеющим магией. Магов инструктируют активировать защитные арканы либо амулеты.

Мёртвый лес за время его отсутствия никак не изменился. Не шевельнулась ни одна ветка, не качнулся ни один ствол. Впрочем, он не менялся тысячелетиями, наивно было бы думать, что пара минут на что-то повлияет.

Шаг четвёртый. Активировать защитный артефакт и подготовить к активации артефакт Острова.

Вирга сжал в кулаке небольшой, размером с две фаланги его мизинца, металлический цилиндр. На ощупь холодный настолько, что держать его было сложно.

Шаг пятый. Войти в зону действия целевого артефакта. Активировать артефакт Острова.

Он шагнул вперёд, туда, где земля была неестественно голой и упругой, как будто прорезиненной. Щёлкнула, отламываясь, головка цилиндра, и граница мёртвого леса размылась, утонула в кисельно-густом, сизом тумане безвременья. Лица на стволах деревьев проступили чётче, как будто предчувствуя скорое освобождение от своей жуткой нежизни.

Вирга сел, скрестив ноги, прямо на землю у одного из деревьев, и принялся ждать.

Шаг шестой. Оставаться внутри отторгнутого пласта реальности до полной его деградации.

Долгий гудок. Пауза. Тихий сухой щелчок.

– Доброе утро, комиссар. Меня зовут Артур Грейд, я начальник Седьмого специального отдела Службы утилизации. Вы наверняка уже сами почувствовали, но по инструкции я обязан вас уведомить. Это касается Вирги.

– Да, жив, находится под воздействием защитного артефакта. По расчётам наших аналитиков, он будет жив ещё около недели.

– Мы пока сами не знаем точно, на что именно он наткнулся, но я уверен, что у него были причины активировать протокол «Остров». На месте уже работает наша группа аналитиков. Судя по предварительному заключению, там было что-то вроде древней гекатомбы… Скорее всего, место срабатывания сильного боевого аркана. Что-то, для чего и был составлен протокол «Остров», место, которое нужно любой ценой устранить из этого мира ради безопасности остальных.

– Да, процесс необратим. Технически ни он, ни тот участок пространства уже не находятся в нашей с вами реальности. И даже если бы существовал какой-то способ выдернуть Виргу обратно, делать этого было бы нельзя. Внутри отторгнутого пласта должен присутствовать сильный маг, способный поддерживать в нём жизнь до тех пор, пока реальность на месте отторжения не восстановится. В противном случае пласт самоликвидируется, а реальность попытается воспроизвести его точную копию, и придётся начинать сначала. Мы проводили исследования…

– Вы правы, это уже не имеет значения. От имени Службы утилизации приношу соболезнования Тёмному Двору в связи с этим инцидентом.

– Да, понял вас.

– Всего доброго, комиссар.

Артур Грейд нажал на кнопку завершения вызова и устало потёр глаза. Сейчас, когда официальные процедуры были завершены и больше ни на что не удавалось отвлечься, накатила тянущая, вынимающая душу тоска. Каждый из Седьмого специального был готов к тому, что когда-нибудь его жизнь окончится вот так, без малейшей надежды на спасение или хотя бы на быструю, лёгкую смерть. В теории все они знали, что такое бывает, но на практике протокол «Остров» использовался столь редко, что почти превратился в легенду.

Оставался один, последний ритуал. В отличие от остальных, он не был бюрократической формальностью.

Грейд достал из ящика стола личное дело Вирги и вытащил из внутреннего кармана на корочке папки фотографию с заранее пропечатанной в углу чёрной полосой. Вставил в деревянную рамку, аккуратно закрепил. На стене в пустом к этому часу отделе висело чуть больше трёх десятков подобных рамок: во многие из них были вставлены искусно выполненные портреты, единственная же фотография была сделана ещё до того, как челы изобрели цветные диапозитивы. В этой компании улыбающееся в камеру изображение Вирги смотрелось слишком живым.

– Доброй ночи, – Грейд, как всегда, кивнул портретам на стене, прежде чем запереть за собой дверь и отправиться домой. В этот раз ему впервые показалось, что его услышали.