После того как Оливейра поднялся из столовой на шестой этаж, они с Сабиной вошли в комнату для допросов.

Майбах уже не сидела на столом, как раньше, а стояла спиной к зеркальной стене. Ее глаз опух – синяк окрасился всеми цветами, – и она монотонно постукивала наручниками друг о друга. При виде Сабины ее взгляд стал холодным.

– Я хотела поговорить со своим адвокатом наедине. – Слово адвокат она произнесла как ругательство.

– Даже не думайте, – сказала Сабина, прежде чем Оливейра успел что-то ответить. – У вас была такая возможность. С этого момента будет присутствовать как минимум один полицейский.

– Мне все равно, – пробормотала Майбах, – с вами я все равно еще не рассчиталась. – Она постучала по затылку.

Сабина проигнорировала угрозу.

– Чего вы хотите?

– Я несколько раз прокрутила в голове наш недавний разговор, и мне интересно, доктор Беренс, откуда вы вообще знаете, что моя мать бывшая монахиня и сидит под арестом в Висбадене. И как вы узнали о семидневном сроке, который получило БКА?

Оливейра молчал – слишком долго, на взгляд Сабины.

– Все очень просто – мы проинформировали об этом вашего адвоката… – ответила она, но тут же осеклась.

– Вы чертовски плохо лжете, – сказала Майбах.

Верно! БКА никогда не рассказало бы настоящему адвокату о монахине – как и о семи днях.

В то же мгновение Майбах сделала шаг к Оливейре и внезапно ударила обеими руками ему в кадык. Хрипя, он опустился на пол, а она на пути к двери схватила стул и зафиксировала им ручку, уперев задние ножки в плиточные швы.

Инстинктивно Сабина потянулась рукой под мышку, где обычно находилась ее наплечная кобура.

Дверь задергали снаружи, но она не открывалась. К тому же Майбах стояла между дверью и Сабиной.

– Не совершайте необдуманных поступков! – предупредила ее Сабина.

– Не волнуйтесь, все продумано, – ответила Майбах. – Вы пытались меня обмануть. – Она взглянула на Оливейру, который ползал по полу и хватал ртом воздух. – Этот мужчина никакой не адвокат, а один из ваших людей, да? Поэтому Снейдер предложил мне свой телефон.

Прежде чем Сабина успела наклониться к Оливейре, чтобы проверить, как он, Майбах направилась к ней. Сабина тут же отступила на шаг, чтобы обеспечить себе пространство, и подняла кулаки.

Майбах оказалась чертовски быстрой. Первый удар был обманкой, чтобы сбить Сабину с толку, вторым она вдавила пальцы Сабине под ребра, отчего у той перехватило дыхание. Затем скрутила ее, а третьим ударом врезала Сабине локтем в нос.

Сабина отлетела назад, упала спиной на пол. Она не могла дышать носом и ощущала в горле вкус крови. На мгновение у нее потемнело перед глазами, но она все равно сумела подняться. Пока снаружи кто-то кричал и неистово дергал ручку двери, все сильнее вгоняя ножки стула в швы, Майбах уже снова подскочила к ней.

Она в наручниках! Ты можешь ее одолеть. А если нет, хотя бы попытайся отвлечь ее, чтобы отбросить стул в сторону.

Сабина перешла в наступление, но Майбах неожиданно пнула ее в живот, отбросив в угол. Она упала на пол, и, прежде чем успела сделать вдох, Майбах оказалась позади нее, обхватила ее руками за голову и принялась душить.

У Сабины не было времени, чтобы просунуть палец между своей шеей и наручниками Майбах. Металлические звенья впились ей в горло, и в следующий момент она начала задыхаться.

– Откройте сейчас же эту гребаную дверь! – орал Снейдер. – Майбах ее задушит!

Двое мужчин из внутренней службы безопасности стояли перед дверью и по очереди наваливались на нее.

– Мне нужно оружие! – крикнул Снейдер.

– Стрелять по замку бесполезно, – крикнул мужчина у пульта.

– Не по замку, идиот! – выкрикнул Снейдер. – По стеклу! – Он схватил вращающийся стул, замахнулся и швырнул его в стеклянную стену. Но та лишь задрожала, больше ничего не произошло. Стул отскочил и с грохотом упал на пол.

Проклятье!

Снейдер наклонился вперед и уставился через стекло. Майбах стояла позади Немез, тащила ее через комнату и так сильно сжимала ей шею наручниками, что ноги Сабины даже не всегда касались пола.

Немез отчаянно пыталась дотянуться до стула, чтобы выбить его из-под ручки, но Майбах не давала ей приблизиться к двери. Вместо этого Немез сбила монитор со стола.

Снейдер сжал ладонь в кулак. Он бы собственноручно прикончил эту женщину.

Через стеклянную дверь он видел, как изогнулись ножки стула, все сильнее впиваясь в плиточный пол и вырывая из швов затирку. Дверь была чуть приоткрыта, но все равно никак не поддавалась.

Оливейра больше не двигался. Он лежал в нескольких метрах от Немез у стола лицом в пол.

Я бы многое сейчас отдал за оружие! Таким беспомощным, как в этот момент, Снейдер себя уже давно не чувствовал. При взгляде на красное лицо Немез у него заходили желваки, и он почувствовал подергивание в уголке глаза.

Затем его сердце на мгновение замерло. Немез схватила Майбах за руку и нагнулась вперед. Неужели она хотела броском через плечо отправить горного стрелка на пол? Такое ни за что не получится! Но тут Сабина со всей силы ударила Майбах затылком в лоб.

Майбах покачнулась назад, но в следующий момент вновь усилила хватку. Казалось, она и не почувствовала удара. Только давить стала сильнее.

Снейдер затаил дыхание.

Между тем подоспел техник. Он поддел дверь инструментом и снял ее с петель. Дверь с грохотом полетела через стул в комнату. В тот же момент сотрудники внутренней службы безопасности ринулись в проем и наставили свое оружие на Майбах.

– Не стрелять! – закричал Снейдер.

– Отойдите от двери, иначе Немез умрет! – крикнула Майбах. – Отойдите, я выйду!

Мужчины отпрянули назад.

Надеюсь, ни у кого не сдадут нервы.

– Выйдите из комнаты в коридор, – приказал майор своим людям. – Отрежьте ей путь бегства в направлении лифтов и пожарной лестницы!

Мужчины послушались указаний и вышли из помещения.

Инстинктивно Снейдер спрашивал себя, хорошая ли это идея. В следующий момент Майбах, толкая перед собой заложницу, вышла из комнаты для допросов, пересекла смотровую и оказалась в проходе. Затем сделала шаг назад в конец коридора, где находилось окно.

– Что бы вы ни задумали – у вас ничего не выйдет! – крикнул майор.

– Не стрелять, – пытался успокоить мужчин Снейдер. Краем глаза он увидел, как двое коллег вбежали в комнату для допросов к Оливейре.

Снейдер заглянул внутрь.

– Как он?

Мужчина проверил у Оливейры пульс на шее, затем кивнул.

Снейдер облегченно опустил плечи. Хоть что-то.

Мужчины вынесли Оливейру из комнаты для допросов и потащили вниз по коридору в направлении лифтов. Тем временем Майбах с Немез дошли до другого конца прохода.

– Вам не выйти отсюда живой, – прохрипела Немез с красным лицом. Все-таки Майбах настолько ослабила давление, что она могла говорить.

– Кто сказал, что я хочу выйти живой? – прошипела Майбах, сделала несколько шагов с Немез навстречу вооруженным мужчинам, затем неожиданно ослабила хватку, отпустила Немез и подняла руки. – Я сдаюсь.

– Не опускайте оружие, – предупредил Снейдер мужчин, потому что еще не знал, что задумала Майбах.

Пока Немез, все еще хрипя, ловила ртом воздух, Майбах с силой оттолкнула ее от себя, разбежалась и плечом вперед выпрыгнула в окно.

Нет! У Снейдера перехватило дыхание.

Стекло разбилось, осколки посыпались на пол, и в следующий момент в коридор ворвался прохладный ночной воздух. Снизу доносился шум городского транспорта. Через несколько секунд на улице загудели машины и послышался крик прохожих.

Эта женщина была холодной и расчетливой, как машина. Попытка побега была фейком. Она с самого начала хотела умереть! – промелькнуло у Снейдера в голове. По объятому ужасом взгляду Немез он понял, что она думала то же самое.

– Освободите проход! – потребовал от Немез один из венских сотрудников БКА.

– Помолчите! – прикрикнул на него Снейдер. – Дайте ей пару минут, чтобы прийти в себя.

Мужчина протиснулся мимо Немез к окну и посмотрел вниз.

– Она мертва, – был его единственный комментарий.

Тоже мне фокус! С высоты шести этажей на асфальт.

Вдруг все стали кричать одновременно. Каждый хотел посмотреть вниз. В этом хаосе никто не интересовался Немез, которая с застывшим взглядом и стеклянными глазами, шатаясь, шла мимо мужчин. На полпути к лифтам у нее отказали ноги, и она спиной по стене медленно сползла на пол. Затем подтянула колени к себе. И апатично уставилась в пустоту.

Снейдер, который шел за Немез, снял свой пиджак и накинул ей на плечи. Краем глаза он заметил, как Кржистоф и Крюгер вышли из комнаты для переговоров и хотели подойти к Сабине, но он остановил их движением руки. Затем опустился на пол рядом с ней, ослабил галстук и тоже подтянул к себе ноги. Он осторожно взял руку Немез – ее пальцы были ледяными, она дрожала всем телом, и Снейдер почувствовал, что ее пульс зашкаливает.

– Все в порядке, – пробормотал он.

– Ничего не в порядке, – прошептала Немез хриплым голосом, уставившись перед собой на противоположную стену. А затем расплакалась.

– Я знаю, что вы чувствуете, – сказал Снейдер. И это были не пустые слова, он действительно знал. В такие моменты начинаешь сомневаться во всем. Даже в собственном существовании.

– Как Оливейра? – шмыгнула носом Немез.

– О нем не волнуйтесь, он крепкий парень.

Они помолчали.

– Немез! – наконец сказал Снейдер. – Я…

– Она планировала это с самого начала, – перебила его Сабина, которую колотило в ознобе. – Я не могла этого предотвратить. Как я могла предвидеть? Она хотела умереть!

– Я знаю, мы все это видели. – Он взглянул на Кржистофа и Крюгера.

Свободной рукой она вытерла слезы.

– Но какого черта она это сделала?

– Разве не все равно?

– Для меня нет.

Конечно. Он мог это понять.

– Она догадалась, что мы ее обманули и не собирались предавать историю огласке.

– Но чего она боялась? – выдавила Немез. – Пожизненного заключения?

Снейдер покачал головой.

– Такой женщине, как Майбах, готовой пожертвовать собственной жизнью ради дела, которое кажется ей важнее всего, это безразлично. Нет… – он подумал. – это была продуманная тактика и холодный расчет. Она знала, что мы всеми средствами попытаемся ее разговорить. Поэтому хотела быть абсолютно уверенной, что у нас ничего не получится.

– И что она хотела скрыть? Имена двух последних жертв?

– Нет. Бьюсь об заклад, у нее есть сообщник – и это его она хотела защитить.

– То есть… – у Немез отказал голос. Снейдер выпустил ее руку, она помассировала шею и попыталась сглотнуть. – Убийства продолжатся?

– Еще минимум два дня.

Немез посмотрела на окно.

– Почему она выбрала именно такой способ?

– Хотела как можно больше шумихи, – вздохнул Снейдер. – И своей смертью она этого действительно добилась.

В этот момент к ним нагнулся полицейский.

– Как вы себя чувствуете?

Не поздновато ли интересуешься? – подумал Снейдер, но ничего не сказал.

– Все в порядке, – прохрипела Немез.

Тем временем шея у нее покраснела и распухла. Скоро проявятся синяки.

Снейдер поднялся, протянул Сабине руку и помог встать.

– Врач должен осмотреть вашу травму.

Полицейский проводил Немез в переговорную, где она могла сесть. Кржистоф и Крюгер с озабоченным видом последовали за ней.

– Добро пожаловать в клуб. – Кржистоф показал следы на своей шее.

Крюгер обнял ее одной рукой.

– Нужно было сильнее бить ее кочергой.

Все пытались шутить, чтобы снять напряжение. И Немез даже улыбнулась, но потом снова посерьезнела.

На этот раз Снейдер воздержался от комментариев типа «после будете сочувствовать друг другу». Он принес стакан воды и протянул Немез, которая поблагодарила его взглядом и начала пить маленькими глотками, морщась от боли.

В этот момент в комнату зашел майор австрийского БКА.

– Только никаких нравоучений! – предупредил Снейдер. Он даже думать не хотел, сколько жертв, включая Майбах, уже насчитывало это дело. Оставалось лишь надеяться, что хотя бы Вивиана Кронер не умрет.

– С этим скандалом мы попали под перекрестный огонь СМИ! – закипал майор, явно стараясь не потерять самообладание. – Почему вы, черт возьми, не обратились к общественности, как этого хотела Майбах?

Снейдер не верил своим ушам. Он распрямился и смерил майора холодным взглядом.

– Вы серьезно? БКА не ведет переговоры с убийцами и не позволяет себя шантажировать. Иначе в газетах напечатают, что мы предлагаем преступникам платформу, и тогда к нам будет приходить каждый сумасшедший, кто хочет попасть в СМИ. – Майор собирался что-то сказать, но Снейдер не позволил ему. – Как нам тогда продолжать расследование? Мы спугнем всех, кто стоит за массовыми убийствами этих детей. Они насторожатся, спрячутся и немедленно уничтожат все доказательства. Вы видите альтернативу?

Майор молча подвигал нижней челюстью, затем пробурчал что-то неразборчивое.

– Сейчас все равно не имеет смысла это обсуждать. – Он взглянул на Немез: – Мне очень жаль, что все так случилось. – Затем снова посмотрел на Снейдера и откашлялся. – Наша лаборатория отправила результаты ДНК-теста Майбах в Висбаден.

Снейдер прищурился – желудок у него сжался.

– Вы уже получили ответ?

Майор кивнул:

– ДНК Майбах и вашей арестованной в Висбадене идентичны. Теперь у нас есть подтверждение. Они действительно мать и дочь.

Снейдер кивнул. Он давно это подозревал. И одновременно понял, что они уже по горло завязли в этом дерьме.

Схватки начались грозовой ночью. Магдалена корчилась на матрасе, вцепившись пальцами в серые простыни. Рядом с ней акушерка мыла руки в тазу. На комоде лежали свежие теплые полотенца. Кроме них двоих, на втором этаже парника никого не было.

При каждой вспышке молнии, сразу за которой следовал жуткий раскат грома, помещение озарялось, и через арочные окна яркий свет падал на противоположную стену. Ветер, бушевавший в долине, хлестал дождем в стекла. В этой части здания отключилось электричество, и зажженные свечи беспокойно мерцали на комоде.

Если этой ночью что-то пойдет не так и возникнут осложнения, до монастыря не доберется ни врач, ни машина скорой помощи. Только не этой ночью и не в такую грозу!

А осложнения возникнут обязательно! Хотя ни одну из здешних женщин ни разу не отправляли к врачу, Магдалена поняла, что носит двойню. Они шевелились почти всегда одновременно, давили в живот то ручкой, то ножкой. А когда в моменты спокойствия Магдалена клала ладони на живот, ей даже казалось, что она ощущает, как в такт бьются два маленьких сердечка.

За время пребывания в Бруггтале она, конечно, поняла, что происходило с другими сестрами, послушницами и ученицами интерната. Как их запирали в парнике, когда их округлившиеся животы уже нельзя было скрыть тугими корсетами. Как в тиши ночи из парника до них иногда доносились детские крики. И как сестры затем возвращались к ним в монастырь; со стыдливо опущенным взглядом, не решаясь посмотреть кому-либо в глаза, всегда погруженные в молитву.

Нет, надеюсь, со мной такое не случится! Но, вероятно, так думали все, кого настоятельница определила в шлюхи Сатаны.

Когда у Магдалены не пришли месячные… и когда она поняла, что у нее усилился аппетит… и заметила, как меняется тело, ей захотелось бежать прочь. Но она дала обет и все выдержит. Так захотел Бог. Это твое испытание! Но в то же время она решила, что спасет своих детей. От того, на что были обречены все младенцы, появившиеся на свет в этом монастыре.

Очередной раскат грома был настолько мощным, что казалось – колокольня в любой момент обрушится. Магдалена и сама не знала, как под аккомпанемент дождя, грома, вспышек молнии, бури и суровых и бесчувственных слов акушерки сумела родить детей. Иногда ее крик был таким громким, что эхом возвращался к ней через все здание из какого-то дальнего помещения.

И теперь, изможденная, она лежала на матрасе, когда услышала крик двух новорожденных малышей. Значит, я была права! Два разных голоса, но оба такие сильные и громкие. Родились 9 мая.

Магдалена знала, что той ночью настоятельницы не было в монастыре, потому что она уехала к епископу. Это твой шанс! Она схватила акушерку за руку.

– Пожалуйста, не забирайте у меня детей.

– Хватит говорить ерунду! – напустилась на нее женщина.

– Вынесите моих детей отсюда, – взмолилась Магделена. – Я не сумасшедшая. Мои дети здоровы. Я это слышу. Я это чувствую. Сделайте так, чтобы…

– Замолчи!

Нет! – мысленно кричала Магдалена. – Они не должны оказаться там, куда попадают все остальные! Она тщетно пыталась приподняться, но во время родов потеряла слишком много крови. Влажные полотенца рядом с ней блестели в свете свечей.

А затем все помещение озарилось, стало светло как днем, земля задрожала, и раздался такой грохот, что ударная волна, словно невидимым кулаком, сжала сердце Магдалены.

Акушерка испуганно подняла голову, растрепавшиеся волосы падали ей на лоб.

Это молния ударила в колокольню. Этаж накрыло облаком пыли, посыпались осколки стекла, были слышны треск и хруст. А затем загорелись балки чердачного перекрытия. Несмотря на проливной дождь огонь жадно пожирал дерево.

Магдалена собрала все свои силы и наконец села.

– Церковь горит!

– Только парник. Лежи пока. Я пошлю сюда сестер, они тебе помогут. – Акушерка завернула ребенка в покрывало и положила в большую корзину к другому младенцу.

– Унесите моих детей куда-нибудь отсюда! – снова взмолилась Магдалена.

– Это невозможно.

– Скажите, что они родились мертвыми!

– Не могу.

– Господи Иисусе! Монастырь горит. Сюда придут люди, будут расследовать, и тогда в любом случае все раскроется, – уговаривала Магдалена акушерку.

Но женщина не слушала. Вместо этого поднялась, схватила корзину и исчезла в соседнем помещении.

В этот момент Магдалене послышался крик третьего ребенка. Нет, это невозможно. Просто показалось!

Акушерка снова появилась в комнате, тяжелая корзина оттягивала ей руку.

– Я сейчас вернусь.

Магдалена почувствовала, как воздух стал удушливым, затем запахло дымом. Вспыхнули языки пламени, стропила затрещали. Горящая балка полетела вниз, ударила акушерку по плечу и зажала ее в дверном проеме. Женщина отчаянно кричала. Корзина с младенцами выпала у нее из руки. Они беспомощно лежали на полу под покрывалом.

– Помогите мне! – завопила акушерка.

Магдалена перекатилась на бок, спустила ноги с кровати, оттолкнулась от матраса и поднялась – она стояла, пошатываясь и одной рукой опираясь о комод. От холодного каменного пола ее бил озноб.

Затем она отпустила комод и попыталась удержать равновесие самостоятельно. Боль в животе была невыносимой. Ее колени подгибались и дрожали. Она чувствовала, как теплая кровь стекает по внутренней стороне бедер.

– Помогите же мне! – крикнула акушерка.

Бог тебе поможет. А не я.

Магдалена, держась рукой за стену, добралась до дверного проема. Тут раздались крики из соседнего помещения и возгласы с нижнего этажа. Это из монастыря пришли монахини, чтобы потушить пожар.

– Сюда, наверх! – выкрикнула акушерка.

Магдалена схватила голову женщины и прижала ее лицом к тлеющей балке. Тут же вопли о помощи сменились дикими криками, запахло горелой кожей и жжеными волосами.

Но Магдалена не испытывала к этой женщине ничего, кроме ненависти. Она наклонилась к корзине и – хотя та была тяжелой – прижала ее к себе, затем вдоль стены пошла в другую сторону. Прочь от дверного проема. От лестницы, колокольни и женщин, которые скоро взбегут по ступеням наверх.

С другой стороны здания тоже была лестница. Винтовая и узкая, она вела вниз и наружу, к тыльной стороне парника. Оттуда по ночам приходили мужчины, и там Магдалена не наткнется ни на одну монахиню. А если и наткнется, то есть надежда, что у сестры хватит смелости помочь ей. Помочь спасти младенцев и унести их, пока не вернулась настоятельница.

Магдалена не знала, сколько прошло времени и как она вообще сумела выбраться наружу. Она знала только, что в конце концов оказалась на улице. Босыми ногами она стояла в грязной траве, на ветру, который прижимал ее мокрое платье к телу, а дождь бил в лицо и смывал соленые слезы.

Когда она поправляла сползшее с корзины покрывало, чтобы ее дети не замерзли, молния озарила небо прямо над Магдаленой, и взгляд ее упал в корзину.

И тут она увидела.

Этой ночью на свет действительно появился еще третий ребенок.