Ехали мы в Берлин вдвоем. Александр Зуев — мой коллега по учебе в Московском педагогическом институте иностранных языков, изучал, как и я, немецкий язык на десятом семестре. В середине марта ректор сообщил нам, что нас двоих еще до государственных экзаменов направляют на год на языковую практику в ГДР. Это решение вызвало в институте всеобщее возбуждение, поскольку такое было необычным.

4 апреля 1951 года мы сошли с московского поезда в Берлине, прибыв на Восточный вокзал. Сразу же подтвердилась правильность пословицы: «Лиха беда начало».

Мы оба, Александр Зуев и я, быстро поняли, что здесь нас никто не ожидает и не собирается встречать. Денег у нас не было. Поэтому я предложил Александру подождать меня на вокзале, пока я получу в Немецком эмиссионном банке наши подъемные деньги и вернусь назад. Александр кивнул мне и сел на чемодан. Я вышел из вокзала, чтобы на улице спросить у кого-нибудь, как пройти к банку. Вокруг себя я увидел толпы людей, и все они были немцы. Я некоторое время колебался, потому что не был уверен, что меня вообще кто-нибудь поймет. После короткого размышления я подошел к пожилому человеку в темной поношенной спецовке и спросил его вежливо по-немецки: «Товарищ, простите, пожалуйста, как мне пешком пройти к Немецкому эмиссионному банку?» На слово «товарищ» он на мгновение вздрогнул, откинул голову назад и громко спросил: «Русский?» — «Да, русский. Я был уже здесь много лет назад ма-а-аленьким мальчиком». При этом я показал рукой, каким маленьким я тогда был. «Что за ерунда, — думал я в тот момент, — я же провоцирую его на берлинский диалект своим исковерканным языком». И в самом деле, мой «товарищ» начал тараторить на берлинском диалекте, размахивая руками: «О, это далеко отсюда. Вы идете немного дальше, потом налево, потом дальше вперед, потом доходите до угла и там останавливаетесь, и напротив вы увидите светлое здание, где как раз лежат ваши деньги».

Я не знал, что мне следует делать с такой «адресной справкой», и опять попросил: «Не могли бы вы объяснить мне это еще раз на литературном немецком языке, потому что я с трудом понимаю берлинский диалект?» «Диалект? — посмотрел он на меня озадаченно. — Не, о диалекте я не имею ни малейшего понятия. Я не знаю, где он находится».

Тогда я вспомнил строгое предупреждение наших преподавателей в Москве: «Вы должны выучить здесь литературный немецкий язык. За диалекты, жаргонные выражения, блатные словечки и тому подобный сленг — двойка. Понятно?» Конечно, тогда все было теоретически понятно. А сейчас, в Берлине, я получил вот такой «сюрприз»…