Вскоре после смерти Сталина Богдан Кобулов внезапно улетел в Москву. Неожиданно для сотрудников Советской контрольной комиссии он оставил свой пост заместителя начальника СКК. После этого в Карлсхорсте произошли некоторые события, которые я мог бы охарактеризовать как «крен в грузинскую сторону». Атмосфера была тревожная.

В начале или в середине апреля в Берлин прибыла советская делегация под руководством председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Шверника. Мы вскоре заметили, что протоколом руководит не дипломат, а начальник личной охраны Шверника, грузин, сотрудник госбезопасности. Это стало очевидно уже в аэропорту Шёнефельд. Официальная встреча президента Вильгельма Пика и Шверника, как ни странно, состоялась не в светлых просторных залах советского посольства, а в апартаментах посла, которые находились на третьем этаже, выходили на задний двор здания и были плохо приспособлены для подобных церемоний. Меня засадили в маленькую коморку, похожую на ванную комнату, несмотря на то что я, собственно говоря, должен был переводить для обоих гостей посольства. Начальник протокола сказал мне сухо, что мне следует находиться там до тех пор, пока меня не позовут. Я только пожал плечами: мне все равно.

Я сидел некоторое время и ждал. Что происходило снаружи, я не мог видеть. Приблизительно через пятнадцать минут меня наконец вызвали. В довольно большой, темной комнате (в ней было только одно окно) друг напротив друга стояли Пик и Шверник. Расстояние между ними составляло примерно пять метров. Оба молчали, каких бы то ни было бумаг в их руках не было. Сперва я подумал, что оба уже сказали все необходимое и собираются расходиться. В этот момент за моей спиной появился черноволосый грузин и накинулся на меня: «Почему вы не переводите?» — «Но они же оба молчат, что же здесь переводить?» — ответил я. «Они уже прочитали свои речи», — прошептал он мне зло. «Тогда передайте Пику и Швернику, чтобы они дали свои тексты, и я их переведу».

Для меня до сих пор остается загадкой, как Пик понял то, что я сказал, но он вытащил из кармана лист бумаги и отдал мне. Шверник сделал то же самое вслед за ним. Я быстро перевел тексты. Не сказав после этого не единого слова, Пик быстро покинул помещение, за ним последовал Шверник. Оба, вероятно, хотели увидеть свет и глотнуть свежего воздуха. Это было очевидно. Я тоже не задержался дольше в этой комнате.