Глава 6
Перемена ветра
Через шесть дней состоялось специальное собрание акционеров Кеконского нефритового альянса. После взаимных политических оскорблений и военных угроз с обеих сторон дипломатический кризис между Эспенией и Югутаном все-таки не вылился в открытую войну, но по Жанлуну и другим кеконским городам пронеслась волна паники, народ сметал продукты и предметы первой необходимости, вместо того чтобы праздновать и веселиться. Кланы Зеленых костей вышли на улицы, чтобы предотвратить преступления и мародерство в своих кварталах, но тревоги быстро улеглись. Впервые после мировой войны кеконский народ столкнулся с угрозой вторжения. Даже лидеры кланов, ненавидящие друг друга, поняли, что им необходимо встретиться.
Рано утром Шаэ пришла в главный особняк поместья. Дети смотрели мультфильмы, а Кьянла убиралась после завтрака.
– Тетя Шаэ, мы смотрим «Воины-укротители», – сообщил Рю и потащил ее за собой на диван.
Показывали анимационный сериал про Зеленых костей, стражей короля из вымышленной династии эпохи Трех царств, которые не только обладали супермощными нефритовыми способностями, но и скакали в сражение на огромных волшебных животных. На ковре перед телевизором были разбросаны фигурки персонажей сериала.
По призыву племянника Шаэ села на диван.
– Где твой папа?
Рю пожал плечами, а Нико ответил, внезапно забеспокоившись:
– Думаешь, он хочет развестись с мамой?
Вопрос шестилетнего мальчика, возникший, казалось бы, на пустом месте, застал Шаэ врасплох, но прежде, чем она успела придумать ответ, Рю прыгнул на брата и начал колотить его по плечам и животу:
– Не говори так! Они не разводятся, тупая ты псина!
Хихикая от любопытства, Цзая тоже засеменила к ним.
Нико нетерпеливо отодвинул брата, но не дал сдачи, и Шаэ развела их по разные стороны дивана.
– Рю, нельзя называть брата псиной, – побранила она мальчика.
У подножия лестницы появился Хило и, быстро оглядев сцену, сказал:
– Выключите телевизор, вам пора в школу.
Он шагнул к двери. Шаэ последовала за ним.
Водитель повез их в «Княгине» в центр города. Хило закурил сигарету и опустил стекло у заднего сиденья.
Шаэ пришлось нарушить тягостное молчание, которое устанавливалось всякий раз, когда она оставалась наедине с братом.
– Мальчики волнуются насчет вас с Вен.
– Нико вечно беспокоится, – ответил Хило. – В жизни не встречал такого ребенка.
– Потому что ему не все равно, – сказала Шаэ. Мальчик часто казался рассеянным, погруженным в себя, но когда что-то произносил, становилось ясно, что он слышит много разговоров взрослых. – Он знает, что сейчас ты относишься к Вен по-другому.
– Нормально я к ней отношусь, – огрызнулся Хило. – Я всегда о ней заботился.
Шаэ хотелось влепить брату пощечину. Шаэ и Хило причинили друг другу немало боли, и Шаэ умела отражать вспышки его гнева, однако жена брата – совсем другое дело. Вен была самой решительной и сильной женщиной на свете, но нуждалась в любви Хило, как в кислороде.
– Если хочешь обвинить во всем меня – давай. Но разве Вен еще недостаточно наказана? Все, что она сделала, было ради тебя и клана. Неужели ты хотя бы не можешь сказать ей, что это понимаешь?
Хило фыркнул и яростно затушил сигарету в пепельнице.
– Не тебе давать советы насчет семейных отношений, Шаэ. Я скорее начну учиться летать у черепахи. Что насчет тебя и Вуна, а?
Внезапная перемена темы застала Шаэ врасплох, как резкий удар саблей в дуэли.
– Что насчет меня и Вуна? – повторила она, внутренне съежившись, как будто пыталась защититься. – Мы просто коллеги и друзья.
Хило жестоко рассмеялся.
– Ты думаешь, только я не произношу очевидного? Вун умен в других делах, но не понимаю, зачем он так мучается, работая с тобой. Ты должна была давно сказать ему, что на самом деле чувствуешь, или уволить.
Шаэ почувствовала, как пылают щеки. Она и забыла, что сама начала этот разговор о Вен.
– Не все разбрасываются своими чувствами, как шрапнелью, Хило! – воскликнула она. – Мы с Вуном профессионалы, а кроме того, на следующей неделе он займет другую должность.
– И почему, по-твоему, он об этом попросил? – сказал Хило. Но прежде чем Шаэ успела ответить, «Княгиня» затормозила у места назначения. – Ладно, забудь. Просто постарайся не растрепать Айт Маде и всем другим Колоссам, в каком болоте мы оказались.
Хило распахнул дверцу и вылез из машины, а Шаэ осталось только кипеть от злости из-за того, что последнее слово оказалось за ним. Она с усилием выдохнула и двинулась следом за братом.
Штаб-квартира Кеконского нефритового альянса находилась в трехэтажном офисном здании в Финансовом квартале, отсюда было рукой подать до офиса клана на Корабельной улице на востоке и храма Божественного возвращения в двух кварталах к западу.
Тяжелые контуры бетонного здания были воплощением правительственной бюрократии и постоянно напоминали Шаэ, что при всем культурном, экономическом и духовном значении нефрита для его производства и продажи требовались усилия многих тысяч человек, которые день за днем трудились в тесных офисах. У поста охраны они с Хило отдали боевые ножи двум Зеленым костям в кепках и кушаках клана Щит Хаэдо. Потом в молчании поднялись на лифте на верхний этаж. Шаэ Почуяла, как аура брата низким рокотом гудит от недовольства. Он и в лучшие времена терпеть не мог заседания КНА.
Когда они вошли в зал заседаний, там уже находилась Айт Мада. Она разговаривала с Колоссом клана Единство шести рук, главного союзника Горных. Айт даже не подняла головы, чтобы взглянуть на своих давних врагов, но ее плотная красная аура тут же вспыхнула, стоило Шаэ и Хило занять места. За массивным круглым столом стояли таблички с именами представителей пятнадцати кланов Зеленых костей, входящих в Кеконский нефритовый альянс.
Рассадка предполагала, что все кланы Зеленых костей в этой комнате равны, все разделяют ответственность за производство и поставки нефрита в стране. Тем не менее Горные и Равнинные, крупнейшие кланы страны, сидели точно друг напротив друга, а представители кланов поменьше – ближе или дальше от них по каждой стороне, в зависимости от того, чьи они союзники. Создатель этой комнаты оптимистично пытался внушить собравшимся, что они сотрудничают на равных, но недооценил склонность кеконцев на каждом шагу подчеркивать свой статус и принадлежность к клану, мрачно подумала Шаэ. У стен молча стояли четверо монахов-дейтистов в традиционных зеленых рясах, олицетворяя связь с Небесами и обеспечивая должное поведение представителей кланов даже в самых конфликтных ситуациях.
Хило сел и кивнул в ответ на приветствия лидеров кланов-союзников – Каменного кубка и клана Цзо Сан. Шаэ опустилась на стул рядом и старательно занялась бумагами, хотя в этом и не было необходимости, однако ее взгляд все равно невольно притягивала Айт Мада, лишившаяся части левого уха. У Шаэ на животе начал зудеть старый шрам. Колосс Горных посмотрела на Шаэ. На одну леденящую секунду их взгляды скрестились. А потом Айт Мада снова вернулась к своему разговору.
Обычно слева от Айт сидел Иве Калундо, Шелест Горного клана, но сегодня его место занимал широкоплечий мужчина с густыми волосами с проседью и румяным лицом. Он носил нефритовый браслет на левой руке и гвоздик в правом ухе, его обширная нефритовая аура была густой и вязкой. Шаэ он показался смутно знакомым. Кто же он? Почему пришел вместо Иве? Если Айт заменила Шелеста, Шаэ знала бы об этом.
– Он из Кобенов, – вполголоса пояснил Хило, явно заметив ее смятение. – Дядя ее племянника со стороны матери.
То есть дядя Кобена Ато, четырнадцатилетнего подопечного и предполагаемого наследника Айт Мады. Недавно мальчик поменял имя на Айт Ато, и его семья, несомненно, решила закрепить успех. Теперь Шаэ припомнила, что недавно читала в журнале статью о семье Кобенов, но удивилась, что Хило узнал одного из них. Потом ее осенило: ведь несколько лет назад Хило приказал убить одного из Кобенов, чтобы посеять подозрения и вражду внутри Горных, и, конечно, он изучал эту семью.
Значит ли присутствие Кобена, что Айт еще больше сблизилась с племянником и его родней?
Возможно, после того как ее столько лет терзали вопросами о преемнике, она решила показать широкой публике, что и в самом деле задумывается о будущем клана.
Хило и Шаэ прибыли последними. Через несколько минут все расселись, тяжелые двери закрыли. Панорамные окна, занимавшие всю стену, выходили на юг, из них лился поток света, но воздух был вязким из-за нефритовой энергии. КНА проводил заседания раз в квартал, но большинство Колоссов посещали только ежегодные голосования, на которых определяли бюджет и квоты для производства, экспорта и распределения нефрита. Остальные вопросы решали Шелесты. Лидеры всех кланов собрались по первому требованию лишь при таких необычных обстоятельствах.
За столом сидели не только Зеленые кости. Хотя главными акционерами были кланы, Альянсом управляли государственные чиновники, и на собраниях всегда присутствовали директора от правительства со своими помощниками. Один из чиновников, исполнительный директор и председатель совета директоров КНА Цанто Пан встал.
– Спасибо, что все вы прервали праздничную неделю и пришли, – начал он. – Да осенят боги своей милостью все ваши кланы.
Это решительно невозможно, поскольку благоволение богов к Горным станет катастрофой для Равнинных и наоборот, подумала Шаэ, но попридержала язык.
– Как вы все уже знаете, Королевский совет выпустил заявление, которое поддержали все кланы Зеленых костей в стране, – сказал Цанто.
Кеконское правительство строго осудило Югутан за то, что тот направил самолеты-разведчики к острову Эуман, который, безусловно, является территорией Кекона, несмотря на длительное присутствие там иностранных военных. Правительство настаивало на том, что напряженность между двумя державами следует снизить дипломатическим путем, но заверяло, что любые попытки той или другой стороны вторгнуться или поставить Кекон под контроль немедленно натолкнутся на яростное сопротивление. «Хотя Кекон стремится к миру, мы остаемся нацией воинов, в отличие от всех остальных государств, – заявил из Зала мудрости канцлер Гуим, сторонник Горного клана. – На протяжении нашей долгой и гордой истории мы пролили реки крови за свою независимость. И можем сделать это снова, если понадобится».
Эспенское правительство было недовольно резким тоном официального заявления, которое, по словам Хило, было не чем иным, как «многоречивым и разукрашенным способом сказать: «Нас тошнит от вас обоих».
– Мы поддерживаем слова канцлера, но паническая реакция народа, которую все мы наблюдали в последние дни, показывает, что нам следует сделать нечто большее, не ограничиваясь только словами. Так что я передаю слово генералу Рону Ясугону, главному военному советнику Королевского совета, пусть он говорит с вами напрямую.
Рону встал и прикоснулся сложенными ладонями ко лбу, приветствуя всех Зеленых костей. На рукаве его формы виднелись золотые генеральские лычки, а стальной ремешок часов был украшен нефритом. Шаэ уже встречалась с генералом и считала его достойным человеком с тяжелой работой, который давным-давно обменял свой статус в Горном клане на карьеру в маленькой и недооцененной кеконской армии.
– На этой неделе кеконскому народу пришлось столкнуться лицом к лицу с реальностью, на которую командование армии указывало годами. – Произнося эти слова, Рону замер как по стойке смирно. – Мы – маленькая страна, зажатая между двумя тиграми. Несмотря на всю внешнюю уверенность канцлера Гуима в том, что мы способны противостоять внешней агрессии, на самом деле наши скромные силы обороны будут очень быстро и с легкостью сметены. Эспения и Югутан с каждым годом наращивают военные расходы, а мы продолжаем обращаться с армией как с чем-то не стоящим внимания. Вчера я стоял перед Королевским советом и убеждал его срочно провести закон о дополнительном финансировании, которое обеспечит необходимое обмундирование, обучение и людей, чтобы поскорее увеличить готовность войск.
– Мы все равно не угонимся за более крупными странами, – возразил Сангун Йен, пожилой, но проницательный Колосс клана Цзо Сан. – Безопасность нашей страны всегда зависела от гражданского населения – тренированных нефритовых воинов, готовых взять в руки оружие и сражаться. Это дело Зеленых костей.
– Почти сто лет назад древние традиции пали под натиском превосходящих сил, и в результате страна на десятилетия оказалась оккупирована шотарцами, – напомнил Рону.
– В то время у нас был слабый и трусливый король и слишком много мелких, разобщенных кланов, – парировал Сангун. – Это был мрачный период нашей истории, и тем не менее мы изгнали захватчиков. Разве сегодня хоть одна страна, даже такая огромная и могущественная, как Югутан, рискнет вторгнуться на Кекон, как бы она ни бряцала оружием? У них и в Оортоко дела идут неважно, а там живут одни слабаки. Не стоит ударяться в панику из-за всей этой суматохи с самолетом-разведчиком.
Сын Сангуна, Шелест клана Цзо Сан, одобрительно закивал, как и еще несколько Зеленых костей. Шаэ читала, что многие политики и военные считают Кекон жизненно важным полигоном для эспенцев в Амарическом океане, а значит, он представляет собой логичную цель для вторжения Югутана, просто цена вторжения будет слишком высокой.
– Пусть кланы стали крупнее и сильнее, – сказал генерал Рону, – но и мир сильно изменился по сравнению с временами наших дедов. Теперь мы не единственное государство, имеющее в своем распоряжении нефритовых бойцов. Республика Эспения обеспечивает нефритом солдат своих элитных подразделений – тем самым нефритом, которым торгует КНА. А с черного рынка нефрит поступает в Югутан и к его союзникам. Сейчас разрабатывается улучшенная формула СН-1, и наркотик будет наносить меньший вред здоровью. Эспенцы называют его СН-2, и, несомненно, это вещество просочится и в остальной мир.
Шаэ заметила, что сидящий напротив мужчина из семьи Кобенов кивает так энергично, как будто хочет вскочить с места и выразить одобрение.
Нефритовая аура Рону ощерилась и загустела по краям. Он заговорил еще решительнее:
– Конфликт в Оортоко был первым из многих стычек между Эспенией и Югутаном с союзниками. Кекон не сумеет уклониться от участия в Вялотекущей войне. Но, в отличие от прошлых времен, нам стоит подготовиться к сражениям с солдатами, носящими нефрит, как и мы.
Мрачное пророчество генерала вызвало приглушенный шепот собравшихся за столом. Кеконцы безропотно получали прибыль от экспорта нефрита через КНА, но тем не менее им претила мысль, что нефрит будут носить представители других народов. Они привыкли считать, что стоят выше всех остальных, что иностранцам ради обладания нефритом приходится с риском для жизни принимать вызывающие привыкание препараты.
Рону понял, что задел их за живое. Он поднял руку и «закусил удила».
– Королевский совет может выделить дополнительное финансирование, но только кланы Зеленых костей способны снабдить нас нефритом и бойцами. Я прошу вас, как акционеров КНА и Колоссов, проявить щедрость к кеконской армии. Сейчас мы получаем менее четырех процентов от ежегодно добываемого нефрита. Увеличьте это количество до шести с половиной процентов, начиная с текущего года. И снимите давнее ограничение, позвольте выпускникам школ боевых искусств записываться в армию сразу после выпуска.
Приглушенный ропот голосов на сей раз сопровождался вспышками вздувшихся нефритовых аур. Это было смелое требование, доселе неслыханное. В этом случае крохотная кеконская армия по статусу приблизилась бы к кланам Зеленых костей.
– Шесть с половиной процентов всего нефрита – это больше, чем получают многие кланы, сидящие за этим столом. Больше, чем получают крупнейшие больницы и образовательные центры, – возмутился Колосс клана Каменная чаша. – У кого, по-вашему, мы должны забрать этот нефрит, чтобы отдать его армии?
– Меня больше беспокоит план по рекрутам, – вставил Дарн Сошу, Колосс клана Черный хвост. – Выпускники традиционно приносят клятву верности клану. Год или два в качестве Пальца – самый лучший путь для молодого человека.
Теперь многие закивали в знак согласия, хотя Шаэ понимала – спор идет не о традициях и не о пользе для молодежи. Кланы всегда забирали всех талантливых нефритовых бойцов сразу после выпуска из школ, пополняя свои ряды, исключение делалось только для благородной профессии врачей, учителей и монашества.
Генерал Рону застыл, расправив плечи, с написанной на лице решимостью и явно приготовился возразить.
– К сожалению, эта традиция – часть проблемы, Дарн-цзен, – сказал он. – Рекруты из Зеленых костей поступают в армию с разным количеством нефрита – полученным при выпуске, в наследство от семей или завоеванным в клане. Они воспитаны в традициях клана и приносят их в свои подразделения. Считают, что могут носить нефрит как им вздумается и выиграть еще больше, бросая вызов товарищам. Их трудно обучить так, чтобы они ставили интересы армии выше клана, ценили товарищество выше, чем личную доблесть. Я говорю как человек, который когда-то и сам через это прошел. Честно говоря, после обучения в крупнейших кланах Зеленые кости великолепны в драках, но очень плохие солдаты. Когда двадцать лет назад я записался в армию, родственники и другие Зеленые кости смотрели на меня с неодобрением, – продолжил Рону. – Все твердили, что для Кулака среднего ранга это понижение. За два десятилетия такое отношение почти не изменилось. Прошу вас с этим покончить. Разрешив выпускникам школ боевых искусств записываться в армию до погружения в традиции кланов, вы покажете, что служить стране в военной форме не менее благородно и почетно, чем принести клятву клану.
Шаэ быстро записала в блокноте: «Нужно посчитать, во что это обойдется клану, и с боевой, и с финансовой стороны. Предлагаю отложить голосование до следующего квартального заседания».
Она подвинула блокнот к Хило. Тот взглянул на записку, но в это время заговорил Колосс клана Единство шести рук:
– Генерал Рону предлагает серьезно изменить наши традиции, нам нужно время, чтобы все как следует обдумать. Пусть лидеры каждого клана и его союзники обсудят предложения, и мы вернемся к этому вопросу где-нибудь через месяц.
Председатель совета директоров Цанто начал подниматься:
– Звучит разум…
– Сейчас самое подходящее время для того, чтобы действовать решительно и заверить народ в том, что мы едины, – на полуслове прервала его Айт Мада. Все повернули головы в ее сторону. – Я полностью согласна с генералом Рону, кеконской армии нужно выделить больше нефрита, больше людей и выказывать больше уважения.
До сих пор ни Айт Мада, ни Коул Хило не проронили ни слова. Мнение Колоссов двух крупнейших кланов главенствовало во всех решениях, принимаемых в этом зале. Обычно эксперты, чиновники и лидеры мелких кланов выступали первыми, если хотели как-то повлиять на Айт или Коула. Никого не удивило бы, если бы ни один из них так и не высказался на заседании. Никто не ожидал, что Айт Мадаши так быстро примет решение.
– Поскольку мой Шелест сейчас за пределами страны по важным делам клана и не смог сегодня присутствовать, я привела с собой Кобена Йиро, – сказала Айт Мада. – Кобен-цзен – успешный бизнесмен, владеющий несколькими радиостанциями, у него есть родственники в армии, так что он лучше, чем кто-либо из нас, разбирается в тревогах простых кеконцев и солдат в это непростое время.
С разрешения Колосса Кобен ринулся в разговор, словно выпущенный на волю скакун.
– Я польщен, что могу рассказать о своей точке зрения моему Колоссу и КНА, – произнес он низким и зычным голосом. – Кобены – большая семья среднего класса, в которой есть как Зеленые кости, так и обычные люди. Как трудолюбивые кеконцы и патриоты, мы заботимся о безопасности своих семей, имущества и культурных традиций. Случившееся в канун Нового года всколыхнуло ненависть к Югутану, но присутствие в стране эспенских военных затянулось слишком надолго, а им мы тоже не можем доверять. В конечном счете мы можем полагаться только на себя. – Распалившись, Кобен ткнул пальцем в воздух. – Вот почему люди ждут быстрых решительных действий от кланов Зеленых костей, которым они доверяют.
Айт слегка махнула рукой, успокаивая взбудораженного Кобена, который явно собирался продолжить речь, но осекся и тут же сел на место.
– Мы должны подать Королевскому совету пример решительных действий, – непререкаемым тоном объявила Айт. – Как Колосс Горного клана, я за то, чтобы увеличить поставки нефрита вооруженным силам, если он будет справедливо распределяться, и согласна с тем, что Зеленые кости имеют право выбрать службу в армии сразу после выпуска. – Она помолчала и добавила, как будто эта мысль только что пришла ей в голову: – Конечно, если согласятся другие Колоссы. Такие значительные коррективы мы можем внести только единодушно.
Никто ей не ответил. Даже генерал Рону, похоже, был потрясен безоговорочной и немедленной поддержкой Айт Мадаши. Теперь все повернулись к Хило, сидящему напротив соперницы. Шаэ быстро нацарапала на бумажке, лежащей между ними: «Тяни резину».
– Нет. – Ответ Хило обрушился на присутствующих, словно огромный булыжник в тихий ручей. – Я согласен дать Рону нефрит, который он попросил. Мы можем забрать нефрит у храмов. Сколько нефрита на самом деле нужно монахам для разговора с богами? А остальное возьмем из государственной казны. Но я не разрешу выпускникам Академии Коула Душурона приносить клятвы никому, кроме клана. Если хотите изменить порядки в школе Храм Ви Лон, дело ваше.
Айт Мада не пропустила удар.
– Коул-цзен, в такие времена мы должны действовать слаженно и без эгоизма, – сказала она хорошо поставленным тоном праведницы. – Было бы справедливо, если бы два клана, обладающие самым большим количеством нефрита и людей, отдали часть того, чем владеют.
– Армия – это рука, а кланы – хребет страны. – Хило прищурился, не сводя взгляда с другого конца стола. – И не у каждого клана есть лишние ресурсы, ведь не все нанимают баруканов и получают барыши на черном рынке.
Густое покрывало нефритовых аур заметно подрагивало по мере того, как внимание всех собравшихся перемещалось с одного Колосса к другому.
– Беспочвенные обвинения не помешают вашим Фонарщикам мудрее выбирать сторону и не скроют, что вы лишаете страну того, в чем она так нуждается, Коул– цзен. – С написанным на лице сожалением Айт повернулась к генералу Рону, ее аура полыхнула жаром. – К сожалению, не все Колоссы способны поставить интересы страны на первое место, – обратилась она ко всем присутствующим. – Похоже, КНА не поддержит ваши похвальные усилия по реформе армии, генерал. Если только Равнинные не передумают.
Теперь Шаэ поняла, почему Айт так быстро и без колебаний согласилась на просьбу Рону. Горные могли позволить себе лишиться нескольких Пальцев в пользу армии. Равнинные – нет. Любая потеря бойцов означала, что клан не сможет защитить собственность от преступников и подстрекателей, не сумеет удержать границы территории против Горных, которые в последнее время увеличили численность. Равнинные уже отставали в финансовом плане, и любая потеря доверия со стороны Фонарщиков приведет к краху.
Айт знала, что Равнинные наложат вето на предложение Рону, так что оно в любом случае не прошло бы. Она воспользовалась возможностью показать себя и Кобенов как лидеров, которые во главу угла ставят интересы Кекона, и в очередной раз выставила Равнинных как эгоистичный и лишенный патриотизма клан. Старый и надежный способ нанести удар, от которого она не собиралась отказываться.
Шаэ опустила руку под стол и с хрустом разломала ручку на мелкие пластиковые кусочки.
Ее выводили из себя изощренные ловушки Айт и возмущало поведение Хило. Тот замечал опасность быстрее, чем она, как случилось в «Двойной удаче» с Фуинем Каном, но сдержанность и дипломатия – не его конек.
– Коул-цзен, – начал генерал Рону, – на каких условиях вы можете поменять…
– Вам не нужен наплыв выпускников из школ боевых искусств, – сказал Хило. – У иностранцев меньше нефрита и хилые солдаты, они просто делают хорошую мину при плохой игре. И не говорите мне, что не способны выжать больше из имеющихся денег и нефрита.
Никто, даже Айт Мада, не посмел бы возразить Хило, когда он говорил в подобном решительном тоне. Генерал Рону неловко умолк, как младший Палец, которого поставил на место старший Кулак.
– Дискуссия, безусловно, получилась непростая, – смело вскочил на ноги Цанто Пан, пытаясь ослабить напряжение и предотвратить эскалацию конфликта. – Думаю, ее нужно продолжить на следующем заседании, после того как все мы рассмотрим различные варианты и поймем, как лучше поддержать генерала Рону, ведь мы согласны с тем, что его требования правомерны, хотя и спорим о том, как их выполнить.
Никто не стал возражать, когда Цанто поблагодарил Рону и завершил собрание. Хило тут же встал и вышел из зала, не проронив ни слова.
Шаэ затолкала бумаги в сумку. Поспешив к двери, она услышала зычный голос Кобена Йиро, дружелюбно болтающего с союзниками Горного клана. Она нагнала Хило в коридоре, схватила его за локоть и развернула к себе.
– Я же просила не отказываться сразу, – прошипела она. – Ты не дал нам времени выдвинуть контрпредложение. Горные повернут все против нас. Они-то уж позаботятся о том, чтобы пресса нас растерзала.
Лицо Хило исказилось от злости.
– Пусть меня лучше растерзает пресса, чем я погибну на самом деле, когда схема Айт возымеет действие. – Он посмотрел на выходящих в коридор людей, наклонился ближе и прошептал Шаэ в самое ухо: – Хочешь говорить сейчас, перед нашими врагами? Я отбиваю каждый их удар, Шаэ, а ты сражаешься со мной. Слово Колосса – закон, но ты вечно об этом забываешь, верно?
Хило вырвал свою руку и зашагал к лестнице, чтобы избежать разговоров перед лифтом. Шаэ проводила его взглядом, ее плечи напряглись от разочарования.
– Коул-цзен, – произнес кто-то за ее спиной.
Шаэ обернулась и увидела высокого мужчину в очках с тонкой металлической оправой, в котором она узнала Шелеста клана Единство шести рук. На собрании он сидел через два стула слева от Айт Мады.
Шаэ незаметно выдохнула, чтобы успокоиться и пригладить нефритовую ауру, и вежливо кивнула, пытаясь припомнить его имя. Он нажал на кнопку лифта.
– Необычно оживленное заседание КНА, правда? Не то что наши обычные споры по бюджету, – как ни в чем не бывало сказал он. – Страна может очутиться между двумя тиграми, по мнению генерала Рону, но ведь Горные и Равнинные – это и есть два тигра Кекона. Стоит вам зарычать, как прочие создания помельче начинают изо всех сил суетиться, пытаясь угадать, кто из тигров менее голоден.
Приехал лифт, и двери открылись. Шелест клана Единство шести рук дипломатично предложил Шаэ войти первой. Она настороженно оглядела его и шагнула в лифт. Она не Почуяла враждебных намерений, и у нее не было повода считать этого человека личным врагом, но все-таки он был союзником Горных.
Мужчина зашел вслед за ней и тут же нажал на кнопку. Двери закрылись прежде, чем успел войти кто-либо еще из покидающих заседание. Шаэ напряглась. Когда они оказались так близко, ее Чутье ощутило участившийся пульс спутника. Он нервничал, хотя на лице это и не отражалось. Он спокойно нажал на кнопку первого этажа.
– Где ваш Колосс? – спросила Шаэ. – Почему вы уходите не вместе?
– Он скоро меня нагонит, когда закончит разговор. Завтра утром мы возвращаемся в Луканг.
Клан Единство шести рук базировался во втором по величине городе Кекона, на южном побережье острова. По виску мужчины потекла капелька пота.
– Вы бывали в Луканге, Коул-цзен?
– Да, но давно, – ответила Шаэ.
– Думаю, вы удивитесь, насколько он разросся. Приезжайте, когда будет время. – Мужчина вытащил из нагрудного кармана визитную карточку и вручил ее Шаэ. На одной стороне белой карточки значилось его имя, Тин Ретубен, и контактная информация. На другой была красная печать Колосса с эмблемой клана.
– Клан Единство шести рук с радостью вас примет, – сказал Тин. – Звоните мне напрямую, как Шелест Шелесту.
Лифт остановился. Двери открылись, и Тин молча вышел, даже не посмотрев на Шаэ. Она помедлила, чтобы их не заметили вместе. Шаэ понимала, что Тин Рету выполнил опасное задание, полученное от его Колосса.
Шаэ опустила визитку в карман, ощупывая ее край, словно пробовала остроту ножа. Она не снимала руку с карточки, пока шла пять кварталов до Корабельной улицы. Мозг лихорадочно работал. Прямоугольник жесткого картона мог быть очередной ловушкой Горных. Или удачным поворотом судьбы, ответом от богов, который разрешит самые насущные проблемы Равнинных и даст им преимущество перед врагами. Клан Единство шести рук, крупнейший союзник Горных, задумался, не сменить ли сторону.
* * *
Вечеринку по поводу ухода Вуна устроили после работы, в отдельном зале хоцзи-бара «Пьяная утка». Пришли многие Барышники клана, чтобы выпить, закусить и пожелать Вуну удачи, однако надолго они не задержались. Вуна Папидонву уважали на работе, но на Корабельной улице у него было мало близких друзей. Такова цена должности заместителя Шелеста – мужчины, который подчиняется молодой женщине, пусть она и Коул.
– Отличная вечеринка, Шаэ-цзен, – сказал Вун, когда все разошлись. Потом он немного поколебался и добавил: – Я бы отвез тебя домой, как обычно, но я выпил. Лучше немного подождать.
– Я поведу, – сказала Шаэ. – А ты проветришь голову в машине.
Вун отдал ей свои ключи, и Шаэ поехала в поместье Коулов на его машине. К тому времени, как они прибыли, брызги дождя превратились в первый в этом сезоне ливень. Шаэ помахала охранникам в воротах, проехала мимо главного особняка и припарковала машину Вуна перед резиденцией Шелеста. Вун раскрыл зонтик над их головами и проводил Шаэ к двери. Шаэ пригласила его в дом и сняла пальто, пока Вун отряхивал зонтик.
– Подожди, пока уляжется ливень, будет проще вести машину, – предложила Шаэ.
Она заварила чай и принесла его к дивану. Вун взял чашку.
– Наверное, на следующей неделе я машинально поеду сюда после работы, – сказал он. – А по ночам буду вскакивать в панике, что забыл напомнить тебе о какой-то встрече.
– Постарайся этого не делать, – рассмеялась Шаэ. А потом добавила уже серьезнее: – Я рада, что ты двигаешься дальше, и надеюсь, будешь больше времени проводить с Кийей.
Вун кивнул и сделал глоток. Он больше не возвращался к разговору о выкидыше жены и почему они не оставляют попытки завести детей.
– Как все прошло утром?
Когда Шаэ рассказала ему о том, что случилось, Вун вскочил и начал расхаживать по гостиной.
– Если Единство шести рук переметнется, будет большая заварушка, – сказал Вун. – Одни только их платежи дадут немало, не говоря уже о бойцах, которых мы приобретем в Луканге. Город быстро растет, и если мы возьмем его под свой контроль, то получим куда больше, чем Горные от переметнувшегося Фуиня Кана или любых других Фонарщиков. – Вун нахмурился, и справа на лбу у него появилась морщинка, пока его мозг производил те же расчеты, что и мозг Шаэ чуть раньше. – А это, случайно, не ловушка? Способ вытащить у нас информацию или заставить нас ослабить меры предосторожности?
– Я тоже об этом размышляю, – призналась Шаэ.
Однако Тин выглядел искренним. Он не был бы так напряжен в лифте, если бы на кону не стояла судьба клана.
Вун развернулся и пошел в другую сторону.
– Нужно тщательно все проверить и убедиться, что это правда, прежде чем встречаться с их лидерами и заключать какие-либо сделки. И, конечно, все нужно хранить в строжайшей тайне. Я соберу все сведения, какие у нас есть по клану Единство шести рук, и сделаю несколько приватных звонков нашим людям в Луканге, чтобы выяснить больше.
Шаэ кивнула и хотела высказать согласие, но осеклась.
– Нет, – сказала она. Когда Вун остановился и ошарашенно повернулся к ней, Шаэ напомнила ему: – Это больше не твоя работа. Теперь у тебя другие обязанности. – Она улыбнулась, пытаясь смягчить ответ. – Тебе предстоит еще многое сделать для клана – с Нового года ты приступишь к работе на новом месте. А этим пусть займется Луто.
С этого дня Вун стал Хранителем печати. Должность создали специально для него, с целью освободить Шаэ от бесконечных встреч. Как представитель Равнинного клана и посредник в политических кругах он будет вести дела с Королевским советом, иностранными дипломатами, кланами-данниками и прессой. Это была подходящая должность для Вуна – он сумеет донести послание в точности, понимая, в чем заключаются приоритеты клана, и будет осторожно разговаривать с чужаками, не выдавая ничего лишнего.
Бывший заместитель Шаэ, похоже, был доволен новым назначением, но сейчас возмутился почти со злостью:
– Это слишком важная работа, чтобы поручать ее Луто.
– Ты ведь сам его предложил, Папи-цзен, – напомнила Шаэ. – Назвал его на редкость умным и организованным человеком и заверил, что мы хорошо сработаемся.
– Да, но… – Вун явно боролся с собой. – Он же совершенный новичок на этой работе. Я, конечно, объяснил ему все по максимуму, но ему понадобится время, чтобы освоиться на месте твоей Тени. А переманить к себе мелкий клан непросто и рискованно, мы не можем позволить себе ошибку. Хотя бы разреши мне присматривать за работой Луто.
Шаэ засмеялась:
– Ты разве не помнишь, почему просил об увольнении? Предполагалось, что теперь ты будешь работать меньше, а не больше. – Шаэ не могла выкинуть из головы те слова, которые Хило произнес этим утром в машине: «Не понимаю, зачем он так мучается, работая с тобой». Вун настаивал, что должен помогать ей хоть в каком-то качестве, считая, что Шаэ в нем нуждается. Она и правда в нем нуждалась. – Ладно, – сдалась она, – но пусть Луто делает основную часть работы, а ты не отвлекайся от своей.
Вун с облегчением кивнул и сел рядом с Шаэ на диван.
– Как бы ни называлась моя официальная должность, моя настоящая работа – помогать тебе во всех делах, Шаэ-цзен.
В горле у Шаэ запершило. Она подвинулась ближе к Вуну и обняла его за плечи.
– Ты уже немало сделал, – сказала она, положив подбородок на плечо Вуну. – Я полагалась на тебя целых шесть лет и так мало дала взамен. Когда мы приносим клятвы как Зеленые кости, то говорим, что готовы умереть ради клана. Но жить ради клана день за днем, как жил ты, Папи-цзен, это гораздо бо́льшая жертва.
Нефритовая аура Вуна запульсировала от эмоций. Он наклонился к Шаэ и приложил ее руку к своей груди.
– Боюсь, ты думаешь, будто я покидаю свой пост, потому что устал быть твоей Тенью. Или что я… – он поколебался. – Или что я ожидаю от тебя чего-то большего. Но это не так.
У Шаэ заныло сердце. Как ни тяжело было это признавать, Хило был прав, когда говорил, что она неспособна сказать нужные слова, но теперь у Шаэ появился шанс все изменить, прежде чем станет слишком поздно.
– Не могу винить тебя за то, что хочешь жить собственной жизнью, ведь я слишком долго пользовалась твоей добротой, – призналась она, обрадовавшись, что Вун не видит ее лица, но понимая, что он Почует гулкое биение ее сердца. – После смерти Лана я воспользовалась твоим горем, чтобы заставить работать на меня, хотя мы оба знали – ты мог бы и сам стать Шелестом, если бы все сложилось иначе. Без тебя я бы не выжила на Корабельной улице, и прошу у тебя прощения. А еще прости за то, что так долго не могла этого сказать.
Ее бывший помощник молчал так долго, что Шаэ уже испугалась, не совершила ли она страшную ошибку, упомянув смерть Лана. Это было их общее горе, хотя каждый страдал по-своему. Она убрала руку, но Вун повернулся к ней и сжал ее ладони своими так крепко, что Шаэ почувствовала биение его пульса.
– Я никогда не стал бы таким Шелестом, как ты, Шаэ-цзен, – хрипло сказал он, опустив голову. – Я не был таким помощником, в котором нуждался Лан-цзен. Я делал все, что он просит, и хранил его тайны, не задавая вопросов. Это была ошибка. Мне следовало заговорить, поспорить с ним, пойти к Хило-цзену. Но я этого не сделал. Я обрадовался повышению и, даже зная, что Лан ранен и принимает «сияние», оставил его в одиночестве, когда он больше всего во мне нуждался.
Вун поднял голову. Его глаза казались тонкой стеклянной оболочкой.
– За свою ошибку я заслужил смерть. Я обещал себе, что сделаю для сестры Лана то, чего не сумел сделать для него, поддержу ее во всех начинаниях, но буду с ней спорить и не стану молчать, когда нужно высказаться, и тогда она превратится в такого Шелеста, каким никогда не сумел бы стать я.
Вун поднял руку, чтобы смахнуть слезу, которая скатилась по щеке Шаэ.
– Однако вскоре должность твоей Тени стала не обязанностью, а эгоистичным желанием. Мне никогда не было легко, и временами я боялся тебя подвести, но если бы пришлось повторить все с начала, я бы сделал это без колебаний. Клан – моя кровь, но для меня Шелест – мой повелитель.
Шаэ не могла подобрать слова для ответа. Дождь прекратился, и небо за окном расчистилось. Вун выпустил ее ладони и отвернулся, чтобы скрыть смущение.
– Мне пора, – сказал он, вставая.
Шаэ схватила его за руку и вскочила, прежде чем успел подняться Вун.
– Не уходи.
Обе нефритовые ауры задрожали от возбуждения, как будто по ним ударил электрический разряд.
– Шаэ… – начал Вун каким-то чужим голосом.
И разделяющее их пространство исчезло. Вун прижался губами к ее губам, а может, и наоборот, это сделала Шаэ, она понятия не имела, кто был первым. Просто стена неловкости, которую они воздвигли между собой, пошла трещинами и рухнула. Шаэ поднялась на цыпочках и обняла его за шею. Вун зарылся руками в ее волосы, обнял за затылок, а их языки с дрожью встретились в страстном порыве желания, от которого вспыхнула каждая клеточка тела.
Шаэ рухнула в это желание, как камень в центр спокойного пруда. Прошло уже столько времени с тех пор, как она была с мужчиной, почти четыре года, и те отношения закончились немыслимой трагедией. Но, целуя Вуна, Шаэ не ощущала сомнений или угрызений совести, он был таким родным и знакомым, а этот порыв – естественным, как гравитация. От вожделения его аура вспыхнула, словно огонь от выплеснутого керосина, ослепив Чутье Шаэ бушующим пламенем.
Вун тихо застонал. Он целовал ее все настойчивее, запустив руки под блузку, ощупывая кожу живота и спины. Их дыхание стало прерывистым. Шаэ потянула его ремень, расстегнула и стащила с Вуна рубашку.
Вун резко дернулся, схватил ее за руку и замер, отодвинулся и посмотрел на Шаэ со смесью страсти и смятения, его грудь поднималась и опадала по мере того, как он пытался взять себя в руки. Его аура почернела по краям. Шаэ посмотрела на него, широко открыв глаза, как подбитая в полете птица.
– Почему? – выдавил он. – Почему сейчас?
Шаэ не была уверена, что он действительно хочет услышать ответ. Вун отвернулся и тряхнул головой, словно получил удар в челюсть и пытался избавиться от черноты перед глазами.
– Боги, почему, после стольких лет?
Шаэ хотелось схватить его, снова поцеловать, утянуть в безрассудный огонь страсти, но Вун уже застегивал ремень и рубашку, не встречаясь с Шаэ взглядом. Она была потрясена, настолько это оказалось больно.
– Ты работал главой моей администрации, – сказала она. – Наши отношения были профессиональными. И… – Она снова с горьким сожалением подумала о Маро. – И у нас были другие партнеры.
– Не были, а есть, – поправил ее Вун. – Я женат.
Он потер ладонью морщинку на лбу. Шаэ не раз видела этот жест в офисе, когда они обсуждали какую-нибудь замысловатую проблему. Так необычно было увидеть знакомое движение здесь, у нее дома, когда их лица пылали, а одежда была в беспорядке. Она настолько привыкла к образу Вуна – ее несгибаемого и надежного помощника, что ей уже начало казаться, будто случившегося в эти минуты просто не было. И все же, глядя на его глубоко посаженные глаза и твердо сомкнутые губы, широкую грудь и длинные пальцы, она удивлялась, почему они не сделали этого раньше.
– Мне пора, – сказал Вун, на этот раз твердо.
Где-то внизу живота у Шаэ свернулся холодным клубком страх. Она испортила дружбу, потеряла его уважение и преклонение. Ей никогда не удавались отношения с мужчинами.
Без единого слова она нашарила в кармане жакета ключи от машины Вуна и отдала ему. Когда их пальцы встретились, по нефритовой ауре Вуна прошла дрожь от боли, тоски и смятения, придав мимолетному прикосновению непропорциональную значимость, учитывая, какую пропасть они только что преодолели.
– Прости, – жалко прошептала она. – Мне не следовало…
Вун оборвал ее, с силой тряхнув головой:
– Не надо. – Так и не взглянув на Шаэ, он взял у двери зонтик. Его плечи сгорбились от напряжения. – Спокойной ночи, Шаэ-цзен, – сказал он, безуспешно пытаясь говорить как обычно, и открыл дверь.
– Спокойной ночи. Счастливого пути.
Шаэ отчаянно пыталась найти нужные слова, чтобы все исправить, пока он не ушел, но так ничего и не придумала.
Стоя у окна, она смотрела, как зажглись фары его машины. А когда они исчезли вдали, за воротами семейного поместья, Шаэ натянула на плечи одеяло и молча выпила остаток чая, теперь уже слишком крепкого и холодного.
