Глава 11
Въезжая на затененную грунтовку, Ли сказала:
– Если бы я осталась на этой крыше, я бы спрыгнула и убежала в лес… Наверное, даже еще до того, как цирк появился на поле. Такой большой грузовик, скорее всего, сильно шумит, проезжая по лесу.
– И автобус тоже, – добавил я.
– Они услышали звук двигателей заранее и успели убежать.
– Но куда делась собака? – спросил я.
Ли покачала головой:
– Наверное, она к тому времени уже убежала.
– А что, если не убежала?
– Тогда отвлеклась на новоприбывших.
– Да, наверное, – согласился я, но представил себе, как Слим и Расти бегут через поле Янкса от собаки, которая догоняет их, прыгает на Слим сзади, вцепляется зубами ей в шею и валит на землю. Расти оглядывается через плечо…
«Не так, – подумал я. – Расти медлительнее Слим. Он бы плелся сзади, так что собака напала бы на него».
Если только Слим не задержалась, чтобы его защитить.
Она вполне могла так поступить.
Скорее всего, именно так она и поступила бы.
«Тогда, – продолжал размышлять я, – хотя она и была быстрее, собака все равно напала на нее».
Я снова представил себе, как Расти оглядывается через плечо. Он наблюдает, как собака нападает на Слим, и та падает, он колеблется, понимая, что должен вернуться и помочь.
Но вернулся бы он?
С Расти никогда не знаешь наверняка.
Я не говорю, что он был трусом. У него было достаточно смелости. Я много раз видел, как он шел на смелые – порой даже отчаянные – поступки. Но у него была эгоистическая жилка, беспокоившая меня.
Взять хотя бы то, как он спрятался этим утром, чтобы съесть дин-донг.
Или то, что случилось в прошлый Хэллоуин.
Расти, Дэгни (которая позже стала Слим) и я решили, что поле Янкса – лучшее место для празднования самой жуткой ночи в году. Может, нам удалось бы подглядеть за сатанинской оргией или даже (если нам по-настоящему повезет) за человеческим жертвоприношением.
Но затея, которая казалась удачной в последние недели октября, превратилась в по-настоящему плохую сразу после заката на Хэллоуин. Думаю, в тот момент мы все поняли, что в пути до поля Янкса нас могут поджидать не выдуманные, а самые реальные опасности.
Мы встретились перед домом Расти, готовые к путешествию. Все нацепили темную одежду. Каждый взял фонарик. У каждого был спрятанный нож – просто на всякий случай. За ужином я сказал родителям, что мы вместе с Расти пойдем «подурачиться».
Что не было совсем уж неправдой.
Когда мы уже отошли от дома Расти и направились к Третьему шоссе, Дэгни сказала:
– Я тут подумала…
– Надеюсь, это было не слишком больно, – ввернул Расти.
– Может быть, этим вечером нам стоит заняться чем-нибудь другим?
– В смысле? – спросил Расти.
– Не ходить на поле Янкса.
– Ты шутишь.
– Нет, серьезно.
– Ты что, струсила?
– Думать головой – не значит трусить.
– Ко-о-о-ко-ко, трусливый цыпленок!
– Эй, прекрати, – оборвал его я.
– Что, ты тоже струсил? Цыплята!
– Никто не струсил, – ответил я.
– Рад этому. Не хочется думать, что мои лучшие друзья – парочка желтобрюхих трусов.
– Пошел ты… – огрызнулся я.
Мы продолжали идти. Большинство домов были ярко освещены, возле каждого крыльца мерцали вырезанные из тыкв фонари. По обеим сторонам улицы группки детей ходили и бегали от двери к двери с мешочками для сладостей. Почти все были в костюмах: кто-то – в купленных в магазине недолговечных пластиковых (ведьмы, пес Хакльберри, супермен, дьявол и так далее), кто-то – в самодельных (пираты, цыгане, вампиры, бродяги, принцессы и прочие), а некоторые (кому, видимо, не хватило фантазии, энтузиазма или денег) были в обычной одежде и масках. Каким бы ни был костюм, все смеялись и вопили. Я слышал, как дети стучат в двери и звонят в звонки, а потом хором выкрикивают: «Кошелек или жизнь!»
До этого года мы и сами так развлекались. Но когда тебе исполняется пятнадцать, выпрашивание конфет начинает казаться детской забавой.
Полагаю, оно и было детской забавой по сравнению с путешествием на поле Янкса.
Проходя мимо суетящихся детей, я чувствовал себя очень взрослым и умным, но втайне мне хотелось бегать от дома к дому вместе с ними в зловещем костюме Безголового Призрака, с резиновым топором в одной руке и набитой до отказа конфетами хозяйственной сумкой в другой.
В глубине души я мечтал, чтобы мы шли куда угодно, только не на поле Янкса.
И в то же время мне не терпелось там оказаться.
К тому же я подозревал, что Дэгни и Расти чувствуют себя так же.
Но, независимо от того, что чувствовал каждый из нас, больше никто не заговаривал о том, чтобы отказаться от этой затеи. Вскоре мы уже вышли из города и шли по грунтовке к Третьему шоссе. Хотя у нас были с собой фонарики, мы ими не пользовались – полная луна освещала дорогу.
Изредка мимо проезжали машины, и нам приходилось щуриться и отворачиваться от света фар. В остальное время мы были на старой трассе в полном одиночестве.
По крайней мере, мы так думали.
Когда мы наконец добрались до грунтовки, которая вела к полю Янкса, Дэгни остановилась и попросила:
– Давайте передохнем пять минут, а?
– Испугалась? – поддразнил Расти.
– Проголодалась.
– Ага! – обрадовался он.
– Кто-нибудь еще хочет кусочек «Трех мушкетеров»? – спросила Дэгни, засовывая руку в карман джинсов.
– «Такой большой, что можно разделить с другом!» – процитировал Расти.
– Точно, – подтвердил я.
Я достал фонарик и светил Дэгни, пока она, склонившись и прижав батончик к колену, резала его карманным ножом прямо вместе с оберткой. Расти взял первый кусок, я – второй, Дэгни взяла оставшийся.
Прежде чем съесть его, она сунула в рот лезвие ножа, чтобы облизать.
Мы с Расти принялись за наши кусочки «Трех мушкетеров».
Освещенная луной, Дэгни медленно вытянула лезвие изо рта между плотно сжатых губ, как деревянную палочку от мороженого. Потом она сказала:
– Кто-то идет.
Не те слова, которые хочется услышать на Хэллоуин, стоя посреди окруженной со всех сторон лесом дороги, в двух милях от города.
Я неожиданно потерял интерес к шоколаду.
– Не оглядывайтесь, – прошептала Дэгни. – Просто стойте смирно. Притворитесь, что все в порядке.
– Ты что, смеешься? – прошипел в ответ Расти.
– Если бы.
Дэгни замерла, глядя куда-то в пространство между мной и Расти.
– Кто это? – спросил я.
Она помотала головой.
– Сколько их?
– Один. Наверное.
– Что он делает? – спросил Расти.
– Идет по дороге. Пешком.
– Он крупный? – спросил я.
– Очень.
– Дерьмо, – просипел Расти. Потом затолкал остаток своего ломтика в рот и принялся громко жевать, широко разевая рот, так что зубы издавали тошнотворный влажный звук, врезаясь в толстый шоколад.
– Что нам делать? – спросил я Дэгни.
– Посмотрим, кто это? – предложила она.
– Давайте убежим, – прочавкал Расти.
– Ну… не знаю, – ответила Дэгни. – Мне кажется, что убегать по лесу – не самая удачная затея. Если мы останемся здесь, нас могут заметить из проезжающей машины. И потом, этот человек может оказаться неопасным.
– К тому же нас трое против него одного, – заметил я.
– И у нас есть ножи, – кивнув, добавила Дэгни.
Все еще жуя, Расти глянул через плечо на приближавшегося человека. Снова повернувшись к нам, он сказал:
– Вот же дерьмо! Не знаю, как вы, а я убираюсь отсюда.
И он кинулся в темноту окружавшего дорогу леса, потом оглянулся на нас и позвал:
– Пошли же, ребята!
Дэгни не пошевелилась. Я тоже остался на месте.
– Бежим!
Мы не двинулись, так что Расти бросил:
– Ваше дело, – и исчез в темноте.
– Ну здорово, – пробормотал я.
Дэгни пожала плечами:
– Двое против одного.
Я затолкал остаток «Трех мушкетеров» в карман куртки и обернулся. И понял, почему Расти убежал.
Чего я не мог понять, так это как Дэгни могла оставаться такой спокойной.
Над серединой Третьего шоссе скользил призрак. Очень высокий призрак. На самом деле это был высокий человек, обернутый с ног до головы в простыни. При каждом шаге из-под ткани показывалась босая нога. Но кроме этого ничего нельзя было разглядеть, только смутный силуэт. На голове странного явления была надета черная шляпа-котелок. На шее болталась веревка, завязанная в висельную петлю, которая удерживала простыню на месте.
Ветра не было, но простыни развевались и колыхались вокруг приближавшейся фигуры.
Пока что привидение держалось середины дороги.
– Может, он просто пройдет мимо? – шепотом предположил я.
– Как ты думаешь, кто это? – спросила Дэгни.
– Понятия не имею.
– Кто может быть таким высоким?
– Никто не приходит в голову.
– Мне тоже, – Дэгни помолчала секунду, потом добавила: – Кажется, он на нас не смотрит.
Действительно. Мы стояли на грунтовой дороге, в нескольких футах от края трассы, и ему нужно было повернуть голову, чтобы нас увидеть.
– Может, он не знает, что мы здесь, – прошептал я.
Мы замерли в полной тишине, стоя рядом, глядя, как завернутая в простыни фигура скользит все ближе и ближе.
Видение двигалось по центру шоссе, не поворачивая головы.
Но я знал, что оно повернет голову.
И кинется на нас.
Мое сердце билось как сумасшедшее. Ноги тряслись.
Дэгни схватила меня за руку.
Почувствовав ее пожатие, я посмотрел ей в лицо. Она оскалила зубы, но я не мог понять, улыбается ли она или кривится.
Мы снова обернулись к незнакомцу.
Он продолжал идти… А потом прошел мимо.
Дэгни отпустила мою руку.
Я глубоко вдохнул.
Человек в простынях все шел и шел…
Мы боялись издать хоть один звук. Боялись отвести от него взгляд, все время ожидая, что он повернется и пойдет к нам.
Вскоре фигура исчезла за поворотом.
– Что это было? – спросила Дэгни приглушенным голосом, так как странный человек был все еще в зоне слышимости.
– Не знаю, – прошептал я в ответ.
– Ексель-моксель, – произнесла она.
– Ага.
Мы продолжали смотреть на дорогу.
– Он ушел? – откуда-то из-за деревьев спросил Расти.
– Да, – ответил я. – Можешь вылезать.
Расти с шумом вывалился из темноты. Лунный свет отразился на лезвии ножа в его руке.
– Чего вы остались стоять? – спросил он с раздражением.
Дэгни пожала плечами:
– А чего было бежать? Он же ничего не делал.
– Я бы ему показал, – сказал Расти, потрясая ножом в воздухе. – Его счастье, что он прошел мимо.
Мы все уставились в том направлении, куда ушел завернутый в простыни человек. Я почти ожидал, что он появится снова, скользя в нашу сторону. Но дорога осталась пустой.
– Пошли отсюда, – предложила Дэгни.
– А как же поле Янкса? – спросил Расти, но увидев выражения наших лиц, тут же добавил: – Шучу, шучу.
И мы отправились по Третьему шоссе на север, обратно в город. И шли быстрее, чем обычно. И часто оглядывались.
Достигнув наконец безопасных ярко освещенных улиц и домов с тыквенными фонариками и яркими окнами, мы убавили шаг и перестали оглядываться.
– Знаете что? – проговорил Расти. – Нам надо было пойти за ним.
– Ну конечно, – откликнулась Дэгни.
– Нет, правда. Теперь мы ни за что не узнаем, кто это был. И вообще, он, наверное, вовсе не шел за нами, как мы сначала подумали. Но куда? Куда он на самом деле шел? Следующий город в том направлении только через двадцать миль.
– Там нет ничего, кроме леса, – добавил я.
Расти замотал головой:
– Черт. Нам все-таки надо было пойти за ним.
– Ну конечно, – повторила Дэгни.
– Это же жутко интересно – узнать, что он затеял!
– Не уверена, что я хочу знать, – отрезала Дэгни.
Суть в том, что той ночью Расти испугался и убежал.
Конечно, мы могли убежать следом за ним. Мы сами решили не бежать и не прятаться. Но после того как Расти понял, что мы остались на дороге, он не вернулся.
Он не остался с нами.
В этом вся суть.
Расти нельзя было доверять присматривать за Слим. В опасной ситуации он мог бросить ее и просто сбежать.
Мне не следовало оставлять их вдвоем на крыше.
