Вторник

Глава 6

Должна признаться, что прошлой ночью мне снились страшные сны. Мне снилось, что мистер Блэк вошел в мою квартиру, серовато-бледный, как оживший мертвец. Я сидела на диване и смотрела «Коломбо». Я обернулась к нему и сказала: «С тех пор как умерла бабушка, сюда никто не приходит». Он засмеялся – надо мной. Но я устремила на него мой лазерный взгляд, и он рассыпался в прах, в мельчайшую угольно-черную взвесь, которая разлетелась по комнате и набилась мне в легкие. Я начала давиться кашлем.

«Нет! – закричала я. – Я этого не делала! Это не я! Убирайтесь!»

Но было уже слишком поздно. Его прах был повсюду. Я проснулась, задыхаясь и хватая ртом воздух.

Сейчас на часах шесть утра. Пора вставать и приступать к великим делам. Ну или хотя бы просто вставать.

Я выбираюсь из постели и аккуратно ее застилаю, выровняв бабушкино покрывало так, чтобы звезда в центре смотрела строго на север. Потом иду на кухню, надеваю бабушкин фартук в цветочек и готовлю чай с пышками для себя одной. По утрам в квартире слишком тихо. Хруст, с которым нож разрезает поджаренную пышку, неприятно царапает ухо. Я быстро ем, потом принимаю душ и ухожу на работу.

Я запираю за собой дверь квартиры, когда за спиной у меня кто-то сухо кашляет. Мистер Россо.

Я оборачиваюсь к нему:

– Здравствуйте, мистер Россо. Вы сегодня ранняя пташка.

Я ожидаю услышать в ответ вежливое пожелание доброго утра, но он произносит лишь:

– Ты снова задерживаешь квартирную плату. Когда ты заплатишь?

Я кладу ключи в карман.

– Через несколько дней, и в этот раз я отдам вам всю сумму, которую я должна, до последнего пенни. Вы знали мою бабушку и знаете меня. Мы законопослушные граждане, которые всегда платят по счетам. И я обязательно вам заплачу. Через несколько дней.

– Смотри у меня, – говорит он, шаркая, удаляется к себе в квартиру и закрывает за собой дверь.

Ну почему люди не могут поднимать ноги, когда ходят? Шаркать некрасиво. Это производит очень жалкое впечатление.

«Ну-ну, не стоит судить людей слишком строго», – слышу я в голове бабушкин голос, напоминание о том, что надо быть снисходительной и великодушной. Есть у меня такой недостаток – склонность делать об окружающих поспешные выводы и хотеть, чтобы мир функционировал по моим законам.

«Нужно брать пример с бамбука. Нужно учиться гнуться, а не ломаться на ветру».

Гнуться, а не ломаться. Не самая сильная моя черта.

Я спускаюсь по лестнице и выхожу из дома. На работу решаю пойти пешком – двадцатиминутная прогулка, которая достаточно приятна в хорошую погоду, хотя сегодня тучи мрачные и угрожают дождем. Я вздыхаю с облегчением, как только вижу шумный отель. На смену я, по своему обыкновению, как профессионал прихожу на полчаса раньше.

Я приветствую мистера Престона у парадных дверей.

– Ох, Молли. Только не говори, что ты сегодня работаешь.

– Работаю. Шерил вчера вечером заболела.

Он качает головой:

– Ну разумеется. Молли, с тобой все в порядке? Я слышал, тебе вчера пришлось пережить немалый стресс. Мне очень жаль, что… что тебе пришлось это увидеть.

На мгновение в памяти у меня вспыхивает мой сон, смешанный с реальным видением настоящего мистера Блэка, лежащего мертвым в своей постели.

– Вам не за что выражать сожаление, мистер Престон. Это не ваша вина. Но я признаю, что вся эта ситуация была немного… трудной. Я сохраню спокойствие и продолжу… – Тут мне в голову приходит одна мысль. – Мистер Блэк принимал вчера каких-нибудь посетителей, дружелюбных или… не совсем?

Мистер Престон поправляет свою фуражку.

– Я ничего такого не заметил, – отвечает он. – А почему ты спрашиваешь?

– Да просто так, – говорю я. – Полиция наверняка все проверит. Особенно если там что-нибудь нечисто.

– Нечисто? – Мистер Престон устремляет на меня серьезный взгляд. – Молли, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится – какая угодно помощь, – просто вспомни про своего старого друга мистера Престона, слышишь меня?

Я не из тех, кто навязывается другим. Мистер Престон наверняка знает это. Лицо у него суровое, брови тревожно нахмурены – даже я могу понять, что это означает.

– Спасибо вам, мистер Престон, – говорю я. – Я очень благодарна вам за ваше великодушное предложение. А сейчас, если не возражаете, я пойду работать. Наверняка сегодня уборки будет больше, поскольку вчера тут побывало много полицейских и парамедиков. Боюсь, не у всех из них ботинки такие же чистые, как у вас.

Он приподнимает свою фуражку и замечает кого-то из гостей, которые безуспешно пытаются поймать такси.

– Такси! – кричит он, потом на мгновение поворачивается ко мне. – Будь осторожна, Молли. Пожалуйста.

Я киваю и поднимаюсь по обитой красным ковром лестнице. Потом протискиваюсь сквозь сверкающие вращающиеся двери, сталкиваясь с гостями, входящими и выходящими из отеля. В лобби я вижу у ресепшен мистера Сноу. Очки у него съехали набекрень, а из прилизанной гелем прически выбилась прядь волос. Она болтается на его голове туда-сюда, как неодобрительно грозящий палец.

– Молли, я так рад, что ты пришла. Спасибо тебе, – говорит мистер Сноу. В руке у него свежая газета. Не заметить набранный крупным шрифтом заголовок сложно. «БАСНОСЛОВНО БОГАТЫЙ МАГНАТ ЧАРЛЬЗ БЛЭК ОБНАРУЖЕН МЕРТВЫМ В ОТЕЛЕ „РИДЖЕНСИ ГРАНД“».

– Ты это читала? – спрашивает он.

Он протягивает мне газету, и я пробегаю статью глазами. Там написано, что горничная обнаружила мистера Блэка мертвым в постели. Мое имя, к счастью, не упомянуто. Дальше рассказывается о семье Блэк и о трениях между его детьми и бывшей женой. «В течение многих лет ходили слухи о деятельности „Блэк пропертиз энд инвестментс“, однако все обвинения в мошеннических сделках и хищениях заминались мощной командой юристов Блэка».

На середине статьи я улавливаю имя «Жизель» и принимаюсь читать более внимательно.

«Жизель Блэк, вторая жена мистера Блэка, на тридцать пять лет моложе его. Она является предполагаемой наследницей состояния Блэка, которое в последние годы стало предметом семейных распрей. После того как муж Жизели Блэк был обнаружен мертвым, ее видели выходящей из отеля в темных очках в сопровождении неизвестного мужчины. По словам различных служащих отеля, супруги Блэк являются постоянными гостями „Ридженси гранд“. Мистер Александр Сноу, менеджер отеля, когда его спросили, вел ли мистер Блэк дела в отеле, никак не прокомментировал это. По словам ведущего детектива Старк, нечестная игра еще не исключена в качестве причины смерти мистера Блэка».

Я дочитываю статью до конца и возвращаю газету мистеру Сноу. Внезапно до меня доходит смысл последней строчки, и у меня подкашиваются ноги.

– Ты понимаешь, Молли? Они намекают на то, что у нас в отеле…

– Что-то нечисто, – подсказываю я. – Какие-то грязные делишки.

– Да, именно.

Мистер Сноу пытается поправить свои очки, без особого, впрочем, успеха.

– Молли, я должен спросить тебя, не замечала ли ты в отеле какой-либо сомнительной… деятельности? Со стороны Блэков или любых других гостей?

– Сомнительной? – переспрашиваю я.

– Предосудительной, – поясняет он.

– Нет! – отвечаю я. – Никогда. Если бы я что-то заметила, вы узнали бы об этом первым.

Мистер Сноу с облегчением выдыхает. Мне становится очень его жаль, такую он несет тяжелую ношу: вся репутация отеля «Ридженси гранд» лежит на его хрупких плечах.

– Сэр, могу я задать вам один вопрос?

– Ну разумеется.

– В этой статье упомянута Жизель Блэк. Вы не знаете, она все еще здесь? Я имею в виду, в отеле?

Глаза мистера Сноу начинают метаться из стороны в сторону. Он отходит в сторонку от стойки регистрации и элегантных черно-белых пингвинов, восседающих за ней, и делает мне знак сделать то же самое. Лобби наполняет гомон гостей; сегодня утром здесь необычно людно. Многие держат в руках газеты, и я подозреваю, что у большинства из них на устах сейчас мистер Блэк.

Мистер Сноу жестом указывает мне на изумрудно-зеленый диванчик в укромном уголке за парадной лестницей. Мы направляемся туда. Я впервые сижу на одном из этих диванчиков. Я погружаюсь в мягкий бархат, тут, в отличие от дивана у нас дома, не нужно осторожничать, чтобы не сесть на пружину. Мистер Сноу садится рядом со мной и говорит шепотом:

– Что касается твоего вопроса: Жизель до сих пор находится здесь, в отеле, но ты не должна об этом распространяться. Ей некуда больше пойти, понимаешь? И она в отчаянии, как ты можешь себе представить. Я переселил ее на второй этаж. Теперь ее номер будет убирать Сунита.

Я чувствую нервное трепетание в животе.

– Прекрасно, – говорю я. – Пожалуй, мне пора браться за работу. Уборка сама себя не сделает.

– Еще кое-что, Молли, – говорит мистер Сноу. – Номер Блэков сегодня недоступен. Полицейские до сих пор проводят там следственные мероприятия. Ты увидишь перед дверью желтую ленту и пост полиции.

– И когда я смогу его убрать?

Мистер Сноу долго на меня смотрит.

– Ты не должна его убирать, Молли. Вот что я пытаюсь тебе сказать.

– Прекрасно. Тогда я не буду. До свидания.

С этими словами я встаю и, круто развернувшись, спускаюсь по мраморной лестнице вниз, к моему шкафчику в подвале, в помещении для прислуги.

Меня встречает моя верная униформа, свежая и чистая, затянутая в полиэтиленовую пленку, висящая на двери моего шкафчика. Как будто вчерашних потрясений и не было, как будто каждый новый день одним махом стирает тот, что был до него. Я быстро переодеваюсь, а свою одежду оставляю в шкафчике. Потом беру тележку – которая, о чудо из чудес, полностью укомплектована (благодарить за что, без сомнения, следует Солнышко или Суниту, и уж точно не Шерил).

Я иду по лабиринту слишком ярко освещенных коридоров, пока не добираюсь до кухни, где Хуан Мануэль соскребает остатки завтрака с тарелок в большой помойный бак и отправляет их в промышленную посудомоечную машину. Я никогда не бывала в сауне, но, наверное, там чувствуешь себя именно так – за вычетом бьющего в нос неприятного запаха мешанины утренних блюд.

Увидев меня, Хуан опускает шланг, из которого окатывал тарелки, и с беспокойством смотрит на меня.

– Dios te bendiga, – говорит он, крестясь. – Рад тебя видеть. У тебя все в порядке? Я беспокоился о тебе, мисс Молли.

Мне уже начинает немного надоедать, что сегодня все так суетятся из-за меня. Это же не я умерла.

– Я в полном порядке, спасибо, Хуан Мануэль, – говорю я.

– Но это же ты его нашла, – шепчет он с широко распахнутыми глазами. – Мертвого.

– Ну да.

– Я просто не могу поверить, что он действительно ушел. Интересно, что это значит, – говорит он.

– Это значит, что он мертв.

– Я имею в виду, что это будет значить для отеля?

Он делает несколько шагов ко мне, так что теперь нас разделяет не более половины ширины тележки.

– Молли, – шепчет он. – Этот человек, мистер Блэк… Он был могущественным. Очень могущественным. Кто теперь будет боссом?

– Босс – мистер Сноу, – говорю я.

Хуан Мануэль смотрит на меня со странным выражением.

– Правда? В самом деле?

– Да, – отвечаю я с абсолютной уверенностью. – Мистер Сноу, безусловно, босс этого отеля. А теперь, может, мы прекратим это обсуждать? Мне нужно работать. Сегодня нам придется действовать по-новому. Мне только что сказали, что четвертый этаж находится под наблюдением. Там до сих пор работает полиция. Так что тебе сегодня придется переночевать в номере двести два, ладно? На втором этаже, не на четвертом. Чтобы не попасться на глаза полиции.

– Ладно. Не переживай. Я не попадусь.

– И, Хуан Мануэль, я не должна тебе этого говорить, но Жизель Блэк живет где-то на том же этаже. На втором. Так что будь осторожен. Полицейские могут быть и на ее этаже тоже. Пока расследование не закончится, ты должен держаться в тени. Понятно?

Я протягиваю ему ключ-карту от номера 202.

– Да, Молли. Понял. И тебе тоже нужно держаться в тени, хорошо? Я беспокоюсь за тебя.

– Беспокоиться тут не о чем, – говорю я. – Ладно, мне пора.

Я выхожу из кухни и качу тележку к служебному лифту. Воздух в его кабине намного прохладней и свежее. Я поднимаюсь в лобби, чтобы взять там мою ежедневную стопку газет.

Еще издали я замечаю за барной стойкой Родни. Едва увидев меня, он бросается мне навстречу.

– Молли! Ты здесь. – Он кладет руки мне на плечи. Я чувствую их, как электричество, согревающее меня до глубины души. – С тобой все в порядке?

– Все только и спрашивают меня об этом. Со мной все в порядке, – говорю я. – Надеюсь, попросить тебя меня обнять будет не слишком большой наглостью с моей стороны?

– Ну разумеется! – говорит он. – Вообще-то, я как раз очень хотел сегодня тебя увидеть. – Он прижимает меня к своей груди. Я кладу голову ему на плечо и вдыхаю его запах.

Меня так давно никто не обнимал, что я не знаю, куда девать руки. Я решаю свести их у него за спиной и положить ладони на его лопатки, которые оказываются еще сильнее, чем я себе воображала.

Он отстраняется раньше, чем я оказываюсь к этому готова. И лишь тогда я замечаю его правый глаз. Он заплывший и багровый, как будто Родни кто-то ударил.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю я.

– О, это я сам по глупости. Помогал Хуану Мануэлю с сумкой в его номере и… и врезался лицом в дверь. Спроси у него. Он тебе расскажет.

– Надо приложить лед. Выглядит это не очень.

– Ладно, хватит обо мне, я хочу услышать про твои дела.

Говоря это, он обводит глазами бар. Группки женщин средних лет завтракают, позвякивая ложечками о керамику и смеясь в ожидании начала дневных представлений в театрах. Несколько семей подкрепляются оладьями, прежде чем отправиться в поход по музеям и достопримечательностям. Два одиноких бизнесмена ковыряют континентальные завтраки, не отрывая взгляда от своих телефонов или газет, развернутых на столе перед ними. Кого там Родни высматривает? Точно не кого-то из этих гостей. Но если не их, то кого?

– Слушай, – понизив голос, говорит Родни. – Я слышал, что ты вчера нашла мистера Блэка и тебя возили в участок, чтобы допросить. Сейчас я не могу говорить, но почему бы тебе не зайти после смены? Сядем где-нибудь в укромном уголке, и ты все мне расскажешь. Все до мельчайших подробностей, ладно?

Он берет мою руку и сжимает ее. Его глаза – два бездонных синих озера. Он беспокоится. Беспокоится за меня. На мгновение у меня мелькает мысль – неужели он сейчас меня поцелует? Но потом я понимаю, как это глупо – целовать коллегу посреди бара. Разумеется, он бы этого не сделал. А жаль.

– Было бы чудесно встретиться с тобой позже, – говорю я, стараясь изобразить уклончивую небрежность. – Итак, ровно в пять вечера? Это свидание?

– Э-э-э, да. Ладно.

– Тогда увидимся вечером, – говорю я и разворачиваюсь, чтобы идти.

– Не забудь свои газеты, – напоминает мне он и, подняв пачку с пола, плюхает ее на барную стойку.

– Ой, вот же я голова садовая.

Сгибаясь под тяжестью, я тащу газеты к своей тележке. Родни уже хлопочет за барной стойкой, наливая кому-то кофе. Я пытаюсь в последний раз поймать его взгляд, но все напрасно.

Ничего страшного. Сегодня вечером у нас будет масса времени наглядеться друг на друга.