Глава 40

Было шесть утра, когда у Клима на прикроватной тумбочке тревожно задребезжал мобильный телефон. Проклиная звонящего, Клим схватил трубку и, не открывая глаз, яростно заорал:

– Кто бы ты ни был, я тебя, сука, урою, если ты хоть раз еще позвонишь мне в такую рань!

Но, выслушав то, что ему быстро начал тараторить собеседник, вскочил с кровати и, бешено вращая глазами, заходил голым по комнате. Девица, лежащая рядом, недовольным тоном капризно пробормотала:

– Медвежонок, в чем дело? Что за суета? Ты не мог бы не шастать туда-сюда?

Не отрывая трубку от уха, Клим яростно заорал, глядя на девицу:

– Пошла вон! На тумбе бумажник, возьми, сколько надо, и исчезни!

– Медвежонок, но я… – начала было девица, но тут же осеклась, посмотрев на перекошенное яростью лицо Клима. Она молча вскочила с кровати и быстро, воровато оглядываясь, залезла в бумажник, на который указал Клим.

– Тут не так уж и много. Можно я возьму все? – спросила она нерешительно.

– Да задавись ты, тварь, только исчезни! – заорал Клим.

Через несколько минут девицы уже не было в квартире, а Клим в бессильном бешенстве продолжал голым расхаживать по комнате, не убирая трубку мобильного телефона от уха. Наконец он закончил разговор и швырнул телефон на кровать, продолжая вышагивать по комнате в тяжелых раздумьях. Ему вспомнился период жизни десятилетней давности, когда он набирал в свой подвал-качалку наиболее крепких и отмороженных на всю голову парней, готовых рвать всех подряд, лишь бы продемонстрировать свою мощь и силу. Счастливые понятные времена! Были свои, были чужие, были даже какие-то благородно-романтические правила, замешанные на уголовных понятиях. Сколько с тех пор всего пришлось пережить и преодолеть! Наезды конкурентов, жестокие войны за сферы влияния, внутренние расколы и предательства, несколько неудавшихся покушений, сложные игры с властью, где в ход шло все, начиная от подкупа и заканчивая безжалостным грязным шантажом! Однако то, что сообщил дрожащим голосом Гулевский, не укладывалось ни в какую схему! Опять убиты его парни, отправившиеся в этот чертов Глуховецк. Убиты очень профессионально и точно! Судя по всему, их расчетливо заманили в западню на бензоколонке и, как зайцев, перестреляли одного за другим.

«Может, прав Гулевский насчет этого суперкиллера Фикуса? Но кто нанял эту паскуду и зачем?» – опять в сознании Клима возник образ какого-то мрачного таинственного незнакомца, который из своей темной пещеры выслеживает его людей и просто мочит их без разбора ради собственного удовольствия.

– Фикус, блин! – злобно прошипел Клим, затем подошел к журнальному столику, на котором со вчерашнего вечера стояла недопитая бутылка водки, налил себе полстакана и быстро выпил, не закусывая. Спиртное подействовало успокаивающе. Постояв с закрытыми глазами несколько секунд, он опять схватил мобильный телефон и набрал нужный номер. Трубку долго никто не брал, но наконец он все же услышал ровный спокойный голос: «Алло!»

– Э, как там тебя, это Клим, дай срочно Сему! Если спит, разбуди! Что хочешь делай, но мне надо, блин, с ним срочно переговорить! – проорал он в трубку.

В телефоне на какое-то время повисла тишина. Затем тот же ровный спокойный голос проговорил:

– Меня зовут Алексей, простите, но ничем не могу помочь. Сегодня ночью Семен Борисович умер. Его тело час назад увезли в морг.

– Вот же черт! Мои соболезнования и всякое такое… – досадливо воскликнул Клим. – Слушай, Алексей, мне надо понять, кто к нему вечером приходил. Ты помнишь хоть что-то, о чем они разговаривали? Может, звучали какие-нибудь имена?

– Да нет, – задумчиво проговорил Леха.

– А не звучало ли в разговоре такое погоняло Фикус, не помнишь? – спросил Клим, наливая в стакан оставшуюся в бутылке водку и залпом проглатывая содержимое.

– Нет, – изумленно проговорил Леха. От этого вопроса он присел на стоящий рядом стул и растерянно начал тереть лоб, пытаясь понять, откуда Клим может знать о Фикусе.

– А ты же говорил, что ты при Семе постоянно был два последних года. Так? А раз так, то ты мне скажи, были ли у Семы за последнее время с кем-нибудь терки? – пьяно покачиваясь, прорычал Клим.

. – Я знаю обо всех конфликтных ситуациях Семена Борисовича, – важно проговорил Леха.

– Ну так поделись! – заорал Клим.

– Во-первых, Семен Борисович полгода конфликтовал с домоуправлением по поводу неправильного начисления за электроэнергию, во-вторых, у него был спор с одним из соседей по дачному участку, который незаконно перенес забор на его территорию. А кроме того, одна девица утверждала, что она его дочь, и пыталась отсудить у него полквартиры. Но адвокат, нанятый Семеном Борисовичем, ей объяснил, что она не имеет на жилплощадь Семена Борисовича никаких прав. После этого та девица исчезла. Был еще один скандал с соседом по поводу…

– Все, заткнись! – заорал Клим. Неужели Сема на старости лет на самом деле превратился в овоща, воюющего за забор на дачном участке? В это как-то не верилось. Сема Седой, которого он когда-то знал, быстрее закопал бы соседа под тем самым забором, чем начал бы какую-то дурацкую тяжбу. Но уж слишком уверенно этот Алексей говорит обо всех Семиных войнах. Похоже, он действительно был в курсе его жизни. «Видать, старик и в самом деле на старости лет выжил из ума!» – со смешанным чувством жалости и брезгливости подумал Клим.

– Ладно, я понял, – проворчал Клим и швырнул трубку. Но она тут же заверещала, тревожно вибрируя. Клим схватил ее и услышал голос Чукчи, водителя второй группы, оставшейся возле дома Борисыча. Чукча начал что-то невнятно быстро тараторить, но Клим прервал его яростным криком: «Срочно домой! Потом все расскажешь!» И, опустившись на кровать, он с опаской покосился на телефон, словно тот был источником всех его неприятностей.

Леха сидел на стуле и не мигая смотрел в стену. Ему вспомнилось, как в детстве, очнувшись после аварии, он узнал, что его родители погибли. Как он ревел, когда до него наконец дошло, что матери и отца больше нет, и как вдруг появился Борисыч, который, смущаясь, неумело обнял его и тихо проговорил: «Ничего, парень, ничего! Без потерь жизни не бывает. Мы с тобой справимся с этой бедой, увидишь». И в тот момент Леха остро ощутил, что этот незнакомый худощавый мужик, излучающий уверенность и внутреннюю силу, его действительно не бросит, не предаст и не оставит в беде одного. «Борисыч, Борисыч!» – с болью в голосе пробормотал Леха и смахнул появившуюся в уголке глаза слезу. Несмотря на то что он уже давно был готов к тому, что старика скоро не станет, и они многократно без лишнего драматизма обсуждали все нюансы, которые могут возникнуть после его кончины, все равно смерть Борисыча оказалась для Лехи неожиданным тяжелым ударом.