Глава 22

Было уже почти темно, когда машина Федора, объезжая Глуховецк по восточным окраинам, подъехала к микрорайону Ленинский Путь, где стояло с десяток трехэтажных серых панельных домов, испещренных трещинами, заделанными гудроном. В двухстах метрах от домов шел ряд кооперативных бетонных гаражей с разномастными воротами. Один из гаражей, со слов Марьиванны, принадлежал ее деду по материнской линии. О существовании этого гаража мало кто знал, да и те немногие уже либо давно умерли, либо давно забыли о старом кооперативном гараже, который много лет назад дед Марьиванны приобрел как ветеран Великой Отечественной войны вне очереди и по льготной цене. Провозившись с замком минут двадцать, Федору наконец удалось со скрипом его открыть. Гараж был наполовину завален какой-то старой мебелью, многочисленными автомобильными покрышками и пыльными банками с соленьями сомнительного вида. Федор подогнал машину как можно ближе к воротам гаража и перетаскал в него драгоценные мешки с долларами. Марьиванна стояла на улице и зорко смотрела по сторонам. Закрыв гараж, Федор и Марьиванна облегченно вздохнули. За день молодые люди изрядно устали, оба были голодны и на нервах. Теперь предстояло решить вопрос с ночлегом. По плану они собирались заночевать в частной придорожной гостинице на основной трассе, которую держала большая армянская семья. Шустрые дружные армяне за три года из придорожной точки, торгующей шашлыками, сумели сначала построить нечто вроде кафе, а потом пристроить к нему небольшое кривобокое строение с отдельными недорогими номерами, рассчитанными в основном на водителей большегрузов, выполняющих дальние рейсы. Чтобы переночевать одну ночь, здесь не требовалось предъявлять документы, достаточно было просто оплатить недорогое проживание. Федор как-то раз уже останавливался тут, когда пришлось везти клиента за сто километров от Глуховецка, а на обратном пути, уже ночью, его застал сильный снегопад. Марьиванна отвернулась и насупленно уставилась в боковое окно автомобиля.

– Машуля, что-то не так? – мягко спросил Федор.

– Я переживаю за отца, – холодно ответила девушка.

– Доберемся до гостиницы, и ты ему перезвонишь.

Марьиванна, не поворачиваясь, кивнула головой. Через полчаса машина остановилась возле странного здания, вызывающего ощущение незаконченной стройки. Небольшое одноэтажное кафе было облицовано светлым сайдингом, крыша покрыта красной металлочерепицей, пластиковые арочные окна были разных размеров, на козырьке большая подсвеченная вывеска «Кафе у Вартана». К кафе прижималось прямоугольное двухэтажное здание. Его стены были довольно небрежно выложены из белого силикатного кирпича, крыша – из дешевой оцинковки, часть здания была в строительных лесах. Рядом стояли две фуры. Федор остановил машину, выключил двигатель и повернулся к девушке. Та с округлившимися глазами смотрела на архитектурный пассаж смелого армянского зодчества.

– Я в этом шалмане не останусь, – наконец произнесла она. Федору потребовалось минут пятнадцать, чтобы убедить девушку войти внутрь. Полная немолодая армянка вручила им ключи от комнаты и через несколько минут пообещала принести чай и по два бутерброда. Ничего большего она предложить не могла, так как кухня уже не работала. В ожидании чая Марьиванна спустилась в холл, где висел таксофон. Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, она набрала номер телефона Борисыча. Ответил Леха и, услыхав ее голос, тут же передал трубку Борисычу. Марьиванна кратко изложила ситуацию, после чего отец удивленно закричал:

– Какого черта! Тебе ничего не угрожало, надо было спокойно уезжать поездом, как договаривались! Что за самодеятельность?

– Борисыч, мне так спокойнее. А то в случае какой-нибудь задержки гадай потом, где он и что с ним. Кроме того, мы перепрятали деньги. Тебе сказать куда? – веселым тоном проговорила девушка.

– Не надо, – проворчал старик. – Дай вам Бог удачи, – и он повесил трубку. Марьиванна отчетливо поняла, что отец с трудом разговаривает.

Борисыч бросил телефонную трубку на поднесенный Лехой телефонный аппарат и повернул усталое лицо с болезненно блестящими глазами к своему помощнику.

– Ни хрена себе Фикус домашний! Это он, оказывается, Вацека с коллегой вальнул! – изумленно пробормотал старик.

– Наш пацан оказался круче, чем мы предполагали. Не бзди, Борисыч, они прорвутся. Все будет нормально, – уверенным спокойным тоном проговорил Леха.

– Завтра поедем к Анюте на могилку, – хрипло объявил старик.

– Борисыч, ну куда тебе ехать, ты слаб совсем! Тебя вон ветром сносит. Отлежись немного, чуть получше станет, силенок поднакопишь, и съездим, – проговорил Леха.

– Едем завтра, и кончай этот базар! – упрямо прохрипел Борисыч.

– Но машина в ремонте, – возразил Леха.

– Найдешь другую, не маленький, – сощурившись, прохрипел Борисыч. – Деньги ты знаешь где. Да, не жмотничай, подыщи что-нибудь поприличнее. Все-таки к любимому человеку на кладбище едем, – не сдавался старик.

Леха кивнул и вышел из комнаты, незаметно ухмыльнувшись. Он хорошо знал, что спорить с Брисычем было бесполезно, но стоит лишь заподозрить его в слабости, как тот из вредности соберет все оставшиеся силенки в кулак и выдержит любые трудности.