233
Это результаты по Европе. Они мало отличаются от результатов в остальных странах западного мира – в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Но в прочих регионах они совершенно другие. В Японии, например, первым называют белый цвет, и только потом – красный, черный и розовый; в Китае лидирует красный, оставляя позади желтый и синий; в Индии и Индокитае розовый и оранжевый популярнее, чем в Европе, зато синий не пользуется успехом. Что же касается жителей черной Африки и Центральной Азии, то им не всегда понятны европейские параметры восприятия цвета (тональность, яркость, насыщенность): им важнее выяснить, сухой он или влажный, мягкий или жесткий, гладкий или шершавый, чем узнать, вписывается ли он в гамму красных, синих или желтых тонов. Цвет не воспринимается как нечто, существующее само по себе, ни тем более как феномен, обусловленный исключительно зрением. Он воспринимается в нераздельном единстве с данными других органов чувств, поэтому опросы «в европейском духе» о любимых и нелюбимых цветах в этих странах не имеют смысла. (По этой проблеме см.: Tornay S., éd. Voir et nommer les couleurs. Nanterre, 1979.) Такие различия в представлениях о цвете у разных социумов имеют первостепенную важность, потому что они подчеркивают узко культурологический характер цветовосприятия. Они показывают, насколько относительны якобы непреложные истины, открытые западной наукой (спектр, хроматический круг, цвета основные и дополнительные, закон одновременных контрастов и т. п.), и насколько осторожным с выводами должен быть ученый, проводящий сравнительные исследования. Этнологу, историку и социологу нельзя забывать об этом.
