Глава 26
– Позвольте поинтересоваться, раз у вас есть в Москве вертолёт, почему вы не отправились на нём в аэропорт? – задал вполне логичный вопрос Арвин, когда мы с княжнами и княгиней летели в усадьбу Оболенских.
– Воздушное пространство над имперскими городами закрыто для частных вертолётов, – ответила Надежда Григорьевна. – Только служебные вертолёты высших имперских чинов и вертолёты специальных служб могут его свободно использовать. Частные вертолёты, в том числе транспортно-боевые, возможно использовать в экстренных ситуациях после получения разрешения.
– Благодарю за ответ, – сказал Арвин.
– А теперь позвольте поинтересоваться мне, с кем имею честь беседовать? – всё так же спокойно спросила у него Надежда Григорьевна.
– Ох, прошу простить мою бестактность, – мой друг стянул остатки обгоревшей бороды, обтёр лицо рукавом и поклонился из положения сидя, – наследный княжич Новочеркасский, Артём Вениаминович Платов. Можете обращаться ко мне просто Арвин.
– Значит, я не ошиблась, – со вздохом произнесла великая княгиня.
– Говорю же, можно просто Арвин, – повторил он. – Я сражался там не в качестве Артёма Платова. А лишь как тот, кто хочет помочь своим друзьям.
Часть их разговора, в ходе которого великая княгиня вежливо благодарила Арвина, я пропустил мимо ушей. Хотя перед тем как мы сели в вертолёт, медик обработал мою внушительную рану некой алхимической смесью из артефактной крынки, чувствовал я себя самым наихудшим образом. Да, сидел, держал спину прямо, глаз не смыкал, но…
– Аскольд… Как ты? – встревоженно шепнула Алиса, сидевшая рядом, и положила свою ладошку на мою руку.
– Лучше всех, – хмыкнул я, вспомнив разговор с ней двухнедельной давности.
– Ты никогда не врёшь, стало быть, сейчас шутишь, – грустно проговорила девушка. – Аскольд, прости за…
– Алиса, прошу тебя, ни слова больше, – я довольно нагло перебил её при матери, сёстрах и княжиче Новочеркасском, но мне сейчас не до этого. – Я ни капли не жалею о сделанном.
– Я… поняла… спасибо, Аскольд, – нежно проговорила она.
– Алиса, Аскольду стоит отдохнуть. Разговоры потом, – твёрдо сказала великая княгиня.
Я бросил в её сторону благодарный взгляд.
Надежда Григорьевна повернулась к Ярому.
– Благодарю и вас за помощь. Позвольте узнать ваше имя?
– Ярополк, ваша светлость. Я всего лишь верный Слуга своего Господина, Аскольда Игоревича.
– Слуга Аскольда? – с ударением на первый слог переспросила княгиня.
– Я понимаю ваше замешательство, ваша светлость, но я из тех, кто считает, что господина определяет не чистота крови, а дух, – мой Мастер приложил кулак к сердцу.
– Достойная точка зрения, – ответила Надежда Григорьевна.
Да уж, Ярый в самом деле Ярый. Сказать такое в лоб представительнице очень древнего рода…
Я не знаю, сколько минут потребовалось на перелёт до Московской усадьбы Оболенских – мой мозг решил не грузить лишние фоновые программы и не засекать время. Когда вертолёт приземлился на вертолётную площадку, нас уже встречали Слуги с носилками.
Но я отказался от носилок и пошёл в палату своим ходом.
Да, в особняке Оболенских две комнаты были оснащены всем необходимым медицинским оборудованием и отданы под палаты.
Я самостоятельно разделся под изумлённым взглядом зашедшей женщины-врача, смыл в раковине большую грязь и, наконец, рухнул на высокую кровать.
И только тогда позволил себе расслабиться. Смутно помню, у меня взяли кровь для анализов, вводили какие-то лекарства, поставили капельницу… Я доверял Оболенским, насколько мог. И почти был уверен, что плохого они мне не сделают, так что не сопротивлялся.
Раньше я всегда отказывался от медицинских препаратов, не знаю до конца, как они действуют и как подействуют на меня, но сейчас мне хотелось хоть как-то снизить нагрузку на тело. В крайнем случае крохотными шажками смогу восстановить себя с помощью альтеры. Если боль и обессиленность не будут сбивать концентрацию.
Но вообще я рассчитывал на способности целительниц. Великая княгиня попросила принять первую помощь от Варвары, вместо того чтобы сразу дёргать Веронику. Варвара более опытная, а Вероника сохранит запас сил для моего последующего лечения. Я попросил Ярого связаться с Вадимом, чтобы он передал Ладиной волю Господина – сидеть дома и не высовываться.
Наконец, пришла целительница Оболенских. Открыв глаза, я вяло ей улыбнулся. Хотел поздороваться, но…
– Давай без лишних слов, герой. У меня небольшой должок к твоей девчушке за то, что тогда помогла Лине. А значит и к тебе. Так что расслабься и получай удовольствие, – произнесла она предельно серьёзно, быстрым шагом подойдя к моей кровати.
И скрупулёзно принялась восстанавливать моё брюхо.
Ощущая приятное тепло, я терял сознание. Форкх меня дери… Полевой врач Оболенских обмолвился, что моя рана самая страшная у всех переживших сражение, кого он видел.
Это ж надо было так подставиться…
Но я готов вытерпеть сколько угодно дыр в животе, если это поможет спасти близких и друзей.
* * *
Мне снился приятный сон. В нём мы с Софьей гуляли по цветущему полю, веселились, обнимались и целовались.
А потому вдруг картинка поменялась, и вот грустная Троекурова сидит возле моей кровати и гладит меня по руке.
До меня не сразу дошло, что сон смешался с реальностью. Что Софья действительно сидит в моей палате рядом со мной.
– Приветствую самую прекрасную княжну этого мира, – с трудом проговорил я, разлепив веки.
Девушка вздрогнула и изумлённо уставилась на меня.
– Рад вас видеть, Софья Антоновна, – я улыбнулся.
– Вам сложно говорить. Вот возьмите. Варвара Семёновна передавала, что пить вам можно. Но понемногу, – она протянула мне поильник.
Смочив горло водой, я почувствовал себя гораздо легче, затем прислушался к собственным ощущениям. Рана, нанесённая Мастером, до конца не излечена; полный энергетический дисбаланс во всём теле; мышцы, кости – всё ноет даже под обезболивающими.
Но Варвара здорово потрудилась. Пожалуй, всё-таки получится сегодня переместиться домой и продолжить лечение уже там.
Но сейчас важнее другое.
Оторвавшись от поильника, я снова посмотрел на Софью.
Встревожена. Глаза красноватые…
– Спасибо за воду, Софья Антоновна, – проговорил я, вернув ей поильник.
– Не нужно благодарить за такую ерунду. Как вы себя чувствуете?
– Сносно. Так что не стоит за меня переживать.
– При всём уважении, Аскольд Игоревич, я сама решу, за кого мне переживать, – проговорила она, поставив поильник на стол. – Алиса мне все рассказала. Она корит себя за то, что втянула вас во всё это.
– Дурёха она, – хмыкнул я. – Если бы она не попросила помощи, уже бы и не смогла себя корить.
– Я примерно так ей и сказала, – кивнула Софья. – И… я тоже благодарна вам за помощь моим подругам. Мне рассказали, как вы доблестно сражались.
– Яна? – догадался я.
– Да. Она так впечатлилась, что даже предположила, будто бы вы, как Легендарные предки, рождены от бога.
– Моему отцу, будь он жив, было бы приятно такое лестное сравнение, – усмехнулся я.
– Но ведь он обычный простолюдин? – невпопад спросила Софья.
– Обычнее некуда, – кивнул я. – Ну а как остальные Оболенские?
– Терпимо. Правда… Машу тоже впечатлил ваш бой. Но несколько иначе, – покачала головой Троекурова.
Одну из близняшек? Ту, что была в сознании?
– Испугалась? – спросил я.
– Откровенно говоря, да. Не каждый день видишь, как человек отрывает Мастеру руку, а затем и голову.
Ну что ж… естественная реакция.
– А… вас не пугают такие рассказы обо мне?
Софья посмотрела мне прямо в глаза, едва заметно улыбнулась и покачала головой.
– Вы – воин. И я рада, что именно вы отрываете головы врагам, а не наоборот.
Ну что за прелестная девушка!
– Рад слышать.
– А я рада, что даже после такого сражения, вы не унываете и идёте на поправку.
– А ещё мне очень приятно было проснуться и увидеть вас, – я снова улыбнулся.
Щёчки Троекуровой предательски покраснели, и она отвела взгляд.
– Но мне любопытно, – продолжил я, – вас не смущает, что теперь все в доме Оболенских могут предположить, что вы сделали мне интересное предложение?
В том, что Софья поделилась этой новостью с Алисой, я почти не сомневался, но акцентировать на этом внимание не стал.
Девушка встрепенулась. Смущение как рукой сняло, и вот передо мной сидит гордая Царица Лицея.
– Пусть предполагают, – твёрдо ответила она. – И что? Тоже захотят вам что-нибудь предложить? Так пусть и предлагают. Решение всё равно принимать вам.
– Уже принял, – спокойно ответил я. – И хочу вам его озвучить. Собственно, вчера я и шёл в учсовет, чтобы попросить вас ничего не планировать на следующую пятницу – на девятнадцатое число.
Софья хлопнула ресничками, «сморгнув» всю свою холодную стать. Последнее время рядом со мной она быстро превращается в милую влюблённую девушку.
– Ничего не планировать? – переспросила она. – Вы… хотите меня куда-то пригласить?
– Именно. На ужин в ресторан.
Троекурова тяжело вздохнула, а затем, покачав головой, произнесла:
– Аскольд Игоревич, право слово. «Ничего не планируй, мы пойдём в ресторан» – оксюморон. Мне как минимум нужно запланировать подготовку к этому мероприятию.
– Я всё подготовлю, – усмехнулся я, понимая, куда она клонит.
– Но себя к выходу могу подготовить только я сама, – ровным тоном сказала она, а затем едва заметно улыбнулась. – Заберёте меня из московской усадьбы рода. Я отправлю вам адрес.
– Если вам так будет удобней, – тепло ответил я.
– А теперь с вашего позволения, я оставлю вас отдыхать. Скорейшего выздоровления, Аскольд Игоревич.
– Спасибо за заботу, Софья Антоновна.
* * *
Вечером в среду, семнадцатого февраля, после семейного ужина Первый вице-канцлер Российской Империи – Дмитрий Александрович Годунов, по обыкновению направился в малую гостиную Кремлёвской резиденции своего рода. Там он и нашёл самого влиятельного человека Империи, а по совместительству своего отца.
– Ну, как прошёл день? – спросил Дмитрий Александрович, заняв свободное кресло. «На работе» отцу с сыном не всегда удавалось увидеться, а дома обсуждать дела было принято только после ужина.
– Сносно, – отозвался Канцлер. – Если не считать того, что дело с нападением на Оболенских зашло в тупик. Сбежавший Гуру замёл следы и не отсвечивает. Но хуже всего, что мы знать не знаем, кто это и как он выглядит. Официально в «Белых клыках» нет Гуру.
– Но мы хотя бы располагаем сведениями, что это «Белые клыки», – попытался отвлечь отца Дмитрий.
– И что с того? – Канцлер посмотрел на него тяжёлым взглядом. – «Белые клыки» – отрёкшийся отряд, официально ни с кем не связанный. Официально нам не на кого давить. А не официально… пока не следует.
Дмитрий Годунов задумался над словами отца. Отрёкшимися среди наёмников называют ренегатов, отказались от подданства своей родины, от своей семьи и рода. Правда, часто «отречение» – фикция, и такие отряды все равно сотрудничают с родиной лидеров отряда. Да что уж, у Российской империи тоже имелись отряды русских «отрёкшихся» для «чёрных дел».
Правда, «Белые клыки» на самом деле сборная солянка. Сложно понять, связаны ли они всерьёз с кем-то из гегемонов, так как создали этот отряд всего вдвоём британец и немец, а затем набрали выдающихся бойцов разных национальностей.
Элитных бойцов.
Этот отряд по-настоящему силён. И официально сейчас выполняет миссию британского клана Элфорд в Индокитае.
При этом Годуновы не были на сто процентов уверены, что именно «Белые клыки» стоят за субботним нападением на семью великого князя Тверского. Ведь тела и выживших врагов забрали сами Оболенские и были в своём праве.
Вот только они упустили того одиночку, который атаковал их кортеж после январского бала дебютантов. Наёмник-Мастер использовал редкий одноразовой артефакт – «Меч Сварога». Его мощи достаточно, чтобы уничтожить бронированный автомобиль с классической артефактной защитой и сидящих в салоне людей. Даже Мастеров с активированным покровом.
Однако защитных артефактов у великой княгини оказалось больше, чем можно было бы предположить. До конца непонятно, были ли это артефакты личной защиты или же, что более вероятно, «каретной» – из тех, которыми предки защищали свои кареты. Сейчас такие артефакты используются богатейшими родами для защиты любого относительно негабаритного вида транспорта.
В общем, того одиночку-Мастера удалось выследить и поймать. Правда, он оказал достойное сопротивление и долго после поимки не протянул. Прямо ничего не сказал, но косвенных данных хватило дружинникам хранителей, чтобы составить рабочую версию.
– О чём задумался? – прервал размышления сына Годунов-старший.
– О том, стоит ли обнародовать данные о поимке прошлого стрелка или нет.
– И что надумал? – недовольно изогнул бровь Канцлер.
– Конечно, нет. «Меч Сварога» бил исключительно по машине Оболенских. А значит то нападение – личное дело Оболенских. Но если нам удастся выследить Гуру, учавствовавшего в битве на шоссе, в которую оказались втянуты и другие подданные империи, было бы неплохо через какое-то время его публично казнить.
Годунов-старший одобрительно кивнул. Простолюдинам нужно время от времени демонстрировать, что они находятся под защитой империи, а аристократам напоминать, что никто не скроется от дружины хранителей.
– Но, знаешь, отец, – продолжил Дмитрий Александрович, – даже если выследим Гуру… Я бы не спешил его брать сразу. Обложить, приглядывать…
– Хочешь дать ему завершить начатое? – нахмурился Канцлер.
– А почему бы нет? Получится – хорошо. Не получится – ничего не теряем. Отец, ты ведь знаешь, что Оболенский продвигает странные идеи? Одно изменение «Алой Мудрости» чего стоит. И ведь те, кто обучаются в ней, потом начинают забывать о сословных границах. Пусть понемногу, но идеи-то расходятся. А сам Оболенский? Раньше так кичился своим происхождением… Наследник древнего рода… Великий княжич… Единственный, кто за последние сто лет одолел представителя нашего рода в финале всеимперского турнира, – припомнил своё обидное поражение юности Дмитрий Годунов. – Но притом тот ещё раздолбай, алкоголик и повеса. Став князем, допился до белой горячки, чуть не отдал богам душу. А что теперь? Любящий муж, заботливый отец и меценат? Проклятый либерал. А ты не забыл, как на княжеском съезде две тысячи четвёртого он негласно предлагал князьям на следующий съезд «любезно пригласить нашего старшего венценосного брата»… Он хотел императора вытащить на княжеский съезд! Что это, если не выказывание недоверия роду Хранителей?
– Насколько нам с тобой известно, слова он подбирал осторожно и ничего нелицеприятного в наш адрес не говорил, – вновь поморщился Канцлер. – Да и не вышло у него ничего.
– И всё же князь Выборгский его поддержал, как и великие князья Киевский и Варшавский. И далеко не все были против «тревожить старшего венценосного брата». Тот же великий князь Казанский держал нейтралитет.
– Ну, положим, Варшава часто воду мутит, но дальше разговоров это не заходит. Киев? Так император Игорь – внук Киевского князя. Да, раньше они представляли опасность, но после того как мой отец – твой дед, организовал брак их дочери и цесаревича Ивана и дал киевлянам в довесок пост Министра образования, Киев спокоен. Поддержал? Так, может, хотел внука увидеть. То же самое и с Выборгом. Антон Троекуров был в школе дружен с нашей вдовствующей императрицей, тогдашней великой княжной Киевской. Может хотел посмотреть на сына подруги?
– Ты просто не хочешь признавать, что я прав. Даже если сам Андрей Оболенский, нынешний великий князь Тверской, выживет, то потеряв семью, он явно сдаст позиции.
– Я просто не хочу, чтобы наш род обвиняли в том, что мы позволяем всяким Гуру убивать членов великокняжеского рода на территории имперского города, – прорычал Канцлер.
– За Москву отвечаем не мы, а Демидовы.
– Брось! – махнул рукой Годунов-старший. – Что за вздор!
– Ладно, – вздохнув, опустил голову Дмитрий. – Прости, отец. Я просто забочусь об интересах нашего рода.
– Я понимаю, – примирительно поднял руку Канцлер. – Но отложим этот разговор хотя бы до тех пор, пока не выследим Гуру.
– Хорошо, – покорно кивнул его сын и наследник.
Несколько секунд Годуновы молчали, а затем старший, откинувшись на спинку кресла, произнёс:
– У тебя-то что? Встретился с Чудиновым?
– Да, – тут же ответил Дмитрий.
Вчера во время вечерней беседы он сказал отцу, что ему сообщили, будто бы Георгий Чудинов последнее время прекратил попытки сблизиться с тётей Аскольда Сидорова. Вице-канцлер пригласил дворянина для личной беседы.
– Он действительно не искал с ней встречи последние дни, – продолжил младший из присутствующих в гостиной Годуновых. – А сегодня пытался убедить меня, что бесполезно лезть к Марине Сидоровой. Что у неё уже есть избранник, и ничто не способно их разлучить.
– Так нам и не обязательно их разлучать, – пожал плечами Канцлер. – Да, было бы идеально, если бы Чудинов взял её в жены и получил власть над всеми её иждивенцами. Но в подобный исход я никогда особо не верил. Ну и что дальше?
– В общем, Чудинов странно себя вёл. Но я смог внушить ему, что нужно продолжить действовать согласно плану.
– Молодец. Если в субботу Оболенским в самом деле помогли Аскольд и княжич Новочеркасский, нам нельзя упускать его. Аскольд Сидоров нужен империи. И его место – на «Золотом Курсе».
– Согласен, отец. Как думаешь, может, попытаться использовать его субботнюю помощь?
– Каким образом? У нас нет прямых доказательств его участия. Да и не стоит лишний раз открыто дразнить Оболенских.
– Я тоже так считаю, – кивнул наследник, соглашаясь с отцом.
