Глава третья

Когда Джесс получил письмо из дома, он понял, что отец ждет от него исполнения обязанностей. Письмо матери было всего лишь прикрытием.

Отец упомянул Декарта. Цитирование Декарта было секретным кодом, намекающим на срочность, это был наименее любимый отцом философ. Прочтя его письмо, Джесс почувствовал, как у него учащается пульс. «И не забывай о своих братьях»… Брендан и Лиам, однако Джесс знал, что был еще третий ребенок, рожденный после Лиама, но до него с братом. Мертворожденный. Так что это значило, у него было бы три брата. Третьей работой Декарта был труд на тему оптики и преломления света – получается, отец хотел, чтобы Джесс отыскал… что же?

«Ты докажешь свою значимость этому миру» – странная фраза для отца, и Джесс перечитал ее несколько раз, прежде чем понял ее истинное значение. Это была завуалированная цитата. Джесс не мог точно вспомнить, откуда она, однако он не осмелился отправиться в библиотеку и спросить.

Отец хотел, чтобы Джесс отыскал книгу, из которой он взял эту цитату, и доставил ее его братьям… Имена именно этих людей отец заставил Джесса заучить перед отправлением в Александрию. Некоторых реальных дальних родственников, но в большинстве случаев – доверенных лиц на черном рынке.

Отец приказал Джессу найти определенную книгу и передать тем, кто занимается контрабандой книг в Александрии… А использовав цитату Декарта, отец намекнул, что эта работа срочная.

Очень.

Его первое настоящее задание в бизнесе Брайтвеллов.

Джесс думал, что почувствует вдохновение в этот момент, наконец ощутит себя полезным, однако вместо этого ему показалось… что его используют. «Впрочем, это не новость», – сказал он себе. Его семья использовала его с того самого дня, как он достаточно вырос, чтобы быстро бегать. «Ты не обязан это делать, – шепнуло Джессу его подсознание. – Он не сможет теперь тебя наказать. Слишком многое на кону». А если Джесса вообще поймают? Его тогда не просто тут же отчислят. На этот раз он будет не просто одним из тысяч гонцов, носящихся по улицам Лондона. Его узнают. Откроется его имя.

Однако отказывать отцу было не менее опасно.

– Все в порядке?

Джесс вздрогнул и крепче сжал в руках свой кодекс: Томас оказался прямо у него за спиной. Джесс не слышал, как он подошел. Слишком тихо для такого высокого юноши. Джесс закрыл книгу.

– Семейные дела, – сказал он. – Ничего такого.

Томас уселся напротив него на старый диван, который был для него явно мал. Диван угрожающе скрипнул, его резные ножки дрогнули, однако Томас как будто не обратил на это внимания. Глен, которая сидела на другом конце дивана, тут же подскочила, чтобы уменьшить давление на него, и, как обычно, сердито покосилась на парней. Она отошла к кувшину с водой, стоящему в углу, а затем нашла другое место и села подальше от них. Не считая Глен и компании игравших в кости в углу, общая комната была пуста. Уже слишком поздно, чтобы не спать.

– Семейные послания меня не заставляют так мрачнеть, Джесс, – сказал Томас. – Плохие новости?

Джесс пожал плечами и выдавил из себя улыбку.

– В моей семье вечно плохие новости. Ты не знаешь книгу, в которой есть такие слова: «значимость этому миру»?

– Нет, а что?

Правду Джесс сказать не мог, не осмелился бы. Он снова пожал плечами.

– Да не важно. Просто услышал эту фразу где-то, и она показалась мне знакомой.

– Она из одной из утерянных книг, – неожиданно сказала Глен. Джесс не думал, что она их слышит. – Из пьесы Аристофана, которая сгорела в пожаре в Рей. Я думала, ты у нас в этом эксперт, Брайтвелл.

– Явно не сегодня, – ответил он. – Спасибо. – Он и правда был ей благодарен. Получается, отец хотел, чтобы Джесс нашел утерянную книгу Аристофана, причем срочно, и доставил ее доверенному человеку на черном рынке. Книгу, которая находилась где-то в Александрии.

Где-то в Александрии – это очень неопределенно.

Джесс зевнул, потянулся и закрыл свой кодекс. Томас, который откинулся на спинку дивана и положил голову на подушку, приоткрыл сонные глаза и сказал:

– Идешь спать?

– Да, рассвет приближается, а профессору Вульфу не свойственно милосердие, – сказал Джесс. – Gute Nacht.

– Твой акцент все еще ужасен, знаешь ли.

– Учил меня ты.

Джесс не пошел спать. Он скользнул вверх по лестнице на второй этаж, который в этот поздний час почти что пустовал, из-за того что многих студентов уже отчислили. Он прошел по пути, который изучил заранее, через окно в заднем углу неиспользуемой складской комнаты. Оттуда можно было выпрыгнуть на выступ крыши, а потом спуститься в аллею за домом Птолемея. Даже в такое позднее время улица оказалась многолюдной, а Джесс часто ходил по подобным улицам и знал, как скрыться в толпе.

Он провел большую часть ночи в поисках своих «братьев», которые должны были знать, о какой книге речь и у кого была копия данного трактата: оказалось, что произведение находится в коллекции некого мужчины по имени Абдул Неджем. Неджем, как сказали Джессу, не хотел продавать произведение, ибо то являлось ценным экспонатом его коллекции.

Это не имело значения, потому что у Джесса все равно не было денег, чтобы выкупить книгу. Отец просил книгу раздобыть.

Поэтому Джесс ее украл.

Это оказалось просто, однако уже светало, когда Джесс вернулся со свитком к доверенному… Этого человека уже не было, вместо него в темноте Джесса поджидал кто-то другой.

Встретить во время задания другое лицо почти всегда – плохой знак. Джесс замер и сделал шаг назад, готовый броситься прочь.

Поджидавший его вышел на свет и одарил Джесса натянутой, осторожной улыбкой.

– Привет, братец, – сказал Брендан. – Вижу, ты не потерял сноровку. Это хорошо. Я боялся, что это место может превратить тебя в честного человека.

Брендан подошел и бесцеремонно заключил Джесса в объятия. Джессу сложно это было признать, но ему было приятно увидеть кого-то из семьи.

– Я честен, насколько это возможно, – сказал Джесс. – Что меня вполне устраивает, спасибо. А ты что здесь делаешь?

– Я пришел за этим, – сказал Брендан и указал на изящный футляр для свитка в руках Джесса. – Аристофан, верно? Никогда меня не прельщал, однако мне плевать на личные предпочтения, когда на кону деньги. Сложно было достать?

– Брендан… – Джесс сделал глубокий вдох и покачал головой. – Что ты делаешь здесь? В Александрии?

– Уже сказал тебе. За тобой никто не проследил?

– Нет, я не дилетант, и ответь на чертов вопрос!

– Папа хотел, чтобы книга оказалась в руках того, кому он доверяет больше всего, – сказал брат, – а это я, разумеется. К покупателю придется еще добираться, и папа не хотел доверяться кому-либо сомнительному. Даже нашим братьям.

Мысль о том, что Брендан самоуверенной походкой шагает по Александрии и занимается контрабандой книг, вызвала у Джесса тошноту. Заставила его почувствовать себя физически плохо.

– Здесь не просто вешают за подобное, братец. Здесь правят старинные, изощренные традиции, и люди умирают в муках. Пусть другие рискуют – за этот папа им и платит!

– Папа приказал, чтобы я сделал все лично, – сказал Брендан. – Я отлично знаю, чем занимаюсь, спасибо за беспокойство.

– Я… – «Я на самом деле беспокоюсь», – хотел сказать Джесс, и это было правдой, однако он знал, что оба они почувствуют себя неловко, если он произнесет подобные слова. – Если тебя здесь поймают, то и меня тоже. Ты знаешь это. У нас одно лицо.

Брендан снова улыбнулся, показав на этот раз зубы.

– Ну что ж, мы не можем себе позволить, чтобы мои мучительные пытки и смерть привели к твоему отчислению, правда же? Не волнуйся, братик. Со мной все будет в порядке. Возвращайся в свою школу, пока там не заметили твоего отсутствия.

– Брендан…

– По крайней мере, ты не называешь меня теперь Малявкой. Я уж думал, мне придется однажды силой выбить из тебя эту привычку. – Его улыбка исчезла, и брат стал будто наполовину незнакомцем. Кем-то, кого Джесс любил, но кому не был уверен, что может доверять. – Я передам отцу, что ты его любишь.

Это было сказано с сарказмом, а потом брат исчез, скользнув за потайную дверь в задней стене пустого магазинчика. Джесс остался один, надеясь лишь на то, что, когда он встретит своего близнеца в следующий раз, Брендан не окажется при смерти. Или уже мертвым.

Джесс вернулся в дом Птолемея как раз в тот момент, когда зазвенел звонок, приглашающий всех на новую встречу с профессором Вульфом.

– Ты выглядишь ужасно, – сказал Томас, когда Джесс вышел в общую комнату, к столу с кофе. – Плохая ночь?

«Мягко говоря», – подумал Джесс.

Произведение Аристофана было ценным, однако отправлять на задание Брендана было глупо. Безрассудно. Джесс задумался о том, почему отец принял подобное решение… а потом о том, было ли это вообще идеей отца.

– Это невозможно! – воскликнула Идзуми на следующее утро, когда кодексы у всех студентов вдруг замигали и завибрировали. Джесс открыл свой, чтобы прочесть послание от профессора Вульфа. – Мы так мало спим, он так много требует, за что? Теперь еще и это?

– Что? – спросил ее Джесс. – У меня написано «Идите в класс». А у тебя?

Она зло сжала губы, они превратились в прямую линию.

– Он хочет, чтобы я пошла в Отдел медицины, – сказала Идзуми. – У меня будет тренинг на полдня, дополнительно к классному обучению.

Джесс посмотрел на собравшихся в общей комнате.

– Еще кто-нибудь получил подобные инструкции? – Половина студентов подняли руки, включая Томаса. – А тебя куда отправляют?

– Артифекс, – сказал Томас. Он пытался скрыть радость, но, как обычно, у него это плохо получалось. – Я буду изучать технологию изготовления чертежей.

У остальных были такие же инструкции. Похоже, профессор Вульф заметил, кто в какой области силен и может развиваться. Халила должна была отправиться на встречу с другим профессором, который занимался высшей математикой и изучал небесные светила. Дарио предстояло заняться историей, и он выглядел довольным. Глен, что неудивительно, отправляли в элитный полк Библиотечной охраны.

Джесс же не получил особых указаний. Это вызвало у него тревогу, как будто профессор Вульф забыл о нем. «Хорош во всем, но на деле ничего не умеет» – еще одна любимая поговорка Брайтвеллов. Джесс всегда думал, что если он будет много знать, то у него будет преимущество.

А теперь он чувствовал себя ни на что не годным.

Занятие в классе, однако, оказалось любопытным – и индивидуальным. Им сказали ждать в кабинете и почитать о том, как устроена внутренняя иерархия Библиотеки. Эта информация отскакивала у Джесса от зубов, и он мог бы рассказать все, даже если бы его разбудили посреди ночи. Затем каждого по очереди приглашали в смежную с классом, меньшую по размеру комнату, где сидел сам профессор Вульф. Когда наступила очередь Джесса, ему казалось, что это будет решающим моментом: он либо впечатлит профессора сегодня, либо его отправят домой.

Джесс был шестым в рейтинге класса, и оставаться шестым ему не удастся, если он каким-либо образом себя не проявит.

– Садись, – сказал ему профессор Вульф и кивком указал на простую деревянную парту со стулом посреди кабинета, на которой стояла коробка. – Ты хорошо знаешь теорию перевода?

– Да, сэр. Это подраздел отзеркаливания, однако вместо создания копии там на самом деле перемещают произведение в другое место.

– Упрощенно, но все же верно, – согласился Вульф. – Часть работы библиотекаря заключается в том, чтобы находить оригинальные произведения независимо от того, личный это журнал, сданный после смерти его владельца, или же новый открытый материал, когда его необходимо добавить в коллекцию библиотеки. Я полагаю, ты понимаешь, как это происходит.

Значит, это очередной тест.

– В теории, – сказал Джесс. – Я никогда этого не делал.

– Ты сделаешь это сейчас, – ответил Вульф. – Открой коробку.

Джесс поднялся и снял крышку с коробки, которая стояла на парте перед ним. Внутри оказалась стопка томов – двадцать, если не больше. Оригинальные произведения. Знакомый запах книг. Джесс взял верхнюю из стопки, затем посмотрел на профессора Вульфа, который прислонился к стене, сложив на груди руки.

Вульф вскинул свои темные брови.

– Не жди указаний, кандидат, – сказал он. – Ты сказал, что знаешь, как это делается. Загляни в ящик стола.

Джесс выдвинул ящик и нашел в нем груду скрепок. Простых, на пружинах, с символом Библиотеки, оттиснутым сверху на каждой. Они ничем не отличались от тех, которыми пользовались офисные работники для работы с бумагами. Обыкновенные.

Джесс взял одну скрепку и положил рядом с книгой, но все мысли тут же вылетели у него из головы. «Мне нужно положить скрепку рядом? Или…»

– Я жду, Брайтвелл.

Он что-то забыл, но забытое всплыло в его сознании в ту же секунду. Джесс достал свой кодекс из кармана и положил на стол, открыл и… опять начал сомневаться. Нужно сначала использовать скрепку? Или кодекс? Или… «Прекрати волноваться из-за каждой детали, – приказал себе Джесс. – Ты отлично знаешь, что делать. Вульф сказал тебе уже достаточно. Просто берись за дело».

Джесс взял скрепку и осторожно прикрепил к обложке книги, затем открыл книгу, чтобы взглянуть на название на первой странице. Узнав название, он открыл свой кодекс. Данная книга уже была в списке. Джесс взял книгу в руки и кликнул по библиотечному символу на своем браслете кандидата. Символ загорелся бледным светом изнутри. А затем замерцал.

– Тебе лучше сесть, – сказал Вульф. Джесс сел. Он все еще держал книгу в руках, глядя, как мерцание становится все ярче. У него появилось странное ощущение в голове, как будто легкие помехи. – И лучше положить книгу на стол, если, конечно, не хочешь лишиться руки.

Джесс тут же положил книгу. Мерцание становилось все ярче, а потом… вдруг вспыхнул красный свет. Джесс буквально слышал, как движется вокруг воздух, как раздался странный щелчок, который скорее прозвучал в голове Джесса, чем в классе, а затем на столе стало пусто.

Книга исчезла.

– Поздравляю, – сказал профессор Вульф, – ты только что успешно отправил книгу в архив. А теперь повтори. Побыстрее на этот раз.

Джесс повторил. На этот раз сомнений не было. Он легко справился: скрепка, кодекс, стол, щелчок, исчезновение.

Профессор Вульф ничего не сказал. Джесс опять потянулся к коробке и сделал еще три удачные попытки, одну за другой. Названия последней книги не было в списке кодекса, поэтому пришлось потратить время на то, чтобы достать свой стилус и осторожно вписать название и автора на пустую страницу, прежде чем отправлять книгу.

– Хватит, – сказал наконец Вульф, когда Джесс потянулся за новой книгой. Профессор нахмурился. – Думаю, этого достаточно.

– Спасибо, сэр, – сказал Джесс и поднялся. Он чувствовал себя странно, голова закружилась на миг, однако Джесс заставил себя стоять ровно. В животе у него заурчало.

– Твои ощущения вызваны потерей энергии, необходимой для алхимического переноса скрывателей. Метки работают по тому же принципу, что и кодекс, который существует одновременно здесь и в архиве. Обращаясь к сущности объекта, скрыватели могут перемещать книги в физическом плане из одного места в другое. Ты же выступаешь топливом. – Вульф продолжал внимательно глядеть на Джесса.

– Я могу идти, сэр?

– Да, – кивнул профессор Вульф. – Позови следующим Дантона. Ни с кем выполненное задание не обсуждай.

Это, подумал Джесс, было самым простым заданием из всех, которые ему до сих пор приходилось здесь выполнять, и он немного приободрился от мысли о том, что сделал нечто, из-за чего Вульф начал смотреть на него с искренним интересом. В этот вечер он записал в своем журнале: «Думаю, я наконец нашел свое место».

И разумеется, ошибся.

На следующее утро, когда все получили назначения в своих кодексах, Джессу снова не дали никакого индивидуального задания. Это казалось ужасно несправедливым, особенно учитывая то, что теперь остались всего четверо студентов без специальности.

– От этого никакого толка на самом деле, – сказал ему уже вечером Томас, когда все снова собрались в общей комнате. – Я благодаря индивидуальным занятиям понял только то, что я знаю очень мало. И, похоже, сколько бы всего мы ни выучили, профессор Вульф всегда в конечном итоге будет знать больше. – Он пытался приободрить Джесса, что было очень великодушно с его стороны, однако попытка не сработала. Джесс оставался в ужасном расположении духа. – Это только дает нам больше шансов доказать свою некомпетентность, ja? Так что, может, и к лучшему, что ты в этом не участвуешь. Повезет, если вообще кто-то из нас получит работу.

– Говори за себя, – сказал Дарио, сидевший неподалеку от них у камина. – Я намереваюсь получить золотой браслет и в один прекрасный день занять должность великого профессора-историка. А если ты думаешь иначе, Шрайбер, лучше тебе уберечь себя от разочарований и отправиться домой в свои земли… капусты, верно? Ее же у вас там любят?

Томас, занятый часами, которые он разобрал и разложил части перед собой для изучения, вопрос проигнорировал. Его большущие руки с удивительной точностью работали с мелкими деталями, пока он переставлял и чистил винтики. Дарио же играл в кости с одним из своих дружков, с Халлемом, а другой его приятель, Портеро, наблюдал за их игрой.

Джесс, несмотря на свое плохое настроение, согласился поиграть в стратегическую игру в красные и белые камешки с Халилой. Он уже выяснил, что лучше не играть с ней в шахматы: она всегда его обыгрывала, – ее же навыки игры в Го пока не были столь хороши. Тут Джесс порой выигрывал, что поднимало ему немного настроение. Остальные его сокурсники разбились на группы и разошлись по комнате. Некоторые напряженно учились, другие пытались забыть свои страхи за играми или просто дремали в стареньких креслах. Джессу было интересно, что задумал Дарио. Ему не понравился расчетливый взгляд своего соседа по комнате.

– Ты не следишь за игрой, – возмутилась Халила, и Джесс снова перевел глаза на игральную доску. Он и правда был не особо внимателен, и ей почти удалось загнать Джесса в угол. Джесс сделал ответный ход и чуть не рассмеялся, когда Халила резко помрачнела. Если бы она обладала размерами и темпераментом Глен, Джесс, пожалуй, даже бы испугался, однако Халила, план которой он расстроил, выглядела не более грозно, чем рычащий щеночек. – Не следовало мне вести себя честно и предупреждать тебя, полагаю.

– Не следовало, если ты хотела выиграть, – согласился Джесс.

– Мне нравится выигрывать. – Халила улыбнулась, недовольство тут же стерлось с ее лица, и Джесс понял, почему Дарио постоянно на них косился. Дарио не нравилось, когда Халила улыбалась кому-либо другому. «Ревнует, – подумал Джесс. – Но это может быть мне на пользу». У Дарио было мало слабостей, не считая его убеждения в том, что он благороднее и выше по статусу всех остальных. И Халила могла оказаться его слабостью.

В следующий же миг Джессу стало стыдно от этой мысли, и он сконцентрировал все внимание на игральной доске перед ним. Всего за шесть шагов он загнал Халилу в угол, и она приняла поражение с достоинством.

– В следующий раз мы будем играть в шахматы, – сказала она.

– Не используй свои сильные стороны, – заметил Джесс. – Усиливай свои слабые.

Когда он указал на доску, безмолвно предлагая сыграть еще партию, Халила покачала головой и ответила:

– Нет, мне нужно еще выполнить задание для профессора Чжао. – Как только она это произнесла, Джесс заметил виноватый огонек в ее глазах. У нее были дополнительные занятия, и она не хотела напоминать об этом Джессу. – Прости.

– Может, Брайтвелл не просто глупый. Может, он заплатил профессору Вульфу, и поэтому ему не дают дополнительную нагрузку, – сказал Портеро, подкидывая свои игральные кости. Он занял место Халлема и теперь играл с Дарио. – Хотя я сомневаюсь, что у трубочиста вроде него найдется хотя бы пара римлян в кармане. – Официальная местная валюта называлась «гинеи», однако все называли их римлянами, потому что на монетах был изображен профиль Юлия Цезаря.

– Может, у него другая служба, – сказал Дарио. – Ты уже закончил подлизываться к достопочтенной заднице профессора Вульфа или всего лишь взял время передохнуть? – Голос Дарио прозвучал резко, и Джесс понял почему. Ведь он видел Дарио в момент слабости, когда пропал его кодекс. С тех пор они едва ли обменялись парой фраз, если не считать такие вот перебранки сквозь зубы.

Халила недовольно посмотрела на Дарио нахмурившись, а Томас громко уронил на стол гаечный ключ.

Джесс налил себе бокал вина из графина, стоявшего на столике, и сказал:

– Прости, я что, влез без очереди, когда был твой черед?

Улыбка Дарио походила на оскал дикого зверя.

– Ну правда, Брайтвелл, я не понимаю, почему ты продолжаешь пытаться, – сказал он.

– Дарио, – подала голос Халила, – пожалуйста, замолчи.

Дарио пожал плечами и откинулся на спинку своего кресла, демонстративно раскинув руки. Один из студентов проходил в этот момент мимо и задел его локтем, что, разумеется, тут же привлекло внимание Дарио. Паренек, которому не посчастливилось, был молчаливым малым, бледный с волосами льняного цвета и глазами скорее серебристыми, чем голубыми. Из Америки, как помнил Джесс, однако у него было очень французское имя.

– Прошу прощения, – сказал паренек и отошел.

– Дантон, верно? Ты родственник известного французского поджигателя, – вспомнил Дарио.

– Я американец.

– Нет, ты жалкий французский эмигрант. Ты собираешься в Париж на суд? Посмотреть, как они обезглавят поджигателя?

Выражение лица Дантона было непроницаемым, однако язык тела его выдавал. Он замер.

– Я никогда не был в Париже.

– Жаль, очень познавательно. Исторический момент. А что, ты слабак и не можешь вынести вида чьей-то отрубленной головы?

– Дарио, – подала голос Глен и захлопнула книгу, которую читала. – Оставь его в покое. В один прекрасный день кто-нибудь тоже преподаст тебе урок, который станет историческим моментом для тебя. Будет больно.

– Все в порядке, – сказал Дантон. Его голос прозвучал уверенно и спокойно, каким было и выражение его лица.

– Это все знают. Не нужно долго думать, чтобы догадаться. Хотя ничего удивительного, господин Сантьяго никогда особо не напрягается и едва ли думает.

– Я лишь озвучил очевидный факт. Кровь поджигателей течет в жилах твоей семьи, – сказал Дарио. – Я уверен, за тобой пристально следят, Гийом. Уже начал нервничать?

– Может, это ты нервничаешь, – сказал Джесс. – На каком месте в классном рейтинге ты сейчас, Дарио? Десятый?

– А ты? В моей тени. Как обычно.

– Рейтинг меняется. Я бегаю на дальние дистанции, не люблю торопиться.

– Да, разумеется, ты мог бы быть бегуном, – сказал Дарио, и у Джесса все похолодело внутри. Дарио имел возможность и средства разузнать многое, а также обожал любую грязь и мог отрыть что-то на каждого из них… Однако Джесс снова расслабился, когда Дарио продолжил: – Ты мог бы быть бегуном, потому что слишком слаб, чтобы сражаться, как джентльмен.

– Твоя версия джентльменского сражения подразумевает удар ножом в спину, так что нет, я не сражаюсь, как джентльмен, – сказал Джесс. – Я сражаюсь, чтобы побеждать. Хочешь сыграть? – Он указал на игральную доску Го, вскинув брови. Дарио поднялся из-за стола с игральными костями и одарил Джесса долгим, задумчивым взглядом, а затем опять пожал плечами.

– Почему бы и нет. Портеро все равно уже почти все деньги проиграл.

– Нет, не проиграл! – попытался возмутиться Портеро, но его слова все проигнорировали. Дантон, о котором все забыли, тут же поспешил скрыться в дальнем конце комнаты, где сел рядом с Глен. Дарио потянулся, подошел и сел в кресло напротив Джесса… все это время не сводя с него внимательного, оценивающего взгляда.

– Я играю красными, – сказал Дарио. Джесса это не удивило.

Но удивило то, каким сообразительным на самом деле оказался Дарио Сантьяго в игре. Джесс отлично играл – он знал, что делает, – однако казалось, будто Дарио буквально может прочесть его мысли на два хода вперед. Джесс прямо-таки ощущал, как начинает работать мысль Дарио. Дарио даже забыл о своем эго на время, и их игра действительно оказалась интересной и увлекательной.

Играли в тишине. Никаких перебранок. Джесс осознал, что другие студенты подошли поближе, наблюдая за ними. Даже Томас постепенно перестал возиться со своими винтиками и, замерев, наблюдал за их схваткой.

А еще постепенно Джесс нашел и слабость в тактике Дарио. Та была почти незаметной, и Дарио играл быстро и уверенно, чтобы сбить Джесса с толку, однако в конце концов Джесс его обыграл. Он слышал, как выдохнула толпа вокруг них, когда он устроил Дарио ловушку. Один-единственный камешек, поставленный в нужное место игральной доски, и стратегия Дарио провалилась. Теперь Джесс нападал, а Дарио защищался. Джесс просчитал потенциальные ходы в своей голове и не увидел не единого варианта, как бы Дарио мог выиграть.

Дарио, видимо, пришел к тому же выводу. Джесс видел, как осознание этого факта промелькнуло на лице соперника, а потом его захлестнула злость… Через миг все эти эмоции растворились, и Дарио продолжил играть до самого конца, пока у него больше не осталось ни единого хода.

Затем он поднялся на ноги, едва заметно поклонился Джессу и сказал:

– Хорошая игра.

Джесс тоже встал и кивнул в ответ, сказав:

– Хороший соперник.

Они молча смотрели друг на друга еще пару секунд, и Джессу показалось, что впервые в жизни Дарио наконец увидел его… увидел в нем не просто какую-то помеху или жертву, а кого-то, кто достоин внимания. Джесс не был уверен, однако, что ему это внимание понравилось.

Дарио, очевидно, тоже, поэтому он одарил Джесса чересчур широкой улыбкой.

– Это не означает, однако, что мы теперь друзья, – сказал он Джессу. Затем он крутанулся на пятках и вышел из общей комнаты. Его товарищи поспешили за ним, однако некоторые из них взглянули перед этим на Джесса, будто готовы были теперь признать, что баланс сил внезапно изменился.

Томас похлопал своей здоровенной рукой Джесса по плечу. Совсем не нежно.

– Это было впечатляюще, – сказал он и плюхнулся в кресло, которое освободил Дарио. – Как ты научился играть в эту игру?

– Меня научил брат, – сказал Джесс. – Чтобы ему было, в чем меня побеждать.

– Удивлен, что ему удавалось.

– Я не говорил, что вышло, как он планировал. – Джесс очистил доску. – Давай сыграем.

Когда они отправлялись спать, студентов было двадцать, а когда Джесс проснулся следующим утром, в доме Птолемея оказался двадцать один человек. Джесс наконец приспособился к расписанию Дарио, и преимуществом того, что он принимал душ вечером, перед тем как лечь спать, было то, что утром теперь он мог отправляться сразу на завтрак.

Однако сегодня все пошло не по плану.

В общей комнате сидела девчонка, которую Джесс никогда прежде не видел, она мирно писала что-то в своем личном журнале. Она заметила Джесса и отложила свои ручку и журнал.

У незнакомки была бледная кожа, копна каштановых волос, аккуратно собранных на затылке по моде, какую Джесс видел в Лондоне, и на ней явно было английское платье, которое казалось слишком теплым для александрийской погоды. Джесса поразила ее изящная фигура и пронзительные светло-карие глаза. Она выглядела умной и настороженной, и… до смерти уставшей.

Джесс замер в дверях. Он понимал, что таращится на нее, однако не мог придумать ни единого вежливого вопроса. Она спасла его: сама протянула руку для знакомства:

– Морган Холт, – сказала она. Ее ладонь оказалась теплой и мягкой, однако пальцы были холодными. «Нервничает», – решил Джесс. – Мне сказали, что я могу здесь позавтракать.

– Ты приехала к кому-то в гости?

– Нет, я только что прибыла. Я кандидат.

Джесс наклонил голову и задумался над этим, пока тянулся к горячим булочкам на столе. В том, чтобы приходить на завтрак раньше всех, есть преимущество: всё свежее.

– Разве так можно? – уточнил Джесс. – Занятия начались несколько недель назад.

– И я должна была учиться с вами, – сказала Морган. Она взяла грушу и надкусила. – Меня задержали. Я не могла уехать из-за сражения под Оксфордом.

И тут Джесс узнал ее акцент. «Оксфорд». Должно быть, ей пришлось немало пережить, чтобы выбраться оттуда. Она выглядела неимоверно худой. Это, должно быть, тоже было следствием войны с Уэльсом. С продовольствием в последнее время там туго, как слышал Джесс. И разве в Оксфорде сейчас не началась осада?

Девушка быстро съела грушу. Джесс молча протянул ей булочку, которую она с огромным аппетитом тут же начала есть, причмокивая.

– С хлебом сейчас в ваших землях сложно, полагаю, – сказал ей Джесс. – Да и с фруктами тоже, наверное.

Она сглотнула и кивнула.

– Всего не хватает, – согласилась она. – А нет ничего с мясом?

Джесс молча кивнул на дальний конец стола с блюдами с рыбой и птицей. Здесь не подавали свинину, и Джесс скучал по бекону, однако бекон много где не популярен. Морган набрала себе полную тарелку еды и села за стол. Джесс принес ей чашку египетского кофе, который Морган тут же вежливо попробовала. Похоже, она не особо любила кофе.

– Меня зовут Джесс Брайтвелл, – сказал он. – Я из Лондона.

– А еще кто-то из наших краев здесь есть?

– Был один, но уже уехал домой. Первое правило дома Птолемея: ни к кому не привыкай. Уже двенадцать студентов отчислили. – Ее широко распахнувшиеся от удивления глаза говорили о многом, и Джесс пожал плечами, внезапно почувствовав себя старым и мудрым ветераном. – Профессор Вульф очень строгий.

– Да, я уже наслышана. Он и правда так ужасен, как о нем говорят?

– Увидишь. Ты хорошо знаешь историю?

– Неплохо. Но я все еще пытаюсь выучить наизусть основную коллекцию произведений кодекса.

– Выучить кодекс? – Это застало Джесса врасплох, и он поспешил откусить от своего ломтя хлеба, чтобы скрыть изумление. Пока он жевал и глотал, у него было время подумать. – Затем ты его учишь?

Она улыбнулась:

– Я приехала с места военных действий, Брайтвелл. Кодекс там не всегда работает как надо. Я думаю, ты понимаешь как начинающий библиотекарь, что неплохо знать все наизусть на случай, если что-то пойдет не так.

Джесс никогда об этом не думал, по крайней мере до этого момента. Кодекс был под рукой всегда. Живой документ, отражающий любое оригинальное произведение, находящееся в Библиотеке. На протяжении всей свой жизни Джесс имел доступ к кодексу. И именно с помощью кодекса он находил книги и загружал их в бланки для чтения, так делали все. С чего вдруг кодексу перестать работать?

И все же очевидно, что подобное было возможно. Даже Халила имела слабость, она никогда не говорила об этом, но Джесс знал, что она не зубрила наизусть кодекс. Внезапный вопрос по содержанию кодекса, который все воспринимали как должное, казался хитрым ходом, и нечто подобное профессор Вульф мог и правда устроить.

– Интересно, – произнес Джесс, пытаясь не выдать своим видом того, что новенькая внезапно дала ему много пищи для размышления. – Полагаю, подобные знания действительно могут оказаться полезны. А когда ты уехала из Оксфорда?

– Почти месяц назад, – сказала она. – Это было долгое и тяжелое путешествие до безопасных земель. – Морган принялась за новую булочку, а затем взяла с тарелки кусочек курицы в специях. – Мне нужно выспаться. И найти новую одежду. Здесь всегда так жарко?

– Боюсь, что да, – сказал Джесс и протянул ей чистую тарелку.

До того как Морган успела доесть все, что набрала, другие студенты начали собираться в общем зале на завтрак, все до сих пор зевали. Глен успела уже подойти к кофейнику, когда наконец заметила новенькую и уставилась на нее.

– Позволь мне, – сказал Джесс, когда Морган открыла было рот, чтобы заговорить. Он поднялся на ноги. – Ребята, это Морган Холт. Она новенькая, так что будьте повежливей.

– Новенькая? – Портеро подошел поближе, чтобы на нее взглянуть. – Сегодня новенькая, завтра уже отправляющаяся обратно домой. Не похожа на того, кто может выдержать испытания.

– А кто сказал, что ты можешь их выдержать? – поинтересовалась Глен. – Прекрати пугать девушку.

– Она слишком отстала по программе, – заметил Гийом Дантон тихо, положив себе на тарелку целую гору хлеба и огромный кусок копченой рыбы. – Она не успеет нагнать, если только профессор Вульф не позволит ей учиться в своем темпе, а вы все прекрасно знаете, что Вульф такого ни за что не позволит.

Морган сказала в ответ:

– Я смогу нагнать. Если вы думаете, что сможете от меня легко избавиться, приготовьтесь к разочарованию.

– Морган, если ты собираешься сегодня пойти с нами, тебе следует переодеться, – заметила Халила. – Мы отправляемся в поле.

– В поле?

– На территорию военной части – солдат, охраняющих библиотеку. – Халила поставила свою тарелку на угол того же стола, где сидели Джесс и Морган. Джесс уловил намек и поднялся, так как уже позавтракал, и Халила грациозно села на его место. – Профессор Вульф придерживается мнения, что мы должны уметь защищать себя и имущество Библиотеки в любой момент. Полагаю, он слишком серьезно относится к поджигателям, но все мы должны пройти основной курс военной подготовки. Тебе лучше надеть что-то попросторнее и полегче, если ты собираешься идти с нами. – Халила сама была одета в нечто подобное: летние брюки до лодыжек и легкую тунику с разрезами по бокам. На голове у нее по-прежнему был платок, однако сегодня это был легкий платок из темного шелка. – Останься со мной, я подыщу тебе что-нибудь…

Все в комнате внезапно ахнули, и эхо ложек и вилок, упавших на тарелки, разнеслось по воздуху. Джесс поднял голову и увидел темную пугающую фигуру профессора Вульфа, появившегося в дверном проеме комнаты. Словно этого было мало, за его спиной стоял и капитан Санти, солдат, следовавший за профессором Вульфом всюду, точно его тень. Сокурсники Джесса замерли, и Джесс отлично понимал почему: в доме Птолемея все чувствовали себя свободными от всякого рода правил и надсмотра… до этого момента. Теперь стало кристально ясно, что профессор Вульф, как и любой другой начальник Библиотеки, может заявиться сюда без всякого предупреждения, когда пожелает.

Даже их дом не был безопасным местом.

Взгляд профессора Вульфа скользнул по комнате и остановился на Джессе… Нет, не на Джессе. Вульф повернулся к Морган, находящейся рядом с ним.

– Ты. Пойдем со мной, – сказал Вульф.

– Сэр? – Морган побледнела, и, мысленно посочувствовав ей, Джесс увидел, как еще заметнее стали темные круги под ее глазами. Она выглядела измученной и не без причины напуганной.

Профессор Вульф не собирался ничего объяснять. Он обменялся взглядом с капитаном Санти, который подошел и положил руку девушке на плечо. Когда она не встала, он резко потянул ее, чтобы заставить подняться на ноги.

– Куда вы ее ведете? – спросил Джесс, сам не веря, что осмелился открыть рот. Обычно его инстинкты самосохранения работали лучше. Однако он уже спросил, и вопрос теперь повис в воздухе.

– Разве я сказал, что это тебя касается, кандидат? – поинтересовался Вульф.

Джесс молча покачал головой. Морган покосилась на него и ободряюще улыбнулась, что показалось Джессу удивительно смелым поступком, учитывая обстоятельства.

– Все в порядке, – сказала Морган. – Мне следовало найти вас сразу же, как я прибыла, профессор Вульф. Вот мои документы.

Она сунула руку в карман своего платья и достала свой кодекс, который открыла, чтобы показать знакомые строки: точно такое же письмо о зачислении, какое получил Джесс в своей собственной книге.

Профессор Вульф взял книгу в руки и прочел написанное, затем захлопнул фолиант и отдал его ей обратно, сказав:

– Ты опоздала.

– Я знаю, сэр. Война…

– Ты опоздала, и меня не интересуют оправдания. Можешь спросить любого здесь, насколько я снисходителен и какова вероятность того, что я позволю тебе остаться, кандидат Холт. Учитывая, что я очень добр глубоко в душе, я дам тебе день, чтобы отдохнуть от дороги. Я жду, что завтра ты придешь на обучение вместе со всеми и что ты будешь готова ответить на все мои вопросы. Больше ты не получишь ни единой поблажки. Все ясно?

Морган ничего не ответила. Она лишь быстро кивнула. Если она и испугалась, то смогла скрыть свой страх куда лучше, чем Джесс ожидал от нее, и, когда Санти ее отпустил, она спокойно села завтракать дальше.

Профессор Вульф смотрел на нее еще пару секунд, затем подошел к кофейнику и непринужденно налил себе чашку кофе. «Боже мой, – подумал Джесс. – Теперь он еще и завтракать с нами будет». Очевидно, Джесс был не единственным, кто этого испугался, потому что студенты, находящиеся поближе к двери, начали незаметно двигаться на выход.

Как ни в чем не бывало Вульф снова заговорил:

– Не расходитесь, кандидаты. Сегодня я решил отменить тренировку с оружием. Сейчас мы разделим вас на команды.

– На команды? Для чего? – На этот раз Халила осмелилась задать вопросы, видимо, потому что она была единственной, кто чувствовал, что может раскрыть рот, а Дарио, который был достаточно нагл, чтобы сделать это, еще не пришел.

– Конфискации, – сказал ей Вульф. – И раз уж вы спросили, кандидат Сеиф, вы будете в команде со мной, а также с Брайтвеллом, Портеро и Дантоном. Остальным задания объяснит капитан Санти. Вы будете работать с другими профессорами.

Халила глянула на Джесса, округлив глаза, и одними губами произнесла: «Конфискации?» – как будто никогда раньше не слышала этого слова.

Джесс отлично знал, что это значит. Его отца никогда не обыскивали, однако он видел, как обыскивают других в Лондоне.

Однако Джесс даже вообразить не мог, что рядовых работников Библиотеки могут заставить выполнять эту работу.

«По крайней мере, ты увидишь парочку оригинальных произведений. – Вопреки попыткам сохранить спокойствие, Джесс почувствовал, как учащается его пульс при этой мысли. – Может, отец был прав. Может, чернила и правда у меня в крови».

На другом конце комнаты Гийом Дантон уставился на Иоахима Портеро, и было очевидно, что оба они не в восторге от того, что оказались в одной команде с профессором Вульфом. Разумеется, это давало им возможность проявить себя перед ним – однако и возможность опозориться.

Морган Холт смотрела на Джесса, и, когда он встретил ее взгляд, она едва заметно кивнула.

– Удачи, – сказала она.

– Вам она пригодится, – подтвердил профессор Вульф. – У вас пять минут, я буду ждать снаружи. Любой, кто опоздает, будет участвовать в лотерее.

Вульф вышел из комнаты следом за капитаном Санти. В тот же момент все вокруг, будто очнувшись, начали переговариваться. О еде все почти что забыли. К сожалению, каким-то чудесным образом Дарио в этот момент спустился по лестнице – и прибыл как раз вовремя.

Джесс отправился вместе с командой профессора Вульфа.

Он надеялся, что проведет день, разговаривая с Халилой, однако этому не суждено было случиться. Та начала беседовать с Гийомом, когда они уселись в паровую карету, и оба перешептывались на протяжении всего пути, пока карета неслась по александрийским улицам. И Джессу ничего не оставалось, как сесть рядом с другом Дарио – Портеро. Португалец был ниже Дарио, с кожей более темного оттенка, а его тоненькие усики, о которых он явно заботился, не придавали мужественности его тяжелому подбородку.

Они не разговаривали. Отчасти из-за того, что перед ними сидели профессор Вульф и капитан Санти, а одно лишь присутствие этих двоих всегда вызывало тревогу.

Помня о словах Морган относительно кодекса, Джесс открыл список названий книг основной коллекции. Никто (даже Халила) не мог бы перечислить по памяти все книги из этого списка, однако Джесс решил начать с самых старых и редких. Контрабандисты и коллекционеры обожали подобные, и благодаря своему прошлому Джесс не понаслышке знал, каким книгам отдают предпочтение на черном рынке.

Портеро лениво таращился в окно, на широкие чистые улицы Александрии, проносящиеся мимо. Все уже привыкли к виду бирюзово-голубой гавани и белоснежных кораблей, плывущих по воде, однако Портеро таращился на статуи древних египетских богов, которые тянулись вдоль дороги и выглядели устрашающе даже в свете солнца, спустя столько тысячелетий после создания. Портеро перебирал бусины пальцами, и Джесс наконец заметил, что эти бусины были четками.

– Впечатляет? – спросил он у Портеро, кивнув на богов на улице. Портеро загадочно на него посмотрел.

– Это ведь не обязательно? – спросил он. – Они же не настоящие боги.

Джесс пожал плечами, сказав:

– Вполне себе настоящие для египтян. К тому же они по-своему прекрасны.

Портеро уже истекал потом от жары, прохлада внутри кареты, похоже, его не спасала у окна.

– Эти статуи должны были снести сотни лет назад, – сказал Портеро. – Христиане и мусульмане с этим согласны.

Джесс вспомнил о смерти книги «О создании сферы» и ощутил волну отвращения.

– Ты говоришь как поджигатель, – сказал Джесс. – Они вечно уничтожают, что их оскорбляет, и никогда не задумываются о культурном наследии.

Портеро рассерженно на него посмотрел в ответ.

– Я не говорил ничего подобного! – возмутился он. – И я бы ни за что не стал портить книгу! Ни за что!

– Не все знания существуют в виде книг. Эти каменные статуи – воплощение истории. Их создавали люди. И люди истекали потом под солнцем, воздвигая их, чтобы сделать город красивее. С чего ты взял, что имеешь право решать, на что люди могут смотреть сегодня или завтра, а на что нет?

– Ты неверующий ублюдок, – сказал Портеро. – Я так и знал, что ты окажешься таким.

– Я такой же католик, как и ты, – возразил Джесс. – Просто я не пытаюсь переделать весь мир так, как нравится лично мне.

Халила и Гийом перестали разговаривать, и оба теперь смотрели на Джесса с Портеро. Гийом вскинул брови и сказал:

– Лучше тебе помалкивать, иначе тебя выгонят за подобные разговоры, Портеро. И я не могу сказать, что буду грустить в этом случае.

Гийом был прав. Портеро сердито посмотрел на него, а затем молча снова перевел взгляд на окно. Джесс снова взялся за чтение. Гийом и Халила снова начали переговариваться, слишком тихо, чтобы что-то можно было разобрать, а Портеро продолжил перебирать свои четки.

Поездка оказалась очень долгой. К тому моменту, как карета замедлилась и наконец остановилась, Джесс чуть не сошел с ума.

В конце концов карета замерла, и Джесс вышел и тут же затосковал по прохладе кареты. Жара волнами поднималась от камней, и в рябящем воздухе Джесс заметил черную мантию профессора Вульфа, которая стала развеваться, когда он спрыгнул с переднего места. Капитан Санти присоединился к профессору, и тут Джесс заметил, что он одет сегодня в официальную униформу Библиотечного полка с вышитым золотым символом. И вооружен до зубов.

Вульф огляделся по сторонам, Джесс сделал то же самое. Улица выглядела величественно, деревья тут и там отбрасывали приятную тень. Квадратные домики с плоскими крышами выстроились в аккуратный ряд, а тот, который привлек внимание Вульфа, был свежевыкрашенным, желтого цвета. Этот дом был больше соседних, а одна из его стен выделялась из-за более бледного оттенка желтого. На тротуаре красовались иероглифы, означающие защиту и благословение.

– Всегда проверяйте сначала обстановку, – сказал профессор Вульф. – Выделите каждого, кто выглядит подозрительно и может принести неприятности. Смотрите, слушайте, чувствуйте. Ваша бдительность может спасти вам однажды жизнь. «То же самое, – подумал Джесс, – сделал бы контрабандист». Может, именно из-за этой мысли Джессу все казалось знакомым. Точно он делал это раньше. Дежавю.

Халила, Гийом и Иоахим промолчали, и Джесс сделал шаг вперед и замер на уважительном расстоянии от капитана библиотечной армии.

– Простите, капитан Санти, но… не могли бы вы объяснить, что конкретно мы сегодня будем делать, сэр?

Санти повернулся к Джессу, отточенным движением крутанувшись на пятках. Он не был особо высоким, однако был хорошо сложен и держался как боец. И он, должно быть, был очень даже хорошим бойцом, раз на его лице с острым подбородком не было ни единого шрама. У него был длинный прямой нос, тяжелые темные брови и коротко подстриженные волосы. Темный тон его кожи намекал на итальянские корни и на то, что он проводил немало времени под солнцем, а глубокие морщинки вокруг носа и рта говорили о возрасте… Он явно был старше, чем казалось при взгляде на его не тронутые сединой волосы.

– Не зови меня «сэр». Я не твой отец, и ты не находишься у меня на службе. – Он произнес это достаточно миролюбиво, однако его взгляд был отчужденным.

– Простите, капитан, – исправился Джесс. – Что вы хотите, чтобы мы делали?

– Помогали, – сказал тот. – Вы будете искать и поможете унести любые незаконные материалы, которые мы найдем. Вы научитесь находить скрытые тайники контрабандистов. И не мешайте работать профессору Вульфу.

Звучало просто, и Джесс почувствовал себя спокойнее. В конце концов, контрабанда была его специальностью.

Халила, однако, встревожилась.

– А… а их семьи тоже будут там?

– Разумеется, – сказал ей Санти. – Если им нечего скрывать, с ними ничего не случится. Если же мы что-то найдем, их наказание будет зависеть от того, что именно мы найдем. Это может быть конфискация, а может быть и арест. Но это не ваша забота. Просто делайте, что велит вам Вульф, и позвольте мне решать проблемы, если они возникнут.

Халила неуверенно кивнула и покосилась на Джесса. Он попытался приободрить ее улыбкой, однако глубоко внутри предчувствовал, что все пройдет не так гладко, как обещают. Скоро Халила познакомится с изнанкой библиотечной деятельности… с миром, в котором вырос Джесс. Тут все состояло не из чистых лекториев и блестящих профессоров, дискутирующих о взглядах Платона на комедию. Библиотека, возможно, действительно годами привносила мудрость в жизнь простого народа. Возможно, она действительно уберегла человечество от тьмы невежества, отчаяния и предрассудков. Однако все это вовсе не означало, что совесть тех, кто стоял во главе Библиотеки, была чиста.

Как раз таки наоборот, по опыту Джесса.

Профессор Вульф с ними не разговаривал. Он уверенно зашагал по тихой дорожке, ведущей к желтому дому, а горячий воздух развевал его черную мантию, словно та была пиратским флагом за его спиной.

Когда Джесс подошел, его, точно удар молнии, осенила мысль. Он понял, почему улица казалась ему такой знакомой. «Я здесь и правда был».

И он был конкретно в этом доме.

Следуя александрийским обычаям, профессор Вульф сначала прикоснулся пальцем к маленькой статуе божества Бес, хранителя домашнего очага, расположенной сбоку от входной двери, а затем к статуе богини Бесет с другой стороны от двери.

Потом он постучал, и дверь буквально секунду спустя распахнула юная девочка-служанка в опрятном наряде. Профессор Вульф показал ей страницу из своего кодекса, и девушка в изумлении раскрыла рот. В глазах у нее мелькнул неподдельный страх.

– Пожалуйста, позови хозяина или хозяйку дома, – сказал профессор Вульф. Босая девочка бросилась бежать. По египетским традициям в домах, выложенных отполированной плиткой, ходили босиком, ведь кафель оставался прохладным в жару. Вульф вошел в дом и показал знаком остальным идти следом.

Интерьер домов в Александрии был достаточно простым, здесь можно было увидеть обычно всего несколько роскошных вещей, которые красовались, точно драгоценные камни, на ничем не примечательных стенах. Лампа с рифленым абажуром отбрасывала желтоватый свет в темный угол с диваном, выполненным в римском стиле, а рядом стояли три книжных стеллажа… с бланками, помеченными библиотечными печатями, которые, разумеется, можно было найти в любом доме – не важно, жили в нем богачи или бедняки.

Это сбивало с толку. Джесс знал, что это за дом, однако он видел интерьер лишь в темноте. Глубокой ночью, когда свет был потушен.

Дом принадлежал Абдулу Неджему, и именно отсюда Джесс выкрал свиток Аристофана для своего отца. Может быть… все это лишь совпадение.

Девочка-служанка не вернулась, вместо нее Джесс услышал уверенные шаги приближающегося к ним взрослого человека. Мужчина обогнул угол – зашел, похоже, из внутреннего дворика. Вероятно, он был в бассейне, потому что укутался в халат японского покроя из дорогого синего шелка, большого размера, сшитого, очевидно, на заказ, чтобы покрывать крупные грудь и живот мужчины. Он был побрит по александрийским обычаям с ног до головы. Если его и взволновало появление профессора Вульфа, то он талантливо это скрыл.

– Профессор, – сказал он и поклонился настолько, насколько позволяло ему его пузо. – Сочту за честь, разумеется, быть полезен такому достопочтенному гостю, как вы. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Могу ли я предложить вам еду или напитки?

Вульф проигнорировал вежливость владельца дома.

– Вы Абдул Неджем? – поинтересовался он.

– Да, разумеется, это я. Чем я могу вам помочь?

Профессор Вульф протянул ему свой кодекс и показал ордер на обыск. Мужчина внимательно прочел написанное в книге, затем перечитал и, подняв глаза, воскликнул:

– Но это ужасная ошибка, профессор! У меня в доме нет никакой контрабанды!

– Может быть, – сказал Вульф. – Однако мы должны выполнить свою работу. Вы можете подождать с капитаном Санти, пока моя команда проводит обыск.

– Я возражаю! – воскликнул снова огромный мужчина и ткнул профессора Вульфа книгой, точно та была мечом. Вульф выхватил свой кодекс из его рук и убрал в карман. – Неслыханная наглость, я не преступник! Я бы ни за что…

Санти вышел вперед, и вся уверенность мужчины тут же иссякла, на его лице появилось нечто, напоминающее испуг.

– Пожалуйста, присядьте на этом прекрасном диване, – сказал Санти и подвел владельца дома к дивану. – Кто-то еще сегодня дома?

– Моя… моя жена Набиха, – сказал мужчина. – Но ей нездоровится, она в кровати.

– Кандидат Сеиф, – сказал профессор Вульф. – Пожалуйста, найдите леди Набиху и приведите сюда, если она может ходить. Если нет, мы навестим ее через минуту.

Халила вздрогнула, затем кивнула и поспешила в коридор. Дом был квадратной формы, с залитым солнцем внутренним двориком с бассейном, фонтанами, цветами и деревьями, отбрасывающими тени. Толстенные стены дома сохраняли в нем прохладу даже в жару, и легкий ветерок разносил приятный аромат по комнатам.

Джесс подумал, можно ли ему пойти вместе с Халилой, чтобы удостовериться, что с ней ничего не случится, однако до того, как он решился, заговорил Гийом Дантон:

– Сэр, следует ли мне обыскать остальные комнаты?

– Иди, – сказал Вульф. Дантон исчез вслед за Халилой. Когда Джесс двинулся за ними, профессор Вульф вскинул свой острый палец, указывая на Джесса. – Как следует обыщи эту комнату, Брайтвелл, – сказал он. – Портеро. Иди и проверь вон там.

Джессу на самом деле вообще не нужно было ничего обыскивать, он отлично знал, где расположен книжный тайник. Он уже провел недавно ночью немало времени за поисками. Джесс был бы рад, если бы Вульф отправил его обыскивать какое-нибудь другое помещение, потому что теперь ему нужно было каким-то образом притвориться, что он ищет и не находит тайник… По крайней мере не сразу.

Джесс начал с противоположной стены, постукивая по ней и прислушиваясь. Ему казалось, что он участвует в глупом спектакле. Он обошел почти всю комнату, пока наконец не добрался до крошечного панно, скрывающего тайный переключатель на стене.

– Профессор, я кое-что нашел, – сказал Джесс и надавил на переключатель. Послышался приглушенный щелчок, и часть стены, примерно в сто квадратных сантиметров, просела внутрь, а затем отодвинулась в сторону. Внутри находилась ниша, устланная тканью, прицепленной по углам.

Джесс снял ткань, и внутри обнаружились сокровища. При свете дня их вид, наверное, потряс бы любого: целые стопки оригинальных произведений и охапки свитков. Запах старых чернил, бумаги и пергаментов… Они пахли точно родной дом для Джесса. На какой-то миг ему даже захотелось прикоснуться к гладким кожаным переплетам и хрустящим страницам.

Джесс отошел и встретил взгляд профессора Вульфа. Вульф кивнул, он выглядел задумчивым.

– Отлично, кандидат Брайтвелл, – сказал профессор. – Вы способны.

– Это… это не мое! – вскричал толстяк в углу, и капитан Никколо Санти толкнул его, вынудив сесть обратно на диван, когда мужчина попытался встать. – Клянусь, я невиновен! В нашем доме почитают Великую библиотеку!

В это время в гостиную вернулся Гийом Дантон, и краем глаза Джесс увидел, что он поддерживает на ногах ссутулившуюся женщину, которая была примерно того же возраста, что и владелец дома. Она выглядела измученной и двигалась словно ей было больно. Ее глаза округлились, когда она увидела Джесса, стоявшего у стены, и распахнутый тайник с книгами. Колени ее не слушались, и она бы точно упала, если бы Дантон не успел ее подхватить.

Или по крайней мере, так казалось поначалу, до того как на первый взгляд хрупкая женщина не выхватила нож из-за пояса. Она выпрямилась и толкнула Дантона так, что тот рухнул на пол. У него не было даже времени отреагировать, женщина схватила его за горло и дернула вверх, приставив лезвие ножа к пульсирующей вене у него на шее.

– Отпустите нас, иначе мальчишка умрет, – сказала Набиха Неджем. Капитан Санти переглянулся с профессором Вульфом, который только лишь вскинул бровь в ответ, и Санти отступил, позволив толстяку подняться с дивана. Муж выглядел неуверенным и не готовым в сложившейся ситуации. – Абдул, забирай книги. Беги.

– Вам некуда бежать, – сказал Вульф. – Вы должны это понимать.

Джесс сделал шаг в сторону, когда толстяк двинулся на него, при этом парень намеренно шагнул в сторону женщины с Дантоном. Лицо Дантона было даже бледнее, чем обычно, однако он ничем не выдавал свою панику. Набиха прижимала свою костлявую, точно прут решетки, руку к его горлу, и, скорее всего, Дантон мог бы потерять сознание через пару минут, если бы она продолжила его так крепко держать. Лондонские полицейские любили подобный прием, и очень часто он оказывался полезным. Дантон, может, и сильнее, чем жена Абдула, однако у нее лучше позиция.

А еще у нее нож.

И разумеется, она не была глупа, и, когда Джесс сделал шаг в ее сторону, ее темные глаза тут же устремились на него. Нож в ее руке внезапно надавил сильнее на шею Дантона, и на коже у того появилась тонкая красная линия. Однако она ничего не сказала Джессу, вместо этого она снова обратилась к своему мужу:

– Абдул, действуй! У нас мало времени!

Абдул Неджем уже спешил, однако он был неловким и нервничал, и в тайнике оказалось слишком много книг, чтобы унести все зараз. Там, наверное, было около двадцати томов, не считая горы свитков. Абдулу пришлось колебаться и выбирать, какие произведения спасти, и он явно слишком перепугался, чтобы быстро принять решение.

Когда он потянулся за очередной книгой, те пять, которые он уже сунул себе под мышку, выпали. Две он поймать не успел, и книги рухнули на кафельный пол. Абдул испуганно охнул и попытался поспешно поднять книги, однако только растерял еще больше… И в этот момент Халила Сеиф юркнула за спину его жены, тихая, точно призрак, и дернула женщину за ее длинную косу. Набиха закричала, не готовая к такому неожиданному нападению, а затем замерла. Джесс увидел, что Халила приставила собственный нож к спине женщины.

– Отпустите моего друга, иначе этот нож окажется в вашей печенке, – сказала Халила. – Может, это вас не убьет, но вы начнете мечтать о смерти. – Наибольший эффект (и наиболее пугающий, Джессу пришлось это признать) произвела хладнокровность, с которой Халила произнесла свои слова, они вызывали неподдельный страх, заставляя верить ей еще больше. Халила не повысила голоса. В ее тоне не слышалось ни капли напряжения или воодушевления. Как будто она просто только что прокомментировала чудесный садик, который виднелся из-за раскрытой двери, ведущей во внутренний двор.

Набиха, видимо, понимала, что у нее больше нет шансов. Она на время замерла, так что Джесс уже начал думать, не удастся ли ему ее обезоружить, однако потом она неожиданно опустила нож и позволила Дантону упасть на пол. Тот, каким-то чудом не потерявший до сих пор сознание, рухнул на руки и колени, глотая ртом воздух. По шее у него медленно стекала кровь – неглубокая рана, как казалось на первый взгляд. Повезло.

Халила осталась на месте, одной рукой держа женщину за косу, а другой прижимая нож к ее спине, пока Никколо Санти не подошел, чтобы взять задержанную под руку. Затем Халила отпустила Набиху и сделала глубокий вдох, словно только что пробудилась ото сна, а потом вздрогнула. Джесс наблюдал, как она пытается спрятать свой нож обратно в ножны, однако ее рука дрожала слишком сильно и не могла попасть в узкую цель. В конце концов она опустила нож на маленький столик у стены и присела рядом с Гийомом Дантоном, чтобы проверить его состояние. Джесс ее понимал. Всегда проще позаботиться о других, чем взглянуть в лицо своим собственным страхам.

Тем временем Абдул Неджем растерянно стоял посреди комнаты с охапкой запрещенных книг в руках. Он вытаращился на свою теперь уже задержанную жену, как будто до сих пор не мог поверить, что ее действия не увенчались успехом, и когда профессор Вульф подошел и забрал книги из его рук, он сдулся, точно проткнутый воздушный шарик. Абдул опустился на единственную остававшуюся еще свободной в маленькой комнате мебель – стул, который скрипнул под его большим весом, – и закрыл лицо руками.

– Ты убила нас, – зарыдал он. – Ты убила нас всех, жадная ты женщина.

– Замолчи, ради всего святого, – сказала Набиха. – Мы имеем академическое право хранить эти книги!

– Да неужто, – сказал Вульф своим пугающе мягким голосом, которым всегда говорил на уроках. Вульф повернулся к Неджему и наклонил голову набок. – Поведайте мне о своих заслугах. Я буду рад послушать о ваших работах. – Абдул лишь зарыдал громче, явно будучи не в силах выдавить из себя ни единого членораздельного слова. – Никколо, полагаю, мы здесь закончили. Свяжи их обоих.

– Подождите! Я… Я могу сказать вам, где она их раздобыла! Клянусь, это все проделки моей жены, не мои! Я невиновен!

– Абдул! – выкрикнула Набиха угрожающе, и ее муж испуганно задрожал.

– Проводи даму на улицу, – сказал профессор Вульф, и Никколо повел сопротивляющуюся женщину к выходу. Теперь, когда от притворства не осталось и следа, она выглядела не слабее смертоносной кобры. – Продолжайте, господин Неджем. Мне и правда интересно вас послушать.

– Это была идея моей жены. Я никогда их не читал, говорю вам! Даже никогда не трогал их до сегодняшнего дня! Она… ее семья… – Неджем хлебнул ртом воздух. – В ее семье полно преступников, орудующих на черном рынке. Я могу назвать вам их имена, профессор, клянусь, я могу вам помочь, если только вы проявите милосердие и…

Джесс очень надеялся, что это блеф и ложь, потому что, если это не так, его тоже могут теперь ждать неприятности. Сообщество, занятое на черном рынке, здесь, в тени самой Великой библиотеки, было небольшим, и все друг друга знали. Не понадобится много усилий, чтобы их раскрыть… а значит, Джессу тоже достанется.

Возможно, кто-то может даже назвать его имя.

– Сколько человек в вашей семье? – спросил профессор Вульф. Он тем временем перебирал книги, которые забрал у Неджема, и его голос звучал отстраненно. – Не считая вашей жены.

– Двое моих сыновей уже взрослые мужчины и живут со своими семьями. Здесь лишь я и двое моих слуг.

– Слуги могут быть свободны. Однако вы знали о том, чем занимается ваша жена. Это значит, вы являетесь соучастником в… – профессор Вульф затих, вглядываясь в книгу, которую открыл. Пару секунд он что-то задумчиво читал, а затем поднял глаза и подозвал Джесса. – Возьми их. Все. И свитки тоже. Занеси их в каталог и пометь: их нужно переместить.

Неджем побледнел еще сильнее.

– Умоляю вас, профессор. Я вас прошу…

– Не мне решать вашу судьбу, господин Неджем. Она теперь в руках судей. Однако, если хотите услышать мой совет, наймите себе адвоката и не пытайтесь сбежать из библиотечной тюрьмы, если, разумеется, не бегаете быстрее сфинкса.

Джесс взял книги в руки. Абдул, теперь уже не скрывая слез, рыдал, и девушка-служанка, которая открывала им дверь, выбежала из сада, протягивая хозяину дома платок. Она покосилась на Джесса, затем быстро опустила глаза, и он понял, что она его боится.

Он стал врагом, пугающим представителем власти.

«Не думай об этом. Просто делай, что велено».

– Сэр, – сказал Джесс. – Мне нужны метки.

Вульф протянул ему сумку с метками без слов. Джесс замер, посмотрев на профессора.

– Вы все еще оцениваете меня? – спросил он у Вульфа.

– Ну разумеется, – ответил тот. – Вы разочаровываете меня своим вопросом.

Все нужно было сделать так же, как на индивидуальной проверке Джесса, только теперь Джесс подумал, что, учитывая срочность ситуации, будет проще сложить меточные скрепки на все книги разом и активировать их одну за другой. Ведь все это создали скрыватели в конце концов. Джессу нужно было лишь высвободить энергию, что заключалась в оттисках на скрепках. Решение отправить книги все разом казалось ему верным. Профессор Вульф не сказал, что Джесс делает ошибку, когда раскладывает метки и быстро все активирует, а затем отходит, глядя, как скрепки начинают мерцать.

Даже отойдя на безопасное расстояние, Джесс чувствовал, как энергия несется по его телу, когда метки – все разом – вспыхнули. Теперь энергия ощущалась куда сильнее, чем во время урока, будто его пронзило разрядом молнии, и Джесс почуял странный, резкий запах гари, который исчез так же быстро, как появился.

Повернувшись, Джесс понял, что Халила и Дантон оба стоят рядом и наблюдают за ним. Они выглядели ошеломленными.

– Сколько книг разом ты отправил? – спросила у него Халила. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, я в порядке… – Он ответил машинально, однако потом осознал, что это не так. Не совсем. Джесс чувствовал себя потерянным, изнеможенным, и неожиданно его затошнило. По правде сказать, он едва смог сдержать приступ тошноты и успел выбежать в тихий садик во внутреннем дворе, где он упал на колени и его вырвало. Он вспомнил любопытство во взгляде профессора Вульфа, посмотревшего на него тогда на индивидуальном занятии, когда Джесс отправил несколько книг одну за другой. Тогда он совсем не чувствовал себя плохо. И он не думал, сколько сил у него отнимет транспортировка двадцати книг разом.

Дантон и Халила вышли следом за ним. Джесс сидел на земле, дрожа от озноба. Дантон протянул ему чашку с водой и апельсин.

– Вот, – сказал он. – Это должно помочь.

Вода и еда и правда привели Джесса в чувство, и вскоре у него уже перестала кружиться голова. Халила протянула ему платок, чтобы стереть пот со лба, и с Дантоном они помогли Джессу подняться на ноги.

– Это было впечатляюще, – сказал Дантон. – Я слыхал, библиотекари порой теряют сознание после последовательной транспортировки пяти книг, что уж говорить о двадцати зараз. Мне стало плохо после первой во время занятия с профессором Вульфом.

На самом деле Джесс об этом раньше даже не думал. На занятии он ничего такого не чувствовал, у него разве что слегка закружилась голова, но тогда все тут же прошло. Так как это задание все выполняли поодиночке и рядом тогда был только профессор Вульф, который помогал разобраться с последовательностью действий, Джесс не знал, что другим становилось плохо.

– В следующий раз отправляй по пять штук и делай перерыв между подходами, – посоветовала ему Халила. – Может помочь избежать дискомфорта.

– Хорошая идея, – сказал Джесс. – Спасибо.

Он отпустил их руки и выпрямился во весь рост. Он все еще дрожал, но уже чувствовал себя достаточно уверенно. Пока Джесс приходил в себя, стоя во дворе еще какое-то время, из-за другой двери туда вразвалочку вышел Портеро. Он посмотрел по сторонам и сказал:

– В других комнатах ничего нет. Неплохое местечко, верно? Что я пропустил?

Халила похлопала его по плечу.

– Ничего, – сказала она. – Совершенно ничего.