Глава одиннадцатая

Повозки библиотечного отряда стучали колесами, когда везли их прочь от оксфордских руин. Для Джесса эта поездка была безрадостной, хотя ему и предоставили одно из лучших мест впереди. Этому способствовало и то, что он чувствовал себя отделенным от друзей, которые все вместе ехали сзади.

Ко всему прочему Джессу пришлось ехать бок о бок с профессором Вульфом и капитаном Санти. Джессу не хотелось разговаривать с Вульфом. Его отчасти иррациональная злость на профессора немного утихла, однако в любой момент готова была разгореться вновь.

– Ты сегодня молчишь, – сказал капитан Санти спустя час поездки в абсолютной тишине. Джесс не ответил. Он подумал, что Санти обращается к Вульфу. – Я о тебе говорю, Брайтвелл. Вульф никогда не болтает на задании.

– Я выпил таблетку обезболивающего, – сказал Джесс, так и было. Почти. Он выпил половину таблетки. Однако этого хватило, чтобы избавиться от чувства, будто тот нож, что вонзился ему в печенку, все еще там.

– Помогает?

– Не особо.

– Это объясняет угрюмое молчание, – сказал профессор Вульф.

– Угрюмое? – Злость вынудила голос Джесса прозвенеть так громко, что его вопрос скорее походил на крик. Он повернулся на своем месте, чтобы оказаться лицом к Вульфу, не обращая внимания на боль, пронзившую тут же его живот. – Вам до сих пор недостаточно причин? Вы меня использовали, подонок!

Вульф выглядел совершенно невозмутимым.

– Конечно, я тебя использовал, – сказал он в ответ. – Я знал, что ты из семьи преступников. А еще я знал, что один из твоих сокурсников был шпионом поджигателей.

Джесс раскрыл было рот, но не нашел подходящих слов для ответа. Профессор Вульф терпеливо ждал. В конце концов Джесс сумел лишь вымолвить:

– Кто?

– Это теперь не важно, но ты ведь понимаешь, почему необходимо обо всем знать. Занятие твоих родственников беспокоит меня не больше, чем все остальное.

«Поджигатель».

Джесс попытался представить в подобном амплуа каждого из своих сокурсников, однако никто не подходил под описание.

– Портеро? – попытался в конце концов угадать он.

– Ты говоришь так только потому, что не особо с ним дружил. Но нет, не тот несчастный пройдоха Портеро.

– И не Морган.

– Нет, и не она. Ее отец примкнул к кругу поджигателей только после того, как она уехала.

– Но ведь… – И внезапно Джесс вспомнил давнишнюю беседу в комнате в доме Птолемея, когда Дарио подшучивал над Гийомом Дантоном, рассуждая о его дальних родственниках-поджигателях. Гийом. Получается, Дарио знал? Или просто ткнул пальцем в небо и угадал? Джесс нервно сглотнул. – Тогда это все было нарочно? Несчастный случай во время телепортации?

Профессор Вульф сначала молчал, но потом произнес:

– Это был либо абсолютно необдуманный, либо совершенно глупый поступок. Я собирался дать юному Дантону работу и возможность помогать нам, используя свои связи. Мы бы получили много полезной информации. Но, возможно, меня переиграли.

– Это все, что вы можете сказать? Кто-то в Библиотеке приказал его убить, а вас, возможно, переиграли?

– Если ты достаточно умен, то тоже будешь держать язык за зубами, – встрял в их беседу капитан Санти. – Вульф. Ты уверен, что следует ему все это рассказывать?

– Уверен, – сказал профессор Вульф. – Я хочу, чтобы он понимал те опасности, которые ему могут грозить. На этот раз избавились от шпиона поджигателей. Сын книжного контрабандиста может оказаться таким же лакомым кусочком, когда в следующий раз кому-нибудь захочется что-нибудь доказать.

– Вы хотите, чтобы я сдался и уехал домой.

– Я хочу, чтобы ты чувствовал, что к твоему горлу приставлен нож, потому что он всегда будет там. И я не всегда смогу тебя защитить.

Джесс опустил плечи, привалившись к спинке своего сиденья. Все тело у него болело и ныло, и, несмотря на то что они направлялись в Лондон, он не думал, что будет чувствовать себя там в безопасности.

– Полагаю, вы хотите, чтобы я извинился за то, что назвал вас подонком.

– В этом нет нужды, – сказал Санти. – Ты бы слышал, как называют его друзья.

– У меня есть друзья? – удивился Вульф.

– Они не признаются в этом на людях.

– Ты никогда не думал, что я тоже никогда не признаюсь в том, что считаю их своими друзьями, на людях?

Санти как-то странно покосился на него, и профессор Вульф отвел взгляд, уставившись на дорогу впереди них. Они почти доехали до железнодорожной станции, где должны были сесть на поезд до Лондона.

– Вы надели на Морган наручники, – произнес Джесс.

– Да, – сказал профессор Вульф.

– Мы уже уехали из уэльского лагеря. Когда вы собираетесь их с нее снять?

Вульф напрягся, когда их повозка подскочила на большой выбоине в дороге.

– Я не собираюсь.

– Тогда я не стану извиняться за то, что назвал вас подонком. Потому что вы этого заслуживаете.

– Брайтвелл, – произнес Санти, и его голос прозвучал тихо, как предупреждение, однако профессор Вульф вскинул руку, заставляя капитана замолчать.

– Он прав, я подонок, – сказал Вульф. – И куда больший, чем ты когда-либо, надеюсь, узнаешь, кандидат. Однако поверь моим словам, когда я говорю, что всегда на стороне своих студентов. Всегда.

Джесс не поверил.

У Морган теперь не было ни единого шанса сбежать до того, как они прибудут в Лондон.

Однако она все равно попыталась. И ее поймали.

Поезд, на котором они ехали в Лондон, можно было назвать почти роскошным после их библиотечных повозок, выбивающих почки пассажиров на кривой дороге, и Джесс задремал под стук колес. Ему казалось, именно так ощущается полет. Однако они быстро прибыли и опять очутились в куда менее приятной действительности, особенно это касалось подземного тоннеля, связывающего станции Кингс-Кросс и Сент-Панкрас, а потом и вокзальной станции. Она оказалась, внезапно понял Джесс, на удивление пустой. Лондонская полиция караулила каждый тоннель, который они проезжали, а также каждый вход, и здесь не оказалось ни одного путешественника. Когда они шагали по лестнице, Джесс подумал, что никогда прежде не видел станцию Сент-Панкрас такой пустой… Нет, однажды все-таки видел. В тот день, когда отправился в Библиотеку.

В тот день, когда поджигатель решил сжечь самого себя.

При мысли об этом Джесс почувствовал себя чертовски неуютно, и его взгляд невольно метнулся к тому месту, где свел счеты с жизнью тот поджигатель. Теперь от инцидента там не осталось и следа. Пол оттерли, а на том месте – может, оно и к лучшему – поставили массивную бронзовую статую, изображающую двух библиотекарей, стоящих спина к спине, мужчину и женщину, вместе держащих над головами книгу, точно та была победоносным огнем. На пьедестале статуи виднелся барельеф и выгравированные адреса всех английских дочерних библиотек, и Джесс почувствовал укол боли в груди, увидел среди них адрес Бодлианской библиотеки в Оксфорде. Скорее всего, ее уже не существует.

Оказавшись здесь, Джесс ощутил себя потерянным и внезапно грустным, точно прибыл в дом, где провел детство, и понял, что тот сровняли с землей.

– Почему здесь никого нет? – спросила у профессора Вульфа Халила. – Разве это не одна из самых загруженных станций в Англии?

– Она самая, – ответил тот. – Однако всех попросили уйти.

– Из-за нас, – сказал капитан Санти. – На случай если уже поползли слухи. У нас с собой до сих пор немало ценных книг.

Это было правдой, и Джесс подумал, что его отец, вероятно, был бы рад отправить на Кингс-Кросс парочку знакомых карманников, если бы подумал, что у него есть шанс умыкнуть у Библиотеки несколько книг. Однако, разумеется, профессор Вульф и об этом подумал. Следовательно, позаботился о том, чтобы они были в полной безопасности.

Морган шла рядом с Джессом, и тыльная сторона ее руки коснулась его руки – случайно, как решил Джесс, однако потом он покосился на нее и понял, что она до сих пор думает о том, как сбежать. Да, конечно, она об этом думает. Она считала, что здесь ей представится возможность смешаться с толпой и исчезнуть, но вокруг не оказалось никаких людей. Никакой возможности скрыться.

Она была все равно что в ловушке здесь, посреди этого огромного, разросшегося города, точно как была в ловушке и в военном лагере.

Джесс взял руку Морган в свою и крепко сжал, и она едва заметно ему улыбнулась.

– Не паникуй, – шепнул ей на ухо он. Его губы коснулись ее волос, которые оказались мягкими, как шелк. – Будет другой шанс. Всегда есть шанс.

Профессор Вульф провел их по безлюдному коридору, где каждый звук разносился неутихающим, гулким эхом. Сводчатые потолки отчего-то напомнили Джессу пасть, заглатывающую их целиком, а поблескивающий белый кафель был как зубы. Джессу вдруг показалось, что его душат, а потом он почувствовал себя грязным, хотя и впрямь был весь в дорожной пыли. Ему оставалось только мечтать о горячем душе, в котором он мог бы смыть с себя ужасы и грязь Оксфорда, а взглянув на своих спутников (даже на профессора Вульфа, который каким-то образом умудрился не измазаться), Джесс мог с уверенностью сказать, что они чувствуют себя точно так же. Всем необходимо было отдохнуть.

Однако коридор все тянулся и тянулся, и эта долгая и утомительная дорога потребовала от Джесса всей его, до последней капли, концентрации.

В конце концов тоннель наконец расширился, обратившись в большое пространство, откуда в разные стороны расходились другие тоннели, но все так же были пусты. Многочисленная полиция стояла на страже и здесь, слуги закона караулили коротенький лестничный пролет, а также выстроились полукругом у арки, ведущей дальше.

А потом они оказались в совершенно другом месте. Слева от них показалась изящная кирпичная стена, где находилась касса с изогнутым, как окна собора, окошком. Обслуживать кассиру сегодня было некого.

– Сэр, – произнес мужчина, одетый в чересчур отглаженную полицейскую униформу, и указал им путь, вытянув прямо, точно по линейке, руку. – Туда, а потом направо. Ваш поезд уже ждет.

«Слава богу», – подумал Джесс, потому что не был уверен, что сможет еще долго продолжать пешую прогулку. Его бок болел так, словно его окунули в кислоту.

Они зашли за угол, и там их и правда ждал Александрийский экспресс.

Поезд был золотым. Не из золота, разумеется, однако блестел так же ярко. Он был покрыт золотистой краской, которая сверкала по бокам и на плавных изгибах вагонов. Поезд выглядел быстрым. Очень быстрым. Даже по форме локомотив казался хищным и быстрым. Он тихонько свистел и шипел, однако если и работал на пару, то не выбрасывал облака белого дыма, которые Джесс привык видеть над обычными поездами, распространенными по всему миру.

К локомотиву примыкало всего четыре вагона. Профессор Вульф направился к первому, однако затем остановился и подождал, пока все студенты соберутся вокруг него. Это не заняло много времени.

– Сенсоры считают информацию с ваших браслетов, – сказал Вульф. – Я введу код, который позволит вам подняться на борт. Здесь есть зона отдыха, вагон-ресторан и спальни. Ваши имена на дверях. В каждом номере есть душевая, туалет и кровать.

– Ресторан? – переспросил Дарио.

– Ужин через два часа. Наше путешествие займет всю ночь. В Александрию мы прибудем завтра к полудню.

Это казалось невероятно быстро, и Джесс попытался подсчитать в уме скорость, с которой поезд предположительно будет ехать, однако его мозг оказался таким же уставшим, как и его тело, все равно математика не была его коньком. Он даже не знал, по какой дороге они поедут на самом деле.

Однако Томас в математике определенно был силен, потому что сказал хриплым голосом:

– Мы поедем со скоростью в четыреста восемьдесят километров в час.

– Вы едва ли это заметите, если только не будете таращиться в окно. А если будете, мой вам совет: смотрите на горизонт, чтобы голова не закружилась. – Профессор Вульф нажал на кнопку, которую едва можно было разглядеть на боку вагона, и такая же почти незаметная дверь тут же распахнулась перед ними без единого звука. – Когда войдете, остановитесь, пока не услышите звонок. Если не слышите звонок, стойте неподвижно.

– Что иначе произойдет? – спросил Джесс.

– Это личный транспорт верховного архивариуса. Учитывая это, я тебя уверяю, ты не хочешь знать ответ.

Отчего-то после таких слов никому не хотелось заходить первым, и со вздохом Джесс вышел вперед и замер в дверях, как зашел. Раздался мелодичный звонок, и он, прихрамывая, зашагал вперед, в мир, где все было идеально, на месте да и просто выглядело прекрасно и где Джесс чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Грациозная юная дама в библиотечной униформе, явно сшитой по фигуре и сидевшей идеально, стояла в нескольких шагах от входа. Она улыбнулась Джессу, отчего он почти что поверил, что ему здесь и правда рады.

– Прошу сюда, мистер Брайтвелл, – сказала она. – Полагаю, вы хотите освежиться, прежде чем воспользоваться другими удобствами.

Джесс не сдержал циничного смешка, вырвавшегося из его груди.

– Полагаю, – повторил он в ответ и последовал за ней по вычищенному до блеска коридору, мимо столов и стульев, мимо элегантного вагона-ресторана, а потом по коридору другого вагона с отделкой из дерева. Женщина прошла мимо трех дверей, а затем открыла ту, на которой висел бланк с именем «Джесс Брайтвелл», написанным изысканным почерком.

– Спасибо… Как вас зовут? – спросил Джесс, заходя внутрь. Ее улыбка вдруг стала натянутой.

– Гретель, сэр. Если вам что-либо понадобится, пожалуйста, позвоните в колокольчик. Мыло и банные принадлежности вы найдете в вашей душевой.

Гретель выглядела очень милой, однако Джесс отлично видел, что ей неприятно находиться рядом с ним. Он ее не винил. Должно быть, она встречала немало влиятельных людей в этом поезде. А необходимость прислуживать теперь израненным, грязным, никому не известным студентам наверняка вызывала у нее негодование.

Джесс закрыл за собой дверь и на пару секунд припал к стене, выдыхая, затем снова открыл глаза и огляделся. Кровать выглядела соблазнительно мягкой, однако помыться ему нужно было куда больше. Грязь, засохшая у него в волосах, сводила его с ума.

Несмотря на то что уэльский врач заверил Джесса, что водонепроницаемые бинты отлично защищают его рану и что бок заживает очень быстро, он не стал рисковать и принимал душ очень осторожно. Жуткие фиолетово-черные синяки покрывали его бок и спину, и Джесс внезапно понял, что это, вероятно, выглядело очень пугающе, и если бы его синяки увидела Гретель, она бы тут же убежала, закричав от страха. Синяки выглядели куда хуже, чем уже затянувшаяся рана от пронзившего его бок ножа.

В этом шикарном поезде нашелся даже банный халат, теплый и мягкий, и Джесс с радостью натянул его, когда вымылся, а потом растянулся на своей кровати. На него дул прохладный воздух от кондиционера, и впервые за долгое время Джессу показалось, что он и правда может наконец отдохнуть.

Он даже не подумал о том, что надо запереть дверь на замок.

Неудивительно, что он заснул, а проснулся только тогда, когда дверь резко хлопнула и в его комнатку зашла Морган со словами:

– Мне сказали позвать тебя на ужин… Ой, прости.

– Нет, ничего, все в порядке, – сказал Джесс и попытался сесть, однако после сна все его мышцы расслабились, и вышло у него неуклюже. Он схватился за халат, чтобы тот не распахнулся окончательно. Его попытка оказалась не очень успешной, и Морган увидела его черный от синяков бок. Она тут же ахнула и поспешила ему помочь встать. Джесс быстро дернул ворот халата и попытался затянуть потуже.

– Не извиняйся, – сказала Морган. – Я видела вещи и похуже.

– Надеюсь, ты имеешь в виду синяки похуже.

– Ну а что, по-твоему, я могу еще иметь в виду? – Она селя рядом с ним, и на миг между ними воцарилась молчаливая гармония. Морган тоже вымылась, ее каштановые волосы свободно спадали по плечам, и наэлектризованные локоны распушились, когда она откинула волосы за спину. – Я не пойду в Железную башню, Джесс. И я не стану просить тебя мне помочь, потому что… потому что я знаю, что меня не перестанут преследовать, и я не могу подвергать тебя такой опасности. Однако я хочу, чтобы ты знал, что я сделаю все, что бы ни потребовалось.

– Поезд уже едет, – сказал Джесс. – Ты погибнешь, если попытаешься выпрыгнуть на ходу.

– И я это знаю.

– А когда ты окажешься в Александрии, ты навсегда окажешься заперта в башне.

– И это я тоже знаю.

– Ну и?

Морган в ответ пожала плечами. Она не смотрела на него, и от этого Джессу стало дурно.

– Скажи мне, что ты не думаешь о самоубийстве. Скажи мне хотя бы это.

Она повернулась и встретила его взгляд.

– Я не думаю о самоубийстве.

Джесс говорил, что ей нужно научиться врать получше, и он испугался, что она прислушалась к его совету, потому что совсем не мог теперь понять, что у нее на уме.

– Дай мне мою одежду, – сказал в конечном итоге он. – Я умираю от голода.

Ужин прошел в тишине, потому что Джесс с Морган остались последними, кто еще не заказал еду. Они сидели вместе, и оба взял бифштекс. Джессу нужен был стейк из говядины. Он потерял столько крови, что мясо ему было необходимо теперь, как кислород.

Ели они, особо не разговаривая, хотя медовые глаза Морган то и дело поглядывали на Джесса. Они не общались, но, опять же, мало кто вообще разговаривал из присутствующих за ужином. Все слишком устали, решил Джесс. И наконец смогли выдохнуть с облегчением, потому что остались в живых.

Когда они остались вдвоем и почти уже доели, Джесс спросил:

– Как думаешь, Вульф тебе поможет?

– Нет, – ответила Морган. – Он не снял с меня браслет. – Она продемонстрировала ему свое запястье. Шнурок по-прежнему был у нее на руке, и библиотечная эмблема поблескивала посередине, напоминая безобидное украшение.

– Может, он просто забыл.

Морган не стала утруждать себя ответом, а просто подцепила очередной кусочек мяса вилкой и положила его себе в рот.

– Ладно, может, он не забыл. Шах и мат.

– Рада, что ты видишь мою жизнь как игру.

– Но ведь по большому счету это и правда игра. Победа или поражение, не имеет значения. Ты не можешь сдаться, потому что не важно, выиграла ли ты или проиграла, тебе все равно нужно выставить фигуры на доске и продолжать играть.

Она недовольно выдохнула.

– Прекрати. У тебя не получается.

– Что у меня не получается?

– Меня успокоить.

– Я не пытался тебя успокоить, – сказал Джесс. – Ты достойна большего.

– Я просто очень устала, – сказала она. – Ты даже не представляешь, как сильно я устала. – Джесс заметил, как что-то блеснуло в ее глазах, искра, огонек… а потом все угасло. Она начала подниматься из-за стола.

– Подожди. Морган, подожди. Не уходи. Ты можешь победить.

– Я знаю, что могу, – ответила она. – Проблема не в этом.

– Тогда скажи мне, в чем проблема.

Она сердито уставилась на него.

– Ты! Твои дурацкие вопросы! – Она отодвинула свой стул и направилась к спальному вагону. Джесс быстро подскочил следом за ней.

Лощеная Гретель встала у него на пути, одарив его неестественной улыбкой. Она предложила Джессу меню.

– Как насчет десерта, мистер Брайтвелл? – поинтересовалась она. – Я рекомендую финиковый пудинг.

– Если рекомендуете, вам его и следует отведать, – сказал он, оттолкнув ее.

Однако Морган уже исчезла.

Морган не было в ее комнате в спальном вагоне. Джесс постучал, и, когда она не ответила, он повернул ручку двери. Дверь оказалась не заперта. Ничего в комнатке не намекало на ее пребывание здесь, разве что помятая простыня на кровати. Джесс положил на кровать ладонь. Простыня была холодной.

Она не возвращалась.

Джесс заглянул в каждую комнату. Все его друзья ответили ему, один за другим. Никто ее не видел. «Мне следует сказать Вульфу», – подумал Джесс. Сама мысль о том, что Морган могла совершить какой-нибудь необдуманный поступок, что он просто промолчит и позволит этому произойти… нет, Джесс не мог смириться с подобным.

Профессор Вульф тоже не ответил на стук в дверь, и, когда Джесс подергал ручку его комнаты, дверь с легкостью распахнулась настежь.

Комната была пуста.

Джесс со злостью захлопнул дверь.

– Что-то потерял? – поинтересовался голый по пояс капитан Санти, непринужденно уперевшись плечом в дверь соседней комнаты.

– Мне нужно найти профессора Вульфа… – Джесс проглотил остаток своей фразы, потому что за спиной Санти из-за двери его комнаты вышел сам профессор Вульф. Тоже наполовину одетый. Все мысли в голове Джесса разбежались, когда он попытался связать увиденное в логическую цепочку, чего ему не удалось.

Санти насмешливо улыбался. Вульф же… выглядел как типичный Вульф. Недовольный и нетерпеливый. Он натянул свою белую рубашку через голову и спросил:

– Ну так что? Ты меня нашел. Говори.

– Я не могу найти Морган, – сказал Джесс.

– Ты не мог найти даже меня, а я был за соседней дверью. И какое тебе дело до того, где она? Она не сможет покинуть поезд.

Джесс сделал глубокий вдох и сказал:

– Но она и не может позволить вам отдать ее скрывателям. Она мне сама так сказала.

Джесс не озвучил того, о чем даже думать боялся, однако Вульф явно все понял. Он замер на миг, а потом повернулся и схватил свой кодекс. Быстро перелистал страницы.

– Ее браслет все еще отслеживает ее местоположение, – сказал он. – Она в поезде.

– Тогда где она?

– В последнем вагоне. – Вульф кинул Санти его рубашку. – Пошли.

– Она не может выйти. Это самоубийство.

– Она скрыватель. Она может выйти, – ответил Вульф. – Но я очень надеюсь, что она не станет этого делать.

Джесс поспешил следом за ними, когда профессор Вульф и капитан Санти двинулись вдоль вагона. Санти повернулся к Джессу, когда они были у двери, ведущей в следующий вагон.

– Нет, – сказал капитан. – Ты иди обратно. Мы ее найдем.

– Но я хочу…

– Джесс. – Санти схватил его за плечо и посмотрел ему прямо в глаза. – Просто иди обратно. Хорошо? Обещаю, все тебе потом расскажу.

Прежде чем Джесс успел послать Санти к черту, тот сделал шаг назад и захлопнул дверь у Джесса перед носом. Джесс схватился за дверную ручку.

Ощущение походило на то, будто он сжал в руке наточенный нож, и Джесса отбросило назад, точно какая-то невидимая сила толкнула его прямо в грудь. Он не мог перевести дыхание. Когда мир перед глазами перестал плыть и Джесс снова смог вздохнуть, он увидел, как вся дверь пульсирует красным цветом, точно бьющееся сердце.

Его заперли. Чем больше Джесс пытался выбить дверь, чем больше кричал, тем бесполезнее становились его отчаянные попытки. Из-за двери своей комнаты на его крики вышел Дарио, потом появились и Томас, и Халила. И Глен. Джесс не ответил ни на один из их вопросов.

В конце концов прибежала Гретель, она выглядела все так же свежо и невозмутимо. Она протиснулась мимо остальных студентов, чтобы подойти к Джессу.

– Сэр, – произнесла она, – тот вагон закрыт. Вам нельзя входить.

– Открой дверь.

– Может, вам лучше вернуться в свой номер…

– Открой дверь! – Когда она не сдвинулась с места, Джесс схватил ее за запястье, дернул вперед и приложил ее руку к запертой двери.

Красный предупреждающий свет продолжал мерцать. Гретель отдернула свою ладонь.

– Я не могу, – сказала она. – Только персонал Библиотеки с высоким уровнем доступа имеет право открыть эту дверь. Профессор Вульф.

Джессу хотелось ее ударить, однако это не привело бы ни к чему хорошему, поэтому он врезал рукой по стене вместо этого. Сильно. Створка выглядела деревянной, однако оказалась твердой, как металл.

– Джесс! – воскликнул Томас, схватил его за руки и оттащил от двери. – Прекрати! Что с тобой такое?

– Морган, – тяжело дыша, выдавил из себя Джесс. – Морган там. Она…

Красный свет перестал пульсировать, и дверная ручка повернулась.

Появились Вульф с Санти. Лишь взглянув на их лица, Джесс все понял.

Капитан Санти сжимал тонкий двойной браслет из золота, который изогнулся восьмеркой, с эмблемой библиотеки посередине. Джесс вытаращился на браслет не моргая, пока у него глаза не заслезились.

– Она сумела открыть одну из дверей, – тихо сказал профессор Вульф. – Оставила браслет там.

– Она спрыгнула? – Голос Халилы прозвучал изумленно, как будто это не укладывалось у нее в голове. – Но как она могла выжить, спрыгнув на такой скорости? Мы едем так… так быстро…

Джесс слышал, как изменился ее голос, как он задрожал, точно Халилу ударили. Как будто их всех ударили.

– Мне жаль, – снова сказал профессор Вульф.

– Вам жаль. – Голос Глен стал ледяным от презрения. – Опять.

Джесс не обернулся, чтобы на нее посмотреть, однако он прекрасно слышал, как она ушла и хлопнула дверью своей комнаты. Халила тоже отвернулась, и Джесс подумал, что, вероятнее всего, она снова пытается успокоиться, обняв Дарио.

Томас пытался поговорить с Джессом. Джесс прошел мимо, оттолкнув его.

«Нужно выстроить фигуры на доске и продолжать играть».

Теперь Джессу хотелось посмеяться над самим собой за то, какой он идиот. Ему хотелось кричать так, чтобы горло заболело и истекало кровью.

Когда Джесс открыл дверь своей комнаты, то услышал, как профессор Вульф говорит Санти:

– Сходи и убедись, что с ним все в порядке. С тобой он охотнее поговорит.

В этом Вульф ошибался. Джесс не станет разговаривать ни с кем. Ему осточертели эти люди. Все до единого.

До того как капитан Санти успел подойти, Джесс зашел в комнату и, захлопнув дверь, запер ее на замок.

В комнате было теперь темно, и Джессу не хотелось даже включать свет. Ему хотелось остаться в темноте. В тишине. Он помнил, где его кровать – слева, – и просто подошел и плюхнулся на нее.

– Джесс.

Его имя прозвучало как тихий шепот, и на мгновение ему показалось, что голос звучит у него в голове. Показалось, что он сошел с ума и теперь ему чудится ее голос повсюду.

– Джесс.

Внутри у него все замерло. Нет, ему не чудилось. Не может быть.

– Морган?

– Я хотела, чтобы они подумали, что я спрыгнула, – прошептала она. Она сидела на кровати, съежившись в уголке. Теперь он буквально чувствовал тепло ее тела. Чувствовал запах лавандового мыла, которое было у каждого в душе. – У меня получилось?

Облегчение окатило Джесса волной, а следом пришло и мрачное осознание. Она его использовала. Она специально оставила ему подсказки, ведя в ложном направлении, буквально заставила сказать профессору Вульфу то, что ей было нужно.

– О да. У тебя получилось великолепно. Все поверили, что ты превратилась в лужу крови на рельсах. И я тоже поверил.

– Джесс…

– Как ты умудрилась снять наручники?

– Пришлось повозиться, но в итоге я подобрала нужную формулу, – сказала она. – Дверь открыть не составило труда, когда я разобралась с браслетом.

– А потом ты спряталась в единственном месте, где, как ты знала, я не стану тебя искать. Тебе необходимо было, чтобы я отчаялся, чтобы Вульф мне поверил бы. Ты хотела, чтобы я поверил, что ты мертва.

– Джесс!

– Все в порядке, – сказал он. Джесс знал, что она ему поверила, потому что он умел отлично врать. – Можешь остаться здесь. Как только мы все сойдем с поезда, ты найдешь способ улизнуть. Просто убеги подальше. Ты, должно быть, уже научилась сбегать. – Джесс сглотнул ком в горле и сказал то, что обидело его больше всего: – Ты меня использовала.

– Джесс!

Он замолчал. Просто неподвижно сидел теперь в темноте и вслушивался в свое собственное дыхание. Его дыхание было быстрым, усталым и обиженным. Когда рука Морган коснулась его, он вздрогнул, как будто она его обожгла. Джесс закрыл глаза, точно испугавшийся темноты ребенок, пытаясь не думать о ней, однако отлично понимал, что у него не получится, как бы сильно он ни старался.

Ему было так больно, когда он решил, что Морган погибла, но еще больнее стало, когда он понял, что она обманула его, как последнего идиота.

Однако ему так сильно хотелось, чтобы она к нему прикоснулась, что буквально все тело свело от этого желания. Идиот, какой же он идиот, не следует ему испытывать к ней чувства. Она отнеслась к нему так же, как относились и все, о ком Джесс когда-либо заботился в своей жизни: все использовали его ради личной выгоды. Его папа заставлял его бегать по улицам и доставлять книги. Его брат использовал его в качестве прикрытия. Ему даже пришлось выторговать свою свободу у двоюродного брата, чтобы тот согласился помочь им выбраться из города. Да и профессору Вульфу он был интересен только потому, что тот хотел использовать связи семьи Джесса.

И отчего-то Джесс не ожидал подобного от Морган. Однако должен ведь был. Ему следует теперь ее ненавидеть. Ему следует отвернуться от нее. «Почему же я не могу от нее отвернуться?»

Кончики ее пальцев коснулись его щеки, оставляя тепло на его коже. Перед глазами у Джесса вспыхнули золотые огни, и голова закружилась. Он почувствовал, как его сердце стало биться быстрее, точно зверь в клетке, жаждущий вырваться на свободу.

– Мне жаль, что мне пришлось с тобой так поступить, – прошептала Морган, а потом внезапно оказалась к нему так близко, что он ощутил ее дыхание на своей шее. – Пожалуйста, прости меня.

Когда она его поцеловала, ему казалось, что он проваливается в бездну. Ее мягкие теплые губы раскрылись, и Джесс просто потерялся во вкусе ее поцелуя, сладком и горячем. Кровь неслась по его венам, и все, о чем он мог думать, было то, что он хотел – нет, нуждался – в том, чтобы она продолжила к нему прикасаться.

Было темно и ярко одновременно, и Джесс понимал, что это неправильно.

Каким-то неведомым образом ему все-таки удалось оторваться от сводящего с ума ощущения, от прикасающихся к нему ее губ и снова сесть ровно. Он почувствовал удивление Морган, когда она потянулась было к нему снова, однако отпустила его, когда ее пальцы скользнули мимо его рубашки.

– Прости меня, – снова повторила она, и Джесс понял, что она теперь плачет, сдавленно и хрипло. – Мне пришлось так поступить, Джесс. Пожалуйста, не вини меня за это. Я хочу… Я хочу остаться, но я не могу вернуться туда. Я не хочу провести жизнь взаперти. И ты ведь тоже не желаешь мне подобной участи.

Он не желал. Видит бог.

– Ты можешь остаться, – сказал он. – Я никому ничего не расскажу.

Больше Джесс ничего не сказал. Он скинул ботинки и улегся на кровати, не раздеваясь. Устроился на самом краю, чтобы и для Морган осталось место лечь. Поколебавшись несколько секунд, она тихонько легла на бок у него за спиной. Она была горячей, точно в лихорадке, однако больше его не касалась, пока не протянула руку и не положила ладонь ему на плечо.

– Спасибо, – прошептала она.

Джесс ничего ей не ответил. Он долго не мог уснуть, не мог сомкнуть глаза даже после того, как услышал ее спокойное, медленное и размеренное дыхание. Не мог уснуть, когда во сне Морган подвинулась и прижалась к нему.

Однако в конце концов Джесс закрыл глаза и позволил сну его одолеть.

Вокруг все еще стояла непроглядная тьма, и Морган по-прежнему спала, прижавшись к Джессу, когда он вновь открыл глаза и шевельнулся, пытаясь вспомнить, где находится. «Быть может, это всего лишь сон. Может, это один из тех снов, из-за которых потом чувствуешь себя только хуже, я проснусь и осознаю, что она мертва, и это просто мое подсознание сыграло со мной злую шутку».

Однако у Джесса опять болел бок, так сильно, будто его обожгли греческим огнем, и эта боль, как ничто другое, убедила его в том, что он вовсе не спит. Он повернулся во сне и теперь лежал на спине. Локоны Морган разметались по его груди, и Джесс сделал вдох, наслаждаясь ароматом ее волос. Он осторожно коснулся ее руки и почувствовал, как она просыпается. В этот момент Джесс ощущал себя комфортно… Странно, но комфортно.

И тот предательский голосок внутри опять напомнил ему о том, что Морган подставила его, чтобы обмануть Вульфа, и что, быть может, она продолжает дурачить Джесса и теперь. Заставляет его поверить в чувства, которые не могут быть настоящими. Заставляет его поверить в то, что Джесс ей небезразличен. «Ну и не важно, – сказал Джесс своему внутреннему голосу. – Если это поможет ей сбежать от оков и заточения в Железной башне, не важно, врет она мне или нет. Важно лишь ее спасение. Она должна остаться свободна, и не важно, какой ценой».

Джесс внезапно ощутил, как металлический вагон дернулся. Потом дернулся снова.

Морган подняла голову.

– Что-то не так, – сказала она. – Ты почувствовал…

Поезд заскрипел, и все вокруг пошатнулось.

Красный свет загорелся, потух и опять загорелся, и в этом свете Джесс увидел, как вещи внутри его комнаты взмывают вверх, словно вокруг исчезла враз гравитация. Каждый раз, когда свет мигал и загорался вновь, предметы оказывались на других местах, однако Джесс не чувствовал никакого движения.

А потом внезапно все начало двигаться. Джесс почувствовал себя будто в невесомости, слетев с кровати и врезавшись в стену, и ему пришлось прикусить язык, чтобы не закричать от боли, пронзившей его не до конца заживший бок. Морган рухнула рядом с ним, вытянув руки над головой, чтобы удержаться и не врезаться в Джесса, а поезд все продолжал гудеть.

Нет, не поезд. Этот жуткий звук издавали тормоза, осознал Джесс. Скрип раскаленного металла, который не должен был так накаляться. Поезд дернулся, двинулся вновь, а потом опять дернулся. Теперь Джесс слышал, как кричат в своих комнатах остальные.

Снова сделав резкий рывок, поезд окончательно остановился. Джесс закашлялся, внезапно вдохнув полные легкие едкого дыма. Что-то под поездом горело.

Джесс повернул голову, чтобы взглянуть на Морган, но вокруг опять воцарилась тьма, и Джесс ее не увидел, хотя чувствовал тепло ее тела рядом с собой. Он слышал, как она тоже задыхается и кашляет.

– Ты цела? – выдавил из себя Джесс.

– Да, – ответила Морган. – Мы остановились.

Но ведь Александрийский экспресс никогда не делает остановок.

Одна из ламп мигнула над кроватью, и Джесс смог увидеть Морган. Она выглядела напуганной и мрачной.

– Почему мы остановились? – Она протянула Джессу его тяжелые, все еще измазанные кровью ботинки, в которых он ходил по Оксфорду.

– Понятия не имею. – Джесс быстро натянул ботинки. Морган тоже достала свои туфли, стоящие в углу, и как раз застегивала их, когда поезд опять сильно дернулся. Хорошо, что Джесс теперь сидел на краю кровати и успел ухватиться, потому что иначе бы ударился еще сильнее, чем в прошлый раз. Морган чуть было не упала, но Джесс успел ее схватить за талию и удержать на месте. Она одарила его в ответ неуверенной, перепуганной улыбкой. – Оставайся здесь. Не показывайся никому на глаза. Все по-прежнему думают, что ты мертва, поэтому не позволяй никому тебя видеть.

Морган прижалась лбом ко лбу Джесса на миг и сказала:

– Будь осторожен, Джесс. Пожалуйста. Пожалуйста.

Он понимал, что она с ним прощается. Ей выпал шанс. Шанс сбежать и исчезнуть во тьме ночи, царящей за окном поезда, найти укрытие где-то, где Библиотека ее не найдет.

Джессу хотелось пойти с ней. Эта мысль была очень соблазнительной, и он позволил себе помечтать во время поцелуя, который последовал за ее словами. Сладкого, пылкого поцелуя, обещающего все то, что не могло стать их реальностью.

Поцелуи могут обманывать так же, как и слова.

Джесс снова выключил свет, когда выходил из комнаты.