Глава шестая

Джесс ожидал, что они покинут Александрийский серапеум и сядут в карету, которая отвезет их на вокзал. До Лондона ехать долго, а до Оксфорда – еще дольше.

Однако профессор Вульф не повел всех на улицу. Он приложил свой браслет к портрету Каллимаха, первого архивариуса, служившего при Птолемее II, и картина, распалась на оранжевые символы. Которые Джесс тут же узнал, он видел такие же, плывущие под пальцами Морган. «Формулы», как назвала их Морган. Так что же они делали здесь, почему прятались в картине?

Затем участок стены рядом с портретом отодвинулся, и профессор Вульф шагнул в открывшийся потайной коридор. На плитке, устилавшей пол, был выгравирован глаз Гора.

– Я слышал, что в этом месте есть тайные тоннели, – сказал Томас. Он говорил тихо, однако эхо его голоса уже разносилось со всех сторон. – Я думал, все они древние. И заброшенные.

Однако этот тоннель вовсе не выглядел заброшенным. Он был современным, и вдоль него тянулись статуи, отсылающие к греческой, римской и египетской культуре, в том странном стиле, который развился в Александрии. Первая статуя изображала профессора в греческой тунике, державшего свиток в руках. Следующая – одетого в римскую тогу, державшего раскрытую книгу. Третья статуя представляла собой египетское божество… Тота, который изобрел письменность, покровителя писцов. Он держал перо Маат.

Все эти статуи, понял Джесс, были автоматизированными. Если бы здесь оказался кто-то, кого бы они сочли за врага, этот враг ни за что не выбрался бы из этого тоннеля живым.

Джесс не успел рассмотреть статуи, потому что профессор Вульф шагал очень быстро, направляясь к противоположному концу коридора, который оканчивался другой пустой стеной. Там профессор Вульф снова приложил к стене браслет, пробуждая новые символы, и перед ними открылся новый потайной ход.

«Скрыватели построили эти тоннели». Джесс покосился на Морган, которая сунула руки в карманы своего платья, пока они шли, будто бы замерзла. Джесс помнил, как строки оранжевого света, появляющиеся над бланком, липли к ее пальцам. Она боялась случайно прикоснуться к чему-нибудь, боялась пробудить что-нибудь, что могут увидеть остальные.

Джесс вышел следом за Морган в маленькую простую приемную, освещенную янтарными огнями. Здесь не было книг. Не было и бланков. Никаких столов и диванов для чтения. В одном из углов громоздилась куча рюкзаков из грубого сукна.

– Берите рюкзаки, – сказал Вульф. – Ваши имена на бирках.

Томас подошел к ним первым. Даже для его мощной фигуры рюкзак, который он взял, казался огромным. Когда Джесс поднял тот, на котором красовалась бирка с надписью «Брайтвелл», он едва не рухнул, потеряв равновесие. Джесс все же надел рюкзак на спину. Тот сидел хорошо, распределившийся вес казался уже более-менее выносимым.

Джесс задумался, как Халила справится со своей ношей, однако оказалось, что он зря беспокоился. Она закинула за свою спину рюкзак с такой же легкостью, как и мускулистая Глен. Только Идзуми, самая миниатюрная из них всех, справлялась с грузом с трудом, однако она не жаловалась.

– Приглядывайте друг за другом, – сказал профессор Вульф, когда все были готовы. – Дальше не будет легче, это я вам могу гарантировать. Я не хотел, чтобы вас в это втягивали, но раз вы здесь оказались – я прошу вас: будьте внимательны. Выполняйте указания без промедления и будьте всегда начеку.

Самым тревожным сигналом во всем этом Джессу показалось выражение заботы о них профессором Вульфом.

– Я думал, мы отправляемся в Оксфорд, – произнес Томас. – Но что мы делаем здесь?

Вульф сказал:

– Вы находитесь в транспортировочном зале. Отсюда мы и отправимся.

Джесс слышал о чем-то подобном, однако только по слухам… Тот же самый принцип, что позволял отзеркаливать документы в бланки и перемещать книги в архив, мог помочь в перемещении и других материальных объектов из одного места в другое… Если это делали лично скрыватели. Однако Джесс не ожидал увидеть подобное своими глазами.

После коротких раздумий Дарио произнес:

– Я думал, что транспортировочные залы используются лишь для перемещения запасов.

– Так и есть, – сказал профессор Вульф. Его ответ звучал непринужденно, но Джесса это не обмануло. – Однако их можно использовать и для перемещения людей в случае чрезвычайной ситуации. Я должен вас предупредить: иногда требуются годы практики, чтобы привыкнуть к перемещениям. Некоторые никогда к этому не приспосабливаются.

– Но у нас… у нас нет столько времени на подготовку, – сказал Томас. – У нас вообще нет никакой практики.

– Я в курсе, – ответил Вульф. – Однако это необходимо. Процесс достаточно простой, от вас мало что потребуется, разве только успокоиться. Если все пройдет удачно, вы окажетесь в транспортировочном зале в Эйлсбери, эта самая близкая к Оксфорду безопасная станция.

– А если все пройдет неудачно? – уточнила Халила.

Профессор Вульф проигнорировал ее вопрос. Он вытянул руку и приложил свой золотой браслет к библиотечному символу, выгравированному на другой стене, и новая потайная дверь распахнулась перед ними.

За дверью показалась куча проводов, трубок… металла и лампочек. Это отличалось от всего, что Джесс до сих пор видел здесь. Массивная и пугающая… машина, если ее так можно было назвать. В центре всего этого находилось пустое пространство, где стоял пожилой мужчина в белой мантии и с бронзовым металлическим шлемом в руках. Шлем крепился к проводам, которые переходили в трубки.

Вдруг раздался неожиданный громкий шум, и над их головами появился белый дым. Джесс пригнулся. То же самое сделали и все остальные, кроме Вульфа.

Никколо Санти вошел в зал и, обойдя всех, подошел к Вульфу. За спиной у него тоже был дорожный рюкзак, только поношенного вида.

– Я пойду первым, – сказал капитан Санти. – Покажу, как это делается.

Профессор Вульф кивнул и положил руку Санти на плечо, сказав:

– In bocca al lupo.

– In bocca al lupo, – повторил Санти и вышел вперед, туда, где стоял пожилой человек. – Я готов.

Человек в белом вздохнул и надел шлем Санти на голову. Шлем казался тесным, и оказалась закрыта большая часть лица Санти.

Непринужденная улыбка сошла с его губ, и он закрыл глаза. Встал неподвижно.

– Готов? – спросил у него старик в мантии. Санти кивнул. – Соединение не очень хорошее. Будет больно.

– Всегда больно. Поторапливайся.

Старик неуверенно положил свои дрожащие руки на металлический шлем на голове Санти.

Множество оранжевых символов появилось в воздухе вокруг них двоих, а потом эти символы начали вращаться. Сначала медленно, а затем все быстрее, пока не превратились в размытое пятно света. Потом старик внезапно отдернул руки, и свет превратился в ленту, вьющуюся вокруг тела Санти.

Лента сжалась в одну ярко-оранжевую линию света, и Санти… тоже сжался. Что-то ужасное мелькнуло перед глазами Джесса, мелькнуло настолько быстро, что он едва успел это заметить: брызги крови, разорванная плоть и фрагменты костей. Сильная волна энергии ударила всех, пронзая тело Джесса, и он ощутил, как волосы встают дыбом у него на руках и затылке, как реакция на это незнакомое, жуткое и неестественное ощущение.

Металлический шлем рухнул на пол с характерным гулким звуком. Пустой. И воцарилась тишина. Гробовая тишина.

Скрыватель – он должен был быть скрывателем, ведь под горлом у него виднелся золотой обруч, – пошатнулся, отходя назад и тяжело дыша.

Халила сдавленно взвизгнула и прижала обе руки к губам, как будто ей вдруг стало нехорошо. Джесс отлично понимал, что она чувствует. И все они должны были пережить подобное?

В воцарившейся тишине в кармане у Вульфа зазвенел его кодекс. Профессор достал книгу и открыл.

– Он прошел, – сказал Вульф. – Следующий.

Внезапно все стало слишком реальным, как почувствовал Джесс. Тяжеленый рюкзак у него за спиной, транспортировочный зал, пугающее и неизвестное будущее, простирающееся перед ним, словно бездонная тьма. Он застыл на месте.

Всех удивило, что именно тихоня Гийом Дантон вышел вперед и сказал:

– Я пойду. – В его голосе не звучало страха, однако Джесс заметил, как у Дантона подрагивают руки.

Профессор Вульф положил руку Дантону на плечо и вывел его вперед. Профессор поднял шлем и надел парню на голову.

– Подумай о небе, – посоветовал Вульф. – Закрой глаза. Представь голубое небо с плывущими по нему облаками над своей головой. Запомнил? Белые облака. Плывут по голубому небу. – Голос Вульфа звучал теперь иначе, медленно и успокаивающе, и Джесс заметил, что Дантон и правда немного расслабился, затем Вульф кивнул скрывателю, снова положившему руки на шлем, который теперь был на голове Дантона. – Голубое небо.

– Я его вижу, – сказал Дантон и улыбнулся.

Оранжевый свет появился вокруг них. Символы закружились. Профессор Вульф отошел и опять повторил:

– Белые облака. Смотри, как они плывут по небу.

– Белые облака…

Свет вспыхнул, сужаясь, и Дантон закричал. Это был жуткий вопль, раздирающий легкие. Джесс чуть было не метнулся вперед на помощь, но профессор Вульф оказался у него на пути и схватил Джесса за плечо.

– Ты не сможешь ему помочь, – сказал профессор Вульф.

Джесс смотрел, как тело Дантона разрывается на части, сжимается и исчезает. Жуткий вопль внезапно стих, и волна энергии снова захлестнула Джесса, точно огнем.

Пустой шлем упал на пол.

Профессор Вульф сверился со своим кодексом. Что-то в его лице изменилось, едва заметно, но видимо: злость, печаль, гнев – сложно было сказать. Затем он произнес:

– Следующий.

Быть следующим Джессу хотелось меньше всего. По правде сказать, он едва удержался от того, чтобы вообще не броситься к выходу.

Халила подала голос, произнеся с натянутым воодушевлением:

– Лучше побыстрее все это закончить. – Она подошла к скрывателю, который снова поднял шлем.

Лицо Морган исказилось от ужаса. Она подбежала к профессору Вульфу. До того как она успела что-либо произнести, он повернулся к ней и сказал:

– Жди своей очереди, кандидат.

– Но я видела…

– Кандидат. Держи себя в руках или отправляйся следующей, – прожигающий взгляд Вульфа в этот момент мог бы, пожалуй, растопить саму Железную башню, и Морган в конце концов кивнула и опустила голову. Она отошла. – Кандидат Сеиф, можете идти.

Халила расправила плечи, когда скрыватель опустил шлем на ее хиджаб. Когда Вульф подошел к ней, она покачала головой.

– Голубое небо и облака, – сказала она. – Да, я поняла. Давайте я просто сделаю, что надо.

Дарио дернулся было в ее сторону, словно хотел оттащить ее назад, однако устоял на месте.

– In bocca al lupo, пустынный цветочек, – шепнул он.

– Я из Эр-Рияда, – сказала ему она. – Это не пустыня. Это современный город с дорогами и каретами. А у пустынных цветочков есть шипы. – Каким-то невероятным образом она сумела улыбнуться под тяжестью шлема. – Что это означает?

– В пасти волка, – сказал Дарио. – Забудь про облака и смотри на меня. Я куда привлекательнее.

– И в голове у тебя пусто, – сказала она. – In bocca al lupo, Дарио.

Пожилой скрыватель положил свои дрожащие руки ей на голову. Дарио каким-то образом сумел продолжить смотреть на Халилу и улыбаться, хотя Джесс даже представить не мог, чего это ему стоило. Халила тоже не отвернулась, даже когда свет вокруг замерцал.

Даже когда свет сузился и разорвал ее на части.

Она не кричала. Джесс ощутил поток энергии, в очередной раз пронесшийся сквозь него, сбивающий с толку и всеобъемлющий поток, и задумался, как пожилой скрыватель выносит подобное раз за разом.

Дарио, вероятно, чувствовал себя обязанным отправиться следующим, потому что вышел вперед и нацепил шлем, не говоря ни слова. В последнюю секунду он одарил Джесса обворожительной улыбкой.

– Только не проси меня смотреть на тебя, трубочист, – сказал он Джессу. – Я уж лучше буду думать о дурацких облаках.

А затем последовал будоражащий вопль боли и ужаса, кровь, шок, и Дарио тоже исчез.

Когда подошла очередь Идзуми, все прошло совсем не так. Скрыватель положил руки ей на голову, последовал такой же вопль, так же мелькнули кровь, кости и плоть, однако, вместо того чтобы сужаться, оранжевое кольцо света вспыхнуло, расширяясь. Свет окатил всех волной тепла, и на этот раз Джесс подскочил на месте так, точно почувствовал реальную, физическую угрозу. И он был не единственным, кто это ощутил. Даже профессор Вульф вздрогнул.

Когда Джесс снова поднял глаза, Идзуми по-прежнему была на месте. Лежала на мраморном полу лицом вниз, придавленная своим огромным рюкзаком. Джесс подбежал к ней одновременно с профессором Вульфом и помог ему снять с нее рюкзак, чтобы вызволить худенькую девушку, а профессор Вульф в это самое время снял с нее шлем.

Вульф перевернул ее на спину.

Глаза Идзуми были широко распахнуты и смотрели вперед, но… зрачки были пустыми, в них не было ничего, кроме молчаливого страха. Красный свет начал мерцать над их головами, озаряя всю комнату алым светом. Потом зашипел дым, вырываясь из клапанов и трубок, оглушая всех.

Пожилой скрыватель тоже опустился на колени, однако не помогал. Он глотал ртом воздух и дрожал, как осенний листок на ветру. Его лицо побледнело, став оттенка серой грязи. Он выглядел так, словно в любой момент мог умереть. Когда Джесс потянулся к нему, старик отстранился, точно думал, что ему причинят боль.

– Нет, – сказал он. – Не трогайте меня. Не моя вина. Это не моя вина.

Профессор Вульф прижал пальцы к шее Идзуми, а потом припал ухом к ее груди, слушая биение ее сердца.

– Помощь уже в пути, – сказал ей Вульф. – Ты не одна. Ты меня слышишь, Идзуми? Дай знать, что ты меня слышишь. – Она выглядела застывшей и неподвижной, однако ее взгляд переместился на Вульфа, и она моргнула. Серьезное выражение лица профессора смягчилось от облегчения, и он тепло улыбнулся. – Молодец. С тобой все будет хорошо.

Она сглотнула и сумела что-то прошептать, однако Джесс не разобрал слова, но профессор Вульф явно все понял. Он покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Некоторые не могут это делать. В этом нет ничего постыдного.

Дверь, через которую все они входили в зал, снова отворилась, и зашли двое мужчин с носилками из Отдела медицины. Они уложили Идзуми и унесли ее прежде, чем кто-то успел прийти в себя и сообразить, что же на самом деле произошло.

Именно Джесс подал голос первым:

– Она не прошла испытание, верно?

Улыбка профессора Вульфа теперь исчезла, и выражение его лица опять стало серьезным и суровым.

– Я ничего не могу с этим сделать. Хранитель дал четко понять, что любой, кто не пройдет это испытание, будет отчислен, – сказал он. – Это не ее вина.

– А кто-либо когда-либо умирал? – спросил Портеро. Его голос прозвучал выше, чем обычно, а его лицо было на пару тонов бледнее обычного его бронзового оттенка.

– Да, – ответил профессор Вульф. И больше ничего не добавил. А потом повернулся к Джессу. – Ты готов?

Джесс осознал, что стоит прямо посреди зала, рядом с валяющимся у его ног шлемом. Его внезапно охватило желание броситься бежать. Однако вместо этого он поднял глаза и встретил взгляд Вульфа.

– Да, я готов, – сказал он.

Шлем будто душил и был тяжелым, точно выточенный из гранита, когда его опустили Джессу на голову. Он пах потом и опаленным металлом. «Думай об облаках». Он не мог. Джесс не мог думать ни о чем, кроме мучений своих друзей, которые видел до этого.

– Джесс.

Он открыл глаза. Морган вышла вперед и протянула ему руку.

Джесс взял ее за руку, и она крепко сжала его пальцы.

– In bocca al lupo, – сказала она.

Он повторил слова, а потом она отошла.

Скрыватель, шаркая ногами, подошел к Джессу и прижал свои дрожащие руки к шлему. Мантия старика пахла несвежим карри, как и его дыхание. «Он слишком стар, – подумал Джесс. – Может, он виноват в том, что случилось с Идзуми. Может, он меня убьет».

Джесс ощутил, как что-то окружает его, словно ураган из иголок, и затаил дыхание. А потом зажмурил глаза, как ребенок, прячущийся от чудовища в темноте.

Каким-то невероятным образом Джессу удалось сохранить жалкие остатки смелости, когда иголки вонзились в него и начали разрывать на части. Это было ужасно, каждая секунда, наполненная страхом смерти, и Джесс слышал, как с его губ сорвался вопль, который он не сумел сдержать. Перед глазами все застила кровь, и он чувствовал, как его тело содрогается, а потом…

А потом он упал на колени и уперся руками в каменный пол, все еще крича. Не сработало. Он опустился и перекатился на спину, заставив наконец себя замолчать, пытаясь дышать. Кто-то схватил его за плечо и оттащил… Дарио? Это был Дарио Сантьяго, который сдавил его плечо так сильно, что наверняка оставил синяк.

Дарио усадил Джесса у стены и оставил там. Впервые Джесс был рад тяжеленному рюкзаку, тянущему его вниз, тот казался теперь мягким, как перьевой матрас, чем-то знакомым, якорем в мире, который до сих пор содрогался и крутился перед глазами.

– Успокойся, – сказала Халила, ее руки сжимали кружку с водой перед глазами Джесса. – Выпей. Тебе тут же станет легче.

Джесс, не задумываясь, взял кружку, но его руки дрожали так сильно, что он расплескал половину себе на лицо и рубашку, однако и в глотку попало достаточно, и, как Халила и сказала, это правда помогло. Мир перед глазами постепенно перестал вращаться и обрел привычную форму.

Томас прибыл, пока Джесс все еще пытался прийти в себя. Работа Дарио, очевидно, заключалась в том, чтобы хватать новоприбывших за плечо и оттаскивать подальше, что не было такой уж легкой задачей в случае Томаса. Джесс отдал кружку обратно Халиле, и она налила в нее еще воды из кувшина, а затем поспешила с той же заботой к Томасу. У нее, похоже, не было никаких проблем с привыканием, она двигалась грациозно, а кружка в ее руках ни капельки не дрожала.

Джесс до сих пор ощущал гул в своей голове, как будто какая-то часть его создания пропала, потерялась в водовороте из крови, хотя, когда он провел руками по своему телу, все вроде бы было на месте.

Джесс при этом выглядел куда лучше, чем некоторые. Дарио и Халила, похоже, справлялись лучше всех, однако Гийом Дантон, который прибыл первым, неподвижно лежал на боку. Женщина, одетая в бежевую мантию библиотекаря, пыталась ему помочь – специалист из Отдела медицины, судя по символу в виде красной капли крови, вышитой на ее униформе. Гийом выглядел болезненно бледным и подавленным.

Джесс попытался оттолкнуться от стены и подняться на ноги, но у него не получилось. Он попытался снова и подполз к тому месту, куда оттащил Томаса Дарио. Томас уронил кружку, которая упала и намочила платье Халилы. Она спокойно налила еще воды и попыталась напоить Томаса снова. На этот раз Томас сумел сделать глоток, а потом еще один. В его глазах был ужас, и Джессу пришлось поискать что-то другое, на что смотреть. Некоторые вещи лучше не видеть.

Один за другим прибывали остальные. Портеро вырвало, и он плакал, однако быстро прибыли новые медицинские работники и занялись им. Хуже всего, казалось, справились Портеро и Гийом; Глен, похоже, даже и вода была не нужна – она почти сразу пришла в себя.

Джесс ненавидел ее за это. Он не был уверен, что вообще когда-либо сможет полностью оправиться после такого. А Глен просто расправила плечи и пошла дальше как ни в чем не бывало.

Как и Халила, у которой даже дыхание не сбивалось.

– Это, – прошептал Томас, – это было худшее, что я когда-либо испытывал в своей жизни. – Он выглядел очень напуганным. Джесс похлопал его по плечу и кивнул. – Я к этому не готов. Не готов, если работа требует от меня подобного.

– Такое бывает лишь в чрезвычайных обстоятельствах. Профессор Вульф сказал, станет легче со временем и практикой.

– Никогда не станет легче, и я никогда не стану практиковаться. – Томас огляделся по сторонам и заметил съежившегося в углу Гийома. Нахмурившись, он сдвинул брови так, что те почти встретились. – Он в порядке?

– Не похоже, – сказал Джесс. – Вот. Выпей еще.

Халила ничего не говорила, однако молча ждала, пока Томас допьет свою порцию. Он выпил воду, передал ей кружку обратно, и она отправилась к следующему, кто нуждался в помощи. Внезапно Джесс задумался, было ли ее спокойствие и впрямь признаком того, что с ней все в порядке, или за этим она скрывала шок и ужас, которые испытывала, просто справлялась с эмоциями иначе, чем другие.

– Mein Gott, – сказал Томас. Его голос звучал по-другому, безэмоционально, и Джесс отвернулся от Халилы, чтобы взглянуть на друга. Он смотрел на что-то на другой стороне комнаты.

Два врача стояли к ним спиной, рядом с Дантоном, а капитан Санти осенил крестом его тело. А потом Джесс видел, как Санти медленно натянул покрывало на лицо Дантона.

– Боже мой, – выпалил Джесс и поспешил к ним. Слова прозвучали, словно по привычке, однако он не смог сдержаться из-за потрясения. Это ведь не может быть правдой? Что Гийом мертв?

Дарио тихо выругался на испанском. Морган, которая прибыла, пока внимание Джесса занимало что-то другое, поднялась на ноги и поспешила к ним. Она хотела подойти к телу Дантона, однако один из врачей схватил ее и отвел в сторону. Она заплакала. Джесс хотел подойти к ней, однако не был уверен, что ноги его не подведут.

С новой волной ветра прибыл Кристофер Вульф. Он не упал. Он даже не остановился, чтобы перевести дыхание. Профессор Вульф зашагал, словно просто вышел из одного места и зашел в другое, прошел мимо Джесса и Томаса к тому месту, где Никколо Санти по-прежнему сидел, склонившись над накрытым телом Гийома.

Капитан Санти поднял глаза, увидел Вульфа. Он подскочил на ноги, остановив профессора буквально в шаге от тела. Когда Вульф попытался все равно подойти, Санти схватил его и не пустил.

– Нет, – сказал Санти. – Кристофер. Нет. Его больше нет.

Профессор Вульф сделал глубокий вдох, отвернулся и достал из кармана свой кодекс, чтобы отправить сообщение. Он написал что-то резко и быстро. Кодекс звякнул секундой позже, оповещая об ответе, и Вульф отошел в дальний темный угол комнаты.

Это, решил Джесс, самое эмоциональное выражение, какое он когда-либо видел на лице Вульфа. Или Санти, если уж на то пошло. Как будто землетрясение на прежде твердой почве.

Капитан Санти вышел вперед, пока профессор Вульф был занят.

– Поднимайтесь, – сказал он. – Нам нужно идти.

– А что насчет Гийома? – спросила Халила.

– Его отправят к родным настолько быстро, насколько это возможно, – ответил Санти. – Кто-то хочет сказать о нем пару добрых слов?

На миг воцарилась идеальная тишина, никто не шевелился, а потом заговорил Дарио Сантьяго:

– Он мне не нравился, но первым пошел он, а я нет. Смелый. Полагаю, это о многом говорит.

Капитан Санти кивнул. Он покосился на Вульфа, который по-прежнему не шевелился.

– На выход, – сказал он. – Живо.

Большинство уже вышли, когда профессор Вульф наконец повернулся от угла и подошел к двери. Морган приостановилась. Она коснулась рукава Вульфа, когда он проходил мимо, и, несмотря на то что ее слова прозвучали очень тихо, Джесс был достаточно близко, чтобы услышать:

– Профессор, я все видела. Я хотела вам сказать. Я видела…

Профессор Вульф повернул голову и сурово, почти что дико, на нее посмотрел.

– Ты не могла бы его спасти, – сказал он. – Даже если бы была скрывателем, каковым, я напоминаю, ты не являешься. Это не твоя забота. – Он выдернул свой рукав из ее рук и поспешно вышел.

Морган кивнула. Она покраснела, и у нее на глазах блеснули слезы.

Профессор Вульф сказал ей хранить свою тайну.

Однако Джесс задумался, а сказал ли он ей всю правду.