Глава пятая

Дом Птолемея, до этого заполненный студентами, теперь стал неуютно пустым – их осталось всего девять человек. Девять, включая тех, чьему отъезду Джесс не сильно бы расстроился, например, Сантьяго, или Портеро, или Глен, однако… благодаря тому, что теперь с ними была Морган, все казалось Джессу не таким уж и плохим. Ему была приятна компания Морган. Больше, чем следовало, он это осознавал. Из девяти в итоге еще трое должны будут покинуть их группу, так что им всем придется еще сражаться за должности.

На утро третьего дня после ложной лотереи Джесс проснулся до звонка, однако в общей комнате обнаружил Халилу, уже попивавшую кофе и читавшую бланк. Она теперь читала постоянно. Видимо, именно поэтому она могла победить их всех в этой ожесточенной схватке за место в Библиотеке.

– Что случилось? – спросил Джесс и тоже налил себе чашку кофе. Она пожала плечами. – Халила, ты никогда не встаешь так рано. Ты спишь до последней секунды и всегда приходишь точно ко времени. У тебя всегда все четко.

Она закрыла книгу.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – призналась она, – а ты встаешь рано.

– Поговорить о чем?

Она многозначительно на него посмотрела.

– Если ты ждешь, что я догадаюсь, то я понятия не имею, о чем ты, – сказал Джесс, протягивая ей булочку, которые, он знал, она любила. С изюмом. Джесс ненавидел изюм, а Халила тут же откусила от нее.

– Тебе следует быть более осмотрительным, – сказала она.

У Джесса все заледенело внутри. «Она знает. Знает, чем занимается моя семья».

Но Халила продолжила, и оказалось, это не так:

– Я полагаю, ты и сам понимаешь, но все заметили, что ты уделяешь слишком много внимания этой девушке.

– Глен? Ну, она очень высокая. Сложно ее игнорировать. – Халила лишь вздохнула в ответ, так что Джесс уступил. – Ты имеешь в виду новенькую? Морган? Ну хорошо, да, мне нравится Морган. По крайней мере, она не Глен.

– Глен очень даже ничего. Она просто немного прямолинейная.

– А что ты думаешь насчет Морган?

Халила посмотрела на него, держа свою чашку у рта.

– Она загадочная, а загадки опасны, особенно здесь. Тебе следует об этом помнить. У нас нет времени на развлечения.

– Но я люблю загадки.

– Ты любишь сложности, Джесс. И я уверяю тебя, она тоже прекрасно это понимает. Она очень умна. Даже слишком. Может, ты этого не замечаешь, но я вижу.

– То есть она тебе не нравится?

– О, она мне очень нравится. Просто я ей не доверяю, и ты тоже не должен. Со всеми остальными мы провели вместе немало времени. Старались вместе. Терпели поражение. Она же… – Халила постучала кончиком пальца по своей тяжелой керамической чашке. – Она бланк, чистый лист, и, пока мы не увидим, что на ее страницах, я бы держалась от нее подальше. Нас осталось всего девять. Трое еще вылетят. Мне следует думать об этом, а не наживать новые проблемы.

Сказав это, Халила еще раз пожала плечами, и на ее губах показалась печальная полуулыбка. Она сегодня какая-то другая, подумал Джесс. Серьезнее. Взрослее. Явно теперь она больше чувствует себя на своем месте, уверена в своих способностях. Здесь, среди людей, которые ее уважают, она засияла, словно бриллиант.

Она бы, вполне вероятно, тоже могла привлекать Джесса, если бы только не дала всем ясно понять, что ее подобные вещи не интересуют. Только Дарио продолжал напирать, и, как понял Джесс, поведение Дарио одновременно Халилу очаровывало и выводило из себя. Однако Джесс сомневался, что Халила когда-либо ответит Дарио взаимностью. Она придавала слишком много значения тому самому совету, который только что дала Джессу. «Трое еще вылетят».

Халила не хотела оказаться в числе этих троих… или терять кого-то из тех, кто ей симпатичен. И не хотела отвлекаться.

За завтраком они больше не разговаривали. Джессу нравилась способность Халилы сказать то, что она хотела, после чего забыть об этом и двигаться дальше. Эффективный подход.

Портеро пришел на завтрак следующим, зевающий и угрюмый. Он проворчал что-то в знак приветствия, положил себе на тарелку еду, а потом уселся подальше от них. Дарио налил себе лишь кофе и сел рядом с Портеро. Глен всех по-прежнему избегала и сидела одна, по крайней мере пока Морган не появилась в компании Идзуми и обе они не нарушили личные границы Глен, сев рядом. Глен это еле стерпела, она явно не была рада.

Томас чуть не опоздал, а когда он наконец пришел и потянулся за булочками, Идзуми – снова подошедшая к столу за едой, что было примечательно, учитывая, какая она худая, – шлепнула его по руке.

– Помой руки, прежде чем прикасаться к чему-либо, Томас, – сказала она ему. – Ты весь грязный.

Это была правда. Его пальцы были измазаны темным жиром, и Томас, покраснев, поспешил выйти из комнаты. Когда он вернулся, его руки уже были идеально чистыми, и, набрав еды, он подсел к Джессу с Халилой.

– Guten Morgen, – произнес он. – Как вы думаете, мы переживем сегодняшний день?

– Это зависит от того, что для нас приготовил профессор Вульф, – сказал Джесс. – А над чем ты работал с утра?

Томас с самого начала обустроил для себя рабочее место в подвале, в уголке, где раньше было складское помещение. Там он чинил вещи, которые спасал со свалки и рынков. Оставалось загадкой, как он находил на это время, учитывая, что профессор Вульф никого не щадил. Однако Томас утверждал, что это его только успокаивает.

– Кое-что замечательное, – отозвался Томас, и выражение его лица стало хитрым. – Думаю, тебе, Джесс, особенно понравится. Я все думал о том, как работает кодекс…

– Кодекс работает благодаря скрывателям, и профессор Вульф дал нам ясно понять, что все подробности касательно этого остаются в секрете. Только самим скрывателям разрешено это знать, – сказала Халила. – Томас, я думала, это-то уж ты уяснил.

– Я уяснил! Но только представь, если бы мы смогли сделать так, что все это будет ненужно!

– Что будет ненужно?

– Кодекс. Скрыватели. Все.

– Ненужно? Томас! Это ведь суть Библиотеки! – Халила понизила голос, и Джесс видел беспокойство, промелькнувшее в ее глазах. Когда Томас снова попытался заговорить, она жестом призвала его говорить тише.

Для Томаса говорить тише означало хрипло шептать, и Джесс не был уверен, стало ли их от этого слышно меньше.

– Это ведь неэффективно, – продолжил Томас. – У скрывателей редкий талант. Они являются нестабильным ресурсом – ты сама так сказала на уроке. Для надежности стоило бы найти другой способ сохранять знания. А что, если бы кодекс стал вовсе не нужен?

– Ты сошел с ума и несешь бред, – сказал Джесс. – Кодекс необходим. Он всегда будет необходим.

– А если я покажу вам кое-что другое? Кое-что получше?

– Тогда ты станешь чертовым верховным архивариусом за день. Если только твоя задумка сработает.

– Сработает, – сказал Томас с абсолютной уверенностью в голосе.

– Ну, тогда показывай.

– Позже. Пока что мое изобретение не готово. Но когда я закончу, то смогу упразднить кодекс.

Халила по-прежнему хмурилась.

– Томас, – начала она, – я не уверена, что это хорошая идея. Звучит как ересь. Будь осторожен, хорошо? Пожалуйста?

– Я не поджигатель!

– Я лишь сказала, что звучит так, будто…

Кодекс Джесса в этот момент мигнул и завибрировал. Он достал книгу из кармана и заметил, что кодексы остальных тоже замигали.

Послание от профессора Вульфа.

На странице высветился адрес, и ничего больше. Никаких инструкций. Однако очевидно, чего ждет от них Вульф. Джесс допил свой кофе, и все остальные тоже поспешили закончить завтрак.

– Пойдемте-ка, – сказала Глен. Она первой направилась к двери. – Идти далеко. Нам лучше поторопиться.

Сияющеее на улице александрийское солнце беспощадно кусало кожу, и на небе не было ни намека на облака. Океанский бриз тоже не приносил облегчения, так как был очень влажным. Джесс уже начинал привыкать к местному климату, однако за полчаса прогулки широким, быстрым шагом, каким вела Глен к месту назначения, он начал снова скучать по пробирающей до костей прохладе лондонской зимы. Легкая хлопковая рубашка, которую надел сегодня Джесс, неприятно прилипала к телу, а голова гудела от жары так, будто кто-то поставил ему на макушку тяжелую металлическую тарелку. Когда Томас, раскрасневшийся, как кирпич, от жары и усталости, сделал глоток воды, Джесс последовал его примеру.

– Вон там, – сказала Глен и указала на непонятный магазинчик на углу улицы. Она замерла, и когда Дарио собирался оттолкнуть ее, чтобы идти вперед, то схватила его за плечо, вынудив его остановиться. В отличие от остальных, Глен не выглядела ни капли уставшей, да и жара ее, похоже, не тревожила. Джесс не был даже уверен, что она покрылась потом. – Погодите. Что-то здесь не так.

– Что значит – не так? Профессор Вульф пригласил нас сюда. Он прислал нам этот адрес. Чего ты испугалась? – Дарио смахнул со своего плеча ее руку и продолжил идти вперед.

Все остальные последовали за ним. Джесс увидел, что Глен перешла в конец их небольшой процессии, и подумал: «Она использует нас, как прикрытие».

Получается, Глен и впрямь что-то заметила. Джесс не знал, что именно, однако почувствовал беспокойство.

Дарио почти что подошел к входной двери магазина, когда Гийом Дантон воскликнул:

– Стойте!

Дарио замер и оглянулся, нахмурившись.

Гийом сделал резкий вдох и добавил:

– Отойди, Дарио. Осторожно, пожалуйста.

– Не будь дураком. Тут нет ничего… – Дарио опустил глаза, и его голос стих.

Его нога коснулась тонкой, почти незаметной серебристой лески, которая тянулась вдоль входа. Гийом подошел и, присев, стал ее разглядывать. Затем он снова выпрямился во весь рост.

– Я не вижу, к чему она крепится. Может, это сигнализация, а может, и что похуже. Поджигатели иногда таким образом привязывают греческий огонь, чтобы тот упал на головы людям. – Когда все на него посмотрели, он пожал плечами. – Я ведь не говорил, что моя семья не знает, как это работает.

Дарио очень осторожно отошел от лески.

– Нам следует вернуться, – сказала Халила.

– Профессор Вульф прислал нам этот адрес, – заметил Томас. – Полагаю, он ждет, что мы войдем.

Идзуми вздохнула.

– Почему он заставляет нас делать опасные вещи? – поинтересовалась она. – Почему мы не можем просто учиться – учиться, как управлять серапеумом, например? Я приехала сюда, чтобы стать ученым!

– Ты что, не заметила? – неожиданно выступила Глен. – Поэтому нас он и выбрал. Если бы они хотели, чтобы мы стали библиотекарями, нас бы здесь не было. Мы бы давно уже сели на поезд и уехали в свои города, где подписали бы годовой контракт на работу и получили медные браслеты. Если ты хочешь стать ученым, ты должна быть лучше. Ты должна уметь выкручиваться из сложных ситуаций, выживать в реальном мире.

Глен была права. Абсолютно права. Джесс знал, что и Томас, однако, был прав. Если они сейчас уйдут, то провалят испытание. Вульф хочет, чтобы они вошли в это здание.

– Мы должны войти, – сказал Джесс. – Вы же знаете, что должны.

– Ради всего святого, пожалуйста, иди, – сказал Дантон и отошел еще дальше. – А я подожду здесь. Отчисление лучше, чем похороны.

– Трус, – буркнул Портеро. Дантон вскинул брови и скрестил на груди руки, показывая, что ему плевать на чужое мнение. – Ладно, оставайтесь здесь. Я пойду первым.

– Погоди, – сказал Джесс. – Не через главный вход. Есть ведь другая дверь.

Его слова привлекли внимание всех остальных, и Дарио спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Другая дверь есть всегда. – Джесс ведь не просто так бегал все свое детство, спасаясь от одного и ища другого, он кое-чему научился. – Оставайтесь здесь. Я поищу.

Джесс заметил маленький проулок, только когда почти уже прошел мимо него. Проулок был едва ли достаточно широким для его плеч, а стены скрывала оптическая иллюзия, из-за которой проход сложно было приметить, если не искать специально. Джесс настороженно оглядывался по сторонам, когда шагнул вперед, однако под ногами у себя он не заметил никаких лесок и проводов, не было видно никаких ловушек и над головой. Переулок вел к задней стене магазинчика, и Джесс вернулся к остальным, махнув им, чтобы следовали за ним. Все прошли в маленький внутренний дворик.

Дверь магазина была заперта.

– А теперь что будем делать? – поинтересовалась Халила. Впервые она оказалась не готова. Опыта решать подобные трудности у нее не было.

Глен повернулась к Джессу.

– Закрыто, – сказала она. – Ты можешь открыть замок?

– Да. Наверное.

Оглядевшись по сторонам, Глен помогла Джессу найти кусочек проволоки, который парень изогнул под нужным углом. Замок был самым простым. Отца бы разочаровало то, как долго Джесс возился, чтобы вскрыть механизм, однако его товарищи выглядели впечатленными. Когда Джесс начал было открывать дверь, Глен схватилась за защелку и покачала головой.

– Отойди, – сказала Глен. – Все отойдите.

Все сделали шаг в сторону. Глен вышибла дверь одним резким и сильным движением и юркнула вправо, и тут же стеклянная бутылка, которая, похоже, была прикреплена изнутри над дверью, упала на каменный пол. Запах химикатов Джесс учуял даже быстрее, чем увидел один-единственный ярко-зеленый язык пламени. Греческий огонь, однако бутылка была почти что пуста. Такое маленькое количество содержимого вряд ли могло убить, но определенно оставило бы жуткий шрам.

Глен смахнула ногой осколки стекла в сторону, а затем сделала шаг внутрь здания и… замерла.

– Что там такое? – спросил Джесс.

Она резко охнула и поспешила внутрь, сердито глядя на профессора Вульфа, который спокойно сидел в кресле, наслаждаясь чашечкой горячего чая.

– Медленно, но все же приемлемо, – сказал он. – Хорошая работа, Глен.

– Греческий огонь? – Глен стояла теперь прямо напротив профессора и гневно смотрела на него. Гневный взгляд ей удавался особенно хорошо. Джесс не мог не признать. – Что это еще за экзамен?

– Час назад это был вовсе не экзамен, – сказал профессор Вульф. – Капитан Санти и его люди арестовали целое логово поджигателей в этом магазине с утра и обезвредили несколько ловушек, многие из которых оставили на месте специально для вас, хотя и удостоверились, что те не причинят вам вреда. Вы правильно опасались лески у парадного входа и греческого огня у задней двери. А теперь присоединяйтесь к кандидату Дантону и обыщите остальной магазин.

– Дантону? – переспросил Джесс и увидел, что Гийом стоит за ними, уже обшаривая коробки. – Я думал, что ты хотел остаться снаружи.

– Я хотел посмотреть, умрете ли вы здесь, – ответил Гийом. – Вы не умерли. Так что я решил, что войти будет безопасно. – Он поднял одну из коробок, громоздящихся рядом с ним, и понес в центр комнаты. – Я нашел вот это: медные воспламенители. Поджигатели используют такие для контейнеров с греческим огнем. Должно быть, они планировали что-то масштабное.

– Так и было, – согласился Вульф. – Оставлю вас с этой мыслью, чтобы вы сами могли разгадать задуманное.

Они собрали все, что смогли найти и что казалось не к месту в магазинчике. Здесь должны были продавать керамические изделия, однако магазин был закрыт уже несколько месяцев, и все следы глины и гончарных станков давно исчезли. Джесс нашел коробку чего-то, напоминающего отдельные листки бумаги, однако потом с ужасом понял, что это были внутренние страницы книг… вырванные из обложек и собранные в стопки. Не редкие книги, Джесс знал все названия таких наизусть и даже сверился с кодексом. Все книги были из числа обычных экземпляров, которых на черном рынке полным-полно.

Так зачем их уничтожать? Поджигатели сжигали книги в знак протеста, в качестве заявления. Казалось странным, что они хотели уничтожить книги тайком.

Томас оказался тем, кто сложил все части этой загадки воедино, заметив логику среди кусков металла и бумаги, кожи и клея. Он посмотрел на все, что они собрали в центре комнаты, и сказал:

– Они сделали контейнеры для греческого огня из пустых книжных обложек. Но зачем?

Профессор Вульф поднялся из своего кресла, посмотрел на кучу улик, а затем кивнул и сказал:

– Нужно создать ловушку из того, что тот, на кого вы охотитесь, любит больше всего. Ученые любят оригинальные произведения. Огненные бомбы должны были лежать под настоящими книгами, в контейнерах из обложек. Им оставалось лишь сделать так, чтобы коробки конфисковали и транспортировали в хранилище.

Халила прижала ладонь ко рту.

– Если бы книги отправили в архив…

– Архив мог бы пострадать, – закончил за нее мысль профессор Вульф. – Цель поджигателей всегда в этом, хотя редко можно столкнуться с подобными инцидентами в пределах Александрии. Мишенью обычно становятся места за городом, однако эти гадюки оказались на удивление ядовитыми. Я хотел, чтобы вы это увидели своими глазами. Сами нашли в этом логику.

Джесс внезапно отчетливо вспомнил темное пятно дыма и жира на ступенях лондонского серапеума, который он увидел в тот день, когда убегал от оживших механических львов. Поджигатели пытались уничтожить серапеум Святого Павла годами, это началось еще до рождения Джесса. И там погибли сотни людей только во время атаки, которая случилась, когда Джессу было девять. Джесс тогда оказался довольно далеко от места происшествия, но все равно видел, как вился в воздухе дым, и слышал, как кричат люди вдалеке. Это была страшнейшая атака из всех, не считая нападений, которые постоянно происходили в Америке, где поджигателям удалось уничтожить четыре крупнейшие дочерние библиотеки в стране. Технически те серапеумы по-прежнему были открыты, однако никто больше не осмеливался их посещать.

– Они становятся все смелее, – сказала Глен. – Каждый год все больше и больше атак. Почему Библиотека не может их остановить?

– Мы пытаемся, – сказал профессор Вульф. – Однако они научились избегать кодекса. Когда они готовят новый план, то общаются с помощью бумажных писем и гонцов. Никогда не используют средства, которые скрыватели могут увидеть или отследить.

– Сэр? – Томас оторвал задумчивый взгляд от стопки перед собой и посмотрел на Вульфа. Он выглядел серьезным и очень решительным. – Их попытки увенчались успехом?

– На этот раз нет. – Профессор Вульф окинул всех своих студентов взглядом, и впервые за все время Джесс заметил, что он смотрит на них как на равных, как на тех, кто действительно заслуживает его внимания. – И тем не менее они среди нас, и это беспокоит. Некоторые из вас, вероятно, выросли в местах, где поджигателей готовы терпеть, может, даже поощрять, однако поверьте мне: если вы носите браслет Библиотеки, вы им враги. Именно поэтому мы тратим так много времени, обучая вас быть бдительными.

– Профессор? – Идзуми подняла руку, но выглядела немного неуверенно. Она сделала паузу, ожидая, когда Вульф кивнет ей, позволяя продолжить. – Разве не солдаты элитного Библиотечного войска должны выслеживать их? Ведь не профессора?

– Должны были, – сказал Вульф. – Теперь и мы этим занимаемся. Мне это тоже не нравится, однако таков мир, в котором мы с вами ныне живем. Таков мир, к встрече с которым я вас готовлю. – Он направился к двери, затем оглянулся на них. – Осторожно с лесками. Они все еще могут навредить.

Обратно к дому Птолемея все шли молчаливые и угрюмые. Джесс до сих пор чуял запах греческого огня, прокручивая в голове день, когда увидел мужчину, который поджег себя на лондонской станции Сент-Панкрас. «Таков мир, к встрече с которым я вас готовлю». Джесс вырос в семье контрабандистов, понимая, что книги были ценностью и что его семья наживалась на одной из главных нужд человечества.

Однако Джесс не понимал поджигателей. И он не хотел их понимать. Ему хотелось вернуться в безопасное место, где ему не нужно было бы думать обо всем этом… Только вот Джесс также понимал, что безопасных мест нет. Может, никогда и не будет.

И быть может, именно поэтому отец и отправил Джесса сюда, выучить этот урок так же, как и любой другой.

Этой ночью Джессу снились автоматизированные львы, преследовавшие его по пятам, однако, когда во сне Джесс развернулся, легко и невесомо, те оказались вовсе не львами. За ним стоял молодой человек с бутылкой греческого огня, который вылил жидкость себе на голову и закричал.

У этого человека было лицо Джесса.

Дарио вернулся пьяным посреди ночи и сразу захрапел. Его храп напоминал звук разорванной цепи, лязгающей по металлу, и все не стихал. Джесс в полусне подумал, не придушить ли его, однако это было бы безрассудно, и поэтому Джесс просто оделся в темноте и выскользнул в коридор.

Диван в общей комнате вполне сгодится для сна на одну ночь. Завтра он перетащит маленький сундук со своими вещами в одну из пустующих комнат. Давно надо было так сделать, подумал Джесс. Дарио будет рад снова иметь личную комнату.

Когда Джесс подошел к общей комнате, то обнаружил, что дверь в нее заперта. Он повертел ручку. Заперто.

Прижав ухо к двери, Джесс прислушался, однако там царила абсолютная тишина. Может, кто-то запер дверь по ошибке, такое случалось несколько раз, однако если Портеро снова привел одну из своих девушек, то их сегодня будет ждать неприятный сюрприз. Джесс не намеревался упускать возможность поспать еще несколько часов, которые были в его распоряжении до рассвета.

Он потянулся к ключу, спрятанному за перекладиной над дверью. После того как один раз комната оказалась заперта, Томас сделал запасной ключ, который не раз уже пригождался.

Дверь открылась, даже не скрипнув. Джесс ожидал, что обнаружит ее пустой.

Вместо этого он увидел Морган Холт.

На ней было теплое египетское платье, а ее каштановые волосы были заплетены в косу, которая лежала у нее на плече. Джесс замешкался в дверном проеме. Она стояла к нему спиной, Джесс собирался было уже позвать ее по имени, но что-то его остановило.

В его голове появилось странное ощущение, в висках загудело. Он узнал это чувство. То же он испытывал, когда активировал метки для архива и транспортировка книг выкачивала энергию из него самого и когда использовал карту, чтобы отыскать капитана Санти, только тогда это было куда хуже.

– Морган?

Она тут же обернулась, и Джесс увидел нечто, что не смог сразу понять. Потому что увиденное не имело никакого смысла. Она держала в руках бланк, однако буквы были написаны не на странице книги. Не чернилами на бумаге, как когда кодекс отражал их из оригинала книги, находящейся в архиве.

Буквы парили в воздухе, золотые и оранжевые, сверкающие и движущиеся, плывущие медленно и грациозно. Ряды и колонны, целые списки, все менялись местами, перемещались и поворачивались над бланком. Ураган в голове Джесса внезапно стал почти что невыносимым, и тут Морган уронила книгу.

Как только бланк выпал из ее рук, Джесс почувствовал, точно его укололи, как это бывало прежде при работе с книгами, только так он это мог для себя описать. Странный укол пульсирующего света. Почти что как статическое электричество, только нечто более деликатное и продолжительное.

Укол оранжевого света, который исчез в тот же миг, когда бланк упал на ковер на полу.

Морган ничего не сказала. Ее глаза округлились, а потом сузились в раздумьях, и она медленно сделала шаг назад.

Джесс пошатнулся и уперся рукой о дверной косяк, чтобы не упасть. Сделал вдох и просто дышал несколько мгновений, а потом протянул руку и закрыл дверь общей комнаты изнутри. Запер на замок и положил ключ в карман.

– Это что такое сейчас произошло? – спросил он, и, когда Морган не ответила, Джесс оттолкнулся от стены и сделал шаг вперед. Она сделала еще один шаг назад. – Ты никуда не пойдешь, пока все мне не объяснишь.

– Я не знаю, что произошло, – сказала она. Джесс видел, как она дрожит. – Бланк, видимо, просто…

– Даже не пытайся. Бланк исправный, а я не идиот.

– Джесс…

– Мне в голову приходит лишь одно объяснение тому, что я только что видел, и это наводит меня на мысль, что ты скрыватель, – сказал он.

– Нет!

– Не ври мне опять.

Джесс видел, как Морган замерла. Она явно раздумывала, стоит ли ей накинуться на него, чтобы забрать ключ, и сможет ли она его одолеть, если начнет драку. Она думала над этим долгие несколько секунд, а потом наконец тяжко выдохнула и сказала:

– Да.

И теперь, когда она в этом призналась, Джесс наконец все понял. «Скрыватель». Но им ведь запрещалось покидать территорию Железной башни. Почему кто-то вроде нее находился здесь и притворялся студентом?

«Может, в этом и заключается смысл. Может, это очередная проверка и мы должны были раскрыть ее тайну».

– А профессор Вульф знает о том, кто ты?

Она ответила слишком быстро:

– Он ничего не знает.

– Дам тебе совет: если собираешься врать, научись сначала это делать. – У Джесса участился пульс, однако скорее от адреналина, чем от страха. «Я своими глазами видел, как работает скрыватель». Это казалось таким же невероятным, как встреча с единорогом. – Успокойся. Я тебя не трону.

От этого Морган нахмурилась, и ее голос зазвучал увереннее:

– Ты понимаешь, как надменно это звучит? Если я скрывательница, ты думаешь, что и правда сможешь причинить мне вред?

– Может быть, – сказал Джесс. – Таких, как ты, держат в Железной башне, не потому что вы с легкостью можете защитить себя, верно? Ты не волшебница из детской сказки. То, что ты способна делать, называется алхимией, а не магией. Ты не можешь меня заколдовать. Алхимия требует подготовки.

– Я говорила не о магии, – ответила Морган. – Я могу за себя постоять. И, если ты меня вынудишь, я так и поступлю. – Теперь в руке она сжимала нож, и Джесс даже не заметил, в какой момент она успела тот вытащить. Видя, как она сжимает его, Джесс понял, что Морган чувствует себя вполне уверенно с оружием в руках… Да так и должно быть, если она и впрямь пережила войну.

Однако ни одному из них драка не принесет выгоды. Джесс вскинул руки.

– В этом есть смысл, – сказал он. – Может, мне просто следует вызвать солдат, чтобы они отвели тебя в Железную башню.

Он явно задел ее за живое. Сильно задел. Морган крепче сжала нож в руке, и Джесс заметил панику, отразившуюся в ее глазах. Она не хотела идти в Железную башню. Совершенно.

– Хорошо, – сказала она и попыталась придать своему голосу непринужденный тон. – Профессор Вульф все обо мне знает. Доволен? – Джесс бы ей не поверил, если бы только что не видел, как она врет, однако сказанное сейчас на удивление оказалось правдой. Только вот зачем профессору Вульфу ей помогать, было пока непонятно.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Я не знаю. – Джесс пнул ногой по-прежнему валявшийся на полу бланк, однако тот снова стал простым безликим томом, ничем не отличающимся от любого другого. – Эта штука опасна?

– Это бланк. С чего бы ему быть опасным?

– Потому что я только что видел, как с ним произошло нечто, что я никогда не видел в бланках.

– Дело не в книге, – сказала Морган. – Это всего лишь простая манипуляция с формулой, используемой для отзеркаливания. Я могу провернуть такое с любым бланком. Все они связаны с кодексом, такова их природа, она основана на принципе схожести. Что снаружи, то и внутри. Это суть «Доктрины об отзеркаливании». Я просто использовала формулу на практике.

Морган сказала все это так, будто все было очевидно. Вероятно, все так и было для нее. Точно так же Томас рассказывал про инженерию, а Халила про уравнения высшей математики. Так говорил любой, кто разбирался в теме.

Джесс почувствовал себя глупым и разозлился одновременно.

– Так получается, что ты скрыватель, которая прибыла сюда, чтобы притвориться одной из нас? – спросил он. – Но зачем? Это что, еще один чертов экзамен от профессора Вульфа? Мы должны были раскрыть твой секрет? Тогда думаю, я выиграл. Хотя глупо было с твоей стороны приходить сюда, чтобы заниматься подобным делом.

– Это не экзамен! Если бы. Тогда бы все было куда… проще. – Румянец исчез с ее лица, и она подошла к камину, чтобы погреть руки. – И я делала это не по своей воле. Бланки работают лучше, когда они рядом друг с другом. Принцип схожести, одинаковые энергии становятся сильнее. Я закрыла дверь. А что ты здесь делал?

– Искал, где поспать, – признался Джесс. – Что теперь вряд ли мне удастся. Если ты здесь не для того, чтобы испытывать нас, то зачем? Разве ты не должна быть в башне?

– Я не собираюсь отправляться в Железную башню, – тихо отрезала Морган. – В этом и заключается смысл. Меня искали по всей Англии, когда я наконец смогла добраться до границы. И я не задержусь здесь надолго. Как только сделаю то, зачем пришла, снова уеду.

– Халила была права. Она сказала мне, чтобы я тебе не доверял, – сказал Джесс. Он сел на диван, потому что не был уверен, что не упадет. Слишком уж много сюрпризов на сегодня и слишком мало отдыха. – Так и зачем ты здесь?

– А как ты думаешь? Я хочу жить! Я хочу стереть все следы того… кто я. – Морган обняла саму себя за плечи, как будто вдруг промерзла до костей, несмотря на то что сидела у камина. – Я должна была прибыть сюда, это правда. Меня уже приняли на стажировку, когда я случайно впервые применила формулу на практике. Профессор Тайлер из Оксфорда увидел, как я это делаю, когда я читала бланк в серапеуме. Он сказал мне, что, когда используешь формулу, остаются своего рода следы, с помощью которых скрыватели могут выследить меня в итоге. Мне пришлось уничтожать все следы своей деятельности в кодексе, чтобы не оказаться в конце концов в Железной башне.

Морган сделала паузу, однако Джесс ничего не сказал. Ее слова прозвучали искренне. Более того, в ее голосе слышалось отчаяние.

– Я могла активировать формулы, однако изменить их, находясь в оксфордском или даже в лондонском серапеуме, невозможно. Я пыталась. Профессор Тайлер сказал, что чем ближе я буду к Железной башне, тем больше у меня будет шансов внести изменения. У меня уже было место на обучение в этом классе. И у меня не было другого выбора, в Лондоне уже начали поиски сбежавшего скрывателя, когда я уехала. – В этот момент она о чем-то задумалась и уставилась на Джесса с внезапным беспокойством. – Тебя кто-то отправил сюда, чтобы меня найти? Ты подозревал, что это я?

– Я тебя не подозревал. Просто искал тихое местечко, чтобы вздремнуть. Тебе следовало повесить табличку: «Не входите – проходит тайная алхимическая практика».

– Это сейчас шутка?

– Не самая смешная. – Джесс до сих пор не мог до конца поверить в только что произошедшее. Скрыватель! Он уж начал думать, что они не существуют, а если и существуют, то все ужасно старые и бороды у них тянутся до самого пола. Он никогда не представлял скрывателя своего же возраста. Да еще и девушку, если уж на то пошло. – Ты сказала, что профессор Вульф все знает. Как он узнал?

– Он меня поймал, – призналась Морган. – Я пытаюсь изо всех сих, но порой, когда я не сконцентрирована, формулы срабатывают у меня сами по себе, и… он увидел. Я думала, он тут же отправит меня в Железную башню. Вместо этого он сказал мне сделать то, что нужно, и убираться отсюда поскорее. Он предупредил меня, что у меня мало времени и он не сможет меня защитить в случае чего.

Мысль о том, что Вульф покрывает тайну одного из студентов, заставила Джесса занервничать. Профессор Вульф ведь был их врагом – или по крайней мере их судьей и палачом. С чего вдруг он решил помочь Морган сохранить тайну?

Джесс не знал, знает ли она или, если знает, скажет ли об этом ему.

– Если ты прибыла сюда только для того, чтобы удалить эту… информацию из кодекса о себе, то получается, что ты не останешься, когда все закончишь? Верно?

Морган смотрела на него с таким же беспокойством, какое он ощущал внутри себя.

– Мне нужна лишь еще пара дней, – сказала она. – Ты всем расскажешь правду обо мне?

Джесс понимал, что должен рассказать. Если что-то ему и поможет гарантированно получить должность в Библиотеке и избавить его от опасности оказаться отчисленным… то вот его счастливый билет. Скрыватель в бегах, самая редкая из птиц, как сама она в этом и призналась.

Джесс понимал, что именно так ему и следует на нее смотреть, однако он видел перед собой лишь обычную девушку. Все свое детство он провел, скрываясь то от одной опасности, то от другой. Скрываясь от своего отца. От полиции. От своего будущего.

Поэтому он сказал:

– Нет. Я не предам тебя.

– Просто так?

– Просто так. Я знаю, каково это – прятаться. Кроме того, ты сказала, что профессор Вульф уже все знает. Кому еще мне рассказывать?

Морган, зажмурившись, выдохнула с облегчением. Теперь, когда она на него не смотрела, Джесс мог спокойно смотреть на нее. Все то же лицо, но теперь в нем что-то изменилось. В ее чертах появилась некая едва уловимая сила, которую она все это время с огромным трудом скрывала и которую сейчас не прятала. По крайней мере от Джесса.

– Морган. Сколько тебе лет? На самом деле?

– Я не соврала. Мне шестнадцать, – сказала она и снова открыла глаза. Джесс поспешно отвел свой взгляд. – Я скрывалась несколько месяцев. Тайно тренировалась.

– Тренировалась с кем?

– Этого я тебе не скажу, Джесс. Я знаю, что у тебя тоже есть свои секреты, так что позволь мне оставить свои при себе.

– Хорошо. Ты и правда из Оксфорда?

Их глаза снова встретились мельком, но это не помогло. Если она снова врала, то на этот раз делала это куда лучше.

– Я там родилась, – сказала она. – Мой отец все еще живет там. И я вернусь туда, как только закончу дела здесь. Еще день или два, обещаю. Тебе не придется хранить мой секрет долго.

– И как ты собираешься выбраться из Александрии?

Губы Морган изогнулись с легким недовольством.

– Я провалю одно из испытаний и проиграю в лотерею, а потом уеду. Никто ничего не заподозрит, и к тому времени в документах обо мне будет лишь информация о том, что я Морган Холт, студентка, провалившая испытания. Никто никогда не узнает, что я была кем-то еще.

– Что ж, пока ты подтасовываешь данные, сделай так, чтобы я был лучшим по успеваемости в классе. Будет неплохо.

Морган подошла и села на диван, поджав ноги под себя. Ее движения были грациозными и легкими и до странности знакомыми. Джесс не раз видел, как она это делает. «Это роль. Она играет роль одного из нас, студентов». Однако сейчас все было по-другому. Джессу казалось, что она и впрямь расслабилась в его присутствии, как будто внезапно почувствовала себя в безопасности.

– Ты понимаешь, от чего отказываешься? – спросил он. – Я знаю, что ты этого не хотела, но работа скрывателя, должно быть, очень важна. Ты можешь стать незаменимой частью Библиотеки на всю свою жизнь, автоматически получить золотой браслет… Тебя будут почитать, как королеву.

– Ты и правда ничего об этом не знаешь? – Она подперла кулаком подбородок и положила локоть на ручку дивана, обтянутую потрепанной бархатной тканью. На другой стороне комнаты в камине потрескивал и поблескивал огонь, вокруг было тепло и мирно. Странно, учитывая тему, которую они обсуждали. – Я же тебе сказала, что скрывателей уводят силой. Отрывают их от семьи, как только находят. Заставляют находиться в Железной башне. А золотые браслеты, о которых ты говоришь? Для скрывателя они все равно что оковы на шее, которые никогда не снимут. Никакой свободы. Никакой возможности уйти. – Она смотрела на Джесса долгие несколько секунд. – Я лучше умру. И ты бы поступил так же. Я знаю тебя достаточно хорошо, Джесс.

– Полагаю, что знаешь, – согласился он. – Раз ты можешь использовать бланки, чтобы получить доступ к кодексу и изменить данные о себе, то ты можешь и прочесть эти данные, – сказал он. – А это означает, что ты знаешь и все то, что они знают о нас. Ты слишком умна, чтобы не подготовиться.

Морган внезапно пронзительно посмотрела на Джесса, словно рассердилась.

– И? – спросила она.

– Мне нужно знать, что там про меня написано.

– Не так уж много. Твоему отцу следует быть осторожнее, когда он пишет тебе послания. Я поняла, что он слал тебе какие-то зашифрованные сообщения. Я не знаю, что они означали, однако если я догадалась, что он отправляет тебе некие указания, то и кто-нибудь другой мог это сделать. Возможно, за вами даже наблюдают. – Она начала дергать ниточку, торчащую из дивана. – Я не смогла узнать больше. Это занимает много времени, как я и сказала, и меня больше волнуют мои данные, чем твои.

– Разве ты не собираешься спросить меня, о чем были те подозрительные сообщения?

Она покачала головой.

– Это не мое дело.

– Откуда тебе знать, что я не какой-нибудь поджигатель, который прибыл сюда, чтобы все подорвать?

– Ты поджигатель?

– Полагаю, лучше спросить тебя.

Внезапно они уставились друг на друга округлившимися глазами, и Джесс подумал, что все это… просто безумие. Шпион контрабандистов и скрывательница в бегах, и они спрашивают друг друга, не поджигатель ли каждый из них.

Настолько печально, что даже смешно.

Джесс поднялся на ноги и обшарил стену за бланками, где, как он знал, Портеро прятал недопитую бутылку вина. Затем он налил два стакана и протянул один из них Морган.

– За тайны, – сказал он, – и за то, чтобы их сохранить.

Она качнула стаканом, указывая на Джесса и добавила:

– Так получается, ты тоже здесь не по очевидным причинам.

– Сомневаюсь, что дело только в нас двоих. Дантон, похоже, знает немало о том, как устроена работа поджигателей. Даже Халила меня иногда настораживает. – Джесс сделал большой глоток. Вино оказалось дешевым, но это сейчас было не важно.

– Ты хотел ехать сюда? В Библиотеку?

– Меня отправили. В основном это была идея моего отца, он… – Джесс покачал головой. – На самом деле я не могу рассказать.

Морган пожала плечами.

– Я скоро все равно исчезну. Так что не важно. И я знаю, как сложно хранить секреты. Порой нужно с кем-то поделиться. – Она как-то странно усмехнулась, робко и на удивление очаровательно. – Мне следует быть в ужасе, ведь теперь ты знаешь, кто я такая. Но вместо этого я чувствую себя… чувствую себя лучше, чем ты думаешь. – Она сделала очередной глоток, не глядя на Джесса. – Я чувствую себя безопаснее.

До этого самого момента Джесс не понимал, как сильно ему не хватало этого чувства… Чувства, когда ты перестаешь притворяться, когда позволяешь кому-то видеть тебя настоящего. Не того Джесса Брайтвелла, образ которого он создавал годами для всех, кроме членов семьи. «Давай же, – шепнул ему отчаянный голос подсознания. – Кому она может рассказать? Ты можешь отправить ее в Железную башню в любой момент». Джесс мог рассказать ей кое-что о своей жизни. Мог рассказать ей даже худшее.

– Ты знаешь, кто такие лизуны чернил? – спросил он, напугав Морган этим вопросом. Она уставилась на него, широко распахнув глаза.

– Не знаю. Разве только то, что это…

– Звучит как что-то нездоровое? Да, так и есть. – Джесс сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Я видел, как один сожрал книгу. Самую редкую книгу в мире, «О создании сферы» Архимеда. И я сам отдал ему эту книгу. Все не должно было закончиться так, я думал, что он просто… просто коллекционер. А он прожевал ее, как какую-то конфету. Худшее, что я когда-либо видел.

Морган в ужасе зажала свой рот рукой, и за это она начала нравиться Джессу лишь больше. За то, что подобная история вызвала у нее отвращение.

– Это отвратительно, – сказала она. – Прости. Как… когда…

– Мне было десять, – ответил Джесс. – Десять лет. Тот лизун чернил теперь мертв.

– А как у тебя в руках оказалась настоящая книга, как будто ты… – Она замолчала и долгую секунду смотрела на Джесса, а затем покачала головой. – Полагаю, я догадываюсь. Не говори.

Джесс ждал, что она посмотрит на него с изумлением и презрением. И, когда этого не случилось, он произнес:

– Теперь ты тоже можешь рассказать мой секрет. Полагаю, это делает нас квитыми.

Морган ничего не сказала. Однако выражение ее лица говорило за нее. Она понимала, каково это – чувствовать себя изгоем. Всегда ощущать себя одиноким. Нести тяжелую ношу тайны и бояться случайно сказать хоть одно неверное слово.

У них двоих было много общего. Как же странно.

Джесс допил свое вино, сидя в теплой, уютной тишине. Впервые за долгое время он чувствовал себя спокойно. «Вероятно, я совершил жуткую ошибку, – подумал он. – Однако, быть может, она того стоила. Чтобы почувствовать себя… свободным».

Наконец Джесс заговорил снова.

– А ты не боишься? – спросил он. – Находиться в логове врага?

Морган смотрела на него так долго, что Джесс уже решил, она не станет отвечать, однако потом она наконец медленно улыбнулась и сделала новый глоток вина.

– Боюсь, – сказала она. – С того самого момента, как покинула Оксфорд, и до этой самой ночи я сходила с ума от страха.

Больше она ничего не сказала. Джесс не стал расспрашивать.

«До этой самой ночи».

Он бы ни за что не стал предавать это доверие.

Больше они не разговаривали. Они допили вино, и Джесс закрыл глаза, ссутулившись на диване. «Я дурак, – подумал он. – Дурак, что доверился кому-то, кто не сделал для меня ничего, а лишь врал мне с самого начала. Теперь она может отправиться прямиком в полицию. Сдать меня». Вероятно, она думала в точности то же самое о Джессе в эту минуту.

Джесс не собирался спать, но все равно задремал. Сквозь сон он почувствовал лишь, как мягкие пальцы коснулись его лица, а потом погрузился в сон.

Тихий и приятный.

Джесс лежал на диване один, когда прозвенел звонок.

Не стандартный утренний звонок. У этого было совсем другое звучание. Джесс подскочил, тут же проснувшись, потому что сигнал походил на эвакуационный, и никто его не выключал. «Может, пожар?» Он не видел никакого дыма, однако решил, что пожар вполне мог случиться.

Когда Джесс подошел к двери общей комнаты, остальные повыскакивали из своих комнат, запыхавшиеся и испуганные. Только некоторые успели одеться. В числе их и Морган, опрятная и умытая, в своем бледно-голубом хлопковом платье, с собранными на затылке волосами.

Джесс смотрел на нее долгую секунду, и она посмотрела на него в ответ. «Ей следует быть аккуратнее. Кто-нибудь может обратить на нее внимание». Однако какое это имеет значение? Что не так в том, что кто-то обратит внимание на девушку?

Томас прибежал к ним по лестнице снизу, из подвала, вытирая перепачканные жиром руки о штаны. Он выглядел так, словно спал всю ночь в одежде, если спал вообще.

– Что-то горит? – спросила Халила, перекрикивая сигнализацию и спеша вниз. Она успела одеться, однако ее платок не был завязан так тщательно, как обычно. Глен же, шагающая позади нее, была не просто одета, а выглядела так, словно проснулась давным-давно. – Пожалуйста, скажите, что ничего не горит.

Сигнализация вдруг резко стихла, оставив всех в звенящей тишине.

– Это не пожар, – раздался ответ со стороны входной двери, на пороге которой теперь стоял капитан Санти. – Собрание. Вы должны явиться в профессорский читальный зал серапеума. Не теряйте время. Это не экзамен.

Джесс ему поверил. В глазах капитана промелькнула кладбищенски-серьезная искра, когда он посмотрел на каждого из студентов. Серьезная – и полная сожаления.

– Пирамида? – спросил Дарио. – Мы идем в пирамиду?

– На самую вершину, – подтвердил Санти. – Поторопитесь. Карета ждет.

Те, кто не успел одеться, поспешили это исправить. Томас проворчал что-то себе под нос на немецком и пошел отмывать руки. Джесс, Глен и Морган остались в общей комнате вместе с Санти.

– Сэр, – произнесла Глен, – по какому случаю собрание?

– Я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы. Я должен только сказать, куда вы едете.

– Мы… мы получим свои финальные оценки? Назначение на работу?

Санти посмотрел на нее, ясно давая понять, что время задавать вопросы истекло, и Глен замолчала. Однако у Джесса участился пульс. Глен могла оказаться права.

Может, профессор Вульф принял окончательное решение.

Однако когда Джесс покосился на Морган, то понял, что есть и другой вариант. Куда хуже этого.

Может, распоряжение пришло вовсе не от профессора Вульфа. Может, одного из них вот-вот поймают.

Карета, поскрипывая, уносила их по знакомым улицам от Александрийского университета, мимо Железной башни, которая возвышалась почти над всеми зданиями в округе, кроме пирамиды. «Она не ржавеет», – вспомнил Джесс слова Томаса, и, оказавшись так близко к башне, он увидел, что это правда. Железо было черным и шероховатым, почти не тронутым темно-красными пятнами ржавчины, несмотря на возраст башни. Огромной. Неприступной. «Почему железо? – задумался Джесс. – Может, оно помогает скрывателям в работе?» Джесс уклонялся от занятий алхимией как только мог: он не любил сидеть в лаборатории, вдыхая ядовитые пары, целыми днями; однако он помнил, что железо – важный алхимический элемент, в общем связанный с кровью и землей. Морган должна знать.

Морган как раз сидела рядом с Джессом, и их руки соприкасались тыльными сторонами. Едва-едва, только тыльными сторонами, однако тепло и нежность ее кожи сбивали Джесса с мыслей.

Так же как и ее тайны.

Вскоре Железная башня осталась позади, а гора пирамиды стала увеличиваться перед ними.

– Я знал, что она огромная, – сказал Дантон, выглядывая в окно рядом с ним. – Но не думал, что настолько. – Парень произнес это в благоговении, и Джесс подумал, что, быть может, он ошибся и Дантон никакой не поджигатель. Вид пирамиды его впечатлил, а не привел в ярость.

Карета остановилась у серапеума. Капитан Санти выпроводил всех на улицу, и Глен огляделась по сторонам так же внимательно, как вчера рядом с домом поджигателей.

– Куда нам идти? – спросила она у Санти.

Тот кивнул на ступеньки.

У Джесса перехватило дыхание от одного взгляда на них. Ступеньки казались бесконечными – тянулись до самого верха, – но на пути было несколько выступов со скамейками для отдыха. Восходящее солнце сияло как золото за вершиной пирамиды. До верха было ужасающе далеко.

– Чудно, – недовольно прокомментировал Дарио и двинулся наверх.

Дарио шагал впереди всех лишь до первой скамейки, а потом длинные, как будто не знающие усталости ноги Глен вывели ее во главу их скромной процессии. Джесс был этому только рад; ступеньки были низкими, однако их было ужасно много. Взглянув наверх, Джесс остановился, чтобы перевести дыхание… и впервые осознал, что на мраморных подставках с обеих сторон от них стоят автоматизированные стражи.

Сфинксы.

Статуя справа от Джесса вдруг повернула голову и уставилась на него своими немигающими красными глазищами. Джесс едва поборол внезапный порыв броситься бежать вниз, потому что эти существа выглядели еще страшнее, чем львы в Лондоне. У сфинксов были жуткие человеческие лица с головными уборами древнеегипетских фараонов. Человеческое лицо на автоматизированных статуях выглядело куда более жутко потому, что они отнюдь не были похожи на людей.

И красное мерцание в глазах машин не угасало, а становилось лишь ярче.

– Подними руку, – сказал Дарио за спиной. Он запыхался, так же как и сам Джесс. – Твой рукав закрывает браслет, им нужно его видеть. Давай же.

Джесс так и сделал, медленно продемонстрировал статуям свой библиотечный браслет кандидата. Глаза сфинкса вспыхнули белым светом, а потом он опустился на свое место на пьедестале. Морган тоже теперь поспешно закатывала рукава своего наряда у каждой статуи, потому что остальные машины тоже за ними наблюдали.

– Может, профессор Вульф надеялся, что эти твари избавят его еще от кого-то из нас, – сказал Томас. Он хотел пошутить, однако вышло мрачно. Вопреки всему: сияющей пирамиде, восходящему александрийскому солнцу, чистым, ухоженным улочкам города, виднеющимся между плоскими крышами внизу, и статуям древних богов, – Джесс чувствовал себя так, словно снова вернулся в пасмурный Лондон и его опять преследуют смертоносные львы.

Рядом с ними остановился Гийом Дантон. Он был ниже большинства кандидатов, и ступеньки, должно быть, были для него еще большим испытанием, чем для них: он шагал последним.

– Чего вы так боитесь? Это же просто машины. Такие стоят на каждой улице в Америке.

Слова Дантона напомнили Джессу об одном древнегреческом тексте, который он однажды читал: «Ожившие статуи стояли, украшая каждую улицу, и казалось, что они дышат своими каменными легкими и двигают своими мраморными ногами».

Джессу это всегда казалось пугающим, но никак не прекрасным.

– Если бы в ваших землях не было так много поджигателей, может, не было бы и так много статуй, – сказал Томас. – У нас в Германии таких куда меньше, знаешь ли.

– Может, у нас так много поджигателей, потому что Библиотека ставит все новые и новые статуи.

– Что было первым, яйцо, или курица, или омлет, – сказал Джесс. – Хватит спорить.

– И хватит говорить про завтрак, – вздохнул Дарио. – Я есть хочу.

– Шагай быстрее, – сказал Томас. – И забудешь о голоде.

Он был прав. К моменту, когда Джесс добрался до верха второго библиотечного яруса из трех, еда была последним, о чем он думал. У него гудели ноги и жгло легкие, а впереди были еще сотни ступеней. Глен уже добралась до середины последнего яруса и не сбавляла темпа. Она молодец.

Морган приблизилась к ним и, когда Томас с Дарио снова двинулись наверх, потянула Джесса назад, с отчаянием шепнув ему:

– Как думаешь, это ловушка?

– Для тебя? – спросил Джесс. – Или для меня? Не знаю. Может быть.

– Что нам делать?

Джесс кивнул на сфинксов, устремивших свои взгляды вдаль.

– Ничего, – сказал он. – Мы не сможем убежать, не так ли?

Морган проследила за его взглядом и задумчиво уставилась на механизированную статую.

Та повернула голову и посмотрела на Морган в ответ.

– Морган, пошли.

Казалось, она не хотела идти дальше, однако Джесс схватил ее за локоть и повел наверх по оставшимся ступеням.

Когда Джесс посмотрел назад, он увидел, что статуя повернула голову под пугающим, нечеловеческим углом.

Наблюдая за ними.

Джесс зашагал быстрее.

Вскоре они наконец нагнали остальных студентов, которые уже собрались на вершине в тени портика, только Портеро, Химура и Дантон еще поднимались. Морган уперлась руками в колени, согнувшись, и пыталась отдышаться. Джесс запыхался не меньше, однако заставил себя стоять ровно и попытался восстановить дыхание, глядя на город, простирающийся внизу. Вид завораживал: все сияло, и великолепные, идеально прямые улицы Александрии тянулись вокруг от пирамиды, точно спицы колеса. Гавань отсюда казалась идеально гладкой, бирюзовой в лучах утреннего солнца, прекрасной, словно драгоценный камень, а корабли – крошечными, точно игрушки. Свежий ветер обдувал вспотевшее лицо Джесса.

С позолоченной верхушки пирамиды на них смотрел символ Библиотеки с девизом: «Tota est scientia». Знания – наше все. Сколько же грехов скрылось в тени этих общих слов.

Когда последние трое добрались до вершины, все студенты стали переглядываться.

– Ну что? – спросила Глен. – Кто хочет? – Когда никто не шелохнулся, она покачала головой и подошла к закрытой мраморной двери. Та плавно распахнулась от легкого прикосновения.

– Иди первая, – процедил Дарио, но сам тут же поспешил за ней.

На стенах коридора, в который они вошли, висели портреты первых библиотекарей. Все они выглядели так, словно вообще не умели улыбаться. Прошла почти целая минута в гнетущей тишине, прежде чем Глен подошла к массивным квадратным дверям с железными ручками и замысловато вырезанным символом Библиотеки.

Двери плавно распахнулись, когда Глен их толкнула, и студенты увидели зал, залитый бледным желтым светом. Множество янтарных ламп сияли под заостренным потолком, освещая расставленные здесь деревянные столы и книги.

Профессорский читальный зал.

Полки с постоянным собранием опоясывали зал и тянулись от пола до самого потолка – уже заполненные информацией бланки, точно как в кабинете у отца Джесса. И у дальней западной стены стоял целый стеллаж с оригиналами произведений. Ничего редкого, решил Джесс, однако этого достаточно, чтобы дать профессорам возможность прикоснуться к настоящей бумаге, вдохнуть запах настоящих чернил, а также ощутить тяжесть настоящей истории в своих руках. Работа с оригиналами произведений занимала огромную часть жизнь профессоров-исследователей: книги искали, сохраняли и берегли для будущего.

Защищали эти книги.

Зал был пустым. Ни признака присутствия ни профессора Вульфа, ни кого-либо в принципе. Массивные столы тянулись вдоль зала, и на некоторых из них лежали заполненные бланки, как будто читавшие здесь люди уходили в спешке и ничего не убрали за собой.

Их окружала неестественная тишина.

– Может, нам следует присесть? – предположил Томас. Когда ему никто не ответил, он пожал плечами и занял стул за одним из столов. Все молча последовали его примеру. Джессу хотелось занять место поближе к выходу, однако Дарио оказался проворнее, и Дантон занял второе такое же. Поэтому Джесс решил сесть рядом с Морган.

Затем они стали ждать. Время шло, и с каждой секундой, проведенной в напряженной тишине, Джессу становилось все больше не по себе. «Что-то здесь не так, – думал Джесс. – Почему мы сейчас здесь? Потому что я узнал секрет Морган? Кого мы вообще ждем? Может, даже и не профессора Вульфа».

Оказалось, все-таки его.

Профессор появился, одетый, как и всегда, в свою черную библиотечную мантию, так что хотя бы его привычный вид и холодный взгляд немного успокаивали. Но не успокаивало то, что он пришел не один. Капитан Санти вошел следом и занял пост у двери. И Санти оказался лишь одним из полка мужчин и женщин, одетых в библиотечную униформу, которые вошли и выстроились по всему периметру зала.

В центре этого парада шагал еще один человек в развевающейся за спиной мантии, и его мантия была не черная.

А ярко-фиолетовая.

Джесс никогда не видел их, однако знал, что только семеро хранителей Великой библиотеки носят этот цвет, таков был закон.

Сидящая рядом с Джессом Морган нервно вздохнула и шепнула:

– Это руководитель Артифекса.

Артифекс. Отдел Библиотеки по математике, инженерии и практическим искусствам. Джесс следил за пожилым мужчиной, пока тот подходил к ним, и если бы ему удалось уместить все свои мысли в этот момент в едином слове – это слово бы было «зловещий». У мужчины были короткие седые волосы, а его квадратное худое лицо с мощной челюстью венчала белоснежная борода.

Вид у него был мрачный. Непонятно только, выглядел он так всегда или же вот-вот должно было произойти что-то плохое.

– Это честь для меня представить вам хранителя Артифекса, – произнес профессор Вульф. – Пожалуйста, послушайте, что он вам скажет.

От этого у Джесса все перевернулось внутри, а все мысли, наоборот, застыли. В напряженной позе профессора Вульфа и его отстраненном взгляде было нечто предвещающее беду. Сам визит хранителя Артифекса был масштабным событием, которое никто не мог бы предугадать. Человек, занимающий такую высокую должность, отвечающий за сохранность Великой библиотеки, не мог явиться сюда, просто чтобы впечатлить студентов.

– Мы столкнулись с серьезной проблемой, – начал руководитель Артифекса. Голос был громкий и гулкий, каким он наверняка произнес не одну важную речь. – Уже долгое время под осадой находится Оксфорд. Все переговоры ни к чему не привели. Король Англии дал нам ясно понять, что не собирается сдаваться, и противоборствующие стороны сообщили нам, как и полагается по закону, о том, что Оксфордский серапеум может пострадать во время конфликта. Они согласились следовать плану стандартной эвакуации и прекратить огонь на время, чтобы мы могли отозвать персонал серапеума.

Морган, сидевшая рядом с Джессом, задрожала, едва заметно, однако выражение ее лица не изменилось. Она была родом из Оксфорда. У нее там осталась семья. Эта проблема была для нее и глубоко личной.

– Работникам серапеума гарантировали безопасность при выезде из города, и большинство уже покинули Оксфорд, однако в этом и заключается проблема, – продолжал мужчина. – Работники уехали как раз после того, как оставшиеся обнаружили под серапеумом тайный склад с редкими книгами. И так как большинство библиотекарей уже покинули город, те, кто остался, не могут транспортировать книги своими силами. Но что еще хуже, если английские войска узнают, что мы располагаем таким кладом, они могут использовать его в качестве разменной монеты.

– В качестве разменной монеты? – переспросил Томас, пораженный этим заявлением. – Но ведь они тоже хотят сохранить книги, а не рисковать ими! Это даже прописано в законе!

– В теории, – согласился хранитель. – Однако во время войны подобные законы часто не соблюдают. По этой причине нам и необходимо отправить в Оксфорд других людей, чтобы помочь библиотекарям с метками и транспортировкой книг.

– И вы отправляете нас, – догадался Джесс. – Почему нас?

Синие, как лед, глаза руководителя Артифекса обратились к Джессу. Синие, как жестокая, ничего не прощающая зима, и Джесс почувствовал, как холодок крадется у него по спине.

– Отчасти из-за вас, Брайтвелл, – сказал руководитель Артифекса. – Мало кто из нас способен телепортировать так много книг за такое короткое время. Ваш навык стал для нас незаменимым. По той же причине нам полезна кандидат Холт, так как она знает город. Даже кандидат Уотен из Уэльса может оказаться полезна в данном деле.

– Хочу заметить, – сказал профессор Вульф непринужденным тоном, – я с этим не согласен. Кандидаты не библиотекари. Нельзя просить их…

– Их никто и не просит, – сорвался хранитель. – Им отдают приказ. Вы сократили количество студентов до девятерых, у нас лишь шесть свободных должностей. В конце каждого обучения есть практическое задание. Это вполне подойдет.

– Но, хранитель…

– Достаточно, профессор Вульф. Я уже слышал ваши доводы. Здесь нет места библиотекарям, которые не готовы защищать книги во время войны, восстаний и происков поджигателей. Книги не могут защитить себя сами. Кандидаты или нет, они все равно обязаны защищать книги.

Вульф сделал шаг вперед.

– Я категорически против того, чтобы…

Руководитель Артифекса щелкнул пальцами, и солдаты шагнули вперед. Капитан Санти тоже подошел, обогнув стол, чтобы встать рядом с профессором Вульфом. Солдаты выстроились в две шеренги, и студенты оказались как раз в середине, понял внезапно Джесс.

Было совершенно очевидно, кто одержал верх в этой дискуссии.

Руководитель Артифекса указал своим острым пальцем на профессора Вульфа.

– Уходите. Еще одно слово, и оно принесет немало проблем. Не только вам.

Темные глаза Вульфа сверкнули, и он сжал руки в кулаки, однако резко кивнул, развернулся и вышел из зала. Капитан Санти последовал за ним, однако, перед тем как уйти, обернулся.

«Убийственный взгляд», – подумал Джесс, и этот взгляд был направлен прямо на хранителя.

А потом оба вышли, и дверь за ними закрылась.

Портеро прочистил горло.

– Хранитель? При всем моем уважении, сэр… но что случится с нами, если мы… не согласимся поехать?

– Вы провалите испытание, – сказал руководитель Артифекса. – И отправитесь домой. Не бойтесь. Я не отправлю вас на задание в одиночку. С вами будет отряд библиотечных солдат. И разумеется, профессор Вульф. Как я могу не пустить его в самый эпицентр событий.

«Самодовольный ублюдок», – подумал Джесс. Как бы ни был ему противен профессор Вульф, его отвращение к руководителю Артифекса оказалось куда сильнее.

– Когда мы отправляемся? – спросил он. – Сэр.

– Немедленно. Дождитесь инструкций. И никаких писем. Я сообщу вашим родным необходимое. А теперь свободны. Tota est scientia.

Все эхом повторили слова, скорее по привычке, наблюдая, как руководитель Артифекса уходит и солдаты удаляются следом за ним.

Профессор Вульф не вернулся.

– И что нам теперь делать? – спросила Идзуми.

– Вопрос не в этом. Вопрос в том, можем ли мы что-то сделать? И ответ на это будет – нет. – Дарио поднялся на ноги, хотя очевидно не знал, куда идти. – Если откажемся, то провалим экзамен и нас отчислят – или же мы отправимся на задание и будем надеяться, что не провалим экзамен.

– Мой отец на это не согласится, – сказала Халила. Она выглядела потрясенной и растерянной – Джесс видел ее такой впервые. – Библиотека не может нас просто так туда отправить. Не на войну! Мы ведь не солдаты!

– Они могут делать все, что пожелают, – заметил Джесс. – Всегда так делали. Просто ты впервые теперь видишь правду. – Он протянул Халиле руку, и она, приняв ее, поднялась на ноги. Ее пальцы оказались холодными, однако она все же попыталась одарить Джесса неуверенной улыбкой. – Все будет в порядке. Мы будем помогать друг другу.

– Да, – подтвердила Глен. – Будем. Пора уже перестать ссориться, и я говорю о тебе, Дарио, и о тебе, Джесс. С этой самой минуты мы все должны рассчитывать друг на друга. Никаких секретов. Согласны?

Взгляд Джесса метнулся в сторону Морган. «Никаких секретов».

– Согласен, – сказал Джесс.

Один за другим все повторили его ответ.

Наконец дверь в зал снова распахнулась, и на них посмотрел капитан Санти.

– Вниз. Профессор Вульф вас ждет, – сказал он. Все отправились на выход, но, когда мимо Санти проходил Джесс, солдат схватил его за руку. – Брайтвелл. Надо поговорить.

Томас с беспокойством глянул на Джесса, однако Джесс кивнул, и Томас ушел вместе с остальными. Дверь с гулом захлопнулась за его спиной.

Капитан Санти отпустил руку Джесса.

– Узнаешь вот это? – Санти достал из кармана клочок бумаги. На ней было сообщение, написанное чернилами, но без имени и подписи, однако Джесс тут же узнал почерк. Брендан никогда не умел красиво писать.

«Загляни в гости к кузену Чарли. Найдешь его под дерном. Принеси ему цветы».

Письмо от родных, с зашифрованным смыслом. «Кузеном Чарли» был его кузен Фредерик из Оксфорда; «под дерном» означало определенное место в городе, где можно было найти его. «Принеси ему цветы» говорило о том, что Джесс может попросить того о помощи, однако… не бесплатно.

Джесс посмотрел в беспристрастное лицо Санти, и неподдельный страх уколол ему грудь. Это послание написал Брендан, так, получается, его брата задержали? Как еще у солдата Библиотечного полка могла оказаться в руках эта записка? Джесс сглотнул волну паники и протянул записку обратно.

– Нет, не узнаю, – сказал Джесс. – Понятия не имею, что это означает.

– О-о, – сказал капитан Санти. Его голос прозвучал беззаботно и дружелюбно. – Это хорошо. Один из моих юных солдат нашел это в вещах одного из контрабандистов на черном рынке. У Барзема. Знаешь его?

– Никогда о нем не слышал, – сказал Джесс. Барзем был одним из тех, кто указал Джессу на дом Абдулы Неджема, где он потом выкрал пьесу Аристофана. Джесс отлично умел врать, учился этому всю свою жизнь.

Однако, кажется, Санти не поверил ни единому его слову.

– Кстати, – добавил Санти. – Он мертв. Получил удар ножом в спину, когда выходил из кафе. Куда катится мир, верно? Что ж, тогда я могу от этого избавиться. – Он разорвал записку на мелкие кусочки и сунул обратно себе в карман. – Сожгу ее дома. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь ее тут нашел.

Это звучало странно. И пугающе.

– Мы закончили? – уточнил Джесс.

– Сомневаюсь, – сказал капитан Санти, однако открыл дверь, позволяя Джессу выйти.

Джесс подошел к остальным, ждавшим его в коридоре. Томас вопросительно на него покосился, но Джесс лишь покачал головой. Он подошел к Морган, которая опустила голову и спросила:

– Что случилось?

– Ничего, о чем тебе следует беспокоиться, – сказал Джесс.

– Но что-то, о чем следует беспокоиться тебе?

Джесс пока не был уверен. Он понимал, что ему следует волноваться. Капитан Санти определенно знал, что письмо было адресовано Джессу, и все же показал ему. А потом уничтожил.

Брендан знал, что Джесс отправляется в Оксфорд. Узнал даже раньше, чем узнал Джесс, а это и правда тревожило. У их отца было много знакомых по всему миру – у каждого книжного контрабандиста много полезных связей. Однако у отца никогда не было знакомых в самой Библиотеке, по крайней мере кого-то, о ком Джесс бы знал. Так как же Брендан узнал об их отправлении в Оксфорд? Кто ему рассказал?

Нечто знакомое было в словах Санти, когда он сказал про убитого, про Барзема. «Получил удар ножом в спину, когда выходил из кафе». Это очень напоминало то, что сказал Джессу брат, как казалось, очень давно, дождливым вечером в Лондоне. «Кто-то воткнул нож ему под ребра, прямо когда он выходил из клуба», – сказал Джессу тогда брат.

Убийство лизуна чернил. Это то, что, как знал Брендан, Джесс никогда бы не забыл.

Брендан не передавал сообщение через Барзема. Он оставил записку на теле.

А значит, брат Джесса так и не уехал из Александрии.