Книга VII
Утро и мир
Жизнь начинается с телевизора. Или день начинается с телевизора. Или ежедневная жизнь начинается с телевизора. Или сон сменяется не то чтобы явью, но явью телевизионной. Или компьютерной. Что одно и то же. Кому как угодно.
Туалет, зубы, чай, кофе, завтрак, сорочка, туфли – это все не жизнь. Это физиологический процесс, форма существования: есть, дышать, потеть, двигаться. А жизнь – это присоединение к миру. Щелк! – и ты присоединен.
А там бегут строки биржевых новостей, идут дожди и движутся циклоны, рекламируются салфетки и автомобили, геи и африканцы борются за свои права, проповедники всех мастей проповедуют все виды добродетелей, суля счастье и смысл жизни, и лица белые, желтые и черные в обязательном порядке сменяют друг друга в многообразии оптимизма, и кто-то толстый, а кто-то уже старый, и все слились в озабоченном экстазе предстоящего дня.
И ты вспоминаешь о своей второсортности, чтобы уже не забывать о ней до вечера. Ты белый, ты мужчина, ты христианин, ты молод и здоров, у тебя спортивная фигура и хороший диплом. Ты не гей, не безработный, не с ограниченными возможностями. Но сам себе ты говоришь: я не пидарас, не инвалид, не негр, не паразит, не идиот – я мерзкая расистская фашистская свинья. Как мне жить с такими данными? Или проще удавиться?
Я хочу быть политкорректным. Я уважаю политкорректность, я люблю ее! А внутри меня доктор Джекилл бьет морду мистеру Хайду и вопит, что политкорректность – это ложь, изрекаемая бандитами, и когда она уйдет в прошлое – у нее не будет другой истории, кроме кровавой истории убийств. Я достаточно образован, чтобы знать название этой болезни: у меня шизофрения.
Я объяснял это психоаналитику. Психоаналитик – это исповедник в камуфляже, живущий с прибыли. Не могу я лежать на кушетке перед незнакомым человеком, что за фигня! Он объяснил, что дважды два четыре (а не ходи к жуликам, раз сильно умный). Нельзя давить внутренние порывы – это ведет к депрессии, снижению иммунитета и всем болезням. Надо просто любить не только себя, но и всех несчастных, которым повезло в жизни меньше, чем тебе. Ты сильный? Так Господь дал тебе силу, чтобы помочь слабым.
Доктор, но эти слабые уже высосали из меня все соки! Я и так живу с комплексом вины перед всеми слабыми! Я что же – виноват, что я не урод и не идиот?
Вот что я вам скажу про врачей: в гробу они видали вас и ваши проблемы. Тело они вылечить могут – а душа у самих чистый сюрреализм.
Почему я не африканец? Не араб, не хромой, не дебил, не лесбиянка? Как счастливо мне бы жилось! Да я бы всех в гробу видал! Я бы все от всех требовал, на всех орал, швырял кирпичи в полицию, из глотки вырывал бы у них свое пособие и ходил на митинги и парады за свои права. И пусть бы мне только посмели чего-нибудь не дать!
При встрече с африканцем, или азиатом, или колясочником, или явным геем – я чувствую, как у меня делаются собачьи глаза. Во мне вдруг появляется слащавая фальшь. Я делаюсь излишне вежлив, излишне дружелюбен, излишне благодарен, я аж из кожи вон лезу, чтобы всем своим существом искренне доказать, как хорошо я к нему отношусь. А ведь они это чувствуют! Я чувствую, что они это чувствуют. И в глубине души нас за это ненавидят. За наше лицемерие, в котором мы убедили самих себя. Себя мы убедили – а их не проведешь, нет!
И вот про них я вам тоже скажу. Они страшно нам благодарны за все хорошее, страшно нас любят. Ага. Си-чазз. Они раздражены на жизнь, что она их обделила. И это раздражение, переходящее в ненависть, они вымещают на нас. Они нас ненавидят. За то, что мы жертвуем чем-то своим ради них. За то добро, которым они нам обязаны. А человек ненавидит быть обязанным – особенно если не может отплатить равным.
Если человек не в силах отплатить за добро добром – он отплатит за добро злом. Так он устроен. Такие дела, парень. Потому что человек не может быть равнодушным к тем, от кого зависит его жизнь. Он может или любить их – или ненавидеть. Вот меньшинство и любит. А большинство ненавидит.
Почему? Потому что они сами бы хотели быть сильными. И чтобы ты зависел от них, а не наоборот.
И вот это меня убивает. Я готов, я рад делать им всем, обделенным, добро – и знаю, что в результате большинство из них возненавидит меня. И будет презирать меня за то, что свою классную жизнь я, мудак, трачу на них и еще жду благодарности. Я могу не ждать. Не нужна мне благодарность! Но они-то так думают.
Вот что меня убивает, размалывает. Я делаю добро – а умножаю в мире зло. Человек в гордыне своей решил исправить несовершенство Господа своего – и творить добро вместо Него по своему разумению. И будет ему за это кара! А не мни себя умнее Создателя и милосерднее Его. Если создал он людей разными – не меняй их местами по своему разумению.
Короче, мне наш мир не нравится. Вернее, его устройство. Вернее, его идеология. Вернее, наша идеология. Вернее – не моя, а идеология нашего общества. Она кривая, увечная, извращенная.
…Боже мой, вот как с этими мыслями вести машину, идти на работу, разговаривать с коллегами, возвращаться к семье. Достали они все меня своей простотой. Уроды.
И это все – благополучная, можно сказать удавшаяся и даже счастливая жизнь.
Вы мне не Бог, уроды! И душе моей не хозяева! Вы посмотрите, что уже кругом делается!
