Орская – из крепостей: Орской, Таналыцкой, Уртазымской, Кизильской и Магнитной.

Верхне-Яицкая линия – из крепостей: Карагайской, Петропавловской, Степной и Подгорного редута.

Верхне-Уйская – из крепостей: Уклы-Карагайской, Петропавловской и Степной.

Нижне-Уйская – из крепостей: Троицкой, Каракульской, Круто-Ярской, Усть-Уйской и Звериноголовской.

См. «Оренбургскую топографию» Рычкова и «Экстракт исторический о Башкирском народе» // Рукопись Императорской публичной библиотеки, F. IV, № 44.

В том числе 2082 женщины были отправлены внутрь России на поселение и розданы помещикам.

«Оренбургская топография» и «Экстракт о Башкирском народе» Рычкова // Рукопись Императорской публичной библиотеки, Е. IV, № 44.

Гос. архив, VII, д. № 1781

Гос. архив, VII, д. № 1781

Показание Батырши // Гос. архив, VII, д. № 1781.

Гос. архив, VII, д. № 1781.

Перевод татарского письма к Батырше от неизвестного лица // Гос. архив, VII, д. № 1781.

В рапорте Сенату от 26 августа 1755 г.

Рапорт Неплюева Сенату от 17 сентября 1755 г. // Гос. архив, VII, д. № 1781; См. также: Соловьев С.М. История России, т. XXIII, с. 295.

В своих записках // Отечественные записки, 1825, ч. XXIV, с. 273; Русский архив, 1871, т. I, с. 674.

Записки Неплюева // Отечественные записки, 1825, ч. XXIV, с. 286.

Манифест от 1 сентября 1755 г. // Гос. архив, VII, д. № 1781.

Вскоре после объявления Неплюевым награды за поимку Батырши он получил письмо, в котором его просили поберечь свою голову и знать, что для его поимки посланы особые команды. Батырша с несколькими сообщниками бежал в лес, где и скрывался десять дней; потом перешел в лес черемисский. Проскитавшись таким образом несколько месяцев, он решился выйти и пробраться в Петербург, чтобы донести самой государыне о нуждах, претерпеваемых народом. Пробравшись в Казанский уезд, Батырша всю зиму прожил подаянием и скрывался в яме. С наступлением лета он вышел из леса и в деревне Юзяке, принадлежавшей мещерякскому старшине Сулейману Деваеву, был пойман. Объявив за собою «слово и дело», Батырша просил отправить его в Уфу. Сенат приказал отправить его в Тайную канцелярию. По дороге Батырша заболел и был остановлен в Москве. На все вопросы он отвечал, что, кроме ее величества, никому ничего не скажет. Канцелярия тайных разыскных дел объявила ему, что императрица принять его не может, а чтобы он написал ей обо всех имеющихся секретах. Батырша изъявил согласие, но просил обер-секретаря Хрущова побожиться в том, что запечатанный им конверт никто не распечатает, кроме государыни. По составлении своего показания Батырша был отправлен в Петербург, где и объявил, что желает видеть православного священника и с ним поговорить о христианском законе. Если он усмотрит, что «закон христианский правильнее магометанской веры, которую он совершенно знает, то, оставя магометанскую веру, со всеусердием примет он веру христианскую и желает умереть в православной вере». Такое заявление не спасло его от наказания. К нему был посылаем несколько раз ключарь Петропавловского собора Стефан Левицкий, но о результатах их бесед нам ничего не известно. Известно только, что в половине 1757 года Батырша был отправлен в Шлиссельбургскую крепость, где и оставался до июля 1762 года. В этот день комендант полковник Бередников донес, что скованный по рукам и ногам Батырша, воспользовавшись тем, что приставленный к нему часовой заснул, пытался ночью освободиться из тюрьмы. «Оный колодник взял принесенный солдатом Хомутовым топор, поодиночке у капрала Никитина тем топором голову разрубил надвое; у солдата Хомутова головы левую сторону разрубил и правый висок проломил; у Лазарева в двух местах брюхо пропорото; у Епифанова, который был на часах, в двух местах голову разрубил же. Оный же колодник Батырша и сам умер без всяких язв и побой(?)». Сенат приказал зарыть Батыршу за крепостью в яму.