Донесение Донского войска Военной коллегии от 17 июля 1772 г.

Собственноручная записка от 25 июля 1772 г.

Грамота войску Донскому от 26 июля 1772 г., № 149.

Отношение графа Чернышева Бекетову от 26 июля 1772 г., № 151.

В ордере от 8 августа 1772 г.

Отношение Бекетова казанскому губернатору 9 августа 1772 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 94, св. 10.

Письмо императрицы графу П.И. Панину 20 ноября 1774 г. // Чтения, 1858, кн. II.

Показание Пугачева, данное Шешковскому 4 ноября 1774 г. // Гос. архив, VI, д. № 512.

Показание Пугачева в Яицком городке 16 сентября 1774 г. // Гос. архив, д. № 506.

Показание Пугачева 4 ноября 1774 г. // Гос. архив, VI, д. № 512 (1).

Показание Пугачева от 4 ноября 1774 г.

О своем пребывании на Тереке Пугачев рассказал Шешковскому целую басню, которая могла бы ввести в заблуждение, если бы сохранившиеся, к счастию, документы не опровергли всего им показанного. Шешковский записал со слов допрашиваемого следующее: «Поехал он через Дон по льду верхом с тем намерением, чтобы ехать на Терек… Ехал он семь дней и, не доехав до Кумы, занемог, а лошадь пала, почему он лег и лежал, а отдохнув, через великую силу пошел к Куме; дошедши до берега, не мог больше ступать ногами, лег на берегу, лежал трое суток, не видев ни одного человека… Через три дня пришли к нему три человека, русские, и спросили его, что он за человек? Он сказал им о себе, что он донской беглый казак… Оные два человека были на лошадях; сжалившись над ним, посадили его на лошадь, а сами сели на одну двое и поехали с ним по сделанному идущими в то самое время из Кизляра донскими казаками мосту через реку Куму. И, отъехав от реки верст с тридцать, привезли его оные два человека в сделанный шалаш, где он, Емелька, лежал недели с две. Кормили же его оные люди зверями, яблоками и терном… Оные ж люди сказали ему о себе, что они беглые из Сибири с заводов и, наделав там бед, бежали: мы были и в Астрахани, да там публиковано о нас, так мы и оттуда ушли. Когда же ему стало полегче, то увидел он, что оные два человека режут из прутьев жеребенки, то он их спросил: «Что вы, братцы, пульки, что ли, режете и эти прутики свинцовые, что ли?» На что они сказали ему: «Это не свинец, а золото». И он их спросил: «Да где же вы берете?» На что они ему сказали: «Да мы нашли здесь этого сокровища множество, да жаль, что всемилостивейшая государыня этого не знает; мы бывали на многих государевых заводах, да столько такого сокровища не видали». И он, Емелька, спросил их: «Да как же вы нашли?» И они ему сказали: «А вот как: увидели мы лисицу и погнались за нею, хотели застрелить; мы к ней, а она от нас. И так она отвела нас от шалаша нашего верст двенадцать и вдруг бросилась в нору почти при наших глазах; мы стали ту нору рыть и как порыли аршина два в глубину, то и нашли тут это золото». Емелька спросил их: «Не можно ли мне это место указать». И оные люди сказали: «Пожалуй, покажем». После сего они все трое и пошли и, отведя от шалаша верст двенадцать, взошли как бы на высокий вал и ту нору ему показали и рыли, где он, Емелька, то золото видел, и потом ту нору зарыли и заровняли и пошли по-прежнему в шалаш. После чего, пожив в шалаше дней с пять, стосконулось ему по жене и детям, а к тому ж и на Терек попасть за болезнию его нельзя, то, простясь с теми людьми, не спрося их об именах, ни о чинах, пошел к реке Куме и, перешед по тому же мосту, шел прямо на Дон в свой дом с две недели».