«Выругался – и полегчало»
Прежде всего нам надо разобраться в понятии «карнавального мироощущения», разработанного великим учёным Михаилом Михайловичем Бахтиным. Сразу оговоримся, что этот термин не имеет в виду обязательно карнавал как таковой, то есть весёлый праздник, гуляние и тому подобные. «Карнавализация жизни», по Бахтину, это ещё и всевозможные праздники, маскарады, розыгрыши, шутовство, но также громкий скандал, перебранка, ссора. И не в последнюю очередь – это обращение к инвективной, резко сниженной лексике.
В самом кратком виде сущность карнавального мироощущения можно изложить следующим образом. Очевидно, что жизненный цикл человека представляет собой сплав священного и обыденного начал. Постоянные и вечные будни невыносимы, работа, работа, ничего, кроме работы 365 дней в году – так можно с ума сойти или даже умереть. Установленный стереотип монотонного труда должен время от времени обязательно ломаться. И тут дело даже не только в том, что мы устаём, это само собой. В данном случае ломка стереотипов сама представляет собой своеобразный стереотип. В выходные дни хочется заниматься совсем не тем, чем мы были заняты в будни: поехать на рыбалку, отправиться в путешествие, встретиться с друзьями, да хоть просто поваляться на диване. Нет-нет, наша работа нам по-прежнему мила, но, как поёт Виктор Цой, «мы ждём перемен», «перемен требуют наши сердца».
И в результате ломки монотонного стереотипа будней устанавливаются связи особого типа. В основе их лежит отступление от социальных правил и норм, даже в какой-то степени моральных, этических. Такая модель поведения как способ разрядки отмечается историками, этнографами, исследователями практически всех национальных культур. Так что никакого криминала тут нет. Даёшь карнавал!
Перед участниками карнавального действа открываются возможности фамильярного обращения с самыми священными понятиями и нормами, принятыми в коллективе. В обстановке такого действа в контакт могут вступать абсолютно несочетаемые предметы и символы; самые почитаемые вещи и явления могут оказаться в шокирующем соседстве с самыми обыденными и низменными. В результате нарушаются строгие, обязательные для некарнавальных будней запреты, в том числе – и не в последнюю очередь – запреты на употребление определённых слов.
Фактически карнавал создал свой собственный язык, построенный на опрокинутых стандартах будничного словоупотребления. В нашем случае это означает, что на время карнавала снимаются все цензурные ограничения на употребление богохульств, упоминание сексуальных функций человека и отходах его жизнедеятельности.
В это трудно поверить, но есть сведения, что во время карнавала (только во время карнавала!!!) в Западной Европе епископ с амвона мог отпускать похабные шуточки в адрес любых священных персонажей. Но в первый же послекарнавальный день о чём-то подобном страшно было даже помыслить. Оковы постоянного благочестия становятся крепче, если их время от времени снимать.
Потребность человека в подобном карнавальном клапане исключительно велика и продолжает увеличиваться. Имеются экспериментальные клинические данные, согласно которым невозможность или неспособность выразить овладевшие человеком чувства могут мешать ясности мышления, ухудшать межперсональные отношения и даже приводить к психологическим расстройствам. Некоторые психологи говорят в таких случаях о «направленном внутрь взрыве», вроде взрывчатки, заложенной в дом, предназначенный для уничтожения.
В данном случае неважно, например, заслуживает ли какое-то препятствие вашей бурной реакции. Облегчение наступит, если вы увидели, что «обидчик наказан». Не обязательно его стукнуть, иногда такое «наказание» может выглядеть как обзывание конкретного человека, а иногда как чертыхание, когда вы уронили тарелку с супом. Другими словами, ощущение «выругался – и полегчало» достаточно обосновано психологически. Ниже об этом подробнее.
