Джеффи любил монотонную работу: стрижку газона, стирку, уборку, готовку, реставрацию бакелитовых приемников до первозданного вида. За такими занятиями его сознание словно разделялось надвое: Джеффи был сосредоточен на делах, но в то же время что-нибудь обдумывал или искал источники вдохновения. Размышлял о смысле жизни, об устройстве мироздания, о том, где ошибся и как избежать новых ошибок. Искал способы сделать так, чтобы Эмити жилось веселее и интереснее, чтобы она не унывала и могла раскрыть свой потенциал, которого у нее было предостаточно. Когда дочь была совсем маленькой, смышленый Джеффи сочинял для нее забавные стишки и сказки о волшебных зверях. К тому времени как ей исполнилось пять, Джеффи решил оставить ее на домашнем обучении и год за годом думал, как обеспечить ей наилучшее образование. Мечтал, чтобы она встала на серферскую доску, и Эмити покорила прибой; теперь они могли вместе вкушать радости общения с океанскими волнами, а совсем недавно дочь научилась ходить под парусом. Короче говоря, Джеффи любил монотонную работу, ведь для него это была возможность погрузиться в мечты, а покончив с делами, он мог заняться претворением своих замыслов в жизнь.

Теперь же, на кухне у Дюка Пеллафино, отмеряя порцию кофе для кофеварки, Джеффи думал, сумеет ли он снова забыться за такими простыми занятиями, сумеет ли отпустить воображение на волю или же, обремененный знаниями о мультиверсуме, вечно будет думать, что творится там, где нас нет. Да, он изо всех сил старается защитить Эмити и сделать так, чтобы в этом мире она была счастлива. Но как же насчет остальных Эмити в других мирах, сотнях, тысячах Эмити? Где-то она осиротела и за ней некому присматривать. Где-то она больна, или потерялась, или страдает, ведь равнодушная природа способна замучить малого ребенка мириадом различных способов. Джеффи любил дочь больше жизни, но ему казалось, что любовь эта предназначена для всех Эмити мультиверсума, живущих без отца, а иначе что это за любовь? Такая однобокая любовь никуда не годится.

Безумие какое-то. Он же не может удочерить тысячу Эмити, оставшихся без отца, или сотню, или даже пятьдесят. Если они с дочерью сумеют выйти живыми из нынешней ситуации, Джеффи останется отцом лишь для здешней Эмити, а остальных придется выкинуть из головы, и не важно, в каком ужасе они живут, какие принимают муки, хотя сейчас он не понимал, как это сделать.

Вот о чем думал Джеффи, когда вдыхал аромат свежесваренного кофе, когда доставал из морозилки упаковку бекона, когда на кухне появился Дюк Пеллафино, а с ним – человек, которого Джеффи видел впервые, хотя нет, постойте…

– Страшила Эд, – сказала Эмити.

Джеффи тут же узнал своего старого знакомого и настолько удивился, что даже не спросил себя, с какой стати Дюк и Эд ходят парой. Забыв о дружеских посиделках на веранде, он покраснел от гнева, подбежал к Харкенбаху и встал с ним лицом к лицу:

– Эд, черт вас побери, ну что вы за человек? Друг, называется! Как вы могли оставить мне ключ? Знали же, что на нас наедет Фолкерк и у меня не будет другого выбора, кроме как включить эту штуковину!

Харкенбах поднял руку, словно предлагал пойти на мировую:

– Вы все не так поняли. Мы с вами никогда не дружили, Джеффри. И я не оставлял вам никакого ключа.

– Какой смысл отнекиваться? Мы оба знаем, что вы это сделали. Так что не спорьте, Эд. – Джеффи перевел дух. – Что у вас с прической?

– Я решил, что, если обрить голову и снять галстук-бабочку, меня никто не узнает. Очевидно, ошибся. Бывает, даже я ошибаюсь. Ошибки учат смирению. Но насчет ключа я говорю совершенную правду. Вам его дал другой Эд, человек менее ответственный, чем я. И дружил я не с вами, а с ней. В другом мире, а не в этом.

– С ней? С кем?

В кухню вошла Мишель.

Прежде чем расторгнуть брак, Джеффи семь лет ждал ее возвращения. Ключ ключей превратил их с Эмити жизнь в бушующий океан, но Джеффи знал: когда страсти улягутся, он, рискуя поднять новую бурю, отправится искать мир, в котором его ждет Мишель. Любовь – это не взвешенное решение, а прыжок в неизвестность, вера в то, что у жизни есть некий загадочный смысл и двум судьбам предначертано слиться воедино. Любовь – это плод душевного томления и человеческой интуиции. Сердце склонно к измене, но лишь пока не наполнится любовью, этой мощнейшей сывороткой правды. Джеффи давно грезил об этом моменте и во сне, и наяву. Нередко думал, что скажет и как поведет себя, если Мишель когда-нибудь вернется. Но сейчас он словно онемел и даже с места двинуться не мог, словно боялся спугнуть привидение.

Поэтому первый шаг сделала Эмити. Подошла к Мишель и, не говоря ни слова, заключила мать в объятия.

На глаза Мишель навернулись слезы. Погладив девочку по голове, она перехватила взгляд Джеффи и прошептала:

– Ты погиб.

– А ты ушла.

– Никто не погиб, – сказала Эмити. – Никто не ушел.