Часть третья
Надежды и тревоги

Завидев домик из песчаника с шиферной крышей в тени пальм, шелестящих под легким ветерком, Эмити чуть не лопнула от радости, честное слово. Ей показалось, что сердце заполнило собой всю грудную клетку, тело стало необычайно легким, словно наполненный гелием воздушный шарик, а ноги едва касаются земли, как будто Эмити не шагает по тротуарной плитке, а скользит над землей.

Папиного доппельгангера с газонокосилкой во дворе не оказалось, на заборе чирикали птицы (Эмити показалось, что они распевают приветственные песни), а по мощеной дорожке, ведущей к дому, пробежала миловидная ящерка: мол, добро пожаловать.

Эмити отправилась прямиком к себе в спальню. В отличие от комнаты на Земле 1.13, здесь было полно всяких классных штук. Мебель, постеры с персонажами аниме – все на месте. Стены желтые, потолок белый, никакого бежевого уныния. Вот где родилась и выросла Эмити, а надменного мальчишки по имени Руди Старкман, ряженного под фашиста, коммуниста или еще кого, в этом мире нет и не было.

Девочка достала Снежка из кармана и посадила его в клетку. Оказавшись в огромной проволочной крепости, тот первым делом побежал к блюдцу с водой, попил, отправился в туалетный угол, сделал свои дела и забрался в беговое колесо. Наверное, истомился по своим игрушкам. Снежок с дикой скоростью перебирал лапками, а мордочка у него была такая сосредоточенная, словно он понимал, что физические упражнения – первейший способ восстановиться после стресса.

Конечно, мозг у него совсем крошечный, и Снежок понятия не имеет, что вернулся из путешествия в параллельный мир. Наверное, он в какой-то степени экстрасенс – знает, какую бурю эмоций пережила его хозяйка. Ей всегда казалось, что у животных есть шестое чувство. Может, это всего лишь инстинкт?

– Больше я тебя в такое не втяну, – пообещала она пушистому марафонцу. – Но не забывай, что это ты включил ключ ключей и уселся на кнопку «ВОЗВРАТ».

На выходе из комнаты ей стало страшновато: показалось, что в коридоре затаился Умница. У Эмити не было шерсти на загривке – она же не собака, в конце концов – но кожу все равно защипало, а будь у нее на загривке шерсть, тут же встала бы дыбом.

Она знала, что Умница мертв. Так сказал папа. Очевидно, у нее посттравматический стресс. Наверное, она несколько недель будет заглядывать под кровать, опасаясь, что там сидит какая-нибудь пакость.

Но папе не нужно знать, что у Эмити разыгралась паранойя. Мама хотела сохранить свое «я», стать единоличной хозяйкой своей судьбы, потому-то и сбежала от мужа с дочерью, но Эмити никогда ни от чего не сбежит, разве что от чудовищных зубов Умницы, намеренного вырвать ей гортань. Нельзя, чтобы у папы возникли сомнения на ее счет.

Эмити услышала, что отец на кухне, и пошла посмотреть, чем он занят. Джеффи сидел за столом. Перед ним была книга Эда Харкенбаха, а рядом – бутылка пива и ключ ключей.

– Я, пожалуй, тоже выпью. – Эмити указала на отцовский «Хайнекен».

– Да не вопрос. Главное, чтобы на этикетке было написано «Кока-кола».

Пожав плечами, Эмити достала из холодильника банку с разрешенным напитком и уселась за стол.

– Зачем ты ее читаешь?

– Чтобы найти ответы на кое-какие вопросы. Если они вообще существуют.

– Что за вопросы?

– У ключа нет гнезда для зарядки. Значит, он работает от батарейки, но я не понимаю, как ее менять, ведь крышки тоже нет. Представь, что ты в другом мире, а заряд закончился?

– Ты читай, читай. Может, там об этом написано.

– Ну, это же не инструкция. В книге нет никаких схем. Когда Эд писал ее, ключа еще и в помине не было. Короче говоря, здесь одна теория. Придется ее экстраполировать, перекладывать на практику, а у меня от всего этого голова кругом идет.

Помолчав, Эмити спросила:

– Мы что, снова будем им пользоваться?

– Нет. – Отец нахмурился. – Нет-нет. Это слишком опасно.

– Ну а вдруг?

– Нет. Никогда.

– Никогда?

– Никогда.

– Тогда зачем тебе знать, как работает батарейка?

– На всякий случай.

– Какой такой случай?

– На тот случай, если… – Он сделал медленный глубокий вдох и резко выдохнул. – На тот критический случай, если нам придется его включить.

– Придется?

Отец заложил страницу суперобложкой и отодвинул книгу в сторону.

Эмити решила, что сейчас он сделает взрослый вид и прочитает ей лекцию о том, что в жизни бывает всякое, как будто Эмити сама этого не знает. Она, конечно, подыграет папе. Притворится, что до нее постепенно доходит, что к чему. Пусть папа в очередной раз похвалит себя за исполнение отцовского долга. Он хороший человек, очень милый, иногда слушать его лекции даже приятно. Через четыре раза на пятый Эмити и правда узнает из них что-то новое, так что подыграть папе не повредит, честное слово.

Однако на этот раз она ошиблась.

Отодвинув книгу, папа приложился к бутылке и хмуро уставился на ключ ключей. Лицо у него было осунувшееся, вид встревоженный.

– Придется? – повторила Эмити.

– Да, придется. Во-первых, если сюда заявится Фолкерк из АНБ. С вертолетами, «субурбанами» и ордой приспешников.

– Он уже был здесь. И ушел с пустыми руками.

– Когда хозяева того дома найдут Умницу, они позвонят в полицию, даже не сомневайся. Он же как из «Сумеречной зоны», помесь человека и шимпанзе, и костюмчик у него, мягко говоря, странный. Само собой, копы не поймут, что это за тварь, но федералы всегда работают в паре с местными властями, и полиция непременно сообщит Фолкерку о такой необычной находке.

– Да, Умница очень даже необычный, – кивнула Эмити.

– Не исключено, что кто-то видел, как мы выбегаем из того дома. А даже если и не видел, Фолкерк вернется сюда, перекроет движение и примется допрашивать всех по второму кругу. В прошлый раз он вел себя так, словно был уверен, что Харкенбах оставил ключ кому-то из местных.

– Что нам помешает снова его обдурить?

– Обдурить? Вряд ли. Что, если на этот раз он… прибегнет к чрезвычайным мерам?

Эмити, не раз читавшая про злых королей и подземелья с крысами, поняла, о чем говорит папа.

– К пыткам?

– Ну, это слишком сильно сказано, но что, если нам введут сыворотку правды? А потом меня арестуют без права выхода под залог? На том основании, что я представляю угрозу национальной безопасности?

– Тогда я останусь одна.

Он посмотрел дочери в глаза и выдержал ее взгляд:

– Не бывать этому.

Разумеется, папа был настроен крайне серьезно, но что такое один человек по сравнению с целым правительством, у которого миллион прихвостней вроде Фолкерка?

Папа снова приложился к бутылке; Эмити же была еще в том возрасте, когда утешение ищут в неперебродившем сахаре. С неподобающей даме жадностью она отхлебнула вишневой колы, после чего спросила:

– Ты сказал «во-первых», а что во-вторых?

Папа покрутил пустую бутылку в руке, рассматривая ее так, словно перед ним была не бутылка, а волшебный предмет, способный предсказывать будущее.

– Это, пожалуй, не критический случай, а моральная дилемма. Скорее даже, дела сердечные.

– Похоже, я понимаю, о чем ты.

– Да, понимаешь, – кивнул он.

– Ты до сих пор в нее влюблен.

– Навсегда, по гроб жизни.

– Так давай заберем ее сюда. – Эмити допила колу и поставила пустую жестянку на стол.

– Она живет своей жизнью, милая, и вряд ли от нее откажется. – Он посмотрел на дочь пронзительно и нежно. – К тому же она не та Мишель, которую мы знали. Может, так на нее повлиял муж, но у нее другая душа. Она не поймет нашего мира и не захочет здесь жить.

– Да, конечно, – закивала Эмити, – ей место в мире Умницы. Но есть же миллион других миров, миллиард, даже больше, и в некоторых не опаснее, чем здесь. Спорим, есть миры и получше нашего. Где-нибудь да найдется та самая Мишель, одинокая, и она будет рада нас видеть.

– Нельзя же потратить всю жизнь на поиски той самой Мишель. Мечтами сыт не будешь. К тому же однажды ты уже потеряла маму. Терять ее снова и снова… – Он покачал головой. – Ты у меня сильная девочка, но, допустим, сотня таких потерь – страшное дело. Даже полсотни, даже пара десятков. Такие испытания сломают тебя. Раз и навсегда, – горько промолвил он, снова уставился на ключ ключей, и Эмити вдруг стало очень грустно. – Я, к примеру, такого не вынесу. Раз за разом надеяться на лучшее, а потом видеть, как надежда разбивается вдребезги… К тому же это слишком опасно. Ты сама видела насколько.

– Тогда зачем ты об этом заговорил?

– О чем заговорил?

– О моральной дилемме. О делах сердечных.

– Чтобы ты все поняла. Как знать, вдруг мы засветимся на радаре Фолкерка, поэтому нужно, чтобы ключ всегда был под рукой. На тот случай, если не будет выбора. Это отличный способ сбежать. Но я должен быть уверен, что ты никогда не воспользуешься им самостоятельно.

– Что? В одиночку прыгнуть в какой-нибудь безумный мир? Зачем это мне?

– Чтобы найти маму. Ту, которая полюбит тебя и согласится жить с нами.

– Ну уж нет. – Она сделала сердитое лицо, хоть и понимала, как наигранно это выглядит. – Пап, я же не дурочка.

– Далеко не дурочка.

– К тому же, если речь идет о чем-то важном, я всегда тебя слушаюсь.

– Да, верно. Так и будет впредь. Но сердце склонно к измене, и это касается не только одних лишь красавиц.

Эмити поняла, что вот-вот разревется. С чего бы? Наверное, она подсознательно верила, что однажды рискнет взять ключ и отправиться на поиски мамы – ведь должна же где-то найтись ее мать! – а теперь ей оставалось лишь оплакать утраченную надежду. Чтобы отогнать мрачные мысли, чтобы папа продолжал думать, что дочь у него никакая не сопливка, а вполне себе зрелая девочка, Эмити насмешливо повторила его слова:

– Сердце склонно к измене? А это еще как понимать?

И, услышав собственный голос, вконец упала духом.

– Разум и чувства, рассудок и эмоции, холодные факты и пылающее сердце. Все это одинаково важно. Но чтобы не испортить себе жизнь, нужно принимать решения, руководствуясь логикой и здравым смыслом. Эмоции – это что-то вроде дополнительной гирьки на весах. Если полагаться на них полностью или даже по большей части… Видишь ли, зачастую сердце желает того, что на самом деле нам не нужно, а иногда – того, что нам вредно. Того, что может поставить крест на будущем. И эти желания столь сильны, что мы идем на поводу у сердца, хоть и знаем, что так поступать неправильно.

Все ясно, очередная лекция из разряда «послушай старших». Кстати говоря, раньше она о таком не задумывалась, а ведь папа дело говорит.

Однако нужно смотреть правде в глаза: Эмити допускала, что не последует папиному совету. Да, раньше она жила без матери и как-то мирилась с этой пустотой. Но теперь, когда у Эмити появился реальный шанс найти свою Мишель, пустота настойчиво напоминала о себе, и от нее просто так не отвертишься.

Но Эмити запомнит, что сердце склонно к измене, и постарается не рисковать. Изо всех сил постарается. Ведь папа плохого не посоветует.

Она поняла, что смотрит на стол – туда, где лежит ключ, – а отец не сводит взгляда с ее лица. Эмити знала, что сейчас пообещает никогда не пользоваться этим устройством, и папа поверит ей, но не до конца, и ей будет стыдно, что она покривила душой, а папа поймет, что ей стыдно не просто так, а очень даже по делу.

Отношения между отцом и дочерью – невероятно сложный союз, нерушимый и в то же время хрупкий, как фарфоровая ваза, и все это замечательно, но иной раз не очень-то приятно.

Трудно даже представить, каково это, когда отношения строятся не только с папой, но еще и с мамой. Пожалуй, такой союз сложнее и прекраснее всего на свете.