Говорите про отделение «Флит» что угодно — а уж поверьте, у меня есть много что сказать на эту тему, — но что касается меню завтрака, то по сравнению с ним большинство прочих заведений общепита выглядит довольно бледно. Всего лишь пятнадцатисекундный рывок на подгибающихся ногах от столовой до окошка для раздачи лекарств предоставляет всем без исключения посетителям местного «кафетерия» возможность начать день с бодрящего бензодиазепина после овсяной кашки. Или, может, вы предпочитаете нечто более традиционное — вроде одного из ингибиторов обратного захвата серотонина? Кстати, они великолепно сочетаются с более легкими яствами вроде фруктов или выпечки (в данный момент не имеются в наличии), ну а гурманов с несколько более нестандартными взглядами на жизнь ждет изготовленный по особому рецепту антипсихотик, разработанный специально в качестве дополнения к полному английскому завтраку и от которого на груди у вас с гарантией вырастут волосы, а расчетная продолжительность жизни сократится лет на десять.

Имеется даже целая смесь подобных «десертов» для немногих избранных обитателей отделения с еще более изощренными запросами. Стимуляторы, транквилизаторы, регуляторы настроения… что только не пожелает достопочтенный клиент или не пропишет его консультант. Поверьте знающему человеку: если вас не особо заботит декор или уровень обслуживания — это место стоящее. Предварительный заказ столика не требуется, но предупреждаю, что народу всегда полно, и если вы любитель «таблеток счастья» и ботулизма, то во «Флите» потчуют на любой вкус и кошелек.

Правда, пускают в это замечательное место только реально чокнутых, естественно.

В то воскресное утро, на следующий день после того, как нашли тело Кевина, я замечательно позавтракала яичницей-болтуньей, вскоре за которой последовали оланзапин и немного вкуснющего вальпроата натрия. Пока Айлин и ее особо не разговорчивые помощники убирали грязные тарелки и кружки, я сидела в столовой с Ильясом (сэндвич с беконом и рисперидон), Лорен (сосиски, яичница, каша, лоразепам и клозапин), Шоном (тост и сертралин) и Донной (греческий йогурт, принесенный кем-то из посетителей, — неоткрытый — и ламотриджин).

— Просто офигительно! — Лорен ухватила своей мясистой ручищей проходящую мимо Айлин. — Давненько такого не пробовала!

— Рада слышать, — улыбнувшись, отозвалась Айлин.

Лорен восприняла это как намек и принялась распевать песнь во славу своего завтрака, но, к счастью, та оказалась довольно короткой, а потом просто сидела, насупившись, поскольку никак не могла подобрать рифму к слову «сосиски».

— А где Кевин? — спросил Ильяс.

Все уставились на него.

— Ах да, — сказал Ильяс.

Донна отодвинула от себя так и несъеденный йогурт.

— Полная дикость, правда?

— Ну да, не сразу в голове укладывается, — согласилась я.

— Я все равно думаю, что это он сам. — Донна потянулась на стуле, готовясь к нескольким часам безостановочной ходьбы. — Это так печально…

— Ошибаешься, — сказала я.

— Тебе-то откуда знать? — спросила Лорен.

— Есть откуда. Я уже поговорила с одним из детективов.

— Не свисти, — презрительно буркнула Лорен.

Шон разрыдался, закрыв руками лицо.

— Все нормально, что ты расстроен, — сочувственно произнесла я. — Тебе нужно выплакаться. Выпустить это из себя.

Лорен ухмыльнулась.

— Он всегда выпускает это из себя. Обычно прямо под столом. Или это Кевин?

Покачав головой, я показала подбородком на Шона.

— Серьезно? Думаешь, это нормально отпускать такие вот дурацкие шуточки, когда у него друга убили?

— Кого убили? — встрепенулся Ильяс.

— Ты полный мудак, — сказала Лорен. — Иди уже отсюда.

Тут Шон прекратил всхлипывать и убрал руки с лица, оставив один палец прижатым к подбородку. Наклонился ко мне, широко раскрыв глаза.

— Я скоро умру? Я скоро умру? Я скоро умру?

Я заверила его, что все с ним будет в порядке, и он благодарно кивнул. Нацепил на себя улыбку, и я проследила, как он встает и медленно движется к дверям, где уже наготове стояла Малайка, чтобы обхватить его за плечи.

— Ну, пошли, дорогой, — сказала ему она.

Люди уже вставали из-за соседних столов, потихоньку расползаясь по своим комнатам. Мы посмотрели, как Грэм аккуратно промакивает уголки рта бумажной салфеткой, тоже встает и шаркает к выходу, готовый занять свое место перед окошком для выдачи лекарств. Тварь пересек столовую и где-то с минуту постоял возле нашего столика, болтая своим килтом.

Я не упоминала, что Тони носит килт?

Наверняка да, учитывая, что он такой же шотландец, как и я, но, полагаю, это не относится к тем вещам, которые я с некоторых пор нахожу странными.

Я давно уже привыкла практически к любым странностям.

— Мне нужно идти собирать вещи, — объявил Тони.

— Надо так надо, — сказала Лорен.

Я еще кое-что забыла. Тони проводит по меньшей мере пару часов в день, стоя перед входом в тамбур в пальто и с собранными сумками, дожидаясь каких-то своих родственников из Америки, которые типа как должны приехать и забрать его. Я провела тут уже несколько дней, когда кто-то из санитаров сообщил мне, что никаких родственников в Америке у Тони не имеется. Я даже не убеждена, что у него в принципе есть родственники, поскольку никто его не навещает. Может, это его выбор, естественно, поскольку он никогда не может быть уверен, что Тварь не обернется кем-нибудь из них.

Когда Тони отвалил, Ильяс произнес:

— Никто не желает партейку в шахматишки?

— О боже ты мой… — процедила Лорен.

Я помотала головой.

— Да ладно вам, — настаивал Ильяс. — По воскресеньям такая скукотища…

— Уже не скукотища. — Откинувшись на стуле, Лорен шмыгнула носом и мотнула головой в мою сторону. — Только не когда эта наша Джульетта Браво предполагает, что это было… убийство.

«Браво» она произнесла с характерным раскатистым «р», явно выделываясь, что вызвало у меня раздражение. Я едва удержалась, чтобы не заметить ей, что она пытается передразнивать Таггерта, а не Джульетту Браво.

— Ничего я не предполагаю, — возразила я. — Детективы из убойного тут всю ночь проторчали. Говорю же вам, я с ними уже общалась. Вообще-то я собираюсь помочь им в расследовании.

Лорен опять принялась напевать, немного изменив слова той старой песенки Софи Эллис-как-там-ее:

— Убийство у нас в дурдоме… Я сожгу тут все к херам, дотла!..

— Что, правда? — спросила у меня Донна, когда Лорен закончила. — Ты будешь помогать?

— Вполне разумный ход, если как следует подумать, — ответила я. — Использовать профессионала, хорошо знающего местную изнанку.

— А можно я буду твоим… как это называется? — спросил Ильяс. — Напарником.

Лорен издевательски фыркнула сквозь свои дурные зубы — прямо как пёрнула. Глянув на одну из измазанных яичным желтком вилок, которые Айлин еще не успела убрать, я подумала, не воткнуть ли ее в жирную рожу Лорен.

— Посмотрим, — сказала я. — Я переговорю со старшим детективом-инспектором.

Лорен все еще ржала, когда к нам подсел Маркус. Обычно его по воскресеньям не бывает, но выходные были явно не из обычных. Он спросил, как кто себя чувствует, и сказал, что надеется, что мы не слишком потрясены ночным происшествием.

— Я-то к этому давно привыкла, — ответила я. — Я им тут как раз рассказывала, что в отделении было не протолкнуться от ребят из убойного, пока они дрыхли.

— Эй, погоди-ка, Алиса…

— Что, разве тут не было детективов?

— Давай не будем говорить про убийство. Это совсем ни к чему.

— Скажи им.

— Да, здесь были детективы. И, судя по всему, ты вела себя не лучшим образом.

— Просто делала свою работу, — возразила я.

Маркус покачал головой, а потом сказал то, ради чего и подошел:

— Хочу поставить вас в известность, что, к сожалению, никаких занятий завтра не будет, поскольку эрготерапевт не придет.

— Ну вот еще, — недовольно протянула Лорен.

— А мне так по барабану, — объявил Ильяс.

— А как же мое рисование? — Бледно-голубые глаза Донны немедленно наполнились слезами. Наверняка они у нее и впрямь больше размером, чем у всех остальных, но из-за того, что все остальное лицо у нее такое худое, всегда кажутся просто огромными, словно у инопланетянина из того фильма или у одного из этих трогательного вида детишек на картинах. — А когда она вернется?

Маркус пожал плечами.

— Не могу сказать. Сами знаете, как это бывает.

Да, мы достаточно хорошо это знали, пусть даже большинство на самом деле не понимало причин. Психолог отделения ушла в декретный отпуск еще до моего поступления, да так и не вернулась. Когда я здесь появилась, здесь было меньше на две койки и на одного санитара и гораздо больше временного персонала.

Все из-за денег, все как обычно. Финансы поют романсы.

— В Мете такая же фигня, — заметила я.

— Радоваться нечему, но что мы тут можем поделать? — Маркус поднялся. — Нам все равно пришлось бы отложить занятия, поскольку полиция сказала, что еще вернется. Им понадобится поговорить абсолютно со всеми. И с сотрудниками, и с пациентами.

Я с трудом удержалась, чтобы победно не рубануть кулаком воздух и не выкрикнуть что-нибудь.

Я действительно думала про Кевина — ну естественно, думала: про то, как где-то на секционном столе морга расстегивают «молнию» мешка для трупов, и через что предстоит пройти тем, кто любил его, — но не было смысла делать вид, будто я не пребываю в дурацком восторге — впервые с той самой ночи, как меня приволокли сюда за руки за ноги. Принятая с утречка доза оланзапина уже начала действовать, сглаживая некоторые острые углы, но даже при этом я вдруг почувствовала себя такой живой, такой похожей на саму себя, какой уже очень давно себя не ощущала.

— Показания, верно? — Я старалась не кричать во весь голос. — Им нужно снять с нас показания!

— Думаю, что да, — отозвался Маркус.

— Выяснить, кто где находился и кто что делал, когда обнаружили тело. Вернее, перед тем, как его обнаружили. — Кивнув, я обвела взглядом стол, посмотрела на Ильяса и Донну, и наконец, на Лорен. Позволила своим глазам остановиться на ее глазках, поросячьих и припухших. Позволила тому, что только что сказала, повисеть в воздухе достаточно долго.

— Так что лучше бы нам, ребятки, не путаться в показаниях!