Часы посещений больных родственниками и друзьями тут довольно свободные, только вот какой-то специальной зоны для этих целей не предусмотрено. Приходится искать какой-нибудь тихий уголок в любом подходящем месте, чтобы пообщаться с глазу на глаз, так что сразу перед обедом мы с Тимом Бэнксом устроились на свободных стульях в музыкальной комнате. Там уже расположилась Джамиля, читая журнал и явно подслушивая, так что я пару минут сверлила ее многозначительным взглядом, пока она наконец не свалила. Но стоило ей оставить нас наедине, как появилась Лорен, которая просунула голову в дверь и поинтересовалась у Бэнкси, не желает ли он послушать одну хорошую песенку.

Тим сказал, что занят.

Она сказала ему, что песенка реально хорошая.

Он ответил ей, что, может, в другой раз.

Лорен объявила ему, что он мудак, и захлопнула дверь.

— Просто замечательно… — Тим посмотрел на меня. — Ну так как ты, Лис?

Тим, наверное, единственный, кто посещает меня более или менее регулярно. Пару раз заглядывали мама с папой, но обычно это означает для них необходимость переночевать в каком-нибудь отеле, и особого удовольствия их визиты мне не доставляют, поскольку у них всегда слишком уж кислый вид. Как-то раз приходила Софи, что было чудесно, но ее слегка напугал Тони (помните происшествие с открыткой?), так что не думаю, что она горит желанием появиться тут еще раз. Общаемся с ней при помощи эсэмэсок и через «Вотсап», что тоже неплохо. Софи рассказывает мне, какая зануда эта ее новая соседка по квартире, Камилла, и как с ней скучно — пусть даже, судя по всему, девица эта куда более аккуратная, чем я.

Жить со мной было как угодно, но только не скучно, на скуку никто до сих пор не жаловался.

Хотя Бэнкси — просто супер. Он все понимает. Да, меня бесит, что больше никто с работы так и не удосужился меня проведать — все эти люди, которых я считала друзьями, — но я уже с этим смирилась. Я ведь для них уже отрезанный ломоть, что тут поделаешь?

Я ответила Бэнкси, что все у меня хорошо. Он сказал, что я неплохо выгляжу.

— Относительно неплохо, ты хотел сказать? — Я улыбнулась, прекрасно понимая, что выгляжу так, что краше в гроб кладут.

— Во всяком случае, лучше, чем в прошлый раз, — уточнил он. — Румянец вон на щеках…

— Ладно, тогда давай выкладывай.

— Не гони. — Тим залез в карман и вытащил блокнот. Боже ты мой, он все записал! Как я уже говорила, он из тех, на кого я всегда могу положиться.

Чертовски грамотный коп, этот наш Бэнкси.

И вдобавок, он был лучшим другом Джонно.

Я позвонила ему два дня назад, в воскресенье вечером, после того, как пообщалась с Седдоном. Ввела его в курс дела, попросила кое-что выяснить и уточнила, когда именно он придет меня навестить. Как я уже упоминала, над этим делом работал не наш отдел, но я знала, что Бэнкси сможет порасспрошать народ и попросить о кое-каких одолжениях. Не сомневалась, что он сумеет хоть что-нибудь раскопать.

— Ну давай уже, не томи!

Тим уже перелистывал страницы блокнота.

— Не помню, когда в последний раз видел тебя такой энергичной и заведенной, — заметил он.

— Убийства всегда меня заводят, — ответила я. — Вдобавок, в последнее время я была паинькой и мне урезали дозу регулятора настроения.

Бэнкси наконец обнаружил нужную страницу.

— В общем, касательно основного вопроса ты оказалась права. Теперь это действительно расследование убийства.

— Класс! — Кроме нас двоих, в музыкальной комнате никого не было, так что я не стала скрывать своего восторга. — Я, блин, знала!

— Хотя действовали не холодным оружием. Тут ты малость поспешила с выводами.

Я замерла в ожидании.

— Причина смерти — асфиксия. Короче, жертву задушили. Скорее всего, подушкой.

Я поразмыслила над услышанным. Кевин не был каким-то там задохликом, но особо мощным телосложением не отличался и уже практически засыпáл, обдолбанный лекарствами, которые принял сразу после ужина. Прижать ему к лицу подушку было бы несложно, и много времени это не заняло бы.

— Ну, а время смерти?

— С этим малость посложнее, — ответил Бэнкси. — Патологоанатом считает, что это произошло где-то от девяти часов вечера до половины одиннадцатого.

— Какой конкретно патологоанатом?

— Этот чудик из Хорнси. Который весь в наколках и в пирсинге.

— Ясно. — Лично я с этим мужиком не общалась, но у нас многие про него наслышаны.

— А теперь они думают, что могут сузить временной промежуток, потому как уже известно, что терпила залег в постель довольно рано, сразу после половины девятого, а также что санитарка, которая делала обход…

— Дебби.

— Ну да, Дебби… Так вот, она заглядывала к нему в половине десятого, и он спокойно спал. Они запросили ее карты наблюдений, или как там это у них называется, и на записи с камеры видно, как она входит и выходит. Так что теперь они думают… Так, ща… «В данный момент мы ищем того, кто убил его, незаметно пробравшись в комнату где-то между этим временем и следующим обходом этой Дебби после половины одиннадцатого, когда она обнаружила труп».

— Крику тут было!..

— Все уже думали, что дело ясное, поскольку убийца должен был нарисоваться на записи с камеры в коридоре, но, видать, на тот момент в системе видеонаблюдения произошла какая-то техническая неполадка. Так что… — Увидев, как я ухмыляюсь, он примолк.

— Не совсем техническая, — уточнила я и изложила ему то же самое, что и вчера Седдону.

Помимо патологического страха оказаться вторым в очереди за чем угодно, объяснила я, у Грэма — который проходит у меня под кличкой Ждун, — есть еще один бзик: насчет того, что за ним постоянно наблюдают.

— Обычно он проделывает это сразу после еды, — сообщила я. — При помощи того, что осталось на тарелке. Залезает на стул и размазывает объедки по объективам камер: овсянку, пудинг — короче, все, что оказалось под рукой. Но больше всего любит картофельное пюре, он до него сам не свой. Зацепляет полную пригоршню… шлеп! И камере каюк.

Бэнкси это явно ужаснуло.

— И что, никто не может ему помешать?

— О, они пытаются! Всегда дают ему серьезную взбучку, помещают под наблюдение «в пределах поля зрения» или даже «в пределах непосредственной досягаемости», но это каждый раз ненадолго. После этого, конечно, тоже стараются за ним присматривать, но Ждун — парень верткий. Со временем он нашел способ использовать вместо стула тележку или наловчился просто залезать кому-нибудь на плечи, причем старается заляпать как можно больше камер, прежде чем его поймают. Поначалу к этому относились чертовски серьезно, старались сразу же очистить камеры. А потом все понемногу привыкли, и персоналу просто влом сразу кидаться приводить все в порядок. Маркус говорит, что это вопрос техники безопасности, когда санитарам приходится залезать на что попало с ведром и тряпкой, так что теперь они предпочитают дожидаться кого-нибудь из больничных уборщиков со стремянкой — типа, это их работа. Ясень пень, это для них шило в жопе, но ситуация забавная.

— Только не когда ты проводишь подобное расследование, — заметил Бэнкси. — Согласно тайм-коду на записи, камера в мужском коридоре вырубилась почти сразу после половины десятого и… очистили ее прямо перед тем, как был обнаружен труп. Так что да, есть мнение, что убийство совершено где-то в пределах этого часа, но при этом весь этот час камера ничего не показывала.

— Ну и мудак же этот Грэм… — Я покачала головой.

— Точно мудак.

— Как раз закончился ужин, — сказала я. — Это когда кухонный персонал убирает со столов, а народ только начинает потихоньку рассасываться. В это время всегда толкучка.

— И кое-что еще. — Бэнкси уже опять заглядывал в свой блокнот. — В комнате жертвы обнаружены наркотики. В довольно серьезном количестве.

— Какого рода наркотики?

— Подробностей не знаю, но… Похоже, что таблетки. Какие-то рецептурные препараты, судя по всему.

— Господи…

— Это пока всё. — Он захлопнул блокнот. — Поверь мне, мне пришлось всерьез выкрутить кое-кому руки, чтоб хотя бы это надыбать.

Я сказала ему, что крайне это ценю и что попробую больше не напрягать его такими вопросами.

— Хотя полностью обещать не могу, естественно.

— Естественно, — отозвался он. А потом, когда уже встал, вдруг неловко замялся. — Послушай, Лис, только не откусывай мне башку, но я далеко не убежден, что нечто подобное тебе сейчас требуется. Что это пойдет тебе на пользу.

— Шутишь? Это как раз то, что мне сейчас нужно!

— В смысле, не стоит ли тебе сейчас…

— Что? Остыть? Поваляться в кроватке? Почитать какую-нибудь хорошую книжку?

— Сама знаешь, что я хочу сказать, Лис… Ладно, не хочу опять по этому поводу дискутировать, но ты сама ведь вроде в курсе, что не совсем здорова. Это-то ты можешь признать?

— Ты классный мужик, Бэнкси. — Направившись к дверям, я дождалась, когда он последует за мной. — Но ты не мой папа.

Через минуту, когда мы стояли у внутренней двери тамбура, дожидаясь, пока кто-нибудь его выпустит, Тим вдруг произнес:

— Я тут Мэг как-то вечером видел.

Как будто это только что пришло ему в голову.

— Ладно. — Я почувствовала, как что-то дрогнуло у меня внутри, и постаралась не выдать это голосом. — Ну и как она?

Мэгги была подружкой Джонно.

На пятом месяце беременности, когда он погиб.

И на этом же пятом месяце потерявшей ребенка.

— Да вроде все ничего, — отозвался Бэнкси. — Про тебя спрашивала.

Все это было совсем некстати, и я лишь обрадовалась, увидев подходящую к нам с ключами Миа.

— Вы уже всё? — спросила она, несколько более бодрым голосом, чем обычно.

— Ну да, всё, — ответила я.

Перед тем, как шагнуть в тамбур, Бэнкси крепко обнял меня, и когда они с Миа оказались внутри, я прижала ладонь к окошку двери и поцеловала стекло, делая вид, будто рыдаю навзрыд — словно мы любовники, прощающиеся навсегда, или типа того.

Это его рассмешило, и он ободряюще поднял вверх два пальца.

Как только Бэнкси вышел с другой стороны, я посмотрела на часы и поспешила к себе в комнату, чтобы кое-кому позвонить. Это меня немного успокоило — сознание того, что скоро я малость приведу себя в порядок. А потом отправилась на ужин.