На протяжении всего пути Маркус то приходил в себя, то снова терял сознание. Разрозненные, не связанные между собой образы проплывали у него перед глазами. Он как бы раскачивался туда-сюда между ночным кошмаром и реальностью, но не мог различить их между собой и понять, что происходит на самом деле, а что всего лишь дурной сон. Он понял лишь, что его перевезли в какой-то подвал, — на большее он пока не был способен. Когда сознание возвращалось к нему, он пытался выбраться из тумана, но постоянно соскальзывал по гладкому склону обратно в сон.

Это был не тот сон, который преследовал его прежде, но в нем тоже хватало места чувству вины. Он плавал в волнах безбрежного океана, окруженный только темно-синей водой и серыми небесами. Хотя в воде он был не один. Четверо Брубейкеров, его тетушка и Мэгги тоже очутились в воде вместе с ним. Какое-то время все плавали в спокойном океане, но почти сразу поднялось волнение, а с темного неба полил дождь. Течение уносило их, а ливень хлестал по лицам миллионами крошечных иголок. И тем не менее Маркус ухитрялся держать их всех вместе. Он был сильным. Он мог их спасти.

Но гнев Посейдона продолжал обрушиваться на маленькую группу. Хватка Маркуса ослабевала, и сколько бы усилий он ни прикладывал, он не мог удержать их. Его тетушка первая вырвалась из его рук. Волны подхватили ее, и он видел, как быстро увеличивалось расстояние между ними. Она выкрикивала его имя, но ее голос звучал все тише и тише.

Он стал еще крепче прижимать к себе остальных, но сил не хватало. Один за другим они уплывали прочь. И каждый выкрикивал его имя, обращался к нему с мольбой о спасении, но он мог только бессильно наблюдать за ними. Мэгги стала последней. Когда и она пропала из виду, он издал громкий вопль, в котором слышались полнейшая беспомощность и отчаяние. Затем перестал сопротивляться и погрузился в темную глубину.

По мере того как он опускался в черную бездну, он начал ощущать, что его бьет крупная дрожь. Он воспринял это как первый признак приближающейся смерти. Но по мере того как дрожь продолжалась, ему стало казаться, что в темноте слышится чей-то слабый голос, почти шепот, который приказывает ему проснуться. Но он не хотел просыпаться. Он хотел проваливаться в темноту до тех пор, пока от него ничего не останется и воцарится кромешная тьма. Он всех подвел. Он не заслуживал права жить, когда все остальные погибли. Он просто хотел заснуть долгим сном и увидеть, есть ли за пределами вечности для него прощение. Но эта дрожь…

— Маркус! Маркус! Очнитесь. Черт возьми, у нас очень мало времени. Просыпайтесь. — Какой-то мужчина тряс его и говорил приглушенным, но настойчивым тоном.

Наконец Маркус заморгал, избавился от пелены перед глазами и сел. В голове у него стучало, но он постарался забыть о боли и посмотрел на разбудившего его человека. На нем была черная форма для тайных операций. Он был достаточно крепким, но среднего телосложения. Песочного оттенка светлые волосы коротко пострижены. Мужчина не мог быть намного старше него, но морщины у его глаз уже были отчетливо заметны.

— А ведь я вас знаю, — сказал Маркус.

— Верно. Мы встречались.

— Вы агент по недвижимости… Эндрю Гаррисон.

Гаррисон при первой же встрече предложил ему продать свою ферму. Оглядываясь назад, Маркус теперь сожалел, что не избавился от проклятого наследства и не направился дальше.

— Я больше не занимаюсь недвижимостью, — сказал Гаррисон. — Вы находитесь на ранчо шерифа. Я как раз наблюдал за его территорией, когда увидел, как вас вынули с заднего сиденья патрульной машины и оттащили в подвал. Помогая вам, я очень рискую, но надеюсь, что вы располагаете информацией, которая мне нужна. Нам надо выбраться отсюда, а потому идите за мной, и очень тихо.

Маркус посмотрел вниз и догадался, что был связан, но Гаррисон, должно быть, освободил его. Он не мог понять, какое отношение ко всему этому имел агент по недвижимости. В нем было нечто, позволявшее судить, что его участие объяснялось чем-то большим, чем гражданский долг. В глазах Гаррисона читалась сосредоточенность, какую едва ли продемонстрировал бы обычный человек, оказавшийся хотя бы близко к сложившейся ситуации.

Гаррисон помог ему встать на ноги.

— Давайте же, нужно уходить.

Маркус помотал головой, пытаясь прогнать из нее остатки тумана, и сказал:

— Эй, послушайте… Я рад вас видеть. Я как следует обдумал ваше предложение о продаже дома и решил, что так и сделаю. Это место мне явно не подходит.

Гаррисон улыбнулся и чуть расслабился.

— В самом деле? И это после того, как вы завели столько друзей?

— Если это мои друзья, то я тем более не хочу здесь задерживаться, чтобы не нажить еще и врагов.

Гаррисон спросил:

— Вы можете идти?

Маркус все еще не мог понять, какова роль Гаррисона в этой игре, но сейчас это не имело для него значения.

— Справлюсь. Идите вперед. — Он успел быстро осмотреться, стараясь понять, где оказался.

На бетонном полу стояли стеллажи с банками консервов, инструментами и разнообразным хламом. Паутина свисала с балок над головой. Весь подвал пропах сыростью и плесенью. Маркус заметил широкую лестницу, которая вела в основную часть дома. Была здесь и еще одна лестница, поменьше и поуже, по которой можно было добраться до люка подвала и оттуда сразу наружу. В его памяти промелькнуло обрывочное воспоминание о том, как его волокли вниз именно по этой лестнице. Ощутимые ссадины и синяки на руках и на спине подтвердили это предположение.

Двигаясь мягко, как кошка, Гаррисон повел Маркуса к люку подвала.

— Мне пришлось взломать три навесных замка, чтобы открыть его и в то же время избежать охранников шерифа. Здесь всегда находятся четверо или пятеро человек, которые патрулируют внешний периметр. — Гаррисон посмотрел на часы и, по всей видимости, произвел в уме какие-то расчеты. — Примерно через минуту наступит наилучший момент проскочить мимо охранников. Держитесь поближе ко мне и пригните голову.

Гаррисон поднимался по ступенькам, а Маркус следовал за своим таинственным новым другом. Потом Гаррисон повернулся и сказал:

— Пора. Держитесь ближе ко мне.

Они выбрались из подвала и пробежали через открытое пространство между домом и гаражом. Когда они пересекали двор, Маркус поймал себя на том, что старается не дышать. На бегу он заметил фигуру человека, удалявшегося в противоположном направлении. Они проскочили мимо него, но ведь Гаррисон сказал, что будут еще по меньшей мере трое.

Он оглянулся на дом шерифа — массивное двухэтажное строение в серо-белых тонах. Резные деревянные фронтоны украшали даже заднюю часть дома. Тщательно ухоженный ландшафт, по всей видимости, находился под постоянным наблюдением профессионала. Это было жилье, больше подходящее нефтяному магнату, нежели простому окружному шерифу.

Они продолжали продвигаться к гаражу. Гаррисон выглянул за угол и повернулся к Маркусу.

— Там стоит охранник и курит сигарету. Мы должны пройти прямо у него за спиной, чтобы оказаться по другую сторону холма. Я займусь им. Ждите здесь, пока я не подам сигнал.

Маркус кивнул и поднял вверх большой палец. Он видел, как Гаррисон скользнул за угол и направился к охраннику. Тот стоял примерно в пятнадцати футах от дома, оглядывая периметр, и явно не ожидал, что противник приблизится к нему со стороны дома.

Гаррисон напоминал сейчас индейского воина, идущего по сухим листьям. Маркус слышал, что индейцы умели делать это так, чтобы ни один лист не хрустнул под ногами и не насторожил врага. И хотя сейчас под ногами у Гаррисона не было опавших листьев, то, как он двигался, показывало, что для него не имеет значения, покрыта земля осенней листвой или нет.

Гаррисон подкрался к охраннику со спины. С необычайной точностью движений так называемый риелтор разоружил его, обхватил за шею и продолжал давить, пока тот не потерял сознание.

Они спустились с холма и направились к машине Гаррисона. Большой черный джип был спрятан за рощицей американских сикоморов, росших вдоль грунтовой дороги. Это был «кадиллак-эскалейд», который, опять-таки, был не по карману агенту по недвижимости и не соответствовал его социальному статусу. Они быстро сели в автомобиль и помчались по узкой дороге. Маркус не знал, куда она ведет, но в данный момент это его действительно не волновало. Единственное, что имело значение, — это что он чудом избежал верной смерти и роли пешки в безумной игре, затеянной провинциальным шерифом с манией величия. Однако оставался вопрос: кем в действительности был сидевший рядом с ним таинственный человек и какую роль он во всем этом играл? Маркус вдруг подумал, что участие Гаррисона во всем происходящем — уловка шерифа и часть его плана, и уже не мог избавиться от этой мысли. В тот момент он не доверял никому.

Гаррисон первым нарушил молчание.

— Я знаю, что вы обнаружили труп Морин Хилл, а потому могли заметить на месте преступления что-то, о чем шериф предпочитает молчать.

Маркус рассказал ему свою историю. Когда он закончил, Гаррисон спросил:

— Шериф не упоминал о своих планах на завтра?

— Нет. Он сказал, что Акерману была отведена важная роль, а я все испортил, позволив ему сбежать. Но он добавил, что сможет использовать меня вместо него. Для чего… я понятия не имею. Единственное, что он сообщил о своем плане, это что он хотел кого-то убить.

— Попытайтесь вспомнить, Маркус. Он ничего не говорил о месте или, может, назвал имя жертвы? Хоть что-нибудь.

— Нет. Мне жаль.

Гаррисон ударил кулаком по рулю.

— Мне тоже. Я рисковал всем, чтобы вытащить вас оттуда, надеясь, что вам кое-что известно. Но вы знаете даже меньше, чем я.

Маркус, прищурившись, посмотрел на Гаррисона и, немного поколебавшись, спросил:

— Кто вы такой?

— А вы как думаете?

— Для начала вы тот, кто отвечает вопросом на вопрос, что меня бесит. Напоминает манеру чертовых мозгоправов. А кроме того, если уж мне приходится изображать Шерлока Холмса, я бы начал с того, кем вы не являетесь. Вы не торговец недвижимостью. Это очевидно. И не убийца. В противном случае вы бы прикончили охранника, а не просто его обездвижили, что исключает мафию, профессионального киллера или просто наемника. Не то чтобы какой-то из этих вариантов пришел мне в голову, но я люблю обстоятельность во всем. Вы не полицейский. Не из окружной полиции и не из полиции штата. Все, что произошло здесь ночью, имеет сугубо местный характер, а это исключает ЦРУ или Агентство национальной безопасности. И вы не просто местный герой или добрый самаритянин, иначе вас выдало бы выражение лица. Итак, мой дорогой Ватсон, я бы поставил на ФБР.

Гаррисон на секунду оторвал глаза от дороги и встретился с ним взглядом.

— Похоже, вы все просчитали, но если я из ФБР, то почему отправился сюда один и спас вас, рискуя жизнью? Почему не вызвал подкрепление и не покончил с этим раз и навсегда?

— Элементарно, мой дорогой Ватсон. Вы тоже не знаете, кому можете доверять. Вы находитесь в таком же положении, как и я. Уже принарядились, но никто не приглашает на бал. У вас есть кое-какие улики, но вы понятия не имеете, как с ними поступить. Понятия не имеете, кому можно довериться. Я угадал?

Гаррисон поколебался, но после глубокого вздоха ответил утвердительно:

— К сожалению, да. Бюро уже достаточно давно подозревает шерифа в совершении противозаконных действий, но нам никак не удавалось собрать неопровержимые доказательства, чтобы подтвердить эти подозрения. Сюда уже несколько раз отправляли агентов, но, как только в следствии намечался прогресс, их таинственным образом отзывали.

— Значит, должен быть соучастник в самом бюро. Кто-то, имеющий достаточно власти, чтобы повлиять на решение об отзыве агентов.

— Вот почему мое присутствие здесь сугубо неофициальное. Это в такой же степени поиски предателя, как и расследование действий шерифа, вот только я думаю, что ниточка тянется куда-то выше, чем в ФБР.

— Что вы имеете в виду?

Теперь под колесами машины проносилось темное шоссе. Гаррисон протянул руку и включил кондиционер.

— Я подозреваю, что шериф делает гораздо больше, чем избавляет мир от серийных убийц. Помните конгрессмена, погибшего в автокатастрофе в Вашингтоне примерно шесть месяцев назад?

Маркус напряг память.

— Смутно. Он столкнулся с пьяным водителем. Но тот сумел скрыться, и его так и не поймали.

— Верно. По крайней мере, такова официальная версия. Об этом мало кто знает, но перед смертью он попал под наблюдение из-за возможных связей с мафией. Следователи сумели установить его участие в нескольких сомнительных сделках, которые помогли многим людям заполучить большие деньги. Но если вы играете в такие игры, вы обязательно испачкаете руки. И рано или поздно у вас появятся враги. Поэтому следователей не удивило, что обстоятельства его смерти выглядели несколько подозрительными. В конце концов, мог существовать какой-нибудь раздраженный итальянец, не получивший обещанный ему строительный проект.

После паузы он продолжил:

— Но вот в чем загадка. Наш друг шериф и его правая рука Льюис Фостер находились в Вашингтоне, когда произошла авария. Они прибыли туда в день катастрофы, а уже на следующее утро улетели обратно. И я не могу найти никакой причины для этой поездки.

— Думаете, это их рук дело? Но ведь он местный шериф… Зачем было использовать его, а не профессионального киллера?

— Он когда-то служил в бюро, пока преступник, на которого он охотился, не убил его жену. Виновного поймали, но он сумел избежать наказания из-за какой-то чисто технической ошибки следствия. Шериф снова его выследил и пустил ему две пули в затылок, пока тот спал. Насколько я знаю, после этого он даже не пытался сбежать, замести следы или вообще что-то предпринять. Но уже через два дня полиция сняла с него обвинение, и шериф вышел на свободу. Потом переехал сюда и зажил небедным человеком. Как такое могло произойти?

— Вы думаете, кто-то на правительственном уровне использует шерифа и его лакеев в качестве своего рода ангелов мщения? Чтобы они рылись в грязном белье, к которому нет возможности прикасаться на законных основаниях? Вот почему их защищают и позволяют им вести свою частную войну? Потому что приказы исходят откуда-то с самого верха?

Гаррисон кивнул в знак согласия.

— Вот поэтому я не могу вызвать подкрепление или официально обратиться за помощью. Даже если мы обо всем расскажем хорошим людям, где-то по пути информация попадет к плохим. Мы пока одни. Шерифу поручили какую-то важную миссию, выполнение которой, как я узнал от близкого к нему источника, должно начаться завтра.

Маркус забарабанил пальцами по приборной панели, выбивая быстрое стаккато.

— Вы знаете, кто дергает за веревочки?

Молчание.

— У вас есть версия. Я это вижу.

Гаррисон потер правый висок.

— Я провел два года, отслеживая деньги, получаемые шерифом, но держал свое расследование в тайне. Ниточка очень тонкая, и мне приходится оперировать догадками и малообоснованными выводами. Однако, по моим сведениям, деньги ему переводит компания, в совет директоров которой входят… очень влиятельные люди.

— И все же, кто дергает за веревочки?

— Собранная мною информация ничего не доказывает. Кроме того, полное безумие так думать. Это…

— Я не член суда присяжных. Кто?

Гаррисон шумно выдохнул.

— Человека, состоящего в совете директоров, зовут Мэттью Джеймсон. Он брат…

Маркус перебил его и сам закончил фразу.

— Адама Джеймсона, — произнес он с почтением. После чего тяжело сглотнул и закрыл глаза.