Он вернулся в Нью-Йорк. Снова стал полицейским. Время между прошлым и настоящим просочилось, как песок в песочных часах. События между его последним вечером в роли копа и днем сегодняшним казались мимолетным воспоминанием из другой жизни, которую он прожил во сне.

Маркус был молодым детективом из отдела убийств и занимался расследованием странной серии преступлений. Доказательства по делу исчезли, и начальство приказало ему прекратить следствие. Но он был не из тех, кто не доводит дело до конца. В сумасшествии киллера он обнаружил систему, и ниточка в тот вечер привела его на ту улицу.

Крик прорезал воздух. На мгновение его сердце окаменело в груди, а потом взорвалось, перекачивая поток кипящей крови, словно было снежком, брошенным в адское пламя. Все казалось очень реальным, но все же оставалось за пределами реальности. Улица трансформировалась у него на глазах. Здания изогнулись и исказились, приняв безумные, немыслимые очертания. Стены преобразились в подобие черной смолы, но обладали острыми гранями, подобным мириадам крошечных лезвий. Улица теперь превратилась в кровавую реку, тротуары потрескались и провалились, словно землетрясение, едва начавшись, вдруг прекратилось. Окружающий пейзаж как будто ожил и стремился поглотить его. И снова крик вернул его в переулок, казавшийся входом в какое-то новое, мрачное и зловещее измерение.

Он бывал здесь прежде. Теперь он все вспомнил. Ничто из этого не было реальным. Ничто не было живым. Он словно заново переживал прошлое, только в этих новых переживаниях сцена, на которой происходили события, приобрела мрачный характер самих этих событий.

Все еще запертый в ловушке сна, он собрал все свои силы и издал крик, неслышимый в мире пробуждения, но достаточно громкий, чтобы нарушить транс сновидений.

Когда он очнулся, в мозгу у него стучало так, словно тысячи крохотных рабочих прокладывали в его голове железнодорожные рельсы. На мгновение он забыл, где находится и что с ним произошло. И пережил мгновение благословенного неведения. Но потом осознание произошедшего обрушилось на него.

Он весь покрылся ушибами и ранами, спасаясь от заговора непостижимой для него глубины, в котором участвовало огромное множество людей. Он не имел представления, кому теперь мог доверять или какой следующий ход сделать. Единственное, что он знал наверняка, — это что ему необходимо двигаться дальше. Он должен найти безопасное место, и как можно скорее.

Встав на дрожащие колени, Маркус сумел достать ключ от наручников из кармана лежавшего без сознания офицера. Освободив руки, разбил полицейскую рацию, потом обыскал копа и нашел мобильный телефон. Батарея телефона была полностью разряжена. Маркус разбил и его тоже. Повернувшись к месту аварии спиной, он пошел в сторону фермерского дома, стоявшего на холме примерно в миле дальше по шоссе.

Он не мог рассмотреть дом в деталях. Видел только фонарь на столбе, который сиял, как маяк в ночи, и очертания каких-то других построек. Он надеялся найти перед домом машину, которую смог бы «одолжить», чтобы продолжить осуществлять свой единственный план — убраться как можно дальше от Ашертона.

Офицер наблюдал за своим недавним пленником, удалявшимся от места крушения, пока тот не растворился в темноте. Затем достал другой мобильный телефон, спрятанный под водительским сиденьем разбитого полицейского автомобиля. Приложил ладонь к пульсировавшей на лбу вене и набрал номер.

— Мистер Директор? Это Майкл. Я не успеваю на встречу. Он выбил заднее стекло и устроил аварию. Мне очень жаль.

— Ничего страшного, Майкл. Ты в порядке? Пакет все еще у тебя?

— Нет, сэр. Пакет в пути, и я не уверен, в каком направлении он движется. Я… Я немного пострадал при аварии и не знаю своего точного местоположения.

— Не беспокойся, Майкл. Я знаю, где он находится. Нам пришлось устроить небольшую импровизацию, но в целом все идет по плану. У нас все получится.