Книга: Орден Красной Звезды
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Разница в подходах к дальнейшему развитию СССР к 1920 году обострилась настолько, что в партии наметился раскол между Ленинской и Сталинской партийными группами. Ленин, который полагал, что «Нельзя опираться на силы, природы которой мы не понимаем.» настаивал на развитии страны опираясь на инженеров, техников и агрономов. Сталин в свою очередь, был уверен в чрезвычайной перспективности энергетики, как пути развития общества, и в особой ценности её для дела Коммунизма.
Решили вопрос две женщины. Мария Ульянова, и Надежда Алилуева, которые договорившись между собой привезли Ленина и Сталина в дом егеря Корниленко, накануне празднования Рождества. Как они и полагали, дорога в ту же ночь была завалена снегом, и руководители Советского Государства провели почти трое суток в спорах, выработав наконец общий подход к будущему способу развития Советского Государства.
В будущей стране Советов нашлось место и для инженеров и для энергетиков и тысяч других профессий, без которых невозможно представить себе нашу страну.
«История России. Новейший период». Москва 1953 год
Александр, которому было всего пятнадцать лет, учился средне, хотя уроки особо не прогуливал, занимался в авиамодельном кружке и секции бокса, которыми в это время не занимался только ленивый и тупой. Драки среди мальчишек были обычным делом и за это даже не сильно ругали. А занятая до предела в школе, бабушка следила за внуком вполглаза, и даже вот как сейчас, если он задерживался незнамо где, не сильно переживала.
Судя по прохожим на улице, уже было около семи — восьми вечера, и кое-как приведя себя в порядок Александр отправился домой.
Жили они с бабушкой на улице Девятьсот Пятого года, где находился старый доходный дом, переделанный в жильё для партийных работников. От тех, старых партийных кадров уже почти никого не осталось. Кто-то сложил голову в кровавых партийных схватках тридцатых, кто-то погиб в войну, но их никто не трогал, сооружая для действующей номенклатуры новые заповедники коммунизма, выселяя только тех, кто был арестован и не реабилитирован.
Широкие лестницы ещё сохранили былой блеск, в виде дубовых перил, и латунных колец для ковровой дорожки. Он открыл старую много раз чиненую дверь своим ключом, и тихо просочился в ванную, где уже при свете электрической лампочки ещё раз внимательно осмотрел себя.
Нормальный пацан для своего возраста. Высокий, белокурый, лицо скуластое, худое, на левой стороне огромный кровоподтёк, и рассечена бровь, причём довольно глубоко.
«Кастетом похоже ударили». — Александр, снял коричневую чуть линялую курточку, и внимательно осмотрел, но она к счастью была цела. Что нельзя было сказать о штанах. Внизу на правой штанине был длинный разрез, или скорее разрыв от колена до самого низа.
Насколько подсказывала память Александра, в это время бабушка сидела, проверяя тетради, и отвлечь её можно было только чем-то серьёзным, поэтому он совершенно спокойно, прошёл по коридору, вышел в зал, и открыл ящик в буфете где хранились швейные принадлежности.
— Ты сегодня рано.
— Да, баб. Пораньше разошлись. — Александр нашёл моток ниток, иголку, и пряча лицо выскользнул в свою комнату.
Они жили в большой трёхкомнатной квартире с кладовкой и большой кухней, по сути столовой. Жильё осталось бабушке от мужа — второго секретаря обкома партии, сгинувшего в лагерях. Но поскольку его после смерти реабилитировали, и даже стали выплачивать какую-то пенсию, квартиру отбирать не стали, и Заря Фаттыховна так и жила в совершенно роскошных условиях. Поэтому, и у неё, и у внука были свои комнаты, а ещё зал, где очень изредка принимали гостей.
Аккуратно зашив штаны, он посидел, подумал, и стал ревизовать гардероб, поскольку это старый хозяин тела относился наплевательски к внешнему облику, а вот Путник, наоборот, всегда хорошо одевался, и знал толк в одежде. И тут ему сразу было понятно, что ловить нечего. Вся одежда была хоть и крепкой, но не новой, линялой и выглядела так, словно была снята с пугала. Но такое было характерно для мужской одежды тех времён. Как-то прилично одевались лишь модные городские дамы, мужчины — щёголи, партийные и государственные работники высоких рангов, и военные, а у всех остальных в лучшем случае был один комплект одежды «на выход», а остальное выглядело довольно скромно.
И это было не удивительно так, как только что отгремела страшная война, почти уничтожившая народное хозяйство СССР, и первым делом восстанавливали именно оборону. Так называемую «группу А» — тяжёлую промышленность. А вся лёгкая промышленность — «группа Б» шла остаточным принципом.
Но и тут были свои нюансы. Огромное количество кооперативов занималось пошивом одежды, дамского белья, делали велосипеды и даже собирали телевизоры. Так что вопрос имел решение, хотя и требовал денег.
Александр вернулся в туалет, где была огромная ванна, роскошное, высокое зеркало, с полочкой, явно оставшееся от старых времён, и вгляделся в своё отражение.
Правильное скуластое лицо, не очень аккуратно подстриженные русые волосы, ярко-зелёные глаза, прямой нос, твёрдый подбородок и нехороший разрыв на левой стороне лица.
В той, второй жизни, у него была отличная регенерация. Руку конечно отрастить не смог бы, но даже глубокие царапины заживали просто на глазах, а пулевое ранение ноги, затянулось в течении трёх часов.
Здесь всё было похуже, но кровоподтёк уже стал просто синяком, а рассеченная бровь схватилась плотной корочкой.
— Н-да. Не жених. Совсем не жених. — Вздохнул, и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
Они с бабушкой жили на третьем этаже, а на пятом, точно над ними жил чудаковатый старик, Моисей Соломонович, Кацман, уже десять лет возглавлявший управление лёгкой промышленности горкома партии. И у него был брат, Ицхак, державший довольно крупный кооператив по пошиву одежды. Но если Моисея Соломоновича Александр хоть немного, но знал, то подходов к его брату не имел совершенно. Расчёт у Александра был не только на культурный шок, который он собирался вызвать у пожилой еврейской четы, но и на их скрытую религиозность. Он еще не встречал ни одного чистокровного еврея, который бы не верил в бога, пусть и в тайне, от самого себя. А от бога до мистики один шаг, и Александр был преисполнен решимости помочь Кацманам этот шаг сделать.
Звонок у Кацманов был механический, немецкий, с барашком который надо было крутить пальцами. Резкий и звонкий, способный поднять даже труп, и ещё не стихло эхо механической трели, как послышался шорох тапочек.
— Иду, иду. — Роза Леонидовна, не спрашивая открыла дверь, и чуть удивившись соседскому мальчишке, качнула головой. — Проходи, Сашенька.
— Добрый вечер Роза Леонидовна. — Александр коротко поклонился. — Я с небольшим делом к Моисею Соломоновичу. Могу я украсть у него буквально десять минут, ко всеобщей выгоде?
Если бы сфинкс заговорил, Роза Леонидовна не была бы так ошарашена. Она прекрасно знала внука Заремы. Мальчишка был насквозь обыкновенным пацаном, которых в городе несть числа. Но сейчас она видела пред собой, пусть помятого, и дурно одетого, но прекрасно воспитанного юношу, которого можно было посадить за стол даже на свадьбе у Ребе.
И поэтому она несмотря на широко раскрытые глаза и чуть вставшие дыбом волосы, лишь кивнула, и провела рукой по лбу.
— Проходите Александр.
— А Сашка! — Моисей, который пришёл с работы и уже успел поужинать, курил на балконе, держа дверь в дом приоткрытой. — Как дела в школе? Вижу опять подрался? Надеюсь битва была тобой выиграна?
— Разумеется, Моисей Соломонович. — Александр улыбнулся — Могу даже сказать, что это был триумф достойный Иакова.
— Ну уж и Иакова. — Усмехнулся хозяин, не преминув отметить, что сегодня внук их соседки говорит как-то очень правильно, и самое главное чётко артикулирует голос, словно лектор со стажем. — А ты-то откуда знаешь эту историю?
— У бабушки Коран лежит рядом с Библией. — Коротко ответил Александр, продолжая стоять. — А я довольно любопытен.
— Ты даже не представляешь себе насколько. — Хозяин городского легпрома, усмехнулся и жестом предложил мальчишке сесть, но тот продолжал стоять. — И что же привело тебя ко мне?
— Предложение, предложение, просьба.
Моисей Соломонович, от удивления сел, чуть не промахнувшись мимо стула. Он был совсем не религиозен, и действительно был убеждённым атеистом и коммунистом, но смотрел в глаза мальчишки четырнадцати лет, и видел в них настоящую бездну, откуда не было возврата. Словно шхина осенила этого мальчика и покоилась в его душе.
— Я слушаю. — Хрипло произнёс он.
— Понимаете, в очередной раз смотря на свой гардероб, я задумался. А как можно исправить это безобразие, и понял, что тут нужен специалист, который знает, что и как устроено в нашем городе. А такого специалиста я знаю только одного, и это вы, Моисей Соломонович. Но в нашем мире, ничего нет бесплатного, кроме сыра в мышеловке, и я естественно готов заплатить за нормальную одежду. И заплатить так, чтобы это хоть немного компенсировало все сопутствующие затраты. Ну, скажем полуторной ценой. Или даже двойной. Но за это я хочу одну небольшую услугу. В принципе, у подростка моего возраста не может быть денег, ну, не считая мелочи на мороженое. Но вот совершенно случайно у меня есть деньги. Достаточно. Но нужно сделать так, чтобы обновление нашего гардероба прошло вроде как без денег. Ну, я не знаю. Вы ведь можете воспылать ко мне любовью, и взять под покровительство? Надарить там одежды, обуви… Я понимаю, что легенда слабая, но ничего другого мне в голову не приходит.
Он достал из кармана и положил на стол пять тысяч рублей. Александр уже поменял деньги, которые добыл в бою, на те, что держала в качестве накоплений его бабушка, в старой жестяной коробке. Там было тысяч сорок, но Сашка кинул туда все бандитские купюры, забрав те, что лежали в коробке. Конечно вряд ли бандиты переписывали номера банкнот, но даже если вы параноик, это не значит, что за вами не следят.
А Моисей, смотрел на пачку денег и не мог отвести взгляд, потому что эта картина окончательно ломала весь мироуклад человека который не без основания считал, что знает, как устроена жизнь.
— Пять тысяч. — Ответил Александр на невысказанный вопрос. Если не хватит, есть ещё. Деньги не краденые, чистые, хоть сейчас в сберкассу. Взяты не у бабушки.
— Интересно. — Моисей вдруг успокоился, и встав со стула, дошёл до стены, где сиротливо стоял его рабочий портфель. Слегка потёртый, но ещё вполне солидный представитель бюрократических войск видавший и высокие московские кабинеты, поезда дальнего следования и пропылённые ГАЗики. Мужчина вытащил пачку бумаги, пенал и положил на стол. — А не мог бы ты изобразить что тебе нужно? Вряд ли ты пришёл ко мне за обычными штанами и костюмом, который мог бы купить в ГУМе.
— Могу. — Александр пожал плечами, и вынув из пенала карандаш, начал набрасывать силуэты. — Костюм полувоенного кроя, типа немецкого френча, времён первой мировой, свободный пиджак, спортивного типа, рубашка с отложным воротником и почти такая же со стойкой, плащ — тренч…
Моисей смотрел как твёрдая рука, выводит рисунки на бумаге, и гнал от себя мыль о том, что так не бывает. Три месяца назад, на совещании в Обкоме, первый секретарь устроил всем причастным настоящую баню, из-за того, что товары, выпускаемые государственными швейными фабриками, никуда не годятся, и залёживаются на прилавках, а вот те, которые делают кооперативы, раскупаются мгновенно. Моисей много раз пытался выжать из художников Первой Швейной хоть какие-то внятные эскизы, привозил им иностранные журналы, но всё тщетно.
И самое плохое, что он, уверенный что решит эту проблему, выбил из своих московских знакомых целый эшелон дефицитного китайского шелка из самой Китайской Республики, и шерсти от Московского камвольного комбината. Тогда, два месяца назад это показалось ему отличной идеей, но уже спустя три недели он крепко задумался куда девать дефицитный товар, чтобы не попасть под каток БХСС. А всё потому, что художника нормального найти так и не удалось, а разговаривать с мастерами не имея эскизов, значило просто терять время.
И вот сейчас, этот юный пионер, словно художник закончивший Мухинское училище, рисует ему фасоны, и где-то даже уточняет крой.
— У меня есть хорошая мысль. — Моисей Соломонович через силу улыбнулся, растягивая чуть онемевшие словно резиновые губы, и положил широкую натруженную ладонь на рисунки Александра. — Завтра, с утра, поедем на фабрику. Суббота конечно, но все, кто нужно будут на месте. Там я устрою тебя на полставки художником, а прежних кошёлок переведу в цех спецодежды. Пусть фуфайки рисуют. Пока фабрика на реконструкции, ты подготовишь летнюю коллекцию. Брюки двух видов, пиджаки трёх видов, пару рубашек, и я не знаю, ну пару плащей.
— Ткани, технологи, фурнитура. — коротко ответил Александр.
— Смешно. — Прокомментировал Моисей. — Молодой человек которого я прочил на это место, первым делом спросил про зарплату, и что он будет иметь сверху. А вы, спросили про ткани, с которыми у нас действительно проблемы, технологов, и фурнитуру.
— Что я буду иметь это и так понятно. — Александр улыбнулся. — Опытный отдел, будет шить пробные экземпляры, и почему бы им не шить на меня? А за такое дело, грамотные люди вообще-то должны приплачивать. Деньги нужно делать в других местах.
— Приплачивать не нужно. — Со смехом сказал Моисей. — Но если всё сойдётся, то, обещаю премию, всю одежду которую сошьют на тебя, бесплатно, и что-нибудь ещё придумаем.
Уже спустившись домой, Александр достал учебники, и стал разбираться чего ему оставил в наследство прежний хозяин. Дневник был потрёпан, но вполне в меру, а оценки чуть выбивались из категории «троечник». Особенно огорчали круглые тройки по алгебре, физике, и химии, чего Саша, как технарь понять не мог. Чего там в математике непонятного? Зато в гораздо лучшем состоянии была литература, русский язык, пение и физкультура, что было вполне понятно, так как он вполне уверенно шёл на второй юношеский разряд по боксу, и этой подготовки для школьных уроков хватало с головой.
Быстро порешав все задания, он сложил портфель, и заглянул в зал, где всё ещё сидела бабушка.
— Ба, иди спать. — Александр подошёл ближе шлёпая босыми ногами. — Ты же знаешь, не выспавшийся воин — мертвый воин.
— Я-то знаю. — Бабушка выпрямилась и громко рассмеялась неожиданно молодым голосом. — А вот откуда знаешь ты?
— Всплывает в голове что-то такое временами. — Александр пожал плечами, повернувшись пошёл спать.
Утром проснулся ни свет, ни заря и минут пять оглядывался, пытаясь вспомнить куда это его занесло, а вспомнив, первым делом подошёл к маленькому зеркалу, и посмотрев на себя, с удовлетворением отметил, что синяка почти не видно, а шрам на брови практически затянулся превратившись в тонкую тёмно-красную линию.
Почистив зубы порошком, и одевшись, выбежал на улицу, где уже ждала служебная машина Моисея Соломоновича — новенькая еще пахнущая краской и кожей двадцать первая волга модного цвета «кофе с молоком».
Но поехали не на фабрику, а в Городской Комитет, где сначала Александра не слушая отказов, накормили завтраком, а к девяти, приехали люди которых вызвал Моисей.
Две женщины лет сорока, полные и одетые в цветастые платья, мешковатые плащи и старенькие стоптанные туфли, девушка лет двадцати в китайском ципао, и совсем седой мужчина, лет пятидесяти с кустистыми бровями, одетый в серый мятый пиджак, которому самое место было на огродном пугале.
— Здравствуйте товарищи. — Моисей с улыбкой посмотрел на собравшихся. — Вот представляю вам молодое дарование, которое утверждает, что шьём мы на нашей фабрике, сплошную дрянь.
— Так ТэУ, же. — гундосо произнёс мужчина. Пока все техусловия согласуешь, пять лет пройдёт.
— Насколько я помню, согласовывать нужно только ГОСТы — произнёс Моисей. — А всё что идёт в магазины, проводится по ТУ извещательным принципом.
— А магазины? — Вновь загудел седой. — Им-то всё с ГОСТом подавай.
— А как же кооперативы?
— У кооперативов, Моисей Соломонович и ткани, и станки… А вот из Иваново пришла партия ситцев, так по бумагам всё по ГОСТу а в реальности ткани рыхлые, дрянь а не ткани.
— Бракуйте и отправляйте обратно. — Отрезал Моисей. — Если нужно я издам письменный приказ под роспись, но брак больше принимать не будем.
— А где-же тогда брать их? — Воскликнула вторая женщина, в ситцевом платье явно из кооператива.
— А в Китае и возьмём. — Моисей ухмыльнулся. Днями, приходит эшелон из Китая с тканями. Там всё кроме шерсти. А шерсть придёт из Московского камвольного комбината. Я там тоже договорился.
— Так у нас под это дело ни моделей нет, ни промплана! — Подала голос девушка.
Моисей вместо ответа достал из портфеля изрисованные Александром листки.
— Вот.
— Сложный крой будет. — Седой покачал головой, листая страницы.
— Почему? — Удивился Сашка. — Пятьдесят лет назад, такие френчи шили сотнями тысяч, на самых разных фабриках, включая те, что раньше шили только постельное бельё.
— А вот это? — Не отвечая, ткнул пальцем в очередной набросок. — Наши швеи такое сделать не смогут.
— Я может что-то не так скажу, — начал Моисей Соломонович. — Но у вас сейчас только два пути. Или вы начнёте шить что-то приличное, или ещё пара лет, и мы фабрику просто закроем, как нерентабельное предприятие. И куда вы потом денетесь, чтобы доработать до пенсии? Сторожем в детский садик? В кооператив-то с таким багажом не возьмут.
— А где будем фурнитуру брать? — Спросила девушка жадно разглядывавшая эскизы.
— А в кооперативах и возьмём. — Моисей пожал плечами. — За госзаказ любая артель удавится. Только приёмку нужно обеспечить.
— Нет. — Седой решительно взмахнул рукой. — Всё равно это дело не пойдёт. У нас сложившийся трудовой коллектив…
Моисей посмотрел на директора фабрики словно на идиота.
— Вы последнее постановление правительства о нерентабельных предприятиях читали? Нет? А зря. Там между прочим, чётко сказано, что работники такого предприятия, не будут иметь возможности досрочного выхода на пенсию, и будут вынуждены искать себе работу через бюро занятости. И лично вас, Валентин Петрович, я просто вижу уже в очереди в городское бюро.
— Я буду жаловаться! — Твёрдо ответил Седой, но голос почему-то дал «петуха».
— Отлично. — Моисей кивнул. — Можете быть свободны. Только заявление об уходе оставьте у секретаря. Иначе внеплановая ревизия, и прокурорская проверка.
Когда мужчина ушёл, секретарь райкома, посмотрел на женщину в шёлковом платье.
— А вы Татьяна Сергеевна, принимайте дела. Будете директором. Повышайте вон Нину Валентиновну до главного технолога, Ирину Михайловну, до начальника модельного цеха, и разгоните пожалуйста к чертям ваших художников. Я за вас краснеть перед первым секретарём не намерен.
Несмотря на субботний день, на фабрике, Александра сразу взяли в оборот, и пока ещё в своём старом кабинете заместителя директора, все, кто присутствовал в горкоме на совещании, плюс ещё пара человек из техотдела, и один художник сгрудившись рассматривали рисунки Александра.
— И меня хотят уверить, что это рисовал школьник? — Художник отбросил лист в сторону и тот заскользил по полировке стола.
— Никто вас, гражданин Касымов, ни в чём убеждать не собирается. — Произнёс Александр. — Но насколько я понял Моисея Соломоновича, начать шить хорошую современную одежду — это ваш последний шанс. Будете волокитить это дело — фабрику закроют. Будете гнать брак, — руководство рассадят по лагерным шконкам. Будете заседать, и зекам рассказывать о зверствах КГБ. Ну а просто провалите это дело, может и обойдётся всё лишь увольнением с волчьим билетом. Так что, если не чувствуете уверенности, лучше прямо сейчас увольняйтесь. Уверен, профком, заинтересованный в сохранении всей фабрики, поддержит увольнение отдельных членов коллектива.
Работа в общественных организациях в СССР была невозможна без чуткого внимания к «текущему моменту». И Луиза Мифтахова, невысокая, сухощавая словно мальчик, ухоженная сорокалетняя женщина со светлыми длинными волосами — бессменный профорг фабрики с 1940 года, этот момент чувствовала всем своим существом. Вот и сейчас она медленно словно орудийная башня повернулась в сторону художника.
— Знаете товарищ Касымов, а ведь Александр Леонидович прав. Вам одному куда проще сменить работу чем пяти сотням швей. Вы то себе работу найдёте. Сколько раз вы тут рассказывали, что вас зовут то в одно место то в другое. А нам, рабочим деваться некуда. Может и не закроют, но переведут на изготовление постельного белья, а там расценки такие, что зубы на полку положишь.
Раздражённый донельзя художник в ярости сломал карандаш, и выбежал вон из кабинета.
— Ну может мы всё-таки послушаем наше юное дарование? — Нина Васильевна Градская со странной улыбкой посмотрела на Александра.
— Хорошо. — Саша встал, и прошёл к доске, что висела сбоку от длинного стола заседаний. — Для начала решим, кто у нас покупает одежду.
— Так все покупают. — Пожал плечами второй технолог.
— Ответ неверный. — Александр усмехнулся. — Модные красотки идут к кооператорам или к спекулянтам, туда же все юноши кто желает приодеться. Наш покупатель, это небогатый, горожанин и селянин, среднего возраста. От тридцати до пятидесяти.
— А кто старше?
— А тем, кто старше уже почти всё равно. Или донашивают старое или покупают что есть. — Ответила за Александра старший технолог. — Да и не влияют они на вал.
— Значит с этим — решили. И что же нужно, такому мужчине и женщине? Прежде всего, прочная удобная одежда в которой можно прийти на работу, а для некоторых и работать в ней, и не выглядеть глупо, зайдя на обратном пути в кино, или в кафе. Брюки, — мел в руке Александра быстро нарисовал силуэт. — Куртка, рубаха, пиджак, и плащ. Первый вариант назовём ну скажем «Одесса». Свободный, слегка хулиганский, и скрывающий дефекты фигуры. — На доске появился мужчина в куртке и чуть расклёшенных брюках, рядом с женщиной, одетой в том же стиле.
— Второй вариант построже — условное название «Всегда готов». Китель околовоенного кроя, прямые брюки, плащ — тренч, и всё это же в варианте для девушек. Кстати, предлагаю шить брюки и для дам. Хотя бы для начала маленькой партией. Но упрёмся мы не в модельный ряд, и не в ткани. — Александр положил мел, и достав из кармана чистый и аккуратно сложенный носовой платок, вытер руки. — И не в фурнитуру. Её нам кооператоры наделают сколько скажем и какой нужно. Упрёмся мы…
— В швей-мотористок. — Уверенно сказала председатель профкома. — Сейчас-то за брак штрафуем, да. А если ткань будет стоить в пять раз дороже? Нахрена нам их штрафы? Сразу в трубу вылетим.
— Поэтому есть предложение. — Сашка сел за стол напротив фабричного начальства. — Сделаем опытный участок. Точнее, расширим существующий сейчас опытный отдел до участка. Там будут новые ткани, фурнитура, модели. Наберём лучших из лучших. В зарплату женщины сами увидят разницу, и сами потребуют дать им новые модели для шитья. Вот тогда, можно будет ставить условия, и если кто-то будет гнать брак — сразу переводить на шитьё домашних халатов.
— И откуда ты такой умный на нашу голову? — Ворчливо произнёс второй технолог.
— Могу прямо сейчас развернуться и поехать в любой кооператив. — Спокойно ответил Александр. — Например в Суконку. Они-то понимают, что новый модельный ряд, с неба не падает. А откуда взялся, так просто надоело ходить вот в этом. — Он встал и крутанулся вокруг оси. — Позорище же. Словно пошито нашими врагами. А сколько мы изводим шерсти, льна, и хлопка на пошив вот этой дряни? Ну и конечно нужно поднимать связи с ткачами. Пусть учатся делать нормальные ткани. А то будет им на счастье, и от щедрот руководства.
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

KwoerjRom
918db6d @336i@
BrentBudge
смотреть онлайн порно со Мобильное порно порно про девушек гей порно госсен смотреть бесплатно русское порно жена порно видео онлайн бесплатно без регистрации порно большие сиськи порно фото волосатых девушек порно секс эротика анал молодые порно девушка стонет порно молодую первый смотреть порно с двумя порно больших черных членов порно кино зрелые ae918db
MichaelDet
Мы - Россия - хотим быть нацией мира. Увы, мало кто назовет нас такими сейчас. Но давайте хотя бы не станем нацией испуганных молчунов. Трусов, которые делают вид, что не замечают агрессивной войны, развязанной нашим явно безумным царьком против Украины. Я не могу, не желаю и не буду молчать, глядя, как псевдоисторический бред о событиях 100-летней давности стал поводом для того, чтобы русские убивали украинцев, а те, защищаясь, убивали русских. Двадцатые годы 21 века, а мы смотрим новости о людях, горящих в танках и разбомбленных домах. Смотрим по телевизору самые настоящие угрозы начать ядерную войну. Я из СССР. Я там родился. И главная фраза оттуда - из моего детства - «борьба за мир». Я призываю всех выходить на улицы и бороться за мир. Путин - это не Россия. И если есть что-то в России сейчас, чем можно гордиться больше всего, так это те 6835 человек, которые были задержаны, потому что - без всякого призыва - вышли на улицы с плакатами «нет войне». Говорят, не может призывать на митинг тот, кто на него не пойдет и не рискует быть арестованным. Я уже в тюрьме, поэтому мне, кажется, можно. Ждать нельзя ни дня. Где бы вы ни были. В России, Беларуси или на другой стороне планеты. Выходите на главную площадь вашего города каждый будний день в 19.00 и в 14.00 в выходные и праздники. Если можете делать шествие - делайте в выходные. Да, в первый день может выйти мало народа. А во второй - еще меньше. Но мы должны, стиснув зубы и поборов страх, выходить и требовать прекращения войны. Каждого арестованного должны сменить двое пришедших. Если - для прекращения войны - мы должны забить собой тюрьмы и автозаки, мы забьем собой тюрьмы и автозаки. Все имеет цену, и сейчас, весной 2022 года, эту цену должны платить мы. Больше некому. Давайте не «быть против войны». Давайте бороться против войны.