Юлия Бронте

У меня вполне тессианское понимание долга: сначала сын, потом команда и, наконец — тот долг, который иные подданные Кратоса сочли бы первым и наиглавнейшим. И поэтому только сейчас я оказалась перед воротами Центра Психологической помощи, а иначе городской тюрьмы.

Голова совершенно ясная, полрюмки водки не могли вывести из равновесия, а значит, смогу сделать то, что должно.

Молодой человек на проходной ненамного старше Артура, но нисколько на него не похож. Выше, шире в плечах, крупный нос, тяжеловатый подбородок. Я бы не назвала его красивым, хотя в его возрасте трудно выглядеть не привлекательным.

— Добрый день! Не могли бы вы посмотреть, не здесь ли моя… родственница Алисия Штефански?

Он внимательно изучает меня, задумывается, наверное, делает запрос. И вдруг его лицо преображается. Может быть, дело в улыбке? Неужели она так меняет черты, две секунды назад казавшиеся некрасивыми? В комнате словно становиться светлее, и моего собеседника окружает слабый золотистый ареол. Такое оранжевое свечение исходило от ладоней Даниэля перед тем, как мы занялись с ним любовью. И такое же золото сияет, когда он принимает решения и берет ответственность на себя. Хочется назвать это «сиянием власти». Но свет этого парня чем-то неуловимо отличается. Словно мне подсунули подделку старинного шедевра, убедив, что под современной мазней древняя живопись, а там ровно ничего не оказалось.

Он улыбается очаровательно и вместе с тем властно.

— Да, ваша родственница здесь. Но передачи пока не принимаются. Да, вы не беспокойтесь, все будет хорошо. Просто, им надо пройти регистрацию.

— Заключенных тоже будут регистрировать?

— Пациентов, — исправил мой собеседник. — Да, конечно.

Меня захлестнула волна непонятного страха, также, как в очереди на регистрацию, но я снова услышала его голос. Спокойные, бархатные интонации, словно гладит. А, может быть, берет на поводок.

— Вот адрес. Летите сейчас туда. Получите дополнительную информацию.

— Спасибо, — только и сказала я, даже не поинтересовавшись судьбой Германа.

Села в гравиплан и направилась по указанному адресу.

В душе боролись непреодолимое желание подчиниться и страх. Точнее твердое убеждение, что подчиняться ни в коем случае нельзя. Но первое пока побеждало.

Лететь недалеко. Гравиплан снижается почти помимо моей воли.

Это Реабилитационный Центр для тех, кто прошел лечение в предыдущем заведении. В общем-то логично… Здесь могут что-то знать.

Но, Боже мой, как же бьется сердце. Как оно кричит об опасности. Но меня ждут. Человек моих лет или несколько старше опирается о ворота Центра, и я не могу не поднять машину, ни свернуть в сторону. От него исходит золотое свечение, почти такое же яркое, как от Дани. Интересно, видят ли его остальные.

Как сомнамбула, выхожу из гравиплана, и человек берет меня за руку.

— Оставьте ваши страхи, — говорит он. — Они совершенно необоснованны.

Не могу я их оставить! И они обоснованы, уверена! Я знаю, что сейчас произойдет непоправимое, но не могу сопротивляться.

Он поворачивает мою руку запястьем вверх, отодвигает пышную манжету, ткань шуршит и сминается. Запястья касается кончик инъектора. Мгновение — и в душе воцаряется какой-то черный покой.

— Все, — говорит он. — Вы зарегистрированы. Дней через пять вы можете почувствовать себя плохо. Это нормально. Не пугайтесь. Просто переждите, пройдет.

— Спасибо, — говорю одними губами, они выдавливают звуки медленно и неуклюже, словно чужие.

Он пожимает плечами.

— Всегда рады помочь. Можете идти.

И сам поворачивается и идет в направлении Центра.

Первая мысль: немедленно лететь к Даниэлю, но я тут же понимаю, что могу привести на хвосте преследователей, и кружу над городом, пока не убеждаюсь в отсутствии погони.